Ядовитые сессилии

Восстановление Венти шло медленно, но всё же архонт шёл на поправку. Дела в Мондштадте окончательно налаживались, подготовка к свадьбе Аяки, укрепление сотрудничества с Ли Юэ и Инадзумой, создание содружества шести регионов, объединившее Тейват в борьбе против Снежной — события сыпались словно из рога изобилия. Казалось, ужасы произошедшего медленно отступали в прошлое, чтобы окончательно стать воспоминаниями, Тейват начал меняться в лучшую сторону. И всё же. В каждой бочке меда обязана быть ложка дегтя. Загадка с исчезнувшим сердцем Барбатоса не давала спать Дилюку, причём как бы он не хотел скрыться за удобным оправданием, что архонту стоит вернуть артефакт хотя бы во имя моментального исцеления, было ещё несколько причин, не дающих спокойно жить. Первое. Куда эта заноза могла девать такую ценную вещь? Вдруг опять могут похитить? Вдруг уничтожат? Такому артефакту нужна наилучшая охрана, чтобы, упаси Селестия, никто даже не дышал на это сердце, ведь без него Барбатос становился больше чем уязвивым. А вдруг к Фатуи опять попадёт? Страхов было предостаточно, попыток выяснить, куда Венти спрятал символ власти над стихией, ещё больше, но всё тщетно. Второе. Откровенно говоря, хотелось волком выть, но разгадать этот ребус. Дилюк чувствовал: разгадка близко, вот-вот он всё поймёт, но увы, ответ ускользал из рук. И третье. Очень личное и, увы, эгоистичное. Подумать только, значит, целый регион ему доверили, без раздумий подписывают любую бумажку, а рассказать, куда спрятал Сердце Бога, не хочет. Словно архонт где-то в душе не доверяет ему или в голове опять какой-то крайне идиотский план, вроде того с самопожертвованием. *** Походы в госпиталь стали глупой привычкой. Конечно, Джинн вызывала и ненависть, и отвращение и желание убить её, но… Мужчина вздохнул. Сейчас становилось по-человечески жаль бывшего магистра рыцарского ордена. Она едва не лишила всех самого дорогого, почти разрушила его судьбу, но, отбросив эмоции, становилось очевидно: она действительно пленница политики. Человек, по доброй воле запершийся от всех, не имея права на эмоции или отдых, делающий всё ради общего блага, вот только напрочь позабывший, что даже самые сильные ломаются под грузом свалившихся проблем и после этого отчаянно ошибающиеся не одну сотню раз. Дилюк видел, как подкосило Венти случившееся с деревом и пропавшими останками безымянного барда. Его, такого улыбчивого, беззаботного, архонта, который нашёл в себе силы после ночи мрака — прощания с преступниками, после казни, которую он принял как свою, — подать руку помощи Ватацуми, смело выступая на стороне тех, кому он нужен. Казалось, в тот момент Барбатос мудрее и сильнее любого архонта, на Ватацуми он подавил всю боль и смог обуздать эмоции. А у дерева, у разрушенной могилы он надломился и стал потерянным ребенком. В то утро он едва смог найти в себе силы встать с постели и принять меры для защиты региона. И это Барбатос. Что же могла сделать Джинн, с детства следующая указам матери, работающая на износ, теряющая всё и всех ради блага людей? Ей было больно. Страшно. Самое жуткое — она была одна, ведь даже сестра, святая и любимая всеми Барбара, хоть и была близкой, но никогда не поддерживала её методов. Одиночество сломало Джинн окончательно, а появление архонта — обесценило все усилия, ведь он сделал слишком много почти играючи. Гуннхильдр, как и все, принимала за чистую монету игру Барбатоса в беспечность, это стало последней каплей. Простить её невозможно. Рагнвиндр понимал, даже после сотен объяснений Венти, что Джинн в первую очередь жертва и это их вина, что они позволяли ей уничтожать себя, взваливая непосильную работу, всё