Игра в прятки

                    Последний урок четверга всё никак не хотел заканчиваться. Время тянулось бесконечной жвачкой, заставляя подростков зевать, склоняя головы над партами, и через силу вслушиваться в слова старенькой учительницы истории. Как ни крути, но школа изматывала, а в особенности точные науки, которые словно высасывали жизнь из и так ослабевших старшеклассников. Поэтому на последней "истории" весь класс дружно посапывал под тихий рассказ о гражданских революциях XX-го века. Не дремали только последние две парты среднего ряда, которых, впрочем, как и остальных учеников, урок не волновал. Растянувшись полулёжа на стульях, парни тихо переговаривались, не привлекая к себе лишнего внимания. - Как на счёт завтра? А то на следующей неделе только среда свободна, надо же ещё к тесту готовиться, - Антон склонился над листком бумаги, где старательно были выведены два поля, состоящие из квадратиков, и очертания кораблей, больше напоминающие жирные кляксы потёкшей ручки. - Ну, в принципе, можно и завтра. Нас же с физры всё равно попрут, вот и придём пораньше к тебе, - Ромка хмурился, скрывая Петрову обзор на собственную нарисованную флотилию. - Ну вот, я же пропущу "Криминальную Россию"! - обижено надулся Бяша, рассматривая параллельно действия обоих игроков в схватке. Он прищурился, высматривая корабли Пятифана, а потом хотел было что-то сказать Антону, как получил по плечу от сидящего рядом друга. - Я те дам, подсказывает он! У нас без жульничества, всё по чесноку, - возмутился Рома, пытаясь вычислить местонахождение подбитого кораблика Антона. - Да ладно, всё равно же почти проиграл. У тебя остался один корабль, а у меня ещё два однопалубных, ты их не выбьешь ни за что, - усмехнулся Антон, откидываясь на стоящую позади парту. Звонок оглушил и заставил отвлечься от мира морских сражений. Ребята вокруг зазевали, засуетились, собирая тетради и учебники, ручки и стёрки, сгребали всё в одну кучу. Все спешили домой. Но только первые старшеклассники подорвались со стульев, учительница повысила голос и объявила: - Класс, тишина! - неожиданно громкий и пронзительный голос заставил всех притихнуть, - Сейчас к нам придёт инспектор по делам несовершеннолетних для профилактической беседы. Сядьте на места, давайте. Живее! - Ну попадос, - пробубнил себе под нос Ромка, плюхаясь обратно и корча недовольную гримасу, - Щас бы уже домой бежали. Нахера они вообще, эти беседы?       Антон равнодушно пожал плечами, вновь усаживаясь рядом с Бяшей. Через пару минут в дверях появился коренастый короткостриженый мужчина, мигом оглядевший гудящий класс и подошедший к преподавательнице. Лицо его не выражало ничего, кроме гнетущей усталости и, казалось, преследующей его по пятам головной боли. Зачем бы ему ещё так нервно дёргаться от каждого громкого звука? Пока он о чём-то переговаривался с Лидией Михайловной, Антон повернулся к Роме, чуть не столкнувшись с тем носами. - Ром, а этого вроде не было раньше? К нам же все года один и тот же мужик заходил. - Да этот... - Рома устроил подбородок на сложенных на парте руках, выглядывая из-за бока Петрова на полицейского , - Не местный вроде. Недавно перевели, так он уже отцу плешь проел. Тот, который раньше был, ну, Александр Степаныч, помнишь? - Антон кивнул, - Вот он был мировой мужик, с ним и договориться можно было и просто по душам побазарить, а этот...

      Антон знал этот взгляд, полный презрения. На такого Пятифанова смотреть было страшно. Если уж ему не нравился человек, то это было не случайно. Видать, новый инспектор и впрямь оказался слишком прилипчивым. С прежним действительно было проще, он казался в каком-то смысле родным. Заходил несколько раз в год в их класс, рассказывая о правилах дорожного движения и прочей лабуде. Зато в личные дела не лез. Пару раз компании Ромы пришлось встретиться с ним в участке из-за мелких стычек. И вспоминая сейчас того добродушного седовласого мужичка, Антон помнил лишь его напутствия и пожелания мальчикам лучшей жизни, без драк и ругани. Этот же вставал на их пути новой, ещё неизученной преградой. Пока парни втроём буравили взглядом полицейского, он вышел вперёд и начал извечный монолог, который твердили учащимся каждый год. Вред алкоголя, вред курения, вред наркотиков. Однако в этот раз что-то пошло не по плану. - Стоит ли мне говорить о плохих компаниях? Впрочем, вы ребята уже взрослые, знаете что в стране творится. Тут не про плохие компании скорее должна идти речь, а об