Ядовитые сессилии

Барбатос устало шёл за Дилюком. Можно было найти и экипаж, и лошадь, но даже при такой усталости ещё раз хотелось посмотреть на возрождающийся Мондштадт. — Я сначала принял желание с ней выпить за прихоть, а потом понял — не может капитан Южного Креста выполнять поручения в духе «купите вина». — Верно. — согласился Барбатос, едва не споткнувшись об камень и не расшибив себе лоб, — Так поздно. За полночь уже. — Я отнесу тебя. Кейя прав, ты совсем вымотан. Отнекиваться юноша не стал, подумал сначала, что его возьмут на спину, но Дилюк подхватил его на руки, как принцессу, осторожно прижав к себе. Юноша только улыбнулся, поправляя длинные волосы мужчины, чтобы случайно их не зацепить. Было так уютно. Дилюк привлёк его своим желанием всё изменить, настойчивостью и настоящим бесстрашием. Редкий человек, увидев архонта, впервые будет вести себя с ним… Правильно. Как божество того заслужило. — Завтра много работы. Знаешь, а это в чем-то приятно, когда тебя на руках носят. Когда-то Моракс нёс меня раненого и я почему-то боялся, что он меня уронит. Только потом привык. А ты когда несёшь, я и не боюсь. Забавно. Дилюк понёс юношу окольными путями, тот сделал вид, что спит, как только замаячили фигуры слуг. Торопились горничные и дворецкие, открывая двери перед Дилюком, быстро расстилали постель. — Господин Дилюк, хорошо, что вы его принесли, так вымотался, так вымотался, — запричитала сбоку женщина, подсвечивая в комнате небольшой лампадкой. — Я сам его уложу. Ступайте. Горничная вышла, Дилюк усадил короля на белоснежную постель. Барбатос выбрал себе небольшую комнату, но очень светлую, с огромной мягкой постелью и балдахином, шторами из шифона из плотной светлой ткани. Создавалось ощущение, что комната принадлежит девушке или какой-то птице, обожающей светлые уютные гнезда. — Спасибо за всё. За то, что принёс, за то, что поддерживаешь и… За то, что сказал верные слова тогда. Дилюк позволил себе почти улыбнуться. Порой с Барбатосом было так легко и хорошо. Было видно — ему тяжело, но он вкладывает всего себя в дела и это покоряло до глубины души, хоть и даже за те дни, что он тут, видно — ему не нравится должность, обращение, он просто принял правила, написанные другими, понимая, что сейчас не до свержения старых обычаев, не к месту демократию устраивать, нужно всех спасать. — Ты сказал, что бард вернётся, когда всё будет хорошо. Я, — Дилюк вздохнул, — я буду этому рад. Но я так же рад королю и архонту. Вот только имя Венти мне как-то больше по душе. Юноша посмотрел на него с невероятным теплом. Словно он ждал именно этих слов и они зацепили его за что-то важное внутри. — Спокойной ночи, — странно, но он словно оттягивал момент, когда он уйдёт из этой уютной комнаты, оставляя здесь Барбатоса. — Спокойной ночи, — тихо донеслось в ответ и мужчина запер за собой дверь. Барбатос стащил с себя сапоги и рухнул на постель. Откуда же ты взялся такой, Дилюк? Твои слова уже во второй раз переворачивают жизнь. *** Нин Гуан, преклонив колено и голову, слушала слова мужчины. Чжун Ли появился в облике дракона, пролетев над Ли Юе, вызвав у людей и правительства не только восторг, но и немало вопросов, архонт появлялся крайне редко и сейчас все видели, как он направился к нефритовому дворцу, к самой Воле Небес. Явно не просто так побеседовать пришёл. — Я понимаю твои опасения, но до тех пор, пока я жив, Ли Юе может не тревожиться. Барбатос мой верный друг и такой же важный союзник, нет смысла ему не доверять. — Я прошу вашего прощения за дерзость, я не хотела ни словом, ни делом