Свора

Подземный город. Второй район 16.10.XX СР 20:11       Вечер для жителей Подземного города означал не только наступление сумерек, но и изнуренность, усталость после тяжелого рабочего дня. Аккерман ступил на порог дома и оглядел округу. Снова никого. Пусто. И так уже на протяжении всех дней с кончины Изабель.       Аккерман медленно прошел на кухню и прислонился поясницей к кухонной столешнице. Темнота окружила комнату. Она так и заставила отяжелевшие веки неспеша сомкнуться. Мышцы тягостно ныли, просили отдыха, приятного покалывания в ногах из-за скорейшего расслабления где-нибудь на мягком матраце. По правде говоря, сейчас Леви действительно был готов отдать любые деньги взамен на хорошую кровать и умиротворение. Ему попросту не хватало передышки.       По прошествии нескольких дней Леви до полного утомления размышлял о том, что он собирается сделать со сложившимся положением в городе.       Аккерман помнил последний разговор с офицерами, после которого они больше не виделись. Да и… Что он может сказать им? Уверенного плана у него пока не находилось: только наброски, которые он держал в голове. Он правил их, вычеркивал лишнее и дописывал новое, старался выстроить в правильном порядке и тщательно обдумывал перед тем, как «поставить на полочку», словно антикварную книгу.       Все эти дни Леви подрабатывал в баре у Ханджи. После прошедшей перестрелки помещению настоятельно требовался ремонт, а Аккерману — деньги. И справился он явно на отлично, точнее, на добрую пару йен.       Леви полез в карман за портсигаром. Он задумчиво провернул железную коробочку в пальцах, лениво разглядывая. «Нападите первым», — шептал старческий голос в голове. Старик оказался прав, только… Как все это провернуть?       По помещению пролетел звук всполохнувшей спички и последующее тление забитого табака.       После произошедшего в баре народ явно встал на дыбы, словно стая лошадей под руководством отчаянного страха. Они подняли шумиху: некоторые настоятельно призывали Аккермана-младшего сделать хоть что-то, а другие же… Старательно отсиживались в стороне, послушно ожидая приказа. Лишь пара-тройка человек искренне желали Леви сыграть в ящик. Он непроизвольно хмыкнул, отчего из ноздрей вышел густой дым.       Все действительно оказалось гораздо сложнее, чем он мог себе представить. Только вот что поистине настораживало, так это мысль о том, что и рассказать ему о каше в голове, как оказалось, некому. Теперь в доме не было тех, кому он мог доверить хоть и немногословные, но размышления. Старое чувство отчужденности пыталось прорвать дыру в груди Аккермана, чего он никак не желал показывать. Скрывал, предпочитая прятаться в собственноручно выстроенных стенах. Только он знал, что когда-то ее прорвут, медленно станут убирать по кирпичику. И в этой ситуации Аккерман не мог понять лишь одного: будет ли он препятствовать?       Свет резко озарил помещение, выводя Аккермана из пелены размышлений. Он повернулся к двери на пришедшего: Фарлан молчаливо вошел на кухню, оставляя за собой грязные следы от подошвы.       Леви хмуро наблюдал за другом, проходящим мимо. Он словно обошел невидимую и неподвижную статую, не обращая никакого внимания на подобную скульптуру. Мраморную и, казалось, совсем бесчувственную.       — Эй… — спокойным тоном он обратил внимание на себя, — я только вчера убрался.       Черч беззаботно оглянулся на друга, но только после догадался перевести взгляд на пол. От друга пахло дешевым алкоголем и смесью хвойных трав. Аккерман знал этот запах наизусть: Кенни тоже покуривал при нем травку.       — Извини, — равнодушно бросил Фарлан и, присев возле тумбочки, открыл скрипучую дверцу. — Потом уберу.       Аккерман устал, поистине выдохся от отшельнического поведения друга. Теперь они не виделись, не общались от слова совсем: Леви работал, Черч ходил куда-то по своим делам. Казалось, что ничто не готово избавить их обоих от тех самых назойливых мыслей, разрушенного состояния, которое буквально повисло в доме невидимым силуэтом. Призраком, который так старательно закладывал скорбь в сердца других. Леви знал, что Черч зол как и на него, так и на себя за произошедшее. Жизнь лишила его любимого человека, ударила по самому больному. Фарлан никак не мог смириться, оттого и решил уйти в себя.       — Хватит, Черч, — произнес Аккерман, смотря за тем, как друг с громким хлопком ударяет по жестяной крышке ладонью. Она отскочила от выступающего края столешницы и, немного провертевшись на полу вокруг себя, приземлилась. Снова выпивка.       Он хмуро посмотрел на Аккермана и наглядно приложился губами к горлышку бутылки. Весь вид говорил сам за себя: теперь Фарлана ничего не волнует. Он погрузился в себя, полностью ушел в те воспоминания, в которых снова и снова виднелся образ Изабель. Леви старался понять друга, но выходило это с трудом. Как никак, но ему не нравилось, что Фарлан вымещает на нем злобу и печаль. Но он сам это позволял. Почему? Подобное было неприятно осознавать.       Смерть Изабель сыграла с ними злую шутку, оставляя чувство вины за несдержанное обещание, рухнувшую ответственность висеть где-то на сердце непреложным грузом. Аккерман старался идти вперед. Действительно старался, прекрасно осознавая свою дальнейшую цель.       — Мы отомстим, — отрезал Леви, смотря на тлеющую сигарету в тонких пальцах.       Фарлан нахально усмехнулся.       — Будешь угрожать Зику своим карманным ножичком? — бросил Фарлан, делая еще один глоток. — Или же пошлешь Ханджи на переговоры? Она же у нас любитель поболтать.       Сейчас Аккерман не хотел молчать, оттого тут же прерывал новый поток колкостей.       — Я помню все, Фарлан, — четко и с особым холодом в голосе произнес Аккерман и, держа сигарету в пальцах, указывал на друга. — И смерть Изабель я не забуду.       В помещении повисла тишина. Черч рассматривал друга. Он верил в его заявление, но одно дело довериться после стольких лет дружбы плечом к плечу, другое…       — Я жду от тебя действий, — уклончиво ответил Черч. Он поставил бутылку на стол.       — Я думаю над этим, — ответил Аккерман и затушил сигарету о дно пепельницы.       Осталось совсем немного. Леви и так потратил достаточно времени на размышления. Время никогда не имело способности — терпеть. Нужно действовать, начинать подбирать правильные ключики ко входу в обитель Аккермана-старшего, иначе все вновь падет. Подземный город снова станет тем грязным местом без власти с шайками преступников и кровью под фонарными столбами.       — Ночью меня не будет, — оповестил Фарлан и пошел на выход.       Леви так и знал, потому и продолжал молчать. Ему вновь придется заснуть в гостиной. Он будет лежать и смотреть на потолок, думать про план нападения на Первый район, пока его веки не заноют от боли и сами не прикроются под утро. А там уже и пора вставать.       За эти несколько недель он высыпался по-настоящему лишь один раз. На старом скрипучем диване и минуты не потратил, чтобы утонуть во сне рядом с офицером. Леви помнил чужой запах тела и безмятежное дыхание рядом, которое покорно заставляло расслабиться. Прежде Аккерман не подпускал к себе никого настолько близко, не мог заснуть спиной к кому-либо, постоянно выжидая подвоха. С Йегером же все было иначе.       Звук открывшейся двери прошелся по помещению, выпуская из своих цепких объятий напряженное лицо Фарлана. Он тут же удивленно оглянул офицера, который ни в чем не бывало стоял у порога. Взгляды сошлись лишь на секунду, но Черч будто и вовсе не помня военного, ушел.       В нос Эрена ударил табачный запах, а дверь легко закрылась за спиной, так и не желая выпускать дым из нутра помещения.       — Офицер, — стараясь скрыть удивление в голосе, произнес Аккерман.       Йегер тихо усмехнулся, оглядывая комнату, и только после остановился на фигуре Леви. Хоть тот и пытался показать себя со своей привычной стороны: твердой, беспристрастной, — но тонкий блеск печали Эрен все-таки успел уловить в светло-серых глазах.       — Надеюсь, ты не занят.       Аккерман лениво повел плечом. В голове тут же промелькнула ироничная мысль о приходе Эрена, как всегда «вовремя».       — Никак нет, — спокойно ответил Аккерман.       