Игра в прятки

                                  Снег бил крупными хлопьями по обледеневшим за ночь стёклам, ветер не стихал ни на минуту, вихрем проносясь по опустевшим улочкам. Антону ни порывы ветра, ни вой пурги не были страшны. Он находился дома, уже как час прячась за его крепкими стенами, не пускающими внутрь стужу. Правда, смотреть на происходящее на улице всё ещё было боязно. Рома и Бяша должны были прийти с минуты на минуту, но из окна не было видно ни одного человека, ни даже намёка на человеческий след. Всё было белым бело, над посёлком нависла снежная пелена.       Под ноги нырнул вдруг рыжий кот, услышавший возню хозяина на кухне и пожелавший получить очередное лакомство. Раздавшееся следом короткое хриплое мяуканье привлекло внимание парня. Наклонившись, Антон подхватил тут же замурлыкавшего на его руках кота, и стал пристально вглядываться в дорогу перед домом, отрешённо припоминая, а точно ли в это время и этот день он назначил встречу. Может всё же перепутал? На улице всё вертелось, неслось и кидалось снегом, не давая ни обзора, ни малейшего намёка на местонахождение друзей. Кот своенравно спрыгнул с рук парня, поскакав куда-то вглубь дома, а Антон из последних сил старался не схватиться за стационарный телефон, вовремя себя одёргивая. Если Рома и Бяша всё же вышли из дома, дозвониться до них не получится. Ну, разве что...       Он всё же подошёл к аппарату, набирая знакомый номер - Бяша дал его ещё в тот год, когда они только познакомились, да только редко когда Петров пользовался возможностью просто между делом позвонить приятелю, чтобы поболтать или пригласить погулять. Как-то это было не принято в их компании. Сомнения начали одолевать его тут же, как только в трубке зазвучали гудки. Вдруг он сейчас звонит совсем не на тот номер? Забыл цифры, перепутал. Бяша мог дать не тот номер специально и спустя годы уже забыть о таком маленьком розыгрыше. Или его всё же не окажется дома и он будет зря трезвонить. Антон нервно наматывал на палец закрученный в спираль провод.       Гудки всё тянулись, ветер за окном завывал и свистел. Если продолжать вслушиваться в него достаточно долго, можно даже различить голоса, звучащие совсем по-человечески. Слышится, конечно. Антон уже хотел плюнуть на бесполезные попытки дозвониться и положить трубку, как вдруг на другом конце зазвучал нечёткий, доходящий с перебоями женский голос. - Алло? Алло, кто это? Чуть замешкавшись, Антон ответил: - А, здравствуйте! Это Антон, одноклассник Бяши, - выпалил он и на мгновение задумался, а знает ли мать мальчика о его школьном прозвище? Впрочем, роли это всё равно сейчас бы не сыграло, сказанного не вернёшь. - Он дома? На том конце послышались постукивания, словно бы женщина, раздумывая над ответом, цокала длинными ноготками по телефонной трубке. Вскоре вновь зазвучал её высокий голос: - Бяши дома нет, - она особенно сильно выделила прозвище сына и Антону от этого стало перед ней немного стыдно, - Он сказал, что пошёл к другу. - Ох, хорошо, спаси... - но на линии уже никого не было. Короткие гудки прерванного сигнала послужили точкой в их разговоре. Парень пожал плечами, ставя телефон на место.       Ничего не оставалось, кроме как ждать товарищей и сидеть, подпирая собой стену кухни. В старом доме поскрипывали от перемен температуры половицы, шелестело что-то на чердаке, мерные постукивания ветвей яблони о стекло словно отсчитывали проходящие секунды. Время от времени Антон поглядывал в украшенное морозными узорами окно, силясь различить силуэты друзей, но на дороге всё ещё не было ни души. Тогда он поднялся, направляясь в комнату родителей, где на кровати мирно посапывало единственное в доме (кроме него самого) живое существо. Кот зарылся носом в пушистые лапы, свернулся клубком, будто желая занять как можно меньше пространства. Антон припомнил недавние мамины слова: "Когда кошки так нос закрывают - это к морозам". Да вот только Усик припозднился изрядно с предсказанием, холода уже давно бушевали в их посёлке.       