♪ Heart of Trespia — Heartache 🔁 ♪
Тревожное чувство. Страх. Волнение. Как возможно было описать то, что Рейнхольд почувствовал во время встречи с девушкой — разбойницей из деревни? Он не понимал, почему ощутил это давно забытое чувство биения сердца. Графа вполне устраивала тишина, а его погибшая душа была готова принять безмятежность и пустоту. Он привык к этому, был готов потерять всё, как терял его отец, дед и прадед. Однако стоило лишь заглянуть в неогранённый изумруд и голубое небо её глаз, стоило лишь вдохнуть аромат гортензий и земляники… Это было подобно трепету вновь воскресшей человечности. Это оживило в одно мгновение, но всего лишь на короткую секунду. И кто знал, было ли это правдой, или же надоедливые сны довели его до того состояния, в котором он готов был принять любую дрожь за проявление забытых эмоций. Он не мог знать наверняка, а оттого в своей манере — мягко говоря — предложил незнакомке проследовать за ним в собственное поместье. Рейнхольд был обязан узнать, что именно произошло с ним в тот момент, должен был понять, случайна ли их встреча, случаен ли отклик его мёртвого сердца. Граф велел Сирилу отвести девушку, которая представилась как Эллаира, и её высокого друга с серебрянными волосами наверх для того, чтобы они выбрали покои. Хильда должна была позаботиться об этой незнакомке… Граф тряхнул головой, отгоняя мысли о юной леди. На кой чёрт он думает о ней с момента приезда? Отчего допускает мысли о том, чтобы ей было комфортно? Он же лишён подобных чувств. Лишён сострадания, переживания, волнения. Рейнхольд принялся переносить всё, что было в его голове, в дневник с кожаной обложкой, не отрываясь от письма. Ему хотелось поскорее отразить мысли на листах чернильным пером, но про эмоции он писать не стал. Граф записывал самую малость: лишь поверхностные мысли, лишь то, что ему удалось почувствовать. Наконец-то дописав последнюю нужную строчку, Рейнхольд отвёл взгляд от своего дневника — пристанища его мыслей, единственного, что осталось у него, пропитанное чувствами. И он увидел её. Необыкновенно красивую, сияющую. Словно бархатная кожа девушки впитала в себя весь дневной свет. Её светло-русые волосы больше не струились по плечам, как это было в деревне, они были красиво уложены в боковой хвост, удерживаемые сверху маленькой серебряной диадемой. Хрупкое тело было облачено в лёгкое красное платье с чёрными вышитыми узорами, и оно идеально подходило ей. И когда она успела сесть за обеденный стол? Почему не отвлекла его от письма и соблюла все законы приличия? Граф невольно залюбовался, и… Тук. Тук-тук-тук. — Вы просто обворожительны в этом платье, — слова сами сорвались с губ, не поддаваясь его контролю. Рейнхольд на секунду впал в ступор от сказанного, но в следующую — уже пришёл в себя. Он же граф. Всегда был графом, поэтому с лёгкостью мог демонстрировать свою манерность, которой не был лишён. — Благодарю. Он вновь ощутил аромат земляники. А после и гортензии не заставили себя ждать. Удивительно, запахи действительно возвращались, когда она была рядом. Тук-тук-тук. Секундное. Сопровождаемое лишь чувствительностью к ароматам, но прошедшее в один миг. Его манеры легко можно было объяснить, ведь он воспитывался в высшем обществе, но вот её… Рейнхольд отметил осанку, правильную подачу профиля, даже её спокойное «Благодарю» — всё это противоречило разбойническому наряду Эллаиры. Всё это, наоборот, указывало на её принадлежность… знатному роду? Граф, подавляя миллионы рождающихся в голове вопросов, продолжил диалог, специально наблюдая за тем, как девушка будет преподносить себя в разных ситуациях. Сначала она не подалась на провокации и