Восприняв слова за согласие, Йегер кивнул и двинулся на кухню. Он ждал приглашения за стол, которого так и не следовало. Подобное заставило малость помешкать. Леви молча смотрел за действиями военного, который стал неспеша подходить к нему все ближе.       Офицеру хотелось поговорить о многом. В голове роилась мошкара, мысли, что никак не могли собраться в рой и вылететь наружу. Ни патрулирование, ни общение с друзьями никак не оказывало нужной помощи. Единственным человеком, который мог бы осветить хоть какие-то потемки мыслей, по-прежнему оставался Аккерман. Решение прийти к нему вечером было не самым лучшим, судя по прошлому разу, однако где-то глубоко внутри Эрен не мог сопротивляться и думал, что если все повторится снова… Он был бы не против.       — Я хотел бы поговорить с тобой, — решительно произнес Эрен.       — О чём же? — спросил Аккерман.       Леви прекрасно понимал, что именно Эрен хочет у него спросить. Знал, за какой информацией офицер пришел к нему. Только вот говорить сейчас он не желал.       Сейчас.       Что никак не хотелось признавать так это то, что ровно в эту минуту ему как никогда нужно было побыть рядом с Йегером. Именно с ним. В прошлый раз он знатно помог выплеснуть эмоции, заставил забыться и под самый конец привел в исступление. И это было невозможно не вспоминать день ото дня. То, каким живым он чувствовал себя в тот момент, когда сильные руки оглаживали тело, а бирюзовые глаза даже в темноте пытались рассмотреть хоть миллиметр кожи… Леви вновь хотел ощутить это на себе. Поистине отвлечься от того, кто он такой. И ради этого, он был готов подпустить к себе Эрена еще ближе.       — Ты не рассказал про… — Эрен вдруг прервался, а с губ сорвался рваный вздох.       Он удивленно посмотрел на Леви, чувствуя на шее прохладную ладонь. Тонкими пальцами Леви неспеша прошелся по затылку, заставляя стаю колких мурашек пробежать по теплой коже. Он смотрел в глаза напротив, которые лишь безмолвно отвечали на его оторопевший взгляд. Аккерман выглядел устало. Желанно.       Леви увидел, как кадык нервно дернулся под тонкой кожей; подметил, как бирюзовые глаза напротив на секунду блеснули взаимностью. И Эрен не был полностью уверен до того момента, пока Аккерман не надавил на затылок, призывая склониться ближе.       — Желаете поговорить? — спросил Аккерман.       Горячее дыхание прошлось по коже, быстро холодея и оставляя после себя неприятное ощущение тоски и желания вновь почувствовать нечто подобное. Аккерман неспеша прошелся вдоль по ткани штанов прямо к ширинке, заставляя Эрена прикрыть глаза от накатившего удовольствия, а пульс — участиться.       — А что ты предлагаешь? — вопросом на вопрос ответил Йегер.       Он старался говорить ровным голосом, пока ладонь гуляла по штанам и возбуждала сильнее с каждым новым касанием. Жар приливал к низу живота, а разум старательно пытался сконцентрироваться на происходящем. Только все попытки оказались тщетны. Чувствуя влажные губы на оголенной шее, Эрен попросту не мог сопротивляться. Йегер вновь проиграл Аккерману.       — Вы же офицер, — ответил Аккерман, — подумайте получше.       Эрен прерывисто выдохнул, как только ладонь соскользнула с ширинки. В помещении раздалось металлическое бряцанье ремня. Поцелуи на крепкой шее заставляли склониться ближе. Йегер забыл обо всем ровно в тот момент, когда Аккерман коснулся белья. Вздох сменился тихим стоном, заставляя полностью поддаться приятным ощущениям.       В комнате стало невыносимо душно, жарко. Аккерман оглаживал его твердый член через боксеры. Дыхание в шею, влажные поцелуи, — невыносимая ласка. Возбуждение полностью забралось в разум, точно так же, как и свободная рука Аккермана пробежала по спине, заползая под рубашку.       Рваный вздох прошелся по помещению, заставляя замереть на месте обе фигуры.       Только в этом вздохе читался явный испуг.       — Бам, — прошептал леденящий кожу голос рядом с ухом, заставляя Йегера замереть на месте.       В грудь уперлось дуло офицерского пистолета. Сердце предательски вздрогнуло, заставив сглотнуть неприятный ком во рту.       — Никогда не доверяйте преступникам, офицер, — отдалившись, произнес Аккерман.       