отдельных личностях преступного мира. Нередко такие индивидуумы забредают в посёлки, как ваш, имея цель скрыться от правосудия. Но тут они, окапываясь, тоже не сидят сложа руки. К таким на удочку может попасть любой, а уж подросток особенно. - Этот чмырь, - стал шептать Пятифанов на ухо сидящему впереди него Антону, - к нам домой заявился. Начал отца доставать, якобы по мне столько записей в личном деле, что давно пора на строгий учёт ставить. Отец отмазаться по-лёгкому хотел, как раньше бывало с Александром Степанычем, а этот в никакую! Прёт и прёт. Баран! - Пятифанов! - окликнула учительница, заставив весь класс обернуться на последние парты. - Так-так, - полицейский медленно двинулся по проходу между партами, сложив руки за спину. От его гадкой ухмылки засосало под ложечкой, - Роман Пятифанов. Кто же ещё?       Антон, сидевший вполоборота заметил, как друг весь подобрался, а Бяша позади сдавленно ойкнул. Атмосфера в классе резко накалилась, ребята притихли. - Тебе, юноша, лучше бы слушать всё до последнего моего слова и не встревать. Тебя всё это касается напрямую. Ты здесь не в игрушки играешь, - смерив Ромку холодным надменным взглядом, мужчина двинулся обратно к доске, а Ромка сжал кулаки до побелевших костяшек. Антон его негодование разделял. Уж что бы ни было в личном деле Ромы, но то было в прошлом. Новые записи не появлялись уже год, а друзья могли поклясться в том, что Пятифанов резко сбавил накал собственной жизни, выбрав неожиданное спокойствие. После одной особо крупной драки с парнем из параллели, из которой Рома вышел пусть и победителем, но изрядно побитым, он вдруг притих. Не было после этого ни замечаний в школьном дневнике, ни приводов в полицейский участок, ни даже мелких краж жвачек по рублю. Всё это поначалу настораживало, Антон гадал, что могло так повлиять на приятеля. Может быть состоявшийся наконец разговор с отцом?       Одно он знал - вот так ни с того ни с сего поднимать старые дела и нападать, пусть и словесно, со стороны полицейского было отвратно. Это просто выбешивало, заставляя кровь вскипать. Пусть Антон и знал, что Ромка сам может кому угодно преподать урок, но готов был в любой момент помочь, заступиться, чем бы ему это не грозило.       Полицейский вскоре сухо попрощался, вразвалочку покидая класс, а Ромка швырнул учебники в рюкзак, забросил его на плечо и, не сказав ничего на прощание, вылетел в коридор. Оставшиеся вдвоём Бяша и Антон лишь похлопали ему вслед глазами, переглянулись и, вздохнув, двинулись вдвоём к раздевалке.       Вслед за спешащими одноклассниками Антон и Бяша вышли из школы, попадая прямо в колючие лапы мороза. Путь до развилки они прошли вместе, переговариваясь на счёт механики. Ни тот ни другой ещё не сделали упражнений, которые пообещали выполнить к следующему занятию с Ромкой. Припомнив сегодняшнее его настроение, Антон заверил себя, что точно сядет разбирать физику по возвращению домой. Они ещё немного потоптались на месте, обсуждая новые фильмы, привезённые из города, последние серии сериалов, шедших по телевизору. Нежелание расходиться в разные стороны удерживало их на месте ещё пару минут, пока разговор вовсе не иссяк, и тогда, попрощавшись, они разминулись.       Свежий блестящий снег поскрипывал под его ногами, пока Антон брёл через лес по едва видной тропинке. Неприятный осадок после встречи с новым участковым ещё остался, но его хотелось немедленно выскрести из мыслей. Внезапно на ум пришла позабытая идея. Он так давно собирался написать Полине письмо, всё порывался, обдумывал что спросить, да так и позабыл. Так конверт без письма и лежал в верхнем ящике стола без дела. Парень представил какого ей сейчас в большом городе. Сам он уже начал забывать ощущение, когда бредёшь по шумным, кишащим машинами улицам или протискиваешься сквозь толпу в продуктовом магазине. В их посёлке такого не бывало.       Насколько он знал из рассказов учителей и одного единственного письма, присланного самой девушкой, в консерваторию она не поступила, ведь для этого ей необходимо было среднее музыкальное образование. Поэтому она приняла решение переехать в город и обучаться музыке в колледже. Само письмо её не отличалось глубокими деталями, не описывало новую жизнь, так отличавшуюся от прежней, но было пропитано той дружеской теплотой, которую Антон надолго сохранил в воспоминаниях. Это напоминало их общение в средней школе, когда они могли долго спорить, играть в приставку или рисовать. Рисование Полине нравилось, пусть она и не занималась им профессионально. Её забавляла возможность исковеркать настоящие предметы из повседневной жизни так, что на бумаге оказывались хаотичные цветные пятна. Расшифровать их можно было только с помощью самой художницы.       