равно простить её он не сможет. Но в душе теплилась странная жалость. Джинн была подругой детства в те давние и смешные времена, когда они были детьми и ловили черепашек, подолгу засиживаясь в библиотеке, чтобы выяснить, как их кормить. Он ненавидел магистра ордена Джинн Гуннхильдр, рыцаря одуванчика, белую львицу юга. Но очень жалел ту маленькую девочку, с которой дружил когда-то давно. Наверное, здесь вина Венти, его доброта всё же меняла людей вокруг. Мужчина постучал в палату. Барбара пригласила его войти. На удивление, Джинн сегодня была в сознании; худая, израненная, она смотрела на одеяло почти не мигая. Глаза, полные слёз, красные, опухшие. Ещё никогда он не видел давнюю знакомую в таком виде. — Не надо извиняться. Это будет фальшью. Я не смогу тебя простить, а тебе от этого станет только хуже, — вместо приветствия сказал Дилюк. Джинн слегка кивнула. Рагнвиндр был абсолютно прав. — Он приходил. Сказал, что почувствовал что-то не то ещё тогда, когда я потеряла сознание после совета. Но не понял окончательно, что случилось, — пояснила девушка, намекая на архонта. — Святой Барбатос помог привести ее в чувство. Столько дней горячки. Эта дрянь тебя почти уничтожила! — Барбара, покачав головой, коснулась руки Джинн. — Я не знаю, как так получилось. Амулет был у меня больше трёх лет и я могла его сдерживать. Он помогал мне больше работать и я была полезней. Дилюк облокотился об стену. Такой срок? Ничего себе. Серьёзный самоконтроль, хотя от Джинн другого и не ожидалось. А ведь и характер у нее начал меняться недавно. — Зачем тебе нужна была эта гадость? — Рыцарю порой нужно быть, — Джинн поджала губы, — жёстким, отметая все эмоции ради ясности разума. А я не умела. Он помогал принять жестокие решения. — Так ты была с Фатуи уже давно? Джинн резко подняла голову. — Нет! Я его купила в Ли Юе на рынке. А потом Синьора «помогла» усилить. И всё же всё валить на Глаз Порчи нельзя. Будь я настоящим рыцарем одуванчиком, в мою голову ничего плохого и не пришло бы! Девушка обхватила голову руками. Очередное осознание, насколько ничтожны были все её старания, ужасны её деяния, всё навалилось просто жутким грузом. Хотелось умереть. Даже не искупить свои ошибки, а просто умереть. Её грехи не смыть, не исправить, чтобы она не делала и сколько бы лет не жила во имя добрых дел. — Джинн. Прошу, хватит. Тебя простили. Знаешь, никто не знает, что вышло. А те, кто знают, тебя понимают. Лиза и Альбедо, они так помогли тебе. И святой Барбатос тоже. Тебя не винят, наоборот — верят, что ты поправишься, — Барбара начала гладить блондинку по голове как маленькую, — тебя пригласили в храм Наруками. Тебе станет спокойнее. А потом на Ватацуми, госпожа Кокоми очень интересная, ты забудешь обо всём, тебе надо поменять обстановку. — Кто придумал отправить тебя в эту ссылку? Джинн покачала головой. — Я… Я попросила, чтобы меня казнили. Я мало отличаюсь от тех аристократов, которым рубили головы на площади. Я никого не убивала, но мои ошибки стоили слишком дорого. Святой Барбатос сказал, услышал от кого-то, что когда я была в Инадзуме, я хотела остаться при храме. Потом уже я встретила там Синьору и мои планы стали ужасающими. В общем, он отказал в моем прошении о казни, и отдал приказ направляться в Инадзуму. Рагнвиндр хмыкнул. Понятно. Венти спросил у Томы, тот легко достал нужную информацию, пара строк в записке для архонта Инадзумы и всё, Джинн спасена. Венти не зря сюда приходил. — В голову даже самых святых порой приходят плохие идеи. Венти до сих пор обожает вино. Хотя, очевидно, в его состоянии ему нельзя даже прокисший кефир. Полагаю, наш спор на эту тему будет долгим, — вполгоса сказал