Ядовитые сессилии

— Ты же понимаешь, что он всего лишь хочет отстрочить день казни? — Моракс внимательно смотрел на парня. Им очень повезло, что Барбатос пошёл провожать гостей и у них появилась возможность поговорить без лишних ушей. Дилюк кивнул. Это было слишком очевидно. Моракс отвёл взгляд. — Он не сможет её переносить вечно. Пора находить силы и на такие поступки, — продолжил Властелин камня. — Я понимаю. Но пусть это мирное время продлится ещё немного. Я уверен, люди их уже приговорили, так зачем делать ещё одну казнь так быстро. Это убьёт Венти. Он слишком верит в хороший исход. Моракс сложил руки на груди. Дилюк молча опирался о меч. Разговор не особо клеился и архонту начало казаться, что надежда на здравый смысл Дилюка победит, но увы, преданность Рагнвиндра стала на ступень выше. — Вот как. Ты изменился. Прежде, я уверен, ты бы отсёк им головы этим самым мечом, обозвав Барбатоса нерешительным. Теперь же полностью на его стороне. — Зачем говорить очевидные вещи? Ему и так тяжело. Если один день сделает его жизнь проще, то я буду его отстаивать до последнего. Властелин камня посмотрел на рукоять меча, словно собирался с какой-то мыслью. — Это неправильно. Будет проблема с людьми. Лучше поступить иначе. Он избавится от заключённых и отправиться на Ватацуми. Путешествие отвлечёт его. Я хорошо знаю Барбатоса, меня сейчас он вряд ли послушает, может, тебе удастся донести до него эту мысль. Дилюк схватил меч за рукоять и тот исчез. Мужчина поправил манжеты тёмной рубашки. — Я не собираюсь так поступать. Я просто приму его выбор и постараюсь быть полезным. — Вот как. Будь полезным до конца, возглавь армию. Я не доверяю Альбериху куда больше, чем Розарии. Джинн как магистр ордена, наверное, хороша, но я не вижу в ней той силы, что нужна городу. Дилюк хмыкнул, сделал шаг вперёд, собираясь уйти. Моракс, очевидно, вмешивался не в своё дело, пытаясь командовать где не следует. Если Барбатос попросит его возглавить Ордо Фавониус, скрипя зубами, он согласится. Но слушать никого другого он не собирается. — Я чувствую, что-то случится. Будь готов. Помни, тебя вытащили из бездны, но сможешь ли ты не дать упасть в эту самую бездну Венти? — Я постараюсь сделать всё, чтобы этого не случилось. Моракс вздохнул. Разговор не вышел, но есть надежда, что Дилюк после обдумает эту беседу и, возможно, сделает больше верных выводов. — Когда-то он и мне не дал утонуть. Недаром его сердце бога в виде ферзя, я уверен — это значит многое. Я надеюсь, вас ждёт прекрасный вечер, — Моракс отступил в сторону, — я потороплю Нин Гуан с деньгами, Мондштадту они понадобятся. Дилюк быстро кивнул и пошёл к Венти. На сегодня хватит с них разговоров о делах. *** Шальной вечер — иначе его и не назвать. Наедине в зале особняка винокурни, под звук скрипки, пьяняще томный, танец родился сам собой. Сжимая талию архонта — кто только ему эти наряды поставляет, от шёлковых пышных рубашек на каждый день до вот таких вот праздничных с белым изящным кружевом, смотреть в эти довольные, почти светящиеся глаза. Никогда ещё так не заводили самые простые жесты, то, как тонкая рука сжимает его плечо, переплетая пальцы. Такой ведомый, в каждом танцевальном па — согласие. И всё-таки, чувствуешь, знаешь — за маской простой радости полное понимание того, что будет дальше. Мотылёк слишком близок к огню, но вряд ли он обгорит, только разожжёт пламя ярче. Сегодня он проиграет. Он первым поцелует, закончив эту затянувшуюся прелюдию. Поцелуй всего лишь глоток свежего воздуха, слишком