Интересно, а Рома тоже писал Полине? Если подумать, они ведь были знакомы с ней дольше, чем с самим Антоном, так что это было вероятно. Когда Антон объявил в начале года о полученном от девушки письме, Рома никак не отреагировал. Как решил Антон, наверняка буря между ними улеглась и Рома отступился от романтических поступков в её сторону. Однако, что-то подсказывало, что письмами те всё же обменивались. Правда, Пятифанов их никому не показывал, да и вообще Полину упоминал редко.       То самое, первое предназначенное ему письмо Антон всё ещё хранил в вскрытом конверте, не желая выбрасывать. Спроси его кто-нибудь, почему он не избавился от него, он бы пожал плечами, но мог бы с уверенностью заявить, что дело не в романтике. Его внезапно вспыхнувшие в шестом классе чувства к первой скрипке школы улеглись ещё до того, как она уехала, до того, как все они закончили девятый класс. Пары из них не вышло, а вот завязавшаяся дружба оказалось крепкой.       Затерявшись в воспоминаниях, парень и не заметил, как добрёл до дома. Внутри ещё никого не было, свет потушен, всё так же тихо, как и всегда. С лёгким сердцем Петров решил, что обязательно напишет письмо Полине, расскажет о жизни, о друзьях и назойливых контрольных, грозящих им в конце этого полугодия. Пообедав наскоро бутербродами с сыром и остывшим чаем, он поднялся к себе. Надо было сесть за физику, пока усталость ещё не взяла верх, повалив его в мягкую постель. Учиться сразу после возвращения из школы ужасно не хотелось, но Антон знал себя слишком хорошо. Если не примется за дела прямо сейчас, то сегодня до примеров уже не доберётся, и дело снова отложится до завтра. Он пролистал исписанную тетрадь и взялся за ручку, выводя первые цифры.       В очередной раз столкнувшись с проблемой в решении, Антон отбросил ручку в сторону. После пары часов упорного разбора механики мозги начали плавиться. Законы и формулы путались, строчки перескакивали друг через друга, буквы заменялись на цифры, складываясь в новые причудливые слова. Подняв очки на макушку и зажмурив глаза, мальчик расслабился и откинулся на спинку стула. Брать так много упражнений в самом начале пути оказалось опрометчивым решением. Но ему не привыкать, всё же надо разобраться в теме. Подводить и расстраивать Ромку не хотелось.       Но как же приятно наконец отбросить в сторону физику и вслушаться в тишину дома. Ничего лишнего, ни скрипа, ни шороха, только за окном посвистывает вновь поднявшийся ветер. Идиллия наедине с самим собой. Редко когда удавалось вот так насладиться одиночеством. Дома всегда кто-то оказывался. Мама, пришедшая домой пораньше (она к удивлению отца смогла найти работу прямо в посёлке), отец, вернувшийся со смены, Оленька, прибежавшая пораньше с продлёнки. В последний раз, когда Антон остался дома один на долгие пять часов, он решил пошарить в шкафу отца на предмет припрятанных подарочных кассет. Отец принял решение не баловать детей, как случалось раньше, и записи новых фильмов привозил им исключительно на праздники в качестве подарков. Однако эти самые фильмы он покупал заранее и прятал в месте, до которого его детям было трудно добраться. Ну, так думал он.       В тот раз Антон отважился на небольшое приключение, целью которого была новенькая кассета. Он уже не раз слышал от некоторых ребят из старших классов, ездивших на выходных в город, о выпуске нового блокбастера, которые так полюбились им с Олей. Приближалось 1 сентября, а отец буквально на днях вернулся из поездки, держа что-то во внутреннем кармане куртки. Чутьё не могло повести Антона - кассета была припрятана в комнате родителей.       Вытянув с кухни старенький табурет, парень принялся рассматривать вещи на верхних полках родительского шкафа. На них собирали пыль старые мамины шарфики, забытые пустые упаковки, сломанная мелкая техника. Слепо пошарив за ними, он понял, что рука зацепила какую-то коробку. Аккуратно вытащив её на свет, Антон возбуждённо захихикал. Да это же целый клад, а не просто сокровище! Небольшая коробочка была набита кассетами, однако на большей части из них не было ни наклеек, ни названий. Решив исследовать их как можно быстрее, Петров выхватил несколько штук с края и понёсся в комнату Оли, где стоял проигрыватель.       