Ядовитые сессилии

Десять лет спустя. — Госпожа Кокоми, — Горо тяжело вздохнул, пытаясь остаться спокойным, хотя нервы уже немного сдавали. — Мы рады всем гостям. Особенно из Мондштадта, — терпеливо ответила жрица, вставая из-за стола. Причина такого усталого взгляда была предсказуема, но генерал её удивил. — Нет, на этот раз не угадали. Гости из Инадзумы, — вздыхая, произнёс генерал. Девушка вышла из своего домика на побережье и замерла, рассматривая гостей. — Госпожа божественная жрица, я рада вас приветствовать. Хочу попросить о небольшом одолжении, — степенно ответила Аяка. За годы она значительно повзрослела, куда-то пропал немного удивлённый взгляд юной девушки, которая с радостью познавала всё новое. Зато появился бесконечно терпеливый вид настоящей хозяйки дома. Пусть между обоими молодыми женщинами при посторонних были исключительно деловые отношения, на самом деле после спасения Ватацуми и того, что сама Кокоми без раздумий помогала людям, обе стали подругами. Порой совсем близкими. — С радостью помогу. Сейчас чаю заварю. Горо, ты так встрепенулся из-за визита госпожи Камисато? Порой ты меня удивляешь. — Госпожа божественная жрица, я тоже прошу вас об о одолжении. Три дня назад прилетал дракон из Мондштадта, неделю до этого юный господин Итаро решил почтить нас своим присутствием, — Горо покосился на мать Итаро, — затем… — Достаточно, Горо. Иди отдыхай. Бери отпуск хоть на месяц. Не надо так беспокоиться. *** Аяка сделала глоток чая. Благословенная Кокоми, как же у неё было спокойно. А ещё она стала воистину оплотом благоразумия, ведь в последнее время ей всё чаще казалось, она сама начнет срываться на каждого возле себя. — У меня замечательный муж. Отличный брат. Архонты послали мне двойню, на моей свадьбе был сам святой Барбатос и после мы получили свадебные чествия и подарок от самой сегун Райден. — Верно, Аяка, — стараясь не улыбаться искренне возмущенной гостье, которая изо всех сил сдерживала себя от крайне недостойных тирад. Супруга Томы закатила глаза. Действительно, чего она сдерживается, ещё и перед подругой. Хоть где-то можно высказаться, Кокоми её единственная близкая подруга, проверенная временем. — Почему я хочу их убить? Они невыносимы. Кроме архонтов, храни их Селестия. Я всегда знала, что Тома умелый дипломат и в принципе не зря же он работал в нашем доме. Брата тоже святым я не считала. Но эти два олуха сошли с ума! Вчера я случайно узнаю, что подпольная шпионская сеть возглавлена… — Ставлю на твоего супруга, — хмыкнула Кокоми. — Именно. А мой брат дает ему советы по работе с Ли Юе, пока сам намертво сцепился с Рагнвиндром. Это идиотское желание доказать, кто соберёт информации больше, всё чаще походит на детскую игру! Рагнвиндр получает разрешение на новую таверну в Инадзуме — комиссия Ясиро в лице моего брата с пеной у рта сражается за каждый клочок земли, заваливая его бюрократическими проблемами. Магазин моего брата хочет открыться в Мондштадте — Рагнвиндр игнорирует каждое прошение, а если попытаться обратиться напрямую к архонту, что почти невозможно, ведь Барбатос неуловим как сам ветер, а если брату и везёт, то… Аяка сделала ещё пару глотков чая. Кокоми с интересом ожидала развязки. — То архонт, естественно, разрешает, но спустя пару дней наш магазин уничтожает конкуренция Мондштадта. Самое «забавное»: Дилюк и Аято дружат. Больше того, в плане политических желаний они едины. Ну да ладно с этим, но Тома… Аяка закатила глаза, положила на стол веер. — Оказывается, он не взял ни копейки из моего приданого. Он продал копьё, подаренное сегун