мало, чтобы насытиться. Венти ответил на поцелуй. Жарко. Дилюк просто сгусток пламени, весь вечер не давал ему забыть о своём присутствии. В танце всё время так близко, но недостаточно и вот наконец эта игра кончилась. Этот путь от зала до спальни никогда не был таким долгим. Наверное, потому что идти пришлось почти вслепую, отпускать друг друга даже для того, чтобы сделать шаг, разрывая поцелуй, не хотелось. Наконец спасительная дверь, Дилюк подхватил юношу на руки. Где-то на задворках здравого смысла мелькнула мысль, что давно так надо было поступить. Вещи приходилось снимать так же, небрежно, быстрее бы избавиться от ненужных тряпок. Венти застонал под его руками. Ещё и ещё. Вжался в него всем телом, как же, чёрт подери, давно хотелось вот так вот повалить его на постель. Сдерживаться было трудно, но здравый смысл пока что оставался на месте. Он будет с Венти осторожен. Он аккуратно его подготовит, он сделает всё, чтобы не навредить этому хрупкому телу, мягкой коже. В этих глазах не должно быть страха, только удовольствие. Стон. Ещё и ещё. Венти выгнулся, кусая губы, ещё никогда за такую долгую жизнь ему не было так хорошо. — Потерпи немного, — прошептал Дилюк, отвлекаясь от зацелованной шеи архонта. Венти, переводя дух, кивнул. Показалось: где-то что-то загорелось, но плевать, пусть хоть всё сгорит, пока они вместе. Боль прошла почти сразу, а от удовольствия, рваного и такого яркого, перед глазами всё поплыло. Хотелось что-то прошептать, сказать, но голос словно пропал, изредка появляясь для тихого стона. Ничего. Потом ещё будет сотня возможностей побеседовать. А сейчас он просто отдаст себя в плен пламени. Которое явно долго будет его ласкать и мучить в исступлении, даря всего себя. *** Венти открыл глаза. Блаженство. Никто не будит. Больше того, он во сне улёгся прямо на Дилюка, забросив на него ногу. Мужская рука гладила его по спине, кажется, Рагнвиндр не спал. — Я тебя немного потрепал. И шея вся красная, — виновато прошептал мужчина. Венти коснулся горящих после вчерашнего отметин на шее. Ну и глупый порой Дилюк. Это в чём-то даже мило. — Я уверен, мне это пойдёт на пользу. Ну как, господин Рагнвиндр, я способный ученик? — невинным тоном протянул архонт, приподнимаясь, чтобы увидеть взгляд Дилюка. — Перспективы прекрасные, но над техникой надо поработать. — Ах ты заноза! — в ход пошла подушка, — Бессердечный, техника у меня, значит, плохая, — архонт шутливо начал избивать мужчину под собой. Дилюк беззвучно смеялся, ну а что, не всё же Венти шутить. Венти остановился. Такое хорошее утро. И вчера всё было так хорошо. Просто замечательно. — Вымотался? Иди полежишь немного, тебе хоть сидеть не больно? Архонт вернулся обратно на грудь мужчины. Его опять обняли, целуя в макушку. Такой тёплый и сильный, как же он счастлив, что любит этого человека и это взаимно. — Всё в порядке. — Знаешь, вчера весь день пытался выдавить из себя то, что я тебя люблю. Удалось только, так сказать, показать, — пробормотал Дилюк. — Я тоже тебя люблю. Очень сильно, — Венти смотрел на него сверху вниз, так доверчиво — внутри всё переворачивалось. Вместе. Хорошо, что так судьба сложилась. — И всё-таки сегодня я бы хотел побыть твоим учеником, — слегка смущённо сказал Дилюк. Венти хмыкнул. Так, а это что-то новенькое. — Вчера, когда мне было очень хорошо, я немного потерял самоконтроль и спалил диван и пару стульев. Нет, я, конечно, смог собраться и их потушить, но знаешь, мне бы очень не хотелось, чтобы, когда мы вот так проводим время, страдала