оскорбить вашего друга. Я… — Тебе повезло, он не из обидчивых, больше того, он просил меня вас успокоить. Но я счёл правильным поговорить лично с тобой. Передай тому капитану флота, что она выполнила твоё задание так, что глава Мондштадта не в обиде. Полагаю, иной шпион заслужил бы наказания. Но Барбатос любит честных и храбрых людей, да и он умудрился с ней сразиться за информацию, она молчала, как рыба. Нин Гуан помертвела. Сразиться с архонтом. Заслужить его уважение. Жива ли эта беспечная идиотка? Стыдно признаться, но именно сейчас, так невовремя, она не могла сосредоточиться на словах великого Моракса и думала о подруге. Плохо. Жуткое неуважение. — Вот как, — тихо произнесла девушка, — мы можем помочь Мондштадту, пусть только направят запрос, я лично займусь всем. — Мондштадту это не нужно. Ему помогаю я и архонт Сумеру. Есть ли ещё что-то, что тебя тревожит? Нин Гуан встала и осторожно села на указанное Мораксом место. В своём же кабинете она почувствовала себя школьницей перед строгим учителем. — Полагаю, только Инадзума. Вы слышали про охоту на глаза бога. Возмутительно. Но это к делу не относится, пока сегун не отобрала амулет кого-то из наших граждан. Моракс покачал головой. — Когда Барбатос узнает, он будет зол. Да и мне это не нравится. Она переходит все рамки, не она давала людям эту милость, не ей и отбирать. Но это её регион, если мы вмешаемся, быть войне. Больше ничего? Нин Гуан отрицательно мотнула головой, глядя в пол. — Я рад тому, что ты делаешь и как это делаешь, хоть и твои игры порой мне не нравятся. Но я понимаю, зачем ты так поступаешь. Политика — это запутанное хитросплетение правды и недоговорок, нести это бремя тяжело. — Моё любопытство, возможно, покажется грубостью, но почему святой Барбатос решил себя короновать? Это так нетипично для него и всего региона свободы, — осторожно заметила молодая женщина. — Он и сам не в восторге. Иного пути просто нет. Но надежда лишить Мондштадт бремени монаршего строя в нём ещё жива. В этом плане он наивен, хотя и умён во многом. Хорошо. Я надеюсь, ты всё поняла. Я отбываю в Мондштадт. Если Цисин будут допрашивать, зачем я появился, передай им слово в слово, чтобы снизили налоги и занялись пристанями. После красоты Мондштадта мне неприятно смотреть на то, как испачкан наш порт. Нин Гуан встала и опять склонила голову. Моракс легко коснулся её глаза бога, амулет сверкнул жёлтым светом. — И если ты будешь в себе сомневаться, помни, я ни единого мига не пожалел, что дал тебе амулет и своё благословение. Удачи. Нин Гуан пробрала дрожь. Стало легче. Архонт вышел на широкую площадку перед дворцом, в мгновение обернулся драконом и улетел. Секретари Нин Гуан подошли к покровительнице, склоняя головы. — Почему он прилетел? — Заключайте смело договора с Мондштадтом и отправляйте торговые суда. Передайте мою волю торговцам, Ли Юе может доверять своим партнёрам из региона свободы. Их кризис миновал. — Но безумный архонт, вы же слышали, что говорили те торговцы. — Связать и отправить в Мондштадт. Нам солгали. Святой Барбатос вернулся и вместе с Мораксом восстанавливают регион. Теперь можно смело торговать с ними. И вызовите Цисин немедленно, Моракс передал им кое-что. Девушки едва ли не бегом отправились передавать слова Нин Гуан. Женщина, сложив руки под грудью, посмотрела в ночное небо, где вдалеке золотом сверкала чешуя архонта Ли Юе. Если доверяет Моракс и Барбатос в порядке, то нет причин беспокоиться. — Салют. Я видела, у тебя были гости. Ничего себе гости. Но знаешь, я тут с архонтом Мондштадта выпивала. Нин Гуан