Райден за помощь в спасении Инадзумы и на эти деньги открыл бизнес и построил дом. Подарок самой сегун Райден! — Ну, возможно, он рассудил, что раз родился в Мондштадте, то ему важнее подарки архонта его региона, — совершенно не удивившись поступку супруга подруги, зная о крайней принципиальности Томы, ответила девушка. — Кокоми, ты туда же? Он тоже так заявил. Дескать, лучший подарок — свадьба в Мондштадте, а так же благословение святого Барбатоса. А копьё, мол, неудобное и, в принципе, ему нравятся мои семейные катаны, может любоваться ими вечность. Но он-то сражается копьём! Жрица, не выдержав, тихо хихикнула. Аяка застонала с досадой. Мда уж, хорошо этой Кокоми. Семейная жизнь порой сложнее управления целым островом, да самый страшный бой порой проще того, чтобы разобраться с любимым семейством. — Брат окончательно с ума сошёл. Говорит, я строга к детям. Они у него скоро на голове фейерверки запускать будут, а он рад. Если к Итаро он хоть немного строг, то Мие буквально всё позволено. А она пользуется этим: только попытаюсь наказать — на лошадь и к дяде прятаться, — продолжила Аяка, — мы даже на днях сразились с ним, так вот, он меня не то что не щадил, он почти катаной меня оцарапал. И что ты думаешь, теперь Мия загорелась желанием учится искусству сражения! — Он компенсирует то, что у вас не было детства и он был строг с тобой, — мягко сказала Кокоми, — К тому же, зная твою Мию, он ловко подтолкнул её к желанию стать равной тебе. Она взбалмошная, но добрая девочка, хотя и очень азартная. Ты для неё главный пример. Просто ситуации у вас разные. Аяка посерьёзнела. Верно. Их детство с братом после смерти родителей резко закончились, а её дети Итаро и Мия росли в атмосфере счастья и благополучия. Возможно, она слишком строга к ним, всё чаще казалось, что вот-вот они вырастут и будут искать свой путь в жизни, а как они найдут-то его, с таким несерьёзным подходом? — Аяка. Им по семь лет. Молодая женщина вздохнула. Вина накатила, как обычно, неожиданно. Хорошо, что есть Кокоми. — Я постоянно ощущаю вину. Понимаю, что могла бы куда больше, чем просто стать женой или хозяйкой дома. Самое обидное, меня никто не ограничивает. Сколько жён страдают от того, что муж запрещает работать или заниматься любимыми делами? Тома же скорее умрёт, чем запрёт меня в поместье, заставляя быть покорной супругой. В ситуации с Мондштадтом я была бесполезной. В общем, я прошу о одолжении. Хочу остаться на острове на пару недель, помочь тебе с новой гуманитарной помощью. Слышала, вы строите больницу, я могла бы стать полезной. — Я буду только рада. Ты зря на себя наговариваешь, ты замечательная жена. Просто семья у тебя талантливая и деятельная, вот тебе работы и не остаётся. Подумала бы ещё о паре детей, забот бы хватало с головой, господин Камисато был бы рад целой армии племянников. — Аято бы впору своих детей заводить, — проворчала молодая женщина, — да вот только уверена, женится по глупости и из-за обязательств. Надо ему кого-то найти, но кого? Ох и сложная задача. — С чего ты так решила, что твой брат влюбиться не может? Аяка слегка погрустнела. Кокоми посмотрела на столешницу, пряча взгляд. Зря она задала этот вопрос. — Он счастлив просто со стороны за ним наблюдать и быть полезным. Никогда бы не подумала, что вот так, с первого взгляда и так долго. Порой он возвращается из Мондштадта сам не свой, глаза грустные и одновременно такие счастливые, ведь пусть по работе, но увиделся с ним. — Мне кажется, всё куда проще. Он просто самолюбиво полагает, что никто, кроме архонта, ему не подходит, куда уж