рыцарь, — так что если в голову архонта приходят такие идеи, то и святой Венессе тоже приходилось ошибаться. Тебе тем более. Всем нам. Дилюк и сам не понимал, зачем это сказал. Просто поддержать Джинн, ту слабую и напуганную тень подруги детства, получилось само собой. Блондинка подняла голову и улыбнулась сквозь слёзы. Горько понимать, что она принесла самому близкому человеку столько боли. А ведь Дилюк когда-то её любил. Может, не так, как архонта, но всё же старался помочь. Она предала его, а он даже после случившегося нашёл в себе пару грамм жалости и сочувствия. Воистину настоящий рыцарь с огромным сердцем. — Спасибо. Я надеюсь, — Джинн закрыла глаза, — я счастлива, что у вас всё хорошо. Прошу вас, оставьте меня одну. Сейчас мне стало спокойнее и я хочу поспать. Барбара закивала, поправила плед на сестре и ушла вслед за Дилюком. Пастор церкви явно была рада тому, что всё закончилось на приятной ноте. — Чаю. Пойдём-пойдём, я как раз передам новую рубашку святому Барбатосу, хотела сама занести, но раз уж ты пришёл, сам и передашь. Дилюк вошёл в соседнюю комнату. Огромный стеллаж с сервизами, книгами и милыми безделушками был ему хорошо знаком, Барбаре часто дарили подобное, а даже самый крохотный подарок от прихожан или друзей она берегла. — А откуда у тебя вещи для него? — машинально рассматривая мелочи за стеклом, спросил Дилюк. — О, это я шью. Моё маленькое хобби. Раньше шила только себе и Розарии, но многие мои наряды слишком яркие или «вызывающие» по мнению остальных. Но святому Барбатосу и Розарии нравится и я рада. Да и тебе, я думаю, тоже нравится, у тебя стабильно онемение на собраниях, когда ты видишь святого Барбатоса, — весело подмигнув Дилюку, сказала Барбара. Рагнвиндр кашлянул. Мда. Скрытые таланты Барбары это, конечно, приятная новость, но надо с ней обсудить некоторые наряды, уж слишком на короля порой люди смотрят. Камисато на днях сам чуть рот не открыл, увидев новую вышитую рубашку на Венти. И это Аято, который в принципе и не подумает мешать их идиллии. Увы, красота — это очень опасная вещь. Глаз зацепился за фигурку ферзя прямо у фарфорой чашки из сервиза, подаренным Камисато. Внутри полой хрустальной вещицы плескалось что-то бирюзовое, светящееся. Мужчина замер. Ему вспомнились слова Венти на том совете, после уничтожения дуба. «Хранителем сердца и церкви станет Барбара…». Неужели! Догадка была просто невероятной. Всё это время все знали, где Сердце Бога, Барбатос сам об этом сказал и никто не принял это всерьёз! Нет. Невозможно. — Барбара, а откуда эта фигурка у тебя? Девушка, перевязывающая бумажный пакет лентой, улыбнулась и подошла к стеллажу. — Подарок святого Барбатоса. Не знаю, что это, но выглядит так красиво, — пожала плечами девушка, — он принёс его, когда назначил меня хранителем не только церкви, но и города. Такой красивый символ на память. В горле пересохло. Догадка подтвердилась. Дилюк протянул руку за перетянутым свёртком с рубашкой. — Барбара, а можешь мне дать эту фигурку? Я думаю… — Ты что? С ума сошёл? Это мой подарок! — пастор церкви сунула в руки свёрток и быстро достала фигурку ферзя со стеллажа, пряча в руке. Внутри бедного Дилюка всё помертвело от ужаса, девушка так крепко сжимала важнейшую вещь для всего региона, вдруг раздавит? — Я понимаю, ты у нас главный любитель нашего архонта. Но и я хочу что-то на память! Имей совесть, тебе и так всё внимание, всё-всё время, он в церковь так часто не приходит, как в твой кабинет! Собственник несчастный, так нельзя. — Барбара, отдай фигурку, заберу силой и осторожнее с ней! — теряя терпение от накатывающей паники за то, что Барбара могла повредить сердце архонта. — Ни за что. Бессовестный, на