мебель. Ты говорил — есть возможность помочь с этой проблемой. — О, так мне не показалось, что что-то загорелось? Дилюк виновато и всё ещё смущённо пожал плечами. Ему не нравилось, когда люди замечали его несдержанную сторону. — Какие пламенные чувства, ради таких я с удовольствием что-то придумаю. Только полежим так недолго, мне нравится, когда ты с утра никуда меня не торопишь, гладишь так, приятно, — довольно протянул Венти. *** Непривычно видеть Барбатоса настолько серьёзным. Явление редкое, в обыденность никогда не войдет. Фалко, кажется, был настроен так же, только, в отличие от Дилюка, относился к архонту с уважением одного летуна к другому. — Фамильяр — воплощение твоей силы. Вторая воля в сознании, подчиняющаяся беспрекословно, становящаяся почти твоей. Фамильяр может выйти на первый план крайне редко, только ради спасения хозяина или выполняя его волю. Барбатос внимательно посмотрел на Фалко. Птица, склонив голову, уставилась на архонта. Дилюку порой казалось, что крылатые понимают друг друга без слов, хотя со своим соколом он порой даже беседовал, настолько умным был взгляд старого друга. — Фамильяр так же в спокойное время живет сам по себе, он может иметь отдельную от своего владельца жизнь, но в моменты схватки они становятся единым целым. — И зачем же мне фамильяр? Барбатос вздохнул. — Твоей силы слишком много для смертного, чтобы её контролировать. Так ты отдашь часть Фалко и сможешь контролировать её в нём. А в случае, если тебе понадобиться помощь, он станет оружием лучше меча. Напарником, читающим мысли. Сокол вопросительно посмотрел на хозяина и Дилюк приподнял руку в перчатке. — Будь неподалеку, — приказал птице Дилюк. — Я так понимаю, по присутствию Двалина, он твой фамильяр. Молодой мужчина с обидой посмотрел на архонта. — Нет, но очень хочет. Это старое препирательство. — Ты будто мне не доверяешь, — хмыкнул Двалин. — Доверяю. И так серьёзно, что попросил о сегодняшнем одолжении. Просто воля архонта может сковать тебя в тиски или же сделать вечным соперником в сознании, в любом случае я тебя потеряю. К тому же давать тебе ещё больше силы попросту неразумно, ты можешь стать больше знаменитого Дурина, чьи останки сравнятся лишь со змеем-хранителем Ватацуми. Двалин вздохнул совсем мечтательно. Кажется, его всё устраивало. — И что в этом плохого? — Я тебя не прокормлю, — хмыкнул Барбатос и повернулся к Дилюку, продолжая рассказывать. — Есть одна проблема, многие животные инстинктивно боятся огня и Фалко может не пересилить этот страх. Ну, зови его. Приступим к церемонии объединения. Сначала вы должны доверить друг другу свои мысли и впустить в сознание, как друга в свой дом. Я помогу вам. Фалко подлетел к хозяину, садясь на перчатку. Барбатос выдохнул. Пора. — Смотрите друг другу в глаза. Никаких лишних мыслей. Только глаза. Внутри должно стать пусто, нет ничего, кроме взгляда напротив. Голос стал монотоннее. Фалко сначала отводил взгляд, а потом посмотрел как нужно, только даже не мигал, замер каменным изваянием на руке. Словно толчок в тёмный быстрый ручей. Всё вокруг завертелось, какие-то вспышки, кажется, на некоторых он видел нечто знакомое. Фалко защёлкал, дёрнулся в руке, Дилюк почти моргнул. — Не отвлекаться! — почти жёстко сказал Барбатос и Дилюк даже удивиться не успел, как перед глазами появился странный образ. Что-то огромное, громкое тянуло к нему руку и тут же он словно магией оказался ещё выше. И на него кто-то смотрел. — Мелкий он какой-то. Точно не жилец. — Можно выходить. Дилюк, возьмёшься, или