Ядовитые сессилии

Ужас Бури явно не внушал людям, собравшимся на центральной площади Мондштадта, доверия. Пусть он и не устраивал беспредела и вёл себя достаточно мирно, всё равно огромный дракон заставлял народ отодвинуться подальше. Людей было не протолкнуться. Казалось, собралась вся столица, не меньше. После того, как весь город шептался о случившемся в церкви, люди разделились на тех, кто верил в лучшее, и на тех, кто считал, что вокруг лжецы. В церкви не мог быть сам Барбатос, великий архонт считался давно пропавшим. На площадь стали выводить людей в кандалах. Аристократы, богатые и не очень, знаменитые и те, кто жил где-то вдали от столицы, самовольно захватив с десяток деревень, сделав и землю, и людей на них своими рабами. Простые люди были в шоке. Пленные молча волчьими взглядами смотрели на толпу — кто-то до сих пор выглядел высокомерно, некоторые были в отчаянии. Двалин приветственно взревел, увидев первым своего лучшего друга. Дракон слегка пошевелил крыльями. Золотая, яркая вспышка осветила пасмурное небо. На площадь вышли Дилюк, Кейя, Джинн и Лиза с Альбедо. Светлая одежда, белые, словно сотканные из света крылья. Барбатос возник будто из воздуха, в единое мгновение становясь впереди Двалина — возле своего совета. — Я принял решение дать моему городу шанс. Городу свободы, правды и равенства. Я поддержу вас, сделаю всё ради того, чтобы наша любимая столица опять стала лучшим местом для тех, кто живёт здесь. Барбатос словно замер, едва двигались большие крылья. Юноша посмотрел на разноцветную толпу. — Я не хочу становиться жестоким правителем. Мне не нравится ограничивать людей. Но если придётся стать тем, без кого здесь невозможно навести порядок, если вы почитаете и уважаете только тех, кто носит корону, и у кого длинная, старинная родословная, я пойду на уступки. Я — Барбатос, Анемо Архонт, Бог Ветра, Песен и Свободы, стану первым официальным королём Мондштадта до тех пор, пока не удастся возродить нашу столицу и регион. Барбатос не улыбался. Серьёзный и словно немного грустный, он закрыл на мгновение глаза, и над его головой появилась небольшая золотая корона. Ещё одна золотая вспышка — все амулеты, что были у совета и прочих, раскалывались от количества магии. Прежние алые флаги, обшитые золотом, с тяжеловесной короной — символом Мондштадта — исчезли. На их месте появились белые полотнища с зелёными лентами. Новым символом Мондштадта стали сессилия, лира и огромный меч с рубином. — В этой стране будут иметь власть только человеческие ценности и законы, принятые мной и советом. В моей стране превыше торжество человечности и справедливости. И я даю слово второго из семи древнейших архонтов, что закон и корона будут существовать ради процветания страны и народа. Лира и сессилия принадлежат мне, меч Рагнвиндров — потомку того рыцаря, что несколько сотен лет назад помог мне создать свободный Мондштадт, — пояснил Барбатос. — Сегодня я дарую вам право самим сделать вклад в будущее Мондштадта — вы решите судьбу тех, кто столько лет мучил людей в стране. Я оставил этих людей здесь, у каждого на шее список с его проступками. Каждый факт проверен моим советом. Эти люди будут стоять на площади каждый день месяц. И я жду вашего решения. Также. Приходите в церковь и расскажите о вашей беде. Я и совет рассмотрим прошения и займёмся решением проблем. Серьёзный тон и такой ласковый, юношеский голос. Барбатос говорил о важных вещах, и, казалось, его было слышно повсюду, до самых дальних уголков Мондштадта. Парящее божество почти не улыбалось, хотя в преданиях Барбатос был для всех счастливым и улыбчивым богом. Люди смотрели на бога, не веря тому. Всё казалось каким-то сном, не больше. И только одна маленькая девочка, где-то в толпе, воскликнула тонко, картавя: — Святой Барбатос вернулся! Он всем-всем поможет! Мама, всё будет хорошо! Толпа словно опомнилась, взревела, взорвалась аплодисментами и причитаниями. Казалось, не было никаких бед, всё осталось там, в прошлом, теперь вернулся тот, кто поможет, кто защитит, станет светом и опорой. Барбатос почувствовал, что у него самого ком в горле, слёзы текут по щекам, но ни улыбнуться, ни сказать ничего больше он не мог. Только смотреть на людей, которым так досталось, и за чьи жизни он должен был начать борьбу ещё давно. Но как же тяжело, как же сложно гореть желанием всех спасти и не знать, как это сделать. — Я не знаю, когда всё будет хорошо. Это зависит от каждого. Я постараюсь сделать всё для Мондштадта. Дилюк даже подумать не мог, что тот