Усик, как нарекла подаренного ей котёнка Оля, появился у них не то чтобы неожиданно. Однажды к Антону забегал за какими-то конспектами Рома. Сам он записи делать не желал, а потому стал частым гостем в его доме. Пока Тоша рыскал по всей своей комнате, пытаясь отыскать куда-то вдруг подевавшуюся тетрадь, в коридор выглянула любопытная мордашка. Оля почти ни с кем не общалась, кроме разве что парочки своих новых одноклассников, редко проявлявших неподдельный интерес к её причудам и фантазиям. Да и с кем общаться в посёлке, где знакомых раз-два да и обчёлся? Вот и стало ей любопытно, кто же из друзей её брата первым за долгое время пришёл к ним в гости. Пусть даже так формально, «‎в гости» назвать топтание в полутьме коридора язык не поворачивался. Ромка Олю сразу заметил. Ещё бы - из-за угла торчала целая копна белёсых волос, похожих на цветущий посреди зимы одуванчик. Поняв, что её заметили, и округлив от испуга глаза, Оля убежала обратно в свою комнату, а Рома спросил у подошедшего наконец Антона: - Так у тебя, получается, сестра есть? - он всё всматривался в темноту дверного проёма, куда убежала девчушка. - Ну да - Оля. Она на шесть лет младше. - Клёво. А у меня ни братьев, ни сестёр. Зашибись наверно вам вдвоём. Антон лишь пожал плечами, но лёгкие нотки зависти в чужом голосе уловил и запомнил.       А потом в его рюкзаке начали регулярно появляться сладости, жвачки, маленькие леденцы, подброшенные незнакомцем и явно предназначавшиеся не самому Антону. Незнакомец в общем-то и не скрывался, однажды просто в открытую зайдя к Антону за очередной домашкой и оставив на столике у входа новую большую пачку карандашей. К слову, у Петрова возникали вопросы на счёт того, откуда Пятифанов берёт свои дары, но препятствовать ему он не решился. Наблюдал. Оля в свою очередь нарадоваться не могла. Мало того, что вкусности и подарки дарили, так ещё и друга нового завела, пусть и вот так, заочно. Как-то незаметно всё это стало нормой. Ромка заглядывал к ним на пару минут за домашкой, Оля выбегала к нему в коридор, уже не опасаясь, тот трепал её по светлой макушке, рассказывал какую-нибудь новую короткую историю из жизни, а потом ретировался. И однажды при очередной их встрече, Антон впервые увидел на лице парня не привычную ухмылку, а тёплую улыбку. Стало даже как-то завидно, да только отчего?       После того, как пару раз Оля и Ромка пошептались в коридоре, отчего-то прекращая разговор как только на горизонте появлялся сам Антон, Пятифанов заглядывать на какое-то время перестал. Оля не выражала ни капли беспокойства и на все вопросы брата лишь загадочно улыбалась или показывала язык. Тоша вновь решил выждать. И вот в субботнее утро раздалась трель дверного звонка, а на пороге брат и сестра обнаружили маленький рыжий комочек, оказавшийся двухмесячным котёнком. Оля ему безумно обрадовалась, что не скрылось от мамы, сначала в штыки принявшей появление животного в доме. Втроём, вместе с папой им удалось разжалобить женщину, махнувшую рукой на их просьбы, что послужило молчаливым согласием. Как-то раз Антон даже застал заснувших вместе Усика и маму, хоть та больше всех причитала о лезущей от кота шерсти и испорченных вещах. Неожиданно появившийся новый член семьи был принят весьма радушно.       