оставим где-то за домом, чтобы сам умер? Ужас был просто иррациональный. Огромное, яркое, громкое тянуло его к себе на уровне глаз. Где-то на уровне подсознания Рагнвиндр понял: Фалко показывает ему их первую встречу, но с его точки зрения. Понятно, что для крохотного птенца он показался ужасным, но чтобы настолько… — Кейя, иди к лошадям. Там тебе и место. И не шуми, он боится. Пап, а кормить его чем? К Лизе, что ли, сходить… — К Лизе не надо. Нам нужен сокол, а не магическая хреновина, которая в один прекрасный миг и тебя унесёт. — Крепус! Не выражайся так при детях! Смех почти оглушил, но его прикрыли ладонью. Люди вокруг куда-то делись, картинка смазалась. Затем мелькнуло ещё одно воспоминание. В этот раз чётче. Дилюк увидел сонного и недовольного себя, протягивающего на деревянной вилке еду в клетку. — Формально выражаясь, ты скотина. Ты зачем мачеху цапнул? Она и мне не особо понравилась, но знаешь, людям нужно давать шанс. Душный аромат духов заставлял просится из клетки. Как хозяин это терпит. Нет, не терпит, ему тоже всё не нравится. Лицо грустное. — Эй, чего ты. Завтра на охоту пойдём. Я Джинн с собой возьму. Джинн. Ещё одна противная личность. Вечно мешалась на охоте и визжала при виде добычи. Очевидно, почему она пристала к хозяину — без него она не выживет! Но хотя бы от неё не несёт этой дрянью, из-за которой чихнул даже хозяин. Дилюк попал в кромешную тьму. Страшно. Неразборчивый гомон людей вокруг. Всё вокруг полыхало жаром, но что происходит, он не понимал. Отчаянно дёргаясь, он сбросил шапку и увидел, что хозяин лежит на полу без сознания. А вокруг беснуется страшное, дикое пламя. Нужно лететь, спасаться, но… Страх сковывал крылья. Но его удалось как-то отодвинуть. Двигаясь, как полупарализованный, он подошёл к руке и начал кусать. Пусть очнётся. Пусть сбежит. Пусть… — Фалко, — кашляя, произнесла молодая версия хозяина, — обожжёшься. Надо что-то делать. Дым дезориентировал. Хозяин едва встал, насадно кашляя, но окно было закрыто. Ничего тяжелого, чтобы его выбить. На грохот по двери и крики никто не приходил. — Да исчезни ты уже! — кашляя, крикнул хозяин. Опять темнота. Но затем яркое, почти ослепляющее, небо. Свобода. Как же прекрасно. Внизу хозяин, жаль, не разделит удовольствие полета. — Фалко! Спускайся! Надо идти на зов. Прощальный на сегодня пируэт в воздухе и вот она, перчатка. — Умница. Почему люди не могут быть хотя бы в половину умны, как ты? Кейя вчера напился и устроил в таверне драку. Крик поднял, что я погубил его семью. Нет, — Дилюк даже фыркнул, — никогда бы не подумал, что у него настолько ум утонет в вине. Хозяин был расстроен и устал. Но был рядом и даже почти улыбнулся. — Ну что ты грустишь, дружище. Завтра ещё полетаешь, сегодня работы много. Опять темнота и новая картинка. На этот раз недавняя. Возле хозяина сидит Он. Как много магии. Как много силы. Крылья — на сотни соколов, мудрости на века жизней. Хозяин не предаст, но хозяину нужен помощник лучше. Может, улететь? Да, не мешать, улететь. Но надо предупредить. «Береги его. Он мне» — подумать, сказать ничего крылатому богу не удалось. Божество повернуло голову в его сторону. Очевидно, он и мысли читал. В ясных глазах было понимание. А вокруг загорелись слова — выжженные в памяти навеки. «Сохраним то, что любим, вместе. Четыре крыла лучше двух, а два сердца сильней одного» А внутри всё запело, стало прекрасным и тёплым. Заметил ли хозяин, что они пообещали? Неважно. Главное, что он рядом с настоящим богом и он даст шанс отдать всё