♪ Heart of Trespia — Piel Manor ♪
Вопрос о том, следует ли графу отослать Эллаиру обратно, был самым часто повторяющимся в его мыслях. После прогулки по саду, сердце не подавало признаков жизни уже на протяжении нескольких часов. Кажется, девушка покинула поместье и отправилась обратно к её друзьям-разбойникам. Оно и к лучшему. Сейчас, когда внутри зияла пустота, было легко. Вместе с тишиной и эмоциональным кризисом приходило спокойствие. Рейнхольда не беспокоили ни волнения, ни переживания, никакие другие отнюдь не нужные ему чувства. И на кой чёрт он пригласил её в поместье? Граф зажёг три свечи на позолоченном канделбяре, дабы осветить комнату, заполнившуюся ночным мраком. Тени гуляли по покоям, предавая прежде коричневым стенам медный цвет. Три фитилька мерно потрескивали, являясь почти единственным источником шума. Лишь отдалённо, где-то за закрытыми окнами, можно было расслышать пение сверчков. Ночь вступила в силу, а солнце давно уступило своё место луне, которая, приняв свой пост, принесла за собой бледный свет серебра. Рейнхольд подошёл к окну, устремляя свой взор на сад: на цветки-эвионы, которыми не так давно любовалась девушка, коей была доступна удивительная гамма эмоций. Своей любовью к жизни и возможностью наслаждаться элементарными вещами, Эллаира удивляла графа. Он уже давно не видел таких людей, как она. Чаще — в глазах всех встречающихся на его пути отсутствовал тот самый блеск. У жителей Кораллового хребта не было радости, как и не было счастливой жизни. Он был причиной их несчастий. Он был виной тому, что они потеряли желание жить. Но какой толк думать об этом сейчас? Какого чёрта он — пусть всего на короткую секунду — задумался о ком-то кроме себя? Чушь. Однако, это заставило его отвлечься от созерцания наступившей ночи и подойти к своему письменному столу. Устроившись на удобном стуле, граф мельком взглянул на часы. Эллаира должна появиться с минуты на минуту, но вот только Рейнхольд уже практически не верил в то, что она придёт. Возможно, девушка решила сбежать, ведь он дал ей полную свободу воли днём, поставив лишь одно условие: принести ему снадобье перед сном. Что, если она действительно ушла? Что, если он больше никогда её не встретит? Никогда не увидит её удивительных разноцветных глаз, искреннюю улыбку и невероятно красивые миловидные черты лица. Граф тряхнул головой, старательно избавляясь от мыслей об этой… О ней. «Ещё и этот рыцарь, который вечно крутится вокруг неё». — Чёрт, — выдохнул Рейнхольд и устало потёр переносицу. Единственным, что беспокоило его раньше — были сны. Сны, в которых он получал нездоровый заряд эмоций, но о которых он сразу же забывал. Жаль, что о ней он забыть не может… Наверняка сны были единственным, что всё ещё поддерживало в нём жизнь, ведь проклятие уносило в могилу мужчин его рода обычно до наступления тридцати лет, а, учитывая, что графу уже было двадцать восемь… Довольно. Он не просто так сел за свой стол, ему было необходимо решить некоторые дела о поставке серебра иному королевству — Ксаэлю. Регент Треспии — Осмонт постоянно доставлял графу бумаги с информацией о количестве налогов, которые отправлялись туда. Скоро он должен опять приехать, если, конечно, его место не займёт новая королева. Рейнхольд не знал, как она выглядит и как её зовут, ему было неинтересно, он даже не приезжал на коронацию, но сомневался в том, что она приедет лично знакомиться с ним. Плевать на новую королеву. Ему нет дела до того, кто будет давать ему указания касательно налогов. Главное — таблетки. То единственное, что ещё могло излечивать его головную боль.♪ Heart of Trespia — Faithful Knight♪