Рома с того момента был Олей очень любим, и иногда он вместе с Антоном и Бяшей забирал девочку с продлёнки. Сам Пятифанов приговаривал, что заранее создаёт девчушке «‎имидж» и напоказ проходил с ней, цепляющейся за его руку, сквозь толпу Олиных одноклассников. Антона это изрядно смешило, пока он не начал задумываться, а не займёт ли Ромка в сердце его сестры более значительное место, чем он сам? Долго его мучила эта мысль, пока он не подошёл к сестре лично. Та на его робкие вопросы засмеялась, голос в пустом доме зазвучал серебряным колокольчиком, и свято уверила парня, что лучше, чем он, друга ни за что не найти. После объятий сестры тревоги наконец покинули его.       Резкий стук в дверь вывел Антона из оцепенения и он в пару прыжков подлетел к входу. На пороге, все заметённые с ног до головы, стояли краснощёкие друзья. Петров на своей памяти такими их никогда не видел. Впервые в их посёлке была настолько суровая и снежная зима. Парни быстро проскочили за порог и, очутившись в благословенном тепле, судя по их блаженным лицам, чуть не растаяли. Первым запричитал, как всегда, Ромка. - Ой, Тох, знал бы ты как мы до тебя добирались. Честное слово, лучше бы по домам сидели, а не хернёй страдали.       Антон молча повесил промокшие куртки ребят на вешалки, разложил шапки и варежки на батарее, а их самих пригласил сначала на кухню, где всех ждал немного остывший, но достаточно тёплый, чтобы согреть, чай. Решено было захватить чашки и переместиться к Антону в комнату, чтобы не терять времени зря. Заскрипела старая дощатая лестница, голоса мальчиков зазвучали уже на втором этаже. Помявшись, вспоминая не оставил ли чего лишнего на кровати (или не дай бог забыл про беспорядок), Антон пропустил парней вперёд. Бяша тут же присвистнул, оглядывая увешанные рисунками и обклеенные скопищами наклеек стол и стены, и топчась по особенно нравившемуся самому Петрову мягкому ковру, который отец недавно привёз из поездки в город. На день рождения подарок как-никак. Стоит ли говорить, что Антон хотел совсем не ковёр? Впрочем, и он ему оказался по душе. - Да ты, Тох, прям Микеланджело, - пробормотал Рома, оглядывая стены.       Парень подошёл к изголовью кровати, над которым разместились пара выполненных особенно кропотливо, самых любимых Антоном рисунков. На одном из них он попробовал когда-то давно нарисовать портрет. Не дурачился, как обычно бывало, творил усердно, штрихуя и затемняя в нужных местах, и вышло неплохо. С чуть помятого листа смотрел молодой Цой, взгляд устремлён куда-то вдаль. Как думал Антон, наверняка на зрителей в зале. Рядом примостилась пара рисунков автомобилей, которые юный художник высмотрел в одном из отцовских журналов. А чуть дальше висел непонятный и самому художнику набросок тёмного силуэта на фоне белоснежного поля и возвышающегося позади леса. Ни лица, ни имени, но образ ему нравился.       Антон сдвинул ближе к середине комнаты старый скрипучий низкий столик, за которым прямо на полу уместились все трое друзей, и подал ребятам их кружки. Работы предстояло много, мальчики настроились на упорный и продолжительный мозговой штурм. Казалось, что даже погода решила дать им несколько мгновений тишины и приглушила завывания ветра. Рома с важным видом пролистал учебник по физике до нужного параграфа, оглядел смотрящих на него приятелей, уже схватившихся за ручки и приготовившихся записывать, вздохнул и начал: - Ну что, начнём с последней темы. Пишите всё, что помните об упругости...       