ради него. Сражаться с другом — выдирая врагам когтями глаза или подслушивать слова тех, кто против, чтобы потом как-то помочь ему же, он будет рад всему. Барбатос осторожно отошёл на шаг. Птицу с закрытыми глазами начало пожирать пламя. Даже Двалин словно замер, глядя на эту картину. Дилюк, не мигая, смотрел в глаза соколу, оба не замечали никого и ничего вокруг себя. Барбатос облизал пересохшие губы. Пока всё идёт хорошо. Фалко был открыт как на ладони. Главное, чтобы Дилюк сейчас не разорвал связь, ведь птица может пострадать. Фалко ждал. Дилюк чувствовал. Он ждёт. Но чего и зачем? Почему-то вспомнилось, как он увидел впервые своего сокола на охоте и восхищение от его полета, стремительного и такого красивого, заставило забыть обо всех вокруг. Фалко, кажется, был счастлив что его так ценят. Он был готов остаться в том состоянии, как и сейчас, но в самом сердце птица, кажется, ждала чего-то такого же сокровенного. Дилюк вспомнил недавний вечер. Когда он рассказал обо всём Барбатосу. Внутри стало опять мучительно больно, но эти чувства были такими далёкими. Куда ближе каждый жест Барбатоса, каждое слово, каждый взгляд. Он чувствовал — Фалко проникается не только тем, что узнал, но и тем, как много для него значит архонт. Хотя и чувствуется ненависть к Джинн. Последнее воспоминание, которое появилось словно из ниоткуда — то, как Венти утром обнял его. Глаза полные любви, ясные и такие чистые, это перевернуло всё внутри ещё раз у Дилюка и потрясло сокола. Рагнвиндр понял, всё получилось. Фалко счастлив. Они друг друга поняли. Барбатос улыбнулся. Всё прошло как по маслу. Пламя медленно охватило и Дилюка. Мужчина и птица смотрели друг на друга в огне, даже не замечая, как возле них от жара сворачивается трава и листья. — Я в вас очень верил, — мягко сказал архонт и первым повернулся именно Фалко. Огонь просто исчез, оставив после себя лишь лёгкую дымку. — Вот и отлично, — зевнул Двалин, а затем резким взмахом руки попросту отбросил Дилюка в сторону, Фалко бросился вперёд, стремясь выцарапать глаза обидчику, но силы были не равны. Ветер беспощадно сносил его. Птица не сдавалась, ведь позади не только хозяин, но и тот, кто ему так дорог. Где же этот летун, почему не вмешивается? Не важно. Фалко дёрнулся и ощутил по телу и крыльям жар. Хозяин. Наверняка помогает. Огненная магия — его, значит, всё хорошо. Пламя стало ярче, Фалко взмыл выше и понял, что крылья стали больше, а соперник отступил. Тепло по телу стало ровным и приятным. — Глазам не верю. — Итак, то, о чём я и говорил. Феникс. Птица, которая не сгорит, если сама не захочет. Фалко, всё хорошо, ты уж нас с Двалином прости: мы проверяли, что ты умеешь. Иначе бы ты и не поверил нам, а так стоит только в озеро взглянуть. Фалко обернулся. Хозяин был цел и невредим, но смотрел на него как на чудо. Крылатый за ним улыбался. Ох уж это божество. Людей не поймёшь, а его — тем более. — Фалко. Всё хорошо? — осторожно спросил Дилюк, рассматривая переливающееся оперение птицы, в два раза больше его сокола. — Ему нужно на себя посмотреть. Полагаю, таким он будет не постоянно, но тут кто знает. Феникс приземлился на ветку. Долго смотрел на своё отражение в реке внизу. Издал удивительный, словно клёкот, громкий звук, в котором были слышны отголоски рыка и подлетел к Дилюку, в полёте становясь обычным. — Вот как. Всё же я очень рад. Двалин, спасибо большое. Иначе бы тренировка затянулась. Дилюк хмыкнул, судя по выражению лица Двалина, тот бы с радостью выполнил ещё десяток подобных поручений.