держалась достойно, а после даже приступила к трапезе, не беспокоясь за то, что еда может быть отравлена. Граф приступил к трапезе следом. В одну секунду его удивление достигло высшей точки. Он почувствовал вкус. Ощутил слабый привкус солёностей, почуял аромат горячей дичи. Это невозможно. Нет. Не может быть… Это продлилось недолго. Через несколько секунд всё снова стало серым и безвкусным. — Очень вкусно. Спасибо, — её лучезарная улыбка отвлекла его и чуть ли не выбила почву из под ног. Тук. — Вы не боитесь, что я вас отравлю? — с толикой удивления спросил граф. Удивительно. Он интересовался чем-то, он искренне был удивлён и заинтересован. Невозможно. Такого не было… он уже совсем забыл, когда такое было в последний раз. — Мы одни в вашем поместье, — она не начинала говорить, пока не промокнула губы салфеткой. Очередное проявление манер, не присущих разбойникам. — Думаю, если бы вы хотели причинить нам вред, вы бы сделали это без лишних хлопот. Сердце ощутимо ударилось в груди. Невозможное становилось действительным рядом с этой очаровательной девушкой. Как странно, как необычно, как… Волшебно. — У вас острый ум, мисс Эллаира, — его лицо всё ещё не выражало никаких эмоций, но в голосе было слышно уважение… или даже благодарность. — И я ценю ваше доверие. Он не мог прекратить смотреть на неё, хотя ежесекундно пытался это скрыть, будучи занятым едой или разглядыванием собственного обеденного зала с таким интересом, будто бы граф и не прожил здесь всю свою жизнь. И всё же ему было необходимо придумать причину, по которой Эллаира могла бы задержаться. Он не мог отпустить её сейчас, когда только начал что-то ощущать. Возможно, лучше оставить всё как есть, избавиться от девчонки и плыть дальше по течению, ожидая собственной смерти? Нет. Хотелось узнать больше о себе, о своих дремлющих эмоциях, о ней. Идея пришла сама собой в момент, когда он снова посмотрел в её разноцветные глаза. Те самые глаза, какие были и у незнакомки из повторяющегося сна. Рейнхольд предложил Эллаире стать его целительницей, ссылаясь на невозможность спать по ночам. Отчасти это было правдой. Ему было необходимо получить снадобье для сна без сновидений. Только так бы он смог вернуться в беззаботное состояние по ночам. Он предложил ей выходить из поместья, когда её душа желает, лишь с условием, что каждый вечер она будет приносить ему целебный чай. Девушка почти согласилась, но он решил подкрепить свою уверенность угрозой в сторону её друзей — разбойников, отчего выражение лица Эллаиры сразу же изменилось, улыбка пропала, как и блеск в глазах. Его грудная клетка сжалась. Тук. Глухой, практически угасающий. Тук. Граф будто бы пожалел о собственных словах, не понимая, как посмел расстроить эту девушку. — Я только прошу, чтобы вы сдержали своё слово, — уточнил он, будто бы извиняясь за сказанное. Она кивнула, но не вернула своё прошедшее расположение. И кто тянул его за язык? Одной лишь необдуманной угрозой, граф мог потерять её хорошее настроение, её присутствие. Рейнхольд не хотел отпускать её сейчас, желая подольше наслаждаться красотой Эллаиры, её голосом… своими оживающими рядом с ней душевными аспектами. И он решил пригласить гостью прогуляться. Наедине, вдвоём. Укрыться от чужих глаз, чтобы узнать Эллаиру получше. Чтобы вдохновиться её красотой и ощутить прилив незабываемых ощущений. — Да, идёмте, милорд.♪ Heart of Trespia — Friendly face’s 🔁 ♪