Что ж, этот день надолго засел у Антона в голове и вовсе не из-за сногсшибательного боевика, которым он грезил. На кассетах были записаны фильмы, но какие! Как бы парню не хотелось, как бы он ни мечтал, но обнажённых девушек он ни разу за свои 16 лет не видел. А тут такое. Да он чуть не сгорел на месте! Казалось, что лицо его стало не просто красным, а раскалённым. Не зря отец прятал их так далеко среди забытых и покрытых пылью вещиц. Если бы не любопытство, старшеклассник ни за что не догадался бы о том, что скрывается в родительском шкафу. После первой, вполне безобидной на вид эротики, Антон включил вторую прихваченную кассету и начал прислушиваться к звукам в доме. Чуть что-то скрипело внизу, он тут же рвался выключить проигрыватель. Нельзя было, чтобы его застали за просмотром такого. Никак нельзя.       Так он судорожно просмотрел все три фильма, положил их обратно в непримечательную коробочку и задвинул подальше, прикрывая старыми вещами, как и было до этого. С тех пор образы, которые он увидел, ещё не раз появлялись в его мыслях, а потом и снах, заставляя прокручивать воспоминания раз за разом. Светлая кожа, покрытая бусинками пота, сладкие стоны, крепкие руки, хватающиеся за чужие бёдра. Конечно, это было вполне нормально, он понимал это. У всех в своё время появляются такие фантазии. Всё же время не стояло на месте, он рос, как и большинство его одноклассников, друзей. Но первое знакомство с эротикой, да ещё такое неожиданное, оставило на нём след. За прошедшее с того дня время он к той загадочной коробочке больше не притрагивался, хоть иногда искушение и порывалось одержать над ним верх.       И сейчас, расслабившись после изнуряющей учёбы, слушая тишину дома, Антон подумал: "А почему нет?". Из-за постоянной учёбы, мелких проблем, накапливающихся со временем, неясных мыслей, которым не найти определения, в последние месяцы его нервы натянулись до предела. Он устроился поудобнее и медленно втянул воздух. В голове завертелись образы, расцвечиваемые воображением. Обнажённая кожа, соблазняющие улыбки, томные вздохи. Чувствуя нарастающее возбуждение, парень положил руку на пах, чуть сжимая себя через ткань и испуская рваный выдох. Фантазия работала лучше любого кинорежиссёра, подкидывая ему ракурсы и диалоги, которые в жизни он ни за что не осмелился бы озвучить. Со временем картинки стали складываться в более чёткие образы, подгоняемые парнем в нужном направлении. Правда, что-то в них было не так. Они не казались плохими. Но неправильными...       Решив перейти к более активным действиям, Антон оттянул резинку домашних штанов, чтобы продолжить, как вдруг внизу резко хлопнула дверь, заставляя его распахнуть глаза. Он подскочил, подгоняемый звонким голосом сестры, зовущим его вниз, и понёсся из комнаты. Закрывшись в ванной, он успокаивал колошматившее по рёбрам сердце и выравнивал дыхание. Чёрт! Ну почему именно сейчас?! Единственный раз, когда он мог побыть один!       Оленька видимо уже скинула сапожки и вприпрыжку поднялась на второй этаж, направившись в комнату брата. Он прикрыл глаза, подпирая дверь ванной изнутри. Возбуждение начало спадать. Немудрено, после такого то! Девочка, не найдя Антона в комнате, вышла в коридор, замечая просачивающийся из ванной комнаты свет. - Антош! Антош, я вернулась. Ты долго ещё? - её голосок зазвучал прямо за дверью. - Я скоро выйду, иди пока переодевайся, - ответил он, поднимаясь на ноги. Судя по звукам, Оля скрылась за дверью своей комнаты, вновь оставляя Антона со своими мыслями. Он оперся о раковину, заглядывая в заляпанное зеркало. Да, видок тот ещё, стоит поспать сегодня подольше. Хватит с него занятий. Он повернул кран и в раковину хлынула ледяная вода, так ему сейчас необходимая.       Дверь в комнату скрипнула и Оля оглянулась на зашедшего брата. Тот подошёл к ней, потрепал привычно по макушке и склонился над разложенными на столе тетрадями и листочками с рисунками. - Снова на уроках рисовала? - вопрос заставил девочку взволнованно всмотреться брату в лицо. - Ругать будешь? Брови Антона изогнулись в удивлении. Он не припоминал, чтобы хоть раз ругал сестру за какие бы ни было проделки, только если они не затрагивали его самого напрямую. Кто её так осадил? Родители? Или может учителя? Он положил ладонь на её плечо, растирая до ощущения тепла. - Нет конечно. Ты у меня умница, всё лучше и лучше выходит. Просто не забрасывай учёбу, а то самой потом хуже будет, если перестанешь поспевать за одноклассниками. - Да, я понимаю, - она всмотрелась в дневник, в котором скорее всего было записано задание на завтрашний день, - Тош, а мы можем в приставку с тобой поиграть? - Хм, прямо сейчас? - парень оглянулся в направлении своей комнаты, где на столе была забыта физика, - Ну, почему бы и нет? Я уже сам устал с этой школой. Вытаскивай пока что хочешь, загружай, а я притащу чай. - Ура! - весёлый возглас разнёсся по дому.       