легкомысленный юноша в зале, поедающий печенья, смеющийся как ребёнок, может выглядеть так. На то он, наверное, и бог. Но с другой стороны также очевидно, что ему нужна помощь. Только бы всё получилось. — Не злитесь на Двалина, он хороший дракон, которого отравили. Он будет мне помогать так же, как и совет, который я собрал. Дилюк Рагнвиндр стал моей правой рукой, чтобы помочь мне, в точности как и его предок очень давно. Кейя неожиданно засмеялся, попытался перевести смех в кашель, но, увидев недовольное лицо сводного брата, засмеялся вовсю. — Прямо настоящая принцесса. Хрупкий, красивый, люди его любят, личный принц в лице Рагнвиндра, есть и домашний питомец тоже. Не кошечка, конечно, но дракон тоже очень мил. Лиза так же фыркнула от смеха, но смогла остановиться. Взгляд Дилюка стал совсем недовольным. Барбатос опустился на землю, крылья исчезли. Юноша явно принял решение остаться в облике божества, только без крыльев. — Бард не вернётся до тех пор, пока всё не будет кончено. Он не выдержит того, что видит. — с сомнением сказал юноша. — Очень люблю драконов. Котов тоже, но у меня на них ужасная аллергия. Так жаль. Что же. Теперь в церковь. Кстати, я вчера поговорил с одним моим другом, он нам поможет. — Кто же это, Ваше Величество? — полюбопытствовала Джинн. Барбатос слегка нахмурился — не нравилось ему такое отношение, но что поделать. Он сам себя королём объявил, пусть и не хотел этого. — Чжун Ли. Ох, вы и не знаете. Моракс. Он мой близкий друг. Такой хороший человек, а дракон какой из него, просто прелесть. Я так скучаю по нему, он очень любит цветочный чай, но я из него настойку делаю, и ему всё же нравится. Члены совета были людьми разными. Но порой даже самые разные люди думают одинаково. «Скоро в Мондштадте будет архонтов больше, чем людей», — пронеслось в их головах. *** Чжун Ли оказался спокойным брюнетом в аккуратном костюме. Тактичный, деликатный, он создавал впечатление очень образованного и совершенно не похожего на архонта человека. Так, максимум аристократ или учёный. — Барбатос, скажи мне ещё раз, ты сделал что? — Объявил себя королём, Мондштадт спасать надо, — пожал плечами архонт, взглядом выискивая вкусное вино на столе. — Ага. Ну, — Чжун Ли взглядом остановил дворецкого, сам наливая архонту, — это, конечно, правильно, но ты хоть понимаешь, куда ты встрял? Создание новой страны это трудно. Спасение такой старой, даже для меня, это трудно, а ты куда неопытнее меня. — О, я знаю, что ты старик. Но ты мой любимый старик и в помощи мне не откажешь. — Барбатос! — возмутился Моракс. — Ну, пожалуйста. Ты же меня не бросишь? — Не пытайся. Я твои молящие милые взгляды игнорирую больше двух с половиной тысяч лет! — отрезал Чжун Ли. Сидящие за тем же столом члены совета старались выглядеть спокойно. Хотя на лбу у Дилюка едва ли не было написано: «Как так можно себя вести?». Лиза же, напротив, приветливо улыбалась, Кейя безмятежно пробовал привезённое Мораксом из Инадзумы вино. — Вот как. Я на тебя обижусь, — пообещал Барбатос. — Ой-ли, так страшно. Барбатос вздохнул, бросил жалобный взгляд на друга и сделал глоток вина. Кажется, юноша был огорчён. Но Дилюку внезапно показалось — юноша словно ждёт, что гость сдастся. Моракс казался самим благоразумием и непоколебимостью, такого не прошибить. — Не смотри так! О, — Чжун Ли фыркнул, впервые показав какую-никакую несдержанность. — Я за тебя делать ничего не буду! Если у тебя нет никаких идей, и ты собираешься всё повесить на меня, ни за какие коврижки, пение, умоляние, вот эти вот твои любимые способы вить из меня верёвки, я не соглашусь! Венти повернул голову в сторону Чжун Ли. Длинные ресницы, счастливый взгляд ребенка. — У меня всё есть. У меня есть справедливость — потомок Полуночного Рассвета, у меня есть глава Ордо Фавониус, который собрал вокруг себя достойных, есть учёный — один из лучших алхимиков, которых я знал за всё существование, колдунья — лучшая ученица Сумеру, есть прекрасный капитан гвардии, которую безоговорочно слушаются все. А ещё у меня есть такой замечательный друг, который поможет нам написать конституцию, развить судебную систему и прочие, как там говорил Альбедо, юридические моменты. Чжун Ли хмыкнул с уважением. Подготовился, чертёнок. Ну, ладно. Дело благое, людям помочь, да и Барбатос, как обычно, за улыбкой скрывает тревогу. Регион надо спасать. — Ладно. Я помогу. Только если… — Знаю-знаю. Флейта. Я знаю, что ты любишь, я очень постараюсь, — Барбатос бросился обнимать Моракса. — Но учти, решения принимать будешь сам, — словно