Граф, пытаясь отвлечься от насущных мыслей, достал с ящика бумаги о предыдущих поставках в Ксаэль и задумался о том, хватает ли ему серебра в этот раз, как вдруг… — Милорд? Приятный голос проник под кожу, заставляя Рейнхольда вздрогнуть от неожиданных мурашек, появившихся на коже скорее от того, что именно этот голос он больше никогда не ожидал услышать. Он забыл закрыть дверь. Оставил её слегка приоткрытой. Болван. И тем не менее, граф быстро взял себя в руки, не показывая своего удивления. — Я ценю вашу пунктуальность. Прошу, входите. И вовсе он не следил за временем. Вовсе не ждал её. А смотрел на часы только лишь для того, чтобы убедиться, что она сбежала из поместья. Не сбежала. Что ж. Эллаира подошла к столу и поставила на него снадобье, похожее на чай. Граф старательно удерживал своё внимание на документах, не поднимая взгляда на девушку. Он ждал, когда она уйдет. Но Эллаира всё продолжала стоять неподалёку и даже не заглянула в его документы, в очередной раз показывая свои манеры. Странно. Настоящие разбойники уже бы сотню раз проявили интерес к его делам, дабы найти наживу. — Для леди, живущей среди разбойников, вы исключительно дисциплинированны. — На самом деле нет, но благодарю вас. Когда она произнесла эту фразу, в очередной раз заставляя графа замереть и вслушаться в её чарующий голос, он невольно ощутил аромат гортензий. Этот цветочный аромат, смешанный с клубникой, был необычайно сладким. Рейнхольд не любил сладкое даже в прошлом, когда мог ощущать вкусы, но именно теперь он вздохнул и неосознанно задержал в лёгких эту головокружительную смесь запахов. Заметив свой собственный ступор, он всё же отложил документы и обратил свой взгляд на неё. Языки пламени на свечах вздрогнули, сливаясь в танце с её тенью. Тёплый свет осветил красивые глаза, еще больше акцентируя внимание на том самом блеске. Тук. Неожиданный удар внутри чуть ли не заставил Рейнхольда приложить руку к груди. Но он лишь продолжал смотреть на неё, привыкая к забытым ощущениям. — Кто вы, мисс Эллаира? Слова сами слетели с его губ. Бесконтрольно. Тихо. «Кто вы? Каким образом вы заставляете биться моё сердце? От чего стоите здесь, а не сбежали? Почему сдержали своё слово и вернулись? Зачем?» — К-кто я? — она явно не ожидала такого вопроса, в глазах девушки читалось удивление. — Что вы имеете в виду? — Мне трудно поверить, что вы такая же, как эти одетые в кожу дикари, — он решил сосредоточить своё внимание именно на этом. Не на причинах биения его сердца, а хотя бы на её манерах. — Если честно, то я не видел у разбойников таких знаний этикета, которые вы демонстрируете. Кажется, всего секунда отделяла её от беспокойства, которое норовило отразиться на побледневшем лице, но девушка вовремя успела подавить это. «Что ж, Эллаира, у вас довольно интересно проявляется способность к сокрытию истинных эмоций». — При всём уважении, милорд, ни титулы, ни одежда не определяют нас. Граф наклонил голову набок, сверля её изучающим взглядом. Внутри раздавались неторопливые удары оживающего сердца. Такое тихое, но настойчивое: тук, тук, тук. — Так ли это? — Мы не выбираем, кем родиться, но мы можем выбрать, кем хотим быть, — в её словах несомненно было много смысла. Эта девушка заставляла его задумываться и искать правду в каждом её слове. — Вот почему я и стала целителем. Она была столь юной, но не лишённой осмысленного взгляда. Она была столь нежной, но одновременно стойкой. — Ясно. Его короткий ответ заставил девушку задуматься, отчего она неосознанно нахмурилась. Рейнхольд уловил, как смешно наморщился её маленький носик и не смог сдержать ухмылки. Он скрыл эту ухмылку, отвернувшись, сам не веря в то, что у него в действительности получилось улыбнуться после стольких лет абсолютной безэмоциональности. Тук-тук-тук. Что эта девушка делала с ним? Что она творила? Поддавшись тёплым чувствам, разгорающимся внутри так же, как свечи на канделябре, граф открыл очередной ящик и достал оттуда то, что играло в его жизни большую роль. Этот небольшой, но важный предмет всегда был при нём, когда граф мог чувствовать, но даже после этого он хранил его рядом. И именно эта девушка