меня руку поднимешь? Всё святому Барбатосу расскажу! Дилюк сцепил зубы. Если сейчас он скажет, что в руках у девушки, вряд ли она поверит и точно не отдаст. Что поделать, придётся забрать силой. *** Звонкий хохот не стихал уже минут двадцать. Венти почти икал, от смеха не только слезы выступили, он даже магию призвать не мог, сбивался на первом же заклинании. Закопченная Барбара с гордостью поправляла высокие хвосты, босая, в полусгоревшем платье, с десятком ожогов она чувствовала себя абсолютно довольной. — Всё-всё, простите. Ох, Дилюк, огонь, вода, ошпарился, — Венти, качая головой, призвал ветер, стараясь не смеяться опять. — Ты белены объелся! Это подарок! — ворчала Барбара, рассматривая испорченный наряд. — Это Сердце Бога, а не побрякушка для твоего хранилища игрушек! Ты понимаешь, насколько это важно? — в ответ буркнул Рагнвиндр. Дилюк сцепил зубы, Венти принялся обрабатывать огромный ожог на плече. Мда, от Барбары не ожидаешь таких грамотных силовых приёмов, она просто окатила его кипятком, любой другой заживо сварился бы, ему повезло, что Глаз Бога и иммунитет к огню уберегли от смерти. — Сердце Бога? — охнула Барбара, — Как же, святой Барбатос? — Оно самое. Ему место в церкви. К тому же, Дилюк убедился, защитницы лучше чем ты, ему не найти, а пока оно в соборе, чтобы не случилось, оно всех убережёт. Своды собора пропитаны анемо магией, сердце усиливает её и в связке с остальными моими артефактами получается непрерывная цепь. Собор посреди региона, периметр защищён, пока сердце в нём. Рагнвиндр покосился на архонта. Теперь понятен план Венти, но всё же сомнений хватало. — Такая честь. Я буду беречь, я так рада, но почему раньше не сказали? — Лучше всего спрятать что-то у кого-то так, чтобы этот некто даже не знал об этом. Дилюк, ты такой план испортил, вот от кого ожидал, но не от тебя. Зачем тебе Сердце Бога? Стоит себе между чашками и пусть бы стояло. Рагнвиндр опять сцепил зубы. Последний ожог был на шее. Наконец Венти закончил наносить на повреждения ледяную мазь. — Вдруг случайно разобьют? Архонт закатил глаза, взял фигурку в руки и на глазах обоих наступил на неё сапогом. Барбара и Дилюк онемели, это выглядело как самоубийство. Но даже после того, как архонт потоптался по фигурке, ферзь остался целым и правитель поднял его с пола, вытирая платком. — Ни царапины. Так же можно пытаться взорвать, сжечь, о, масса вариантов. Сердце Бога — суть стихии, облачённая в фигурку. Невозможно уничтожить целую стихию, иначе не существовало бы гармонии элементов в Тейвате и природного равновесия. Но сердце можно похитить, ослабить, спрятать. Вот только эта безделушка просто так не подчинится ни человеку, ни другому архонту. Я думал, это всем известно. Венти сел рядом с Дилюком, обнимая колени. Всё ещё бледный, с синяками под глазами, но сегодня наконец смеющийся от души. Как он ждал этого смеха. А глаза сияющие? Такой радостный, даже не верилось, что это он. — Архонтам, может, известно, но людям-то откуда такое знать? Король пожал плечами, хитро глядя на мужчину. Дилюк не признавался в том, что совершил полную глупость. Даже забавно, умный, степенный человек, а порой забавней ребенка. — Устроили битву за игрушку. Эх, а ведь моя правая рука, главный советник, — пожурил Дилюка Венти, стараясь не улыбаться. — Ну, исходя из того, что наш правитель занимался перетягиванием чайника с Властелином камня, я вполне соответствую своему руководству. Венти сощурился. Как ни крути, аргумент достойный. — Браво. Хорошо, принимается. Хотя и ситуации абсолютно разные, — хмыкнул юноша, обнимая мужчину. — Прости, Барбара. — И ты меня прости. Я не подумала, что вода такой горячей станет. Но