обернулась, в паре метров стояла абсолютно целая и невредимая Бей Доу. — Вот как. И какой он? — Симпатичный и умный малый. Ловкий. Но на архонта не похож, так, юноша. Но пьёт уверенно, — хмыкнула капитанша. Нин Гуан вздохнула. Прояснила Бей Доу ситуацию, ничего не скажешь. *** Кейя вернул брошь Барбатосу. Остроконечная роза ветров была прозрачной, полой, внутри неё словно что-то было, то ли разноцветная жидкость, то ли ещё что-то, играющее яркими красками; изделие слишком маленькое, чтобы понять его содержимое. — Я смотрю, мой братец вам пришёлся по душе. Характер у него сложный, но некоторым эфемерным личностям нравится романтизировать подобные проблемы с головой. — Уж не думаешь ли ты, что я из этих утонченных личностей? — Барбатос приколол брошь к борту изумрудного пиджака. С самого утра он был не в духе, так как было назначено с десяток аудиенций с главами больших крестьянских общин. От цифр, прошений, слезливых восклицаний голова шла кругом и как бы не просил король вести себя потише, люди его не слушали. Альберих принялся перебирать бумаги. — Как знать. — Иногда мне кажется, ты действительно его недолюбливаешь, но потом я вижу, это злость. Ты никогда не поймёшь его пути. Как и он твоего. Альберих хмыкнул. — Это верно. Многие его поступки вызывают у меня не только злость, но и ненависть. Он предал близкого человека, больше того, растоптал его память, а это простить сложно. — В тебе клокочет обида. Подойди ко мне. Не бойся, — устало сказал архонт, затем нетерпеливым жестом указал, чтобы мужчина наклонился и положил свою руку ему на лоб. — Отпусти всё ненужное. Проясни свой разум. Кейя машинально прикрыл глаза. Мягкая светлая вспышка походила на луч солнца весной, а в лицо словно подул тёплый, ласковый ветер. Стало удивительно легко, словно тень, заслоняющая душу от света, исчезла и мир стал ярче. — Вот. Так лучше. Я не собираюсь вмешиваться в твои мысли, просто хочу, чтобы тьма отступила. Посмотри на ситуацию иначе, какой бы она не была, вспомни всё, что видел и, возможно, это многое изменит. — Забавный совет. Такие… Общие слова. Барбатос хмыкнул. — Верно. Но это не отменяет того, что эти слова верные. Следовать им или нет — твой выбор. Альберих только ухмыльнулся в ответ. Забавно, но, как минимум, за такое приятное чудо он был благодарен. Дверь в зал отворилась. На пороге, удивлённо озираясь, стоял высокий стройный парень в чёрном костюме. Бледная кожа, ярко-синие глаза и удивительные, ровные, длинные лазурные волосы. Незнакомец сделал шаг вперёд, увидел короля и выдохнул с таким облегчением, словно камень с плеч свалился. — Венти? — голос незнакомца был удивительно мягкий. — Получилось! Двалин, мой хороший! Барбатос пробежал мимо удивленного Альбериха прямо к молодому мужчине и начал обнимать так, словно тот с войны вернулся. — Я проснулся и… Мне не по себе стало. Пришли люди и помогли с одеждой, я шёл за горничной и отвлёкся. Чутьё в этом виде у меня слабее, но я нашел тебя. Казалось, Барбатос готов затискать своего знакомого, даже в щеку поцеловал, повиснув на друге. — Я ищу вас, чтобы проверить документ… — Дилюк во все глаза уставился на любвеобильную картину. Незнакомец так же обнимал Венти, как и он его, и довольно жмурился, когда его гладили по волосам и спине. — Что происходит? — вполголоса спросил у брата Дилюк. — Я откуда знаю. Барбатос наконец отпустил мужчину, азартно глядя на своих подданых. — Не узнали? Ну, у кого такие глаза синие, что река Алуорси позавидует? Это же мой Двалин. Чтобы не было сложностей, мне пришлось помочь ему стать человеком. Это выглядело