Вскоре брат и сестра сидели перед подёрнутым разноцветными помехами экраном. Пока загружался уровень любимой игры Оли, Антон подзавис. От усталости в глазах мутнело, он заставлял себя держать фокус внимания, но зрение каким-то чудесным образом вновь улавливало в помехах то разноцветные искры, похожие на звёзды, то узоры, как на ковре, что висел на стене в гостиной. Сосредоточиться стало легче, когда игра наконец началась. Оля обскакала его в первом раунде аж на двадцать очков, что парень не упустил из внимания. В последующем раунде уже он лидировал с отрывом в 7 баллов. Не так много, но всё равно победа. Когда же закончился третий раунд, Антон победно вскинул руки, с зажатым в них контроллером. Игра помогла ему немного взбодриться. Он посмотрел на внезапно притихшую Олю и замер при виде её грустного личика. Опять что ли обиделась? - Оль, ну ты чего? Можем ещё раз сыграть, тогда точно победишь. Ты меня вон как в первом раунде обогнала, - но слова не возымели успеха, - Ну ты чего? - Да я не из-за игры, - неожиданно серьёзно пробубнила она. Антон на секунду растерялся. - Если не из-за игры, тогда из-за чего? - он подсел ближе, приобняв погрустневшую сестру.       Долго сдерживаемые переживания полились из неё, словно она только и ждала этого вопроса: - Тош, почему Рома так давно к нам не заходит? Я его уже больше месяца не видела. Он ведь раньше и за домашкой к тебе заходил, и меня с продлёнки провожал, и просто приходил, а теперь я вообще его не вижу. Он не хочет дружить больше? Парень вглядывался в лицо сестрёнки и понимал как сильно всё это время её это обеспокоило. Надо же, а он ведь и не заметил, что друзья резко перестали появляться у него в гостях. И правда, Ромка исчез из жизни Оли более, чем месяц тому назад. Должно быть она уже успела понапридумывать тому много причин. - Оль, ну тут не в тебе дело. - А в чём? - требовательно воскликнула она. - Ты же знаешь, что мы уже в старшей школе, да? - она утвердительно кивнула, - Вот из-за этого нам всем учиться сложнее, чем обычно. А скоро ещё полугодовые контрольные, поэтому все сидят по домам и зубрят.       Оля поразмыслила над ответом и вновь уставилась в экран. Заставка горела на нём, освещая обоих в полутьме комнаты, мягкое гудение телевизора заполняло пространство. Антон придумал, чем же подбодрить сестру. - Слушай, а давай, когда мы в следующий раз с пацанами соберёмся у нас, я попрошу Ромку подождать тебя с продлёнки? Не думаю, что он откажется. Покажешь ему рисунки, поболтаете наконец. Оля распахнув от изумления глаза, подорвалась с места, обвивая шею брата ручками. Её радостный крик пришёлся прямо в ухо парню, от чего его скрючило, словно от физически ощутимого удара. - Антоша! Ура-а, конечно! Зови его! Я ему столько покажу, столько! Отцепив прилипшую к нему сестру, он улыбнулся. Наконец-то на её личике вновь выражение счастья, которое и его заряжает надолго хорошим настроением. Девочка тем временем проверяла в ящике стола стопки с недавними рисунками, перекладывая их, вновь собирая в кучки, сортируя по только ей известным критериям. - У меня тут и жирафы ведь! Как думаешь, ему понравится? - и не дожидаясь ответа, вновь щебетала, - Ой, надо его самого нарисовать! Антош, а у тебя есть тонкие ручки чёрные? Надо ему пририсовать ресницы как в жизни, во-о-от такие! Девчушка растопырила пальцы на руках, показывая по её мнению небывалый размах ресниц Ромки. Антон не сдержал смех, смотря на неё. "Ну что ты смеёшься?," - обиженно донеслось от сестры. "А впрочем," - подумал он, - "На счёт ресниц она права. И как Ромку угораздило отрастить такие?".       Второе их занятие мало отличалось от предыдущего. Всё шло чуть более спокойно, благодаря тому, что мальчики занимались физикой самостоятельно. Но за двоих Антон говорить не мог. Бяша всё равно отставал и довольно медленно усваивал материал, хоть и старался наравне с остальными. Он усердно склонился над тетрадью, зачёркивая, переписывая и находя верное решение. С носа у него капало - недавно выглянуло солнце и парень решил пойти домой расстёгнутым. Теперь его одолевал насморк, а Ромку - постоянное желание запустить чем-нибудь в не прекращающего шмыгать носом друга. Пятифанов снова сидел между ними, занимаясь своей домашней работой. Отрабатывать изученный материал парням надо было самостоятельно.       