Спустя полтора часа непрерывных попыток вспомнить совсем свежий школьный материал, разборов формул, принципов, вопросов и тихих подвываний, доносившихся от склонившегося невероятно низко над столом Бяши, терпение у Ромки всё-таки лопнуло. Он резко захлопнул учебник, поднялся на ноги и принялся расхаживать по комнате. "Словно зверь мечется, не может себе места найти", - думал Антон. Он был благодарен Роме в этот момент, ведь тот не смотря на охватывающую его время от времени злобу из-за дико тормозивших в физике друзей, старался на них не кричать. Он походил по комнате пару минут, повздыхал горестно у окна и с угрюмым выражением лица уселся обратно, буравя Антона взглядом. Парень спохватился, начав разбирать следующую задачу. Оставалось доделать совсем чуть-чуть и их занятие на сегодня закончится. Он украдкой взглянул поверх тетради. Рома присел рядом с растерянным Бяшей и тихо, но чётко втолковывал ему правила расчёта, повторял формулы. Удивительно, как он так быстро перевоплощался из грозного хулигана в умного школьника, до этого ни разу не показав эту свою сторону друзьям. Видимо, со временем и Рома откроется им по-настоящему. По правде, Антон предвкушал это мгновение. Рому хотелось узнать целиком и полностью.       Петров дописал последнюю задачу и с тяжким вздохом упал на спину, пародируя на мягком ковре морскую звезду. Шея болела от непривычной позы, в которой к тому же пришлось просидеть слишком долгое время, в уме скакали и метались формулы, вытесняя всё остальное. Вот уж точно постарался на славу. Перед ним послышался шелест и Тоша приоткрыл глаза. Рома придвинулся ближе к нему, просматривая сделанные Антоном за время их урока записи. По началу хмурившееся лицо немного разгладилось, и Пятифанов вдруг резко хлопнул парня по бедру, да так, что тот подскочил обратно в сидячее положение. Место, куда пришлась ладонь друга, горело и жгло. - Ты, Тох, вот вроде умный, в очках ходишь, а в физике полное дно. Слова кольнули, но Антон проигнорировал внезапное чувство, и ответил: - Зато в других предметах всё понимаю, а этот... Он же самый сложный! Я вот не пойму, как ты не можешь запомнить стих по литре или страничный параграф по истории, зато кучу формул по физике всегда в голове держишь? - А вот, уметь надо! - приосанился Рома, - Ничё, всё у тебя получится, я научу. Вон, видишь эти задачи? Здесь всё вышло правильно. А то, что ты в последнем номере понаписал, в следующий раз разберём, не всё так плохо. Скоро будешь их как орехи щёлкать. - То «‎дно», то «неплохо». Ты уж определись, - пробубнил он, мысленно радуясь даже незначительной похвале. В точных науках он всё же был полным профаном.       Бяша наконец тоже оторвался от тетради, устало разминая затёкшую шею. Щёки его покраснели от усердия, а сам он казалось пребывал в состоянии наивысшей сосредоточенности. Рома подошёл и к нему, заглянул в тетрадь, потёр сокрушённо глаза. - Ну-у, - старательно пытался он подобрать слова, - работы ещё много.       Мальчики стали неспешно собираться, пока Антон спустился на кухню, опуская в раковину опустевшие чашки. За окном больше не бушевала вьюга. Снег не метался, не рвался в дома и не бился в окна, а ровным слоем лежал на земле, застелив её толстым покрывалом. Небо стремительно темнело, синева пролилась на его гладь и зажглись первые звёзды. Стоило быстрее разойтись по домам, пока не стемнело окончательно и чернота зимних ночей полностью не накрыла посёлок. На лестнице прогремели спешные шаги и первым вылетел в прихожую Бяша, со скоростью реактивного истребителя натягивая сапоги и куртку. - Тох, ты это... прости, что так быстро убегаю. Мамке обещал вернуться засветло. Не успею же, на! - зажимая подбородком варежки, он нахлобучивал шапку и завязывал тёплый шарф. - Да всё нормально, не переживай. Успеешь. - Ага, если в сугробе не застрянет по пути, - резкий голос прозвучал прямо за спиной. Рома, словно кот, с которым его почему-то уже не единожды сравнил Антон, подошёл предельно тихо и незаметно.       