сердце не отдам. И не пытайся опять отобрать, — Барбара улыбнулась, — я пойду переоденусь. Как раз отличный повод сменить платье. Пастор церкви вышла из комнаты. Венти обнял мужчину крепче. — Вот действительно, зачем тебе эта безделушка? У тебя же целый я есть. — Боялся, что с ним что-то случится может, хотел спрятать куда-то, — заворчал мужчина, — даже с учётом того, что это оказалось глупостью, всё же это не зря. — Вот как? — хмыкнул архонт, отпуская мужские плечи. — Ты наконец засмеялся. Я скучал по этому, — признался Дилюк. Венти покачал головой. Ему было не по себе, когда он понимал, что Рагнвиндр сильно беспокоится, видя перемены в нём. Увы, есть ситуации, после которых невозможно остаться прежним и дело даже не в пропавших останках безымянного барда. — Опять. Я проклинаю Инадзуму, Ватацуми и всех, кто связан с их идиотскими проблемами. Венти, что мне сделать, чтобы тебе стало легче? Знаешь, я подумал и у меня есть небольшая идея. Мужчина снял небольшую корону с головы архонта. Барбатос слегка сощурился, пытаясь понять, что в голове Дилюка. — Она тебя душит. Давай я заберу её. Обещаю, всё будет в порядке. А ты опять будешь свободным. Не нужно будет мучиться, я всё возьму на себя, только позволь о тебе заботиться. Ты не тот, кто может быть в неволе, этот замок тебе с самого первого дня не нравился. Поселишься на винокурне, там спокойно и свободно. Не хочу, чтобы ты страдал. Архонт тяжело вздохнул. Прежде он с радостью бы отдал это бремя, Дилюк лучший руководитель, а он сам присматривал бы и помогал по необходимости. Вот только многое изменилось. — Не надо предлагать свою свободу в обмен на мою. — Всё не так уж и плачевно, руководить я люблю. Я не хочу, чтобы тебе было тяжело. Ты смеялся всего ничего и вот опять, взгляд замученный. — Мне не тяжело, — медленно произнес архонт, складывая руки на коленях как маленький, — просто я очень много думаю о том, что узнал. Сначала я не понял Эи, зачем такой строгий контроль и правила на каждом шагу. Её кукла была попросту напичкана сотнями приказов. Но теперь я немного её понимаю. Я никогда не стану тираном, но присматривать за регионом обязан. Я должен быть рядом не только в виде ветра, стихии, но и кого-то, кого они могут видеть и в кого верят. Я не собираюсь летать за каждым, нашептывая, как поступить, лишая свободы выбора, но и оставлять все на самотёк не буду. Да и мы прекрасно разделили обязанности. Ты гений всего, что нужно для мира людей, я же займусь миром архонтов. Вместе у нас всё получится. Дилюк покачал головой. Верно. Очень взрослые рассуждения, правильные, хоть и простые. Несколько месяцев назад он бы дорого дал, чтобы архонт вел себя так, но сегодня от его слов было не по себе. Словно что-то в юноше сломалось, исчезло и от этого внутри всё горело. — Прекрати. Для самых близких я, хоть немного изменился, но останусь тем же Венти. А для тебя и вовсе я тот самый непутевый любитель выпить или подраться с пираткой на пристани. Венти улыбнулся. Пусть не так широко и беззаботно, как прежде, но всё же так тепло. Возможно, время всё исправит, кто знает. Пока что он рад тому, как все идёт. — Хотя ты жуткий собственник, ужасный зануда и в принципе, только тебе можно называть меня Венти. Верни моё вино в мои покои. Я король или как? Дилюк хмыкнул. — Ты оставляешь корону, чтобы я формально был вынужден тебя слушаться? — Так ты будешь? В принципе обязан, — протянул юноша. Дилюк с иронией закатил глаза. Король вздохнул. Будь он триста раз героем Тейвата, эта антиалкогольная политика будет его преследовать! Здоровье-здоровье. Нашли чем прикрываться, заботой о здоровье. Он архонт, парой бутылок вина из одуванчиков его не убить!