Бяша со свистом втянул воздух, осилив очередной пример, и перелистнул страницу, привлекая этим внимание Ромы. Пятифанов наклонился к нему, пробежался глазами по выполненным упражнениям и начал поправлять, тихо проговаривая сидящему рядом приятелю ход решения. От зазвучавшего так непривычно тихо голоса Антона пробрали мурашки, и он дёрнул плечами, прогоняя щекочущее ощущение. Рома поднял на секунду взгляд и, посмотрев на Антона, усмехнулся, сразу же возвращаясь к объяснениям. "Что это было?" - пронеслось в мыслях Петрова, пока он пытался сосредоточиться на формуле вычисления силы упругости. Дурацкая физика никак не укладывалась в голове. Знания хотелось разложить по полочкам, а они скакали в памяти, перемешивая формулы и величины. После часового мозгового штурма охота была отвлечься на что-нибудь другое, что помогло бы разрядить напряжение.       К счастью, вселенная, кажется, услышала просьбу, но, к несчастью Антона, выполнила её, будто специально извратив. Оторвавшись от помощи Бяше, Рома заметил пялившегося в пустоту Петрова, из рук которого разве что уже ручка не падала. Он казался настолько погружённым в свои мысли, что его отвлекло только прикосновение. - Ну-ка, дай я посмотрю где ты тупишь, - также тихо, как несколько минут назад сказал Рома. У Антона перехватило дыхание - так близко оказался Пятифанов к нему. А ведь он даже не заметил! Ушёл в себя, да так и потерял ход решения задачи. Ромка же подвинулся чуть ближе, горбясь над тетрадью, касаясь при этом бедра Антона своим. Забытое с прошлого раза чувство чужого тепла показалось парню ошеломляющим. Антон одёрнул себя. Друг же продолжает бубнить под нос решение задачи, проговаривать специально для Антона, а он так бестолково не замечает этого. Откинув невесть откуда взявшееся напряжение, он расслабляет натянутую словно тетива спину и склоняется ближе, чтобы уловить всё, что скажет ему Рома.       Вскоре решение уже не кажется таким запутанным, Рома объясняет всё потрясающе быстро и легко, и физика с ним не кажется смертельно скучной. Под рукой Антона появляется стройный ряд формул, выведенных торопливым почерком, всё меньше и меньше становится зачёркнутых чисел. Рома всё ещё рядом, сидит и наблюдает за процессом, словно строгий учитель. Петров старается больше не отвлекаться, всё же он сам попросил об этих занятиях и потратить их впустую никак нельзя. Вскоре Бяша вновь просит помощи, и Рома ускользает из-под бока, будто его и не было. Рядом вмиг становится как-то пусто. Шмыгающий носом Бяша к концу их занятий вызывает уже не раздражение, а жалость, ведь ему скорее всего и самому надоела прилипчивая простуда. Главное, чтобы он в конец не заболел, иначе совместная подготовка может пойти прахом.       Спустя время Бяша кивает Роме и тот с тяжким вздохом поднимается на ноги, решив размяться. Мальчикам такой привилегии не дано - их работа с формулами ещё продолжается, а вот Ромина домашка уже лежит законченная на краю стола. Парень задирает голову, разминая шею, покачивается с носков на пятки, не зная чем себя занять, пока не поворачивается к рисункам. За неделю на стене появился ещё один набросок. "Только вряд ли он принадлежит Тохе," - решает Рома. У его друга и линии более резкие, и использует тот преимущественно тёмные цвета. Этот же плавный, текучий, яркие краски так и брызжут с листа, но нарисован он явно не рукой ребёнка. Странно. Кто-то подарил?       А сам владелец комнаты к этому моменту уже заканчивает последнюю задачу и оглядывает стоящего перед его рисунками парня. Как всегда, как бы ни было холодно, на Ромке его любимый спортивный костюм. Антон гадает как тот ещё не протёр его до дыр. Но, к слову, хоть Петров и не знал, мог ли судить Пятифанова с этой точки зрения, выглядел друг в этом костюме подтянуто. Когда они были в средней школе, почти все вещи брали на вырост. Теперь же, когда друзья вытянулись, многие их вещи сидели либо в облипку, либо, как в случае Ромы, прекрасно. Ну и повезло!       