ужасно, все видели в нем врага и не меньше. А он ведь чудо, теперь он заведет себе столько друзей. — Чувствую конкуренцию, отобьёт у меня пару поклонниц, — фыркнул Кейя. — Но… Вы ведёте себя, как человек, — недоверчиво заметил Рагнвиндр. Двалин подал руку для рукопожатия Дилюку. У незнакомца были холодные, почти ледяные ладони. — Я, наверное, рад, что со стороны выглядит так, но мне точно придётся взять пару уроков, как себя вести. Я… Много лет наблюдал за людьми и знаю, как они себя ведут, хоть многое и не могу понять, но Венти за меня не будет стыдно. Я надеюсь. Альберих так же пожал руку дракону. — Но вы же летать не сможете. Для дракона это потеря. — Зато я смогу обнять своего друга, не опасаясь поранить. И я же не потерял способность становиться драконом, просто приобрёл вторую форму. Все эти годы я очень жалел, что не могу обнять самого близкого человека, я видел — это помогает утешить и поддержать. Да? — Люди обнимаются не только для этого, но и просто так. Ты ко всему привыкнешь. Я всегда буду рядом. Я наконец угощу тебя всем самым вкусным! — Вряд ли что-то окажется лучше, чем пара откормленных свежих коров, — протянул Двалин, — но я буду рад попробовать. Дракон опять обнял юношу, хоть и пришлось согнуться в три погибели. — Ты вот меня младше почти на две тысячи лет, а высокий, не передать словами. И везет мне на таких друзей. Так, что случилось, Дилюк, ты лишний раз из кабинета не выходишь? — убирая упавшие на лицо длинные волосы Двалина, спросил архонт. Дракон обнимал его уткнувшись в макушку. — Документы на подпись. И пришло письмо из Инадзумы, глава семьи Камисато хочет помочь очистить нам водоёмы и прислал свои поздравления с надеждой на то, что регион будет процветать. Как я понял, он хочет приехать с дружеским визитом. — Вот как. Тогда ладно. Мы обязательно его встретим. Двалин, прекрати, мне щекотно, — засмеялся архонты, ещё раз целуя дракона в щёку. Длинные волосы парня, обнимающего его за плечи, действительно щекотали шею и щёку. — Госпожа из Сумеру узнала, что ты сказал мне защитить её регион. Бури и ветры на границы никого постороннего не пустят и она сказала своему слуге, что понятия не имела, что ей помогут так хорошо. Она чувствует свою вину. Кейя и Дилюк переглянулись. Об этом они не знали. — Мой милый Двалин, раньше тебя понимал только я, а теперь все будут знать, о чём мы говорим. Оставь некоторые беседы только для нас, хорошо? В любом случае, я на неё уже не сержусь, она молода и, хоть очень мудра, порой думает слишком много, повсюду ища подводные камни. Хорошо, что она чувствует вину, значит, суть у неё светлая. Да и она сделала для нас так много, не жалея сил. Дракон на секунду задумался и затем кивнул. — Проверим, что осталось сделать и устроим большой праздник. Люди заслужили отдохнуть после стольких лет гнёта. *** Бочки вина к празднику уже были отправлены в город. Дилюк, прислонившись спиной к дереву, просматривал квитанции и вексели; подготовка к торжеству шла полным ходом. — Мне любопытно, почему ты не продал винокурню? Из-за дохода или она не так напоминает о прошлом, как офицерский мундир, рыцарские латы или семейный особняк? — язвительно спросил Кейя. — Я не обязан тебе что-то объяснять. Я распорядился своим наследством так, как было нужно. — А может, страшно продавать плантации и винокурню? Говоришь, что цепляться за прошлое не хочешь, а на нём вечно находишься. Шевельнулась листва где-то наверху. Сводные братья подняли голову, где-то виднелись светлые туфли короля и зелёный плащ. — Это смешно. Вы распоряжаетесь не своими вещами, — хмыкнул