Бяша махнул им на прощанье и выскочил за дверь, засеменив быстрее по усыпанной ослепительно белым дороге. Рома собираться почему-то не начинал и Тоша оглядел его. За те четыре года, что они знакомы, оба выросли, вытянулись. Из-за приложенных Петровым усилий, он даже стал выше Ромы, пусть и всего на два сантиметра. Сам бы он ни за что не занялся изнурительным спортом, если бы друзья не подтолкнули его к этому на одних из летних каникул. "Чтобы тебя, как лоха, никто не побил, если нас рядом не будет", - объяснял Пятифан, пока Антон пыхтел на турнике. Вскоре он действительно начал вытягиваться, крепнуть. Пусть он и не стал особенно сильным, не оброс мышцами, но прибавил в ловкости и гибкости. Теперь на Ромку Антон смотрел чуть свысока, но у Пятифанова был козырь - тот особенный взгляд, который нельзя было не заметить в первую же встречу. Цепкий, внимательный, давящий, такой, что всё равно казалось, будто это он смотрит на тебя сверху вниз.       Рома подошёл ближе, чуть толкая Антона плечом - оказалось, он уже как с минуту загораживал Роме его ботинки. Неспешно обуваясь, он объяснил план дальнейших действий: - Потом условимся о времени. В следующий раз будем механику повторять и ваши косяки править. Смотри, чтоб точно подготовился, понял? - Ага, понял - улыбнулся Тоша, прислоняясь к ближайшему косяку. В голову вдруг пришла неплохая мысль, но стоило подумать о том, чтобы её озвучить, как начинали одолевать сомнения. "Да ну, чего бояться?", - подумал Петров и спросил: - Слушай, а может с тобой английским позаниматься? - А? С чего это вдруг? - Рома перестал наматывать на шею длинный шарф и развернулся к другу. Не найдя в голове более веской причины, чем взявшееся из ниоткуда и отправившееся следом в никуда «‎потому что»‎, Антон сначала проблеял что-то нечленораздельное, а потом собрался с мыслями, выдав: - Так всё же тебе лучше. У тебя пока с иностранным хуже всего из гуманитарных предметов, а у меня твёрдая «‎пять». Заработаешь на одну четвёрку или даже пятёрку больше - хуже не будет.       Пока Рома размышлял над очередным внезапным предложением, застёгивал змейку на куртке и натягивал поглубже на уши шапку, Антон успел уверить себя, что уж эта затея накроется медным тазом. Что у Ромки, дел что ли нет других? Ещё через лес лишний раз мотаться ради какого-то английского, который ему не сдался. Но тот развернулся и решительно ответил: - Ну ладно! Лицо Антона просветлело. - Но! Раз уж взялся, то делай всё как следует. Встретимся во вторник, у меня как раз футбол отменили на следующей неделе. Кивнув и попрощавшись в ответ на короткое «Ну, бывай!», Антон и не заметил, как остался один во вновь опустевшем и притихшем доме. Теперь не скрипели половицы, и не шуршало на чердаке. Исчезли самые малозаметные звуки и шорохи, оставив его наедине с осевшим в памяти голосом Пятифанова. Даже кот спрятался где-то в родительской комнате, не показываясь на глаза. Наверно, предпочёл уединение их шумной компании, да так и остался в тёплом укрытии.       Не спеша, Антон помыл чашки, убрал их, погромыхав посудой, поднялся к себе. Стол всё ещё стоял на том же месте, где они его оставили, на нём одиноко лежала открытая тетрадь. Парень обошёл комнату, посмотрел в окно, замечая снаружи оставленные недавними гостями свежие следы на снегу, и, притихнув, сел за стол, туда же, где он провёл последние два часа. Место, где мимолётно при ударе коснулась его бедра ладонь Ромы словно покалывало невидимыми иголочками, жгло, как будто он оставил ему след, напоминание навсегда. Антон приложил собственную ладонь на призрачный отпечаток, но не почувствовал ничего, кроме тепла собственного тела.        Странных ощущений больше не было, но странные мысли с тех пор стали появляться у него намного чаще.