Взгляд Антона опустился на пояс, быстро перескочил сразу на ноги, а в следующую секунду он уже тщетно пытался сдержать смешки. Повернувшийся на звук Ромка, увидев, что смеются над ним, насупился, подскакивая ближе. - Чё ржёшь? - На макушку Антона со свистом опускается свернутая в трубу тетрадка. Он хватается за голову, но смех распирает его и щёки болят - так не вяжутся между собой суровый Рома, пытающийся сейчас испепелить его взглядом и избить тетрадкой, и пушистые шерстяные носки на его ногах, которые обычно заставляет надевать мама в особо холодные дни. После дружеского поединка они наконец рассаживаются обратно, и насупившийся Рома начинает проверять упражнения, которые недавно закончил его приятель.       Спустя пять минут вскакивает Бяша. За окном видно быстро темнеющее небо, и он снова убегает первым, чтобы успеть домой. Антону жаль, что они так редко могут собраться втроём, не говоря о том, чтобы посмотреть как раньше что-нибудь глупое по телеку, поиграть в "дурака" на щелбаны или оставшиеся карманные деньги, если уж сильно разойдутся. Теперь у каждого дела, а время в большинстве своём забирает школа. Бяша торопливо натягивает куртку и прощается, пока Антон провожает его. Дверь захлопывается и, прислонившись к ней, глядя в сторону своей комнаты, Антон слышит тихий шелест страниц, которые переворачивает Ромка. От чего-то ему боязно, тревожно подниматься обратно.       Но в комнате всё как раньше. Последние лучи солнца оставляют следы на стене, рюкзак и тетради валяются там же, где были брошены. И Ромка сидит за тем же столом, поворачивается, хлопая по месту рядом с собой. Антон молча садится, думая, что тот нашёл всё-таки ошибки в его решениях. Но Рома улыбается вдруг и запускает пятерню в волосы Антона, треплет его, так, что парень даже шипит. Немного больно, но... Неожиданно и странно приятно. - Молодец, Антоха! - пальцы Пятифана цепляются за волосы, ерошат, - Одна ошибка всего. За все задачи. Признавайся, как получилось? - М-м? - смотрит он в ответ вопросительно, не понимая к чему клонит друг, - Ну, я вчера сидел и решал. Не зря же времени пропадать. Смутившись на последних словах он и не заметил как посмотрел на него Пятифанов.       Тот встал, потянулся всем телом и быстренько сгрёб свои вещи в рюкзак. Наблюдающий за его действиями Антон смог опомниться, когда Ромка уже хотел выйти из комнаты. Он вскочил вдруг, ухватившись за чужой рукав, сжимая слишком сильно. Рома по инерции вырвал руку, оборачиваясь удивлённо. "И хорошо, что сам вырвался. А то бы я не отцепился сам," - пронеслось у него в голове на долю секунды, пока он не выпалил: - Слушай, тут дело такое... Оля просила, чтобы ты её дождался с продлёнки. Мы же с этими контрольными совсем про неё забыли, она по тебе очень соскучилась. Рома вздохнул, огляделся, словно в поисках какой-то потерянной вещицы, и опустил свой рюкзак на пол.       Оля прикрыла за собой тяжёлую входную дверь и скинула увесистый ранец, опускаясь на стул. Избавившись от ботинок, она подняла взгляд и дёрнулась, не заметив того, как тихо подошёл брат. Антон смотрел на неё так, словно пытался сдержать улыбку, и девочка оглядела себя. Не уцепилась ли по дороге домой за волосы ветка, не посадила пятен на куртку? Но всё было как обычно. - Тош? - мальчик хмыкнул в ответ вопросительно, - Ты чего такой весёлый? Антон, улыбаясь, посмотрел по сторонам, неопределённо помахал руками, силясь найти за что бы зацепиться мыслью, но так ничего и не нашёл, а потому просто выдал наобум: - Да так, Ромка сегодня похвалил, - он и сам не понял почему именно эти слова вылетели у него, но сказанного было не вернуть, - Посидели вот, физику порешали. Оля вдруг подскочила, вспомнив об обещанном госте, задёргала парня за руку. - Тош, Рома здесь? Он остался? Но брат отвёл взгляд и как-то тихо, невразумительно ответил: - Нет, Оль, прости. Я его пытался задержать, сказал, что ты скучаешь, а у него оказывается дела были сегодня. Так что не получилось.       Оля разом поникла, как увядший цветочек, отпустила руку брата и поплелась по лестнице наверх. Антон следовал за ней по пятам, ничего не говоря. Скрипнула дверь в комнату девочки, её рука нашарила в темноте выключатель, и, только зажёгся свет, она увидела стоящую у окна фигуру. Дёрнувшись с перепугу, она врезалась спиной в стоящего позади Антона, но тот рассмеялся, положив руки ей на плечи. - Смотри, кто пришёл. Оля всмотрелась в повернувшуюся фигуру и узнала в ней Рому. Тот стоял, облокотившись о низкий подоконник и мягко улыбался, кажется, сам того не замечая. - Сюрприз! Соскучилась, мелкая? - только и успел сказать он, когда Оля врезалась в него и сжала в объятиях. Рома приподнял её, закружил по комнате и, опустив обратно, потрепал смеющуюся девочку по макушке. - А брата она не несётся так обнимать, - насмешливо протянул Антон, на что Оля показала ему язык, напоказ обнимая Пятифанова.       