архонт. — Это ещё почему, винокурня всегда принадлежала клану Рагнвиндров. Или скажете нечто в духе, мой регион — всё моё? — протянул Альберих. Барбатос ловко спрыгнул вниз, крылья появились всего на мгновение, чтобы смягчить приземление. Глаз бога Дилюка сверкнул, архонт хмыкнул. — Эти виноградники и винокурня подарок, — закатив глаза, словно детям, пояснил Барбатос, глядя в упор на Дилюка. Альберих хмыкнул. Ясно. История с появлением архонта была связана с Дилюком, но оба, очевидно, не будут ничего рассказывать. Да и сейчас понятно, что он здесь лишний. — Как я понял, меня в это не посвятят? Ну и ладно. В любом случае, чем быстрее я отсюда уеду, тем быстрее отдохну. Денёк-то был тяжёлый. Альберих пошёл вниз, к привязанному ожидавшему его жеребцу. Вскоре его уже было не видно, молодой мужчина явно не хотел долго находиться в этом месте. — Заметил? — Что? — Твой амулет. Он на меня реагирует, — терпеливо, словно разговаривая с болваном, сказал Барбатос. — Ну, всё дело в том, что он чувствует всплеск магии или то, что ты архонт. — Глупость. Он просто помнит меня. И он меня позвал, когда тебя чуть не убили. Признаться, я был удивлён, даже не поверил, что это он. Да и не сразу понял, — признался архонт. Барбатос присел на траву. — Его первый владелец, твой знаменитый предок — Полуночный Рассвет, участвовал в том восстании, во время которого был уничтожен Декарабиан. Он был хорошим человеком. Он видел моё возрождение из элементаля в архонта и он был тем, кто стоял рядом со мной у могилы моего лучшего друга. Насмешка судьбы, что тот, кто мечтал о свободе, умер ради неё в неволе. Я дал слово, что проживу эту жизнь ради него и Мондштадт никогда не станет местом, где будет процветать тирания. Наверное, впервые за всё время Дилюк почувствовал себя глупым рядом с Барбатосом. Божество словно смотрело не на винокурню и виноградники, а куда-то далеко, сквозь время и пространство. — Натаниэль ворчал вечно, дескать, без твёрдой руки никогда толку не выйдет. Но всегда поддерживал меня, он был готов сцепиться с любым, кто назовёт меня наивным или слабым, почему-то он полюбил меня сразу, как увидел, хотя и выражал свои чувства весьма своеобразно. То ворчит, то в глаза не смотрит, то избегает меня. Я не понимал его поступков, а когда всё стало очевидно, не смог принять его чувства. Я не знаю, почему так вышло. Он был самым важным и преданным мне человеком, а я… Я долго чувствовал свою вину, что не смог его полюбить. Он же поступил мудрее меня, он не сказал мне в лицо о чувствах, понимая — он обременит нас обоих. Он сказал: «Глупо ожидать от того, кто только недавно стал понимать себя, что он поймет другого. Ещё глупее надеяться, что архонт, прежде знавший лишь дружбу и горечь утраты, внезапно познает чувство больше привязанности, но и это величайший дар». Барбатос обнял колени. Медленно смеркалось. Дилюк осторожно сел рядом. — Он нашел себе жену и вскоре у них появился ребёнок, сын. Я был частым гостем и другом их семьи. Они занялись виноделием, я помню, как Натаниэль ворчал, что дожился, рука рыцаря вместо меча держит лопату, но потом сам себе говорил, что это лучшее время. Он прожил счастливую жизнь. Перед тем, как уйти на покой, мы сидели с ним рядом, здесь, под этим деревом он признался, что каждая гроздь винограда и капля вина с этих плантаций и винокурни, всё это сделано для меня. Дескать, что же такого подарить архонту, который может добыть, что угодно, кроме маленького уголка Рая. И все в вашей семье с тех пор занимались виноделием. Барбатос вздохнул, с нежностью глядя на виноградники. Затем