какой-то простой смертный, он и не посмотрит на человека. Итак, не будем о грустном, ты хотела быть полезной. Идём, покажу тебе, что надо делать. Работы у нас много. Аяка вышла из домика. За десять лет Ватацуми кардинально изменился. Из бедной, но гордой провинции остров стал процветающим и счастливым местом. Продавая различные морские деликатесы, создавая ценные украшения из жемчужин, которые местные до этого считали просто красивыми, но ненужными вещами, остров буквально озолотился. Местные рукодельницы, сотрудничая с остальными регионами, прославили Ватацуми и пусть доходы были куда меньше, чем у того же Мондштадта, местные жили в достатке. К тому же архонт ветра сдержал обещание и раз в неделю прилетал дракон с огромной повозкой фруктов и ягод, которые не могли расти на острове из-за климатических условий. Всё изменилось. Аяка улыбнулась ребёнку, пробежавшему мимо. Интересно, а как изменился Мондштадт и архонт ветра, благодаря которому случились такие перемены? *** Большие настенные часы тикали в полной тишине. Дилюк отложил исписанный лист, Альбедо поставил печать и мельком глянул на остатки работы. Ещё пара бумаг и на сегодня всё. — Армия становится с каждым днём сильнее. Экономика вышла на новый уровень. Полагаю, мы возьмём под своё крыло все алхимические производства в Сумеру. Они согласны на наши предложения в обмен на полную защиту от Снежной. Академия с верховными мудрецами долго сопротивлялась, но всё же приняла наши условия. — Они не дураки. Наше сотрудничество будет честным. Мы не устроим разбой и не разрушим их уклад жизни, растоптав вековые традиции, — спокойно ответил Дилюк. В дверь тихо постучали. Горничная быстро отворила, на пороге стоял Барбатос. Дилюк улыбнулся, архонт в последнее время покидал свои покои очень редко. — Мы рады вас видеть, Ваше Величество. — Я вас тоже. Всё хорошо с новой лабораторией? — Да, я осваиваю её. Боюсь, это займёт немного времени. Барбатос слегка кивнул и направился к столу. Наброшенный на плечи светло-бирюзовый пиджак поверх белой рубашки с пышными рукавами и длинными манжетами — в последнее время архонт одевался одинаково. Да и причёска, те самые длинные волосы до плеч, всё осталось по прежнему. — Много работы? — Нет. Всё почти готово. Я полагаю, ещё немного и я буду полностью свободен. Лёгкая тень печали скользнула по лицу. Дилюк взял архонта за руку и усадил себе на колени, погружаясь в бумаги. Альбедо, как и все остальные в совете, видели подобные сценки не раз. Ничего пошлого или предосудительного, просто порой Его Величество приходил к своему рыцарю словно в поиске защиты и тот всегда делал всё, чтобы тому стало легче. Вот и сейчас лицо юноши разгладилось, когда он положил голову на родное плечо. — У нас всё в порядке? — Да. Абсолютно. Не о чем тревожится. Ну, вот и всё. Я абсолютно свободен. Альбедо, спасибо за доклад. Дилюк встал, уложив последнюю бумагу в ящик. Запечатал оттиском Глаза Бога и повёл архонта за собой подальше от кабинета. Некоторое время учёный работал в одиночестве, но открылась дверь и на пороге появилась гостья — Лиза, кажется, также справилась со своей работой. — Его Величество вышел дальше нашего зала днем? Это хорошо. Как он? — женщина присела рядом со старым другом. — Всё так же, — Альбедо поставил на стол ящик с бумагами, — складывается ощущение, будто он потерял что-то важное и его зависимость от Дилюка стала всеобъемлющей. — Да. Мне порой кажется, тот весёлый и немного смешной архонт, который появился здесь десять лет назад, нам почудился. Он даже смеяться стал так редко, — посетовала