Тот присаживается на корточки, вновь треплет её по таким же светлым, как у Антона, вихрам. И у парня внутри всё странно сжимается. Отчего так? Он неловко сглатывает при прокручивании в мыслях недавнего воспоминания. У Антона в комнате, тот же Ромка, та же тёплая пятерня только в его собственных волосах. Оля тем временем уже вовсю развернула оккупацию бедного Пятифанова. Вокруг него пестрели новые рисунки животных, паровозов, бабочек, первые серьёзные пробы в рисовании людей. Он с удовольствием сидел прямо на ковре, обложенный небольшими шедеврами искусства, и слушал истории про каждый из них. Решив не мешать этим двоим, Антон сказал, что пойдёт заваривать всем чай, и скрылся на кухне.       Здесь было намного тише и намного прохладнее. Чтобы как-то оторваться от начавших залезать в его голову странных мыслей, он ополоснул лицо ледяной водой, поставил чайник на плиту и уставился в окно. Природу, в отличие от него, ничего не тревожило. Хоть холода и не шли на убыль, но снег уже не заметал дороги, небо было однотипно серым изо дня в день, и даже птицы, раньше стаями кучковавшиеся на деревьях неподалёку, не показывались. Всё было бы до тошноты монотонно, если бы не звуки закипающей на плите воды и восторженные возгласы сестры со второго этажа. Сняв чайник, Антон разлил кипяток по кружкам, кинул в них по чайному пакетику и оставил две из них завариваться, взяв свою в руки. Пока он помешивал сахар, надоедающие мысли стали снова возвращаться к нему.       Почему то его тянуло вернуться туда, в комнату Оли. Он уже предполагает почему. "Не из-за сестры," - подсказывало гадкое воображение и Антон впервые за долгое время не хотел признавать, что оно право. - Не из-за сестры, - мрачно тянет он, всё продолжая помешивать давно растворившийся сахар.       Почему его тянет к Роме? Что такого произошло? На его памяти всё было как обычно. Он, Бяша и Рома - всё те же трое друзей, всё в той же школе с теми же обстоятельствами. Что пошло не так? Он не может найти ответ, тот кажется зарытым глубоко, так, что не докопаешься. А у Антона и так много вопросов, столько, что на все не ответить, их хватит на все случаи жизни, и большинство всё ещё ждут ответа. Он уверяет себя, что это нормально, просто неожиданная дружеская ревность, желание быть поближе, проводить время с другом. Но даже в мыслях это звучит странно, так что Антон вопрос откладывает, мысленно добавляя его в категорию "Срочные". Даже думать не хочется, что за этим последует.       За своими размышлениями он не замечает, как сзади к нему бесшумно подбираются. Резкий голос рывком возвращает его в реальный мир: - Ты так и будешь чай мешать по полчаса? Антон оборачивается на Рому, хлопает глазами растеряно. А потом тупо смотрит на чашку и ложку в своих руках и понимает, что он, видимо, простоял вот так, со звоном мешая уже давно растворившись сахар, довольно долго. Он ставит кружку на стол, так резко, что часть воды выплёскивается, а Рома даже немного вздрагивает. Антон не даёт ему вставить и слова: - Помнишь, ты согласился позаниматься английским? Так вот. Во вторник, у меня, в то же время, в которое мы обычно собираемся втроём.       Петров выходит в коридор к Роме, пока тот оглядывает его, какого-то странно взбудораженного, и молча начинает собираться. На секунду в руках у старшеклассника мелькает сложенный вдвое листок, который тот аккуратно кладёт между страниц тетради по физике, и Антон уверен на все сто процентов, что Оля всё-таки подарила Роме его портрет. Мысль о сестре такая светлая и такая странно успокаивающая, что парень делает себе заметку обязательно зайти к ней и вместе порисовать. Быть может и ему достанется такой вот портрет цветными карандашами? Рома уже закидывает рюкзак на плечи и поглубже кутается в шарф. - Ладно, до встречи, Тох, - буднично бросает он, скрываясь за дверью, а Антон ещё долго следит за тем местом, где соприкасалась рука Пятифанова с дверной ручкой. Он идёт обратно на кухню, усаживаясь на табурет с ногами, и замечает на столе две кружки уже остывшего чая, одна из которых должна была быть Роминой. Он так не хочет давать слабину, но позволяет себе вновь прокручивать недавние воспоминания. И в мыслях всё всплывают на повторе мягкое касание чужих пальцев к волосам и резкий смех, перетекающий в теплую улыбку.