словно вернулся из прошлого и глянул на Дилюка. Молодой мужчина сам не понял, почему, но захотелось объяснить его личную проблему с братом. — Я продал отцовский особняк и замок потому, что мы отошли от этих заветов. Отец наплевал на то, что должны делать рыцари, ему было важнее заработать денег, да надеть латы подороже. Он стал купцом и не больше. Они так часто ругались с дедушкой, словами не передать. А потом в какой-то момент меч прапрадеда отторг отца и глаз бога стал тускнеть. Отец понял, что предки отреклись от него и передал артефакты мне. Я не стал рассказывать Кейе, он бы потерял свою веру в отца, а это немногое, что у него осталось. Архонт посмотрел на молодого мужчину с пониманием. — Что будет дальше? — Кто знает. Предсказать, что натворят ветра перемен, даже я не могу. Одно очевидно, всё пришло в движение и каким будет конечный пункт этого пути — неизвестно. Посмотри на это дерево. На нём наложены магические печати, выглядит оно внушительно, словно дубу лет сто. Но на самом деле больше трёх тысяч лет. Я всегда к нему возвращаюсь. Порой могу уснуть и, когда открываю глаза, не сразу понимаю, какой сейчас год. Откровенно говоря, вы меня своей болтовнёй разбудили, я не хотел спускаться вниз. Здесь мне спокойнее, чем в замке. Барбатос встал. Поникшие плечи, растрепавшиеся волосы. Не архонт, а юноша, на которого свалились все беды и тяготы, каким же вымотанным он неожиданно показался Дилюку. И всё же Барбатос нашёл в себе силы озорно улыбнуться и даже подмигнуть парню, скрашивая конец этой тяжёлой беседы. — Ты так на меня смотришь, будто решаешь: влюбиться или пока рановато. В случае чего, я не против, ты исключительный ворчун, но мне нравишься. Дилюк хотел было возмутиться, но как-то не получилось. — Разве люди решают, в кого влюбиться? Мне казалось, это происходит само собой. — Вот как. Ну, я надеюсь, ты не будешь отрицать этого, когда случится. А я пока полечу в место, где можно выспаться. Барбатос потянулся, зевнул и расправив большие, светлые крылья, улетел в сторону замка. Дилюк лег на траву. Мда уж. Странный архонт. После такого помимо воли начинаешь думать о нём. Натаниэль Рагнвиндр. Вот как звали его предка. Истинного имени героя из клана Рагнвиндров никто не знал, даже сами потомки. А вот Барбатос помнил. Интересно, как так сложилось, что его прадед влюбился в архонта? Да и можно ли даже представить отношения с кем-то таким сильным и в то же время слабым? Нет, что Венти, что Барбатос, конечно, красивы. Из минусов, худые — пальцем тронуть страшно, но от этого просыпается забавное, трогательное чувство внутри. Хочется защитить. Вести себя осторожно, бережно. Прямо как тогда, когда он нёс уставшего в замок. Вспомнилось, как он посадил его на постель. В этом светлом полумраке, Барбатос в шёлковой белой рубашке, тёмных брюках смотрелся очаровательно. Не хотелось уходить. Хотелось присесть рядом. Коснуться ещё раз мягкой кожи, заглянуть в изумрудные, озорные глаза. Дилюк рывком встал. Нет! Глупость какая! Нашёл, о чём думать! Бред, тут дел больше, чем много, а он вспоминает занозу, которая треплет нервы своими капризами. То ему тащите кресло на балкон, то сыр он не ест, потому что «гадкий». А как с Моракса верёвки вьёт? Бедный Властелин камня. Хотя, странно, почему он так относится к другу. Дилюк решительно направился к винокурне. Избавиться бы от этих мыслей. Работа поможет. Вот именно, работа. Барбатос по сути занимается спасением людей, как он государство спасать будет, что такое «экономика» ему точно неизвестно. Юридическими моментами и то Моракс занят.