Лиза, облокачиваясь об спинку мягкого диванчика в уютном зале. Альбедо вздохнул. Ведьма слегка сжала пальцы и в её руке появилась знаменитая сумерская роза, молодая женщина вдохнула аромат цветка. — Дилюк сметёт Снежную так же, как и обещал, — тягуче пропела женщина, даже не глядя в сторону алхимика, — Без лишней капли крови. Банк Мондштадта стал в десятки раз могущественней, чем банк Северного Королевства. Дипломаты Фатуи в ярости, но как прежде силой не выйдет отвоевать место под солнцем. Я говорила с одним человеком, к нам приезжал посланник Царицы сначала с ультиматумом в виде хранилища золота где-то помимо Мондштадта, а потом буквально с райскими условиями для торговли в Снежной. Их страна медленно катится в пропасть, они готовы на всё, но наше правительство неумолимо, — колдунья подмигнула, намекая на то, что архонт далёк от этих политических и экономических игр, а от Дилюка ждать пощады нет смысла. Альбедо кивнул. Рагнвиндр действительно загорелся идеей растоптать Царицу, лишив всего. Полная политическая изоляция, архонты после ситуации с Инадзумой совершенно не поддерживали и даже игнорировали Царицу без страха, ведь войска, собранные Дилюком, архонтами Инадзумы и Ли Юе могли защитить границы любого из шести регионов. Почти полная экономическая изоляция, с Снежной никто не торговал, а их производств не хватало, чтобы прокормить собственную армию и даже если Рагнвиндр рассматривал какие-то предложения, больше похожие на мольбы из Северного королевства, то цена для врагов была заоблачной. Три года буквально разорили Снежную, доказав её полную несостоятельность в ситуациях, где нельзя было применить силу, а за десять лет теперь даже армии у Снежной не осталось, ведь на неё нужны были деньги, тех же солдат прокормить было дорого. — Завтра соберутся все архонты, включая Царицу. Будут обсуждать ситуацию в Снежной. Хотелось бы верить, что всё пройдет удачно, — заметил алхимик. — Полагаю, Дилюк вытрясет из старухи всё, включая её Сердце божества. Он отомстит за Венти и Мондштадт, — пожала плечами колдунья и ушла к себе. *** Барбатос долго гладил лошадь по заплетённой гриве. Дилюк отошёл к Розарии, чтобы отдать очередные указания насчёт завтрашнего собрания архонтов. — В твоём лошадином государстве всё замечательно, Кейя, — архонт отвлёкся от своей кобылы, увидев, как маршал отчитывает конюхов. — У вас, полагаю, тоже неплохо, хотя по кислому лицу и не скажешь, — Альбериху, естественно, прощались многие шутки. Бывший капитан кавалерии дослужился до маршала, а так же за эти годы стал таким же близким другом как и те, кто когда-то принял сторону архонта. Не в одной стычке побывал, сотни раз вёл солдат в бой, скрипя зубами, принял должность магистра Ордо Фавониус, когда Джинн не смогла справиться с обязанностями, а Дилюк разрывался между спасением экономики и переговорами. Со временем Кейя, как и все, окончательно проникся уважением к архонту их региона, хоть до этого у него и было достаточно сомнений. — Почему же кислое? Просто задумчивое. Ладно. Ждать не буду, похоже, Розарию ждёт разнос. Передай, что я жду его дома. Кейя помог взобраться юноше на лошадь. Венти в последнее время любил именно лошадей, над своей столицей и не летал, предпочитая расправить крылья только в Долине Звездопадов или, на худой конец, у винокурни. — Скажу-скажу, жёнушка ждёт муженька пораньше с ужином, — подмигнул мужчина. Архонт улыбнулся краем рта и быстро ускакал. Дилюк пришёл неожиданно быстро. Кейя не успел уйти с конюшни, на этот раз его отвлёк главный конюх. — Ускакал? — Да, сказал, будет ждать дома, — Кейя