Он с облегчением выдохнул в момент, когда услышал от неё согласие. Это нельзя было сравнить ни с каким доселе испытанным чувством. Это была трепещущая радость, которая зажглась внутри на доли секунды, пока на смену не вернулась тишина. Граф показал ей большую кладовую, в которой Эллаира смогла бы готовить для него лекарство. Он даже, на удвиление, выдал ей местонахождение всех трав и пообещал, что остальное необходимое по одному лишь только её зову смогут купить и принести его слуги. — Вы настолько сильно доверяете мне? Сердце вновь забилось где-то глубоко и очень тихо. Действительно, он доверил ей самый опасный участок поместья. Стоит ей смешать для него какой-либо яд, и он погибнет от одного лишь глотка. Но он... что-то внутри подсказывало, что ей он может верить. Беспрекословно. Без сомнений. — Пойдёмте. Я покажу вам свои покои. Рейнхольд лишь надеялся, что девушка не примет его слова, как излишнюю наглость. Всё же, она будет должна приносить чай по вечерам именно в его покои, поэтому это не должно было выглядеть странно. Оказавшись в своей спальне, граф ещё раз объяснил Эллаире все условия её прибывания в поместье Пиэль, а потом замолчал. Каково было его удивление, когда она начала интересоваться им... Она спросила про налоги, затрагивая не самую приятную тему. Спросила и о том, почему граф столь жесток в отношении жителей деревни. И если раньше он спокойно мог ответить, что ему плевать, то теперь, при попытке ответить то же самое, что-то внутри Рейнхольда сковывало внутренности, не позволяя ему произнести гнусное «Плевать». — Герцог Осмонт подговорил вас на это? Или это был Совет? Эллаира всё не унималась, порождая своими нарастающими эмоциями что-то и внутри графа. И это «что-то» не нравилось ему. Сейчас, по крайней мере. Он не хотел испытывать такие чувства, как вина, сожаление, как жалость и сострадание. — Я не должен отчитываться перед вами. Я ваш граф. Люди делают то, что я говорю. Они не имеют права задавать мне вопросы, — ему пришлось отвести взгляд в сторону, чтобы без зазрения совести произносить эти слова. — Мудро будет с вашей стороны помнить, зачем вы здесь. Мне бы не хотелось напоминать вам об этом снова, — с трудом сдерживая тяжкий выдох и вновь прислушиваясь к разуму, Рейнхольд слегка прикрыл глаза. Лучше пусть она уйдёт. — Если вам больше нечего сказать, предлагаю присутпить к работе. Верно. Это было правильное решение. Он итак уделил этой девушке слишком много внимания, слишком много времени потратил на неё. Но зачем? Нужны ли были ему все те ощущения, которые проникали под кожу рядом с ней? Нужны ли ему чувства, о которых он забыл? Ведь вместе с трепетом и радостью вернутся гнев, раздражение, сострадание, горе… любовь к людям. В действительности ли ему это нужно? Не расслышав удаляющихся шагов, граф всё же решил посмотреть на Эллаиру. Она стояла, задумчиво глядя в сторону стеклянных окон и двери. Или, точнее, она всматривалась в то, что было за стеклом. — Хм… эти цветы снаружи… Тук. Она заинтересовалась его цветами. Цветами, которые были столь важны его семье, были гордостью рода Пиэль, невероятной красотой. Единственным, что было красиво тут, в поместье до прибытия Эллаиры. — Это цветки эвионы, — он на секунду задержал дыхание, а после продолжил: — Не хотите ли взглянуть поближе? И кто его дёрнул за язык? Он ведь не планировал продолжать прогулку. Необходимо было отдохнуть от Эллаиры, от сердца, которое она заставляла биться. Это всего лишь манеры. Он всего лишь проявляет гостеприимство, предлагая ей взглянуть на сад. Не более. Да. По крайней мере, граф умел себя в этом убеждать… — С удовольствием, — её ответ поселился в глубине души тёплым ветром. Разум боролся с чем-то глубоким, с чем-то, что молчало очень долго, но шептало теперь. И именно из-за долгого молчания, сейчас шёпот был слышен куда сильнее. Граф отвёл её в сад, показал цветы, даже предостерёг от горе-мяты и вдруг внезапно