смирившись, обнял юношу в ответ мужчина. — А советники мне зачем? Я же вроде как король. Ну вот, решим как-нибудь. — Знаете, Ваше Величество, ваше основное качество — талантливо находить исполнителей для выполнения той или иной задачи, — хмыкнула Джинн. — Барбатос, — вздохнул Моракс, гладя по голове ухмыляющегося друга, — ты самый коварный бог. Ты позвал меня вина попить, дескать, не виделись давно. И я оказался загружен по самые уши! И отказаться невозможно! — Я действительно позвал тебя за этим. Но работой загружать не планировал, хотел просто предложить, — Барбатос отошёл от друга, весело плюхнувшись в своё любимое, немного потрёпанное кресло, которое он случайно нашёл в замке. Чьим оно было, непонятно, но архонт к нему прикипел всей душой, таскал за собой словно любимую игрушку, вызывая недоумение у слуг и своего же совета, которые вечно помогали юноше. — В конце концов, я тебя не заставлял, — хмыкнул Барбатос, вызывая у Моракса удивлённый прищур. — Прошу прощения. — вздохнул Моракс. — Я знаю его очень давно, и каждый раз одно и то же. Никогда не мог отказать, — обратился мужчина к совету, видя улыбки во взглядах и на лицах. Кейя слегка закашлялся. — Я вам больше скажу. Прежде Дилюка в замок затащить даже угрозами нельзя было, а сейчас смиренно тащится в орден, а потом почти не ворчит на легкомысленность нашего короля. За окном раздался рёв. — Двалин! Нет, ну что за существо! — Барбатос помчался к окну, выпрыгнул, направляясь к милому питомцу. Чжун Ли вздохнул, провожая друга взглядом. Лицо Дилюка так и сквозило недовольством, да и Альбедо с Кейей едва заметно переглянулись, привыкнуть к новому «королю» было очень тяжело. — Ветер слаб, песни — забава. Да вот только, это всего лишь глупцам так кажется. Все архонты разные, его сила в огромном сердце и вере в людей. Он был моим союзником не в одной битве, и храбрее, умнее архонта я не знаю. Но это лишь моё мнение, его преданного друга. Что же. Я буду рад вам помочь. Барбатос вернулся так же быстро, как улетел. Смеясь, архонт выжал мокрые волосы прямо на пол, плюхнулся на место, с детским восторгом схватился за бокал. — Он решил людям помочь. Плещет крыльями по фонтану, вода в разные стороны — он так тротуар моет. И сам, как ребёнок, довольный, что его не боятся. Скоро на нём детвора кататься будет, а вы: «Ужас бури, Ужас бури!». Я его драконёнком воспитывал, чуть меньше кошки. — Даже и не знаю, чего опасаться больше: того, что дети будут управлять драконом, или то, что вы его воспитывали, — хмыкнул Дилюк. Барбатос накуксился. Вот же заноза! Зануда! Рагнвиндр остранённо смирил короля взглядом, ему, конечно, немного нравился его детский восторг, но всё же можно было быть и серьёзнее. Это невежливо — оставлять гостя одного. — Я слышал, люди примут решение насчёт своих мучителей, и ты дал слово, если что, с ними разобраться. Ты готов убить, если они так решат? Барбатос уронил бокал. Чжун Ли виновато глянул на друга. — Прости, что задаю этот вопрос. Ты никогда не убивал. Полчища проклятых чудищ не в счет. Да, на площади мерзавцы и убийцы. Но они — люди. И они также чего-то хотели, кого-то любили. В конце концов были детьми. Ты справишься? Барбатос ощутил холодок по коже. Мурашки побежали. Он боялся даже думать о таком исходе. — Вряд ли мой народ будет настолько холоден, что захочет чужой смерти. Жестокое наказание — без проблем, но убийство… Вряд ли. Они достаточно великодушны и умны, — Венти искренне верил в свои слова, игнорируя грустные взгляды членов совета — они явно были другого мнения. — К тому же, я помогу их сердцам смягчиться. Завтра я отправлюсь на фермы и заставлю всё, что там есть, цвести и приносить плоды. — Вероятно, одного ветра будет мало, — осторожно сказал Альбедо. — О, Дейдра завтра приедет. Она счастлива, что я ей помогу, и с радостью поможет в ответ. Мы устроим большой праздник, её люди отправят нам щедрую помощь, и в столице, и в провинциях не будет ни одного голодного человека. В последнее время у неё проблемы, я их решу. Лиза посмотрела на Альбедо. Ну, что она говорила сегодня утром? Дейдры не хватало для полного счастья. Такими темпами все семь правителей Тейвата соберутся помогать Барбатосу, не в силах устоять перед его очарованием. Увы. Всё только кажется радужным и теплым. Многие архонты явно будут удивлены поведению Барбатоса, а что предпримут — и вовсе непонятно. Барбатос зарекомендовал себя как личность легкомысленную, а архонта достаточно слабого и вовсе несерьёзного ребенка, волей случая получившего сердце бога.