жестом показал брату, чтобы тот отошёл в сторону с ним. — Совсем лица на нём нет. Только на винокурне живее становится. Запри его там, ради всего святого. И не отходи ты от него, серьёзно, он словно в депрессии. Дилюк вздохнул. — Всё не так сложно, как ты думаешь. Завтра мы растопчем Снежную окончательно и многое изменится. Я сложу полномочия, он станет свободнее. Хотя, мне кажется, его настроение не связано с политикой. Он на меня злится, вот и всё. — Да? Как же ты попал в немилость? — удивился брат. — Принял глупое, по его мнению, решение не оставлять его никогда. Выкупил у Кокоми одну вещицу, ей она не так уж и нужна, а мне пригодится. Дилюк достал из-под рубашки талисман из десятка жемчужин. Некоторые были совсем потёртые и тёмные, другие же сияли. — Он сказал мне, что это невыносимо: хоронить близких и видеть, как меняются века, теряясь в годах. Злится, что я выбрал такую судьбу себе. Кейя присвистнул. Знаменитое колье Сангономии. Дарует бессмертие и живучесть почти как у архонта. Романтичная, однако, история вышла. — Похорони меня со всеми почестями, — хмыкнул сводный брат, — а так, поддерживаю твоё решение. Хоть ты и эгоист. Ставлю всех своих лошадей, заботы о нашем архонте в тебе столько же, сколько и страха видеть, как он страдает, когда ты постареешь и решишь умереть. Дилюк на мгновение сжал колье в руке. Брат был прав. Страшно представить, как будет мучится Барбатос, видя его медленное увядание. Но ничего. Осталось ещё пять жемчужин и амулет отдаст ему всю силу. — Кстати. Это ведь я тогда не помог Полуночному герою. Я видел со смотровой башни, как на тебя напали, а потом ты упал. Потом к тебе подошёл бард и я решил затаиться, чем всё закончится. Ну и… — Альберих ухмыльнулся, — скажи мне спасибо, я всегда знал, кто такой Венти. Случайно раскрыл его секрет, когда увидел на пике Буревестника, он играл на лире Двалину. Меня он не заметил. Рагнвиндр чуть было рот не открыл от удивления. Кейя хмыкнул. Давно он брата не доводил до подобного ступора. Приятно вернутся в прежние годы, когда Дилюк частенько вёлся на его шутки и уловки. — Приеду к вам на винокурню на выходных, ждите. — Да уж. Ты давно не бывал на семейных ужинах, Аделинда отчитает тебя как в детстве. Теперь чуть было не поперхнулся Кейя. Напоминание о том, что, не смотря ни на что, и у него есть дом, немного смутило. Непонятно почему. Дилюк взобрался на своего жеребца и отправился домой. *** Венти сидел на небольшой, обвитой лозой, качели в саду. Босой, без крыльев и короны, он больше был похож на обычного юношу откуда-то из поместий Инадзумы или Ли Юе; бледный, с закрытыми глазами он слушал старого знакомого. — Венти? — О, прости. У нас гости. Алексиса ты знаешь, а этого гостя зовут Еалавас, гидро-архонт, отец морей и рек. Бледный, словно с прозрачной кожей, мужчина повернулся в сторону Дилюка. Рагнвиндр цеременно склонил голову и сел в плетёное кресло у качели. — Я наслышан о том, что происходит. Как божество Справедливости, я вершу суд и теперь вынес приговор. — Лави, не стоит. Дилюк сделал для Тейвата больше, чем многие жрецы и некоторые архонты вместе взятые. Гидро-архонт покосился на Барбатоса, но промолчал, понимая: спорить не хотелось. — Нахида будет схвачена так же, как и Царица. Если не удастся воззвать к ее совести, мы извлечём её сердце и выберем достойного заместителя общими силами, — наконец вынес вердикт архонт Справедливости. Барбатос открыл глаза. — Мой регион не станет местом несправедливости, — мрачно сказал юноша. — Я вынес решение, ты пойдёшь против архонта, вершащего суд почти две