напомнила ему о нём. Он повернулся обратно к Эллаире, окончательно пряча зарождающиеся эмоции под своей привычной маской. — У меня есть для вас подарок. Граф раскрыл руку, протягивая ей ожерелье с кристаллами. Оно было несомненно дорогим, но ценным его делали вовсе не камни. — Ожерелье? — Оно принадлежало моей матери. Именно подобное тепло, которое согревало сейчас всё внутри, он испытывал, когда думал о матери в особо грустные вечера. Она была его светом, когда ему было плохо, была голосом разума, когда он нуждался в совете. Но все это, конечно, до угасания чувств. — Потрясающе, — Эллаира с восторгом осматривала ожерелье, вот только привлекали её вовсе не кристаллы. Ей было приятно видеть, с каким теплом граф говорил о том, кому оно принадлежало. — Какой была ваша мать? — Я не знаю. Она умерла при родах, — граф на мгновение поник, пускаясь в раздумья. — Я знаю только, что она была травницей. Хильда рассказывала, отец встретил её, когда был болен. — Она его вылечила? Рейнхольд отвёл взгляд, желая, чтобы сердце перестало биться. Он не хотел, чтобы эмоции сопровождали его в момент, когда он размышлял об этом. Помогло. Сделав вид, что Эллаиры нет рядом, он отвлёкся и от чувств. — Нет. То, чем болел мой отец, было неизлечимо. «И вы тоже не сможете излечить меня, Эллаира, какой бы прекрасной травницей вы ни были». — О… мне так жаль. В её голосе была слышна искренность, заставившая графа вновь посмотреть на Эллаиру. Неужели и ей приходилось кого-то терять? Судя по задумчивому взгляду, это была не самая приятная тема. — Не стоит. Это было очень давно. Их взгляды столкнулись в одно мгновение, когда оба этого совсем не ожидали. На лице девушки появился лёгкий румянец, а в груди графа что-то неподвластно сжалось. Сердце возобновило свой ход. Тук. Тук-тук-тук. — Милорд… Её тихий голос, оживляющий что-то на грани его тёмной души, не сулил ничего хорошего. Граф передал Эллаире ожерелье, сознательно перебивая девушку, дабы унять полыхающий огонь внутри. — Я хочу, чтобы вы взяли его. В глазах девушки появилось метание, словно она обдумывала, стоит ли лишать графа единственного напоминания о матери. Но он сам сделал этот жест, и отказать было, как минимум, неуважительно с её стороны. Она приняла подарок. — Хотите надеть его? — Рейнхольд с одобрением посмотрел, как Эллаира расстегнула застёжку и обернула ожерелье вокруг шеи. Он тихо наблюдал за её тщетными попытками застегнуть цепочку. Девушка выглядела неопытной в этом деле, но зрелище отчего-то казалось… милым. Он впервые искренне любовался ей, пытаясь сдержать очередной порыв ухмыльнуться. Тук. Тук. Тук. — Позвольте мне, — умеренные удары сердца подтолкнули его предложить помощь. К тому же, граф не хотел показывать свою улыбку, не хотел думать о том, что способен на такое. Но, если Эллаира продолжит возиться с застежкой, он не устоит. Она рвано втянула воздух, но всё же передала графу ожерелье. Рейнхольд аккуратно обошёл её, будто боясь спугнуть. Он переместился за спину девушки и, замерев лишь на мгновение, коснулся её шеи, нежно проводя по ней пальцами, дабы убрать мешающиеся волосы. Когда прохладные пальцы графа соприкоснулись с тёплой кожей девушки, он почувствовал, как она вздрогнула, а позже нервно выдохнула. И без того с трудом бьющееся сердце замерло, заставляя Рейнхольда ощутить порыв беспокойства о юной леди. — Ваши волосы мешали, — скорее объяснил он, пытаясь оправдать свои прикосновения. Однако он не торопился убирать свои руки от её шеи. Граф аккуратно приложил ожерелье, а после принялся застёгивать его, чувствуя, как внутри всё сжимается от того, как близко он находился к Эллаире. Рейнхольд буквально ощущал тепло её тела, чувствовал, как в ней течёт жизнь. — Готово. На мгновение, он пожалел, что это произошло так быстро. Один щелчок, и всё волшебство момента испарилось, заставляя графа убрать от неё свои руки. Эллаира залюбовалась