застыл в оцепении. Стоило ему лишь взглянуть на неё, лишь заметить, как она красива здесь в необъятных лучах солнца с румянцем на щеках и искренней улыбкой… что-то внутри будто бы порхало. Она так искренне восхищалась всем, что предоставлялось её взору. Она любовалась цветами, слушала пение птиц, наслаждалась красотой сада. Всё это действительно могло доставлять радость кому-то, и это удивляло графа. Рейнхольд уже давно не видел цветов природы, не слышал пения птиц и не наслаждался красотой собственных эвионов. Зато теперь он любовался иной красотой. Поистине обезоруживающей. Душераздирающей. Он любовался девушкой, которой не были чужды эмоции и чувства, и это доставляло ему необыкновенное ощущение. Тук. Он сорвал цветок эвионы, которым любовалась Эллаира и вручил ей, замечая на лице девушки восторг. Неужели возможно так радоваться жизни? Тук. — Спасибо! Тук. Нужели возможно так радоваться обычному цветку? Он смотрел на неё и не понимал этого притяжения. Он наблюдал за прядкой, выбившейся из причёски и упавшей на её лицо и безумно желал дотронуться до этой бархатной кожи, безумно хотел коснуться, убрать прядку. И он это сделал. Ведомый неизвестной силой, неконтролируемым притяжением. Тук-тук-тук. Граф поймал на себе удивлённый взгляд разноцветных глах Эллаиры. Она замерла, но не оттолкнула от себя его руку, позволяя убрать прядь с лица. Тук-тук-тук. Бесперебойные удары сердца сводили его с ума. Он не понимал, как противостоять захлыстнувшим его эмоциям, он не умел ими управлять. Тук-тук-тук. Граф бесконтрольно последовал своим вспыхнувшим желаниям, бесцеремонно обнимая девушку за талию и притягивая её бёрдра к своим. Он, сам не ведая что творит, прильнул губами к её шее. Так сильно хотелось ощутить вкус её сияющей бархатной кожи, так сильно хотелось вновь ощутить аромат земляники и гортензии. — Эй! Эллаира уверенно оттолкнула Рейнхольда от себя, в мгновение ока вызывая на его лице непонимание и растерянность. В один миг все его эмоции утихли, а сердце потеряло прежний ритм. — Так нельзя обращаться с леди, граф. Теперь сердце и вовсе затихло. Вновь ничего не осталось внутри. Пустота. — Камень с золотым напылением остаётся камнем. Вы всего лишь ничтожная разбойница, — начал он, вновь ощущая бескомпромиссную тишину. Лишь где-то глубоко внутри всё ещё полыхали искры, не торопившиеся зажечься прежним огнём. — Моя привязанность к вам — это лесть. Вы должны быть более признательны. Его пустые слова ничего не значили. В них не было эмоций. В них не было правды. Лишь очередная попытка показаться тем, кем он не являлся. Лишь маска равнодушия, наложенная на него в далёком прошлом и снимаемая лишь в моменты рядом с ней. — Независимо от моего положения, я заслуживаю уважительного отношения к себе. Вы можете забрать мою жизнь, моё тело, моих друзей… но вы никогда не заберёте мою добродетель. Эллаира ответила достойно, отчего что-то внутри графа сжалось. Он не понимал, почему позволил себе лишнее в её отношении, почему в очередной раз обидел её словами. Он же не хотел. Наверняка не хотел. Рейнхольд был благодарен Сирилу, который появился позади. Он приказал ему увести Эллаиру. Граф нуждался в одиночестве, ему было необходимо покопаться в себе, в своих мыслях. То, как эта девушка действовала на него… Возможно, ему стоило отослать её обратно? Сирил вёл Эллаиру в дом, а девушка, в свою очередь, никак не могла выкинуть из головы аромат, который заполонил её лёгкие в момент, когда граф Рейнхольд прижался к ней, даря необычные эмоции. Это была морская соль и хвоя. Холодный аромат. Мёртвая морская соль и живущие всю зиму хвойные деревья. Возможно, ей стоит сбежать из этого поместья?