тысячи лет? — ещё мрачнее и даже с вызовом спросил архонт водной стихии. Барбатос встал с качели, босыми ногами ступая по зелёной траве и подошёл к столу, на котором лежал небольшой ларец. — Выше суда архонта — суд Селестии. Выше суда Селестии, единственный — суд времени. Лишь время может рассудить верно, о причинах и следствиях любого поступка. Мондштадт регион не только анемо архонта, но и, в первую очередь, регион архонта Времени, моего наставника, отца и учителя. Гидро архонт вздохнул, складывая руки в перчатках на колени. В темных, почти чёрных глазах с кошачьим зрачком появилось истинное уважение. Алексис так же покосился на Барбатоса. — Его любимый и единственный живой ученик оказался мудрее самого божества мудрости. Кто я такой, чтобы стоять на пути? Меня всё устраивает. — Вода может принимать любую форму? — хмыкнул Барбатос, видя, как легко принял его сторону архонт гидро. — А ветер и вовсе, совершенно утихнуть до тех пор, пока не обрушится бурей. Ветер и время всегда будут вместе, неуловимые, непредсказуемые, — мужчина пожал плечами, — а в Мондштадте всё так же прекрасно, как прежде. Помнишь, Барбатос, как мы сбежали с Селестии, после того как нас с почестями пригласили туда? Вижу, ты не пожалел. Барбатос улыбнулся краем рта. Старая история. Хотя, Лави прав, тогда они поступили правильно. — Да и ты тоже. Оставь дендро архонта в покое. Проучить её стоит, но и вина её не так велика. Мне жаль её. — Я понимаю, что вы два старика, но, может, хоть немного понятнее будете изъясняться? Чувствую себя неполноценным архонтом. Нам представят архонта времени? — недовольно затараторил Алексис. — Его не существует. Уже давно, — словно ребенку объяснил Лави, повернувшись к Алексису. — Тогда как он может помогать Барбатосу? А-ля преемственность? — Барбатос — единственный живой ученик архонта времени и хранитель его Сердца божества. Сам архонт Времени, известный людям как Хронос, представил его нам. «И завещание моё будет таковым: Барбатос заберёт мое сердце и память, став единым преемником, достойным власти, которой нельзя касаться» — процитировал гидро-архонт. Барбатос кивнул совсем устало и вернулся на качель. — Отец Время дал мне ответственность. Он прекрасно знал, я никогда не посмею взять в руки его Сердце Бога без лишней, самой крайней надобности. Его рассказы, всё то, что я видел своими глазами, почти свело меня с ума. И тогда пришло озарение как поступать правильно. Алексис, запомни, лучшая власть та, которая ограничена и является бременем. Не можешь его нести — научись отказываться и становится вровень с теми, кто рядом. Архонты вечно мнят себя выше людей, но порой божеству до человека ещё дослужится надо. Поэтому те архонты, кто остался в живых и с ума не сошёл, походят на людей, и счастливы находится среди них, пусть каждый и в своей манере. Я — мятежная свобода, Чжун Ли — хранитель традиций и обетов. Эи — неизменная вечность, ты — огонь сердец и душа сражений, Лави — справедливость суда, вынесенная любому, кроме времени. — А остальные? — А они забыли про свою сущность. Помнят, но не совсем. Завтра на совете всё узнаешь, я так долго мучился, хочу драматичного финала и заслуженного отдыха. Лави слегка улыбнулся, мужчина поправил франтоватый цилиндр и откланялся в гостиницу. Алексис пробормотал что-то в духе, что старики его в гроб вгонят и так же ушёл, явно намереваясь отдохнуть в хорошей таверне. — Они решили приехать раньше? — Не всё же тебе всем заниматься. И даже не спрашивай, с чего виновата Нахида, завтра всё узнаешь, — предотвращая расспросы Дилюка, сказал Барбатос.