ожерельем, пока Рейнхольд сжал руки в кулаки, старательно пытаясь не думать о тепле её кожи, которое всё ещё хранили кончики пальцев. — Оно такое красивое. Эллаира обернулась, даря графу свою благодарную улыбку и свет разноцветных глаз, в которых блеск стал в разы заметнее. Они замерли друг перед другом, словно боясь разрушить хрустальное равновесие момента. По его точеным чертам лица пробежала лёгкая неосознанная улыбка. Он не смог проконтролировать этот момент. Сейчас у него не было власти… в особенности над самим собой. «Что же вы со мной делаете, Эллаира…» Молчание затянулось. Он на секунду пришёл в себя, и эта секунда помогла разуму взять верх, отбрасывая остальное на задний план. — Ну, не буду мешать вашему отдыху, — ему показалось или он заметил на её лице тень сожаления? — Спокойной ночи, мисс Эллаира. — Приятных снов, милорд. Она развернулась и направилась к двери, оставляя Рейнхольда обдумывать, как бы звучало его имя, произнесённое её устами. И вдруг, на одно короткое мгновение, она замерла в проходе, а после обернулась на него, заставляя графа недоумённо вскинуть взгляд. Тук-тук-тук. Всё внутри будто перевернулось, моля его попросить её остаться. Щёки девушки опалил красный румянец, после чего она выскользнула из комнаты, закрывая за собой дверь. «Останьтесь, прошу вас. Задержитесь ещё хотя бы на одну секунду…» Его слова не успели сорваться с губ, как всё внутри угасло. Она ушла, забирая с собой и его бьющееся сердце. Возможно, у графа его и вовсе не было? Возможно, оно принадлежало ей? Поэтому только она могла запускать его биение, оживляя слабые сосуды… Он не знал. Не хотел искать ответы на эти вопросы. Рейнхольд запустил ладонь в волосы, взъерошивая их, а после тяжко выдохнул, борясь с вновь опустевшей душой, которая неумолимо тянулась к таинственной незнакомке. Не прошло и одной минуты, как вдруг раздался стук в дверь. Эллаира? Передумала насчёт ожерелья? Решила задержаться у него? Захотела что-то сказать? Он, чувствуя уже затухавшее волнение, открыл дверь.♪ Heart of Trespia — Stealth ♪
— Рейнхольд! Все остатки эмоций окончательно исчезли. Высокий неприятный голос — совершенно не такой, как у Эллаиры — заставил Рейнхольда неодобрительно вздохнуть. Однако, внешне он всё ещё был невозмутим. — Леди Кристина, — граф осмотрел тёмные волосы, собранные в высокую причёску и опустил взгляд ниже, отмечая неподдельную злость на лице девушки. — Чем обязан? — Почему эта… Сирил сказал, что травница, — она буквально выплюнула последнее слово. — так поздно выходит из твоей комнаты? А ты… — она озлобленно осмотрела его внешний вид и разозлилась пуще прежнего. — … такой растрёпанный после её визита? — Эллаира должна приносить мне целебное снадобье каждую ночь перед сном. А что касается моего внешнего вида, — он совершенно безэмоционально осмотрел её с ног до головы. — вас это не должно касаться, леди Кристина. — Целебное снадобье? Есть шанс, что ты излечишься от этого состояния? — её злобный тон улетучился, а на его смену пришло беспокойство и волнение. — Нет, — коротко отрезал он. — Это для спокойного сна. — Но, Рейнхольд, — она шагнула к нему навстречу, прикладывая ладони к сильной мужской груди. Наверняка, леди Кристина пыталась попасть в комнату графа, но он не отходил со своего места, не желая пропускать её в свои покои. — Я так соскучилась по нашим с тобой ночам. Я так соскучилась по тебе! — Леди Кристина, — граф накрыл её ладони своими, а после убрал руки девушки от себя, отпуская их. — Это было очень давно, и я думал, что мы всё уже обсудили. — Но… — Прошу прощения. Я не хотел бы позволить снадобью остыть. Эллаира настоятельно рекомендовала пить его горячим. Он бесцеремонно закрыл дверь прямо перед взбесившейся девушкой, а позже принял отвар и лёг в кровать, надеясь на спокойную ночь без сновидений. Но, к сожалению, ночь его не была спокойной. Отнюдь. Сны стали в разы ярче…