Внутри так и всполохнуло удовольствие от проделанной наглости, только Леви это не выказал. Он увидел как испуг в глазах Эрена сменился дерзкой игривостью. Аккерман вновь решил поиграться. Только в этот раз он с самого начала знал, для чего он это делает. Йегер смотрел на то, как Леви провернул на пальце стенку курка пистолета; на взгляд, в котором полыхало ожидание и наступающее возбуждение от мыслей, на что способен Йегер.       И в этот момент Эрен думал лишь об одной вещи: о жарких и громких стонах под собой.       Грубо припечатав ладони к кухонной столешнице, он резко сократил расстояние между ними. Йегер сжал тонкую шею и уловил на пальцах в миг учащенный пульс. Светло-серые глаза сверкнули и Эрен никак не мог понять, от чего именно: то ли проделанная шутка Аккермана сейчас может стать реальностью, то ли ему это понравилось? Леви не выказывал своих чувств. А офицеру, по видимому, приглянулось ходить по тонкому лезвию.       — Наверху за кражу, — начал Эрен, оглаживая кожу большим пальцем. — Сажают в камеру на сутки.       Аккерман ловко перехватил чужую руку, отводя от себя, и с особой наглостью в глазах одернул Эрена на себя. Их тела вновь оказались непозволительно близко, а тепло стало перебегать сквозь рубашки друг друга, словно в игре в догонялки.       — Ты можешь просто трахнуть меня, — хрипло произнес Аккерман.       Никому из них не нужно было повторять дважды. Губы тут же встретились в жадном поцелуе, который неумолимо просил перерасти в нечто большее прямо сейчас.       Сейчас они заблудились в таком, казалось, маленьком пространстве. Резкий удар худощавой спины о стену раздался в помещении. Они остановились, блуждая руками под одеждой друг друга, и целовались с каждой пройденной секундой еще жгуче, страстнее.       Скрип дивана и шуршание одежды, наспех спадающей на пол, заполнил округу. Леви вновь прикасался к паху офицера, но теперь более настойчиво и с неоправданным желанием поймать чужой стон на губах. Они снова целовали друг друга до безумства, прикусывали нежную кожу, причиняя острую и тягучую боль. Оба вновь чувствовали противный металлический привкус, который притягивал их тела с необъяснимой силой все ближе и ближе, а язык настойчиво проводил по чужому.       Штаны неприятно жали. Аккерман пытался хоть как-то избавиться от нежелательного дискомфорта, но как только он потянулся к своим штанам, его руку тут же перехватили. Вероятно, их обоих забавляла эта игра.       — Кажется, ты забыл, кто здесь на стороне закона, — ответил Йегер, смотря на Аккермана на своих коленях.       Тонкие пальцы свелись на челюсти офицера, резко притягивая ближе. В темной палитре радужки именно в этот момент виделось, что Аккерман был готов заставить замолчать Эрена лишь одной фразой. И, видимо, Йегер стал отчетливо понимать ироничность ситуации.       — Кажется, ты забыл, кто хозяин этого дома, — с легким прищуром проговорил Леви. Даже в этой ситуации он хотел быть главным.       Хотел.       Но с каждым рваным вздохом офицера его стена безликости и хладности рушилась с громким и таким приятным треском.       Бесстыдно оглядывая бледное тело, Эрен вновь удивлялся тому, как в этом человеке могли умещаться такие несочетаемые черты. Аккерман не двигался, лишь оголенная грудь медленно вздымалась под неведомым напором. Йегера сейчас возбуждал весь его вид: начиная с прикрытой доминантности и заканчивая мыслями о том, как он страстно выгибался под ним в прошлый раз.       — Забыл? — тихо усмехнулся Йегер. — Сложно забыть дом, в котором этот же хозяин громко стонал.       Шумный вздох непроизвольно сорвался с губ Эрена, тут же заставляя выбросить из головы все лишние мысли, а ухмылку напрочь стереть с лица. Аккерман решил заткнуть его собственными действиями. Бедра уселись прямо на возбужденный член, а ягодицы раскачивались вперед-назад, так и проезжаясь бельем о белье. Пылающий жар тут же прилил к их лицам, отдаваясь где-то в висках приятным жжением. Леви прижимал затылок Эрена к себе, пока приглушенные стоны прятались в районе шее. Страстно, открыто. Офицер крепко сжимал худую талию в руках, будто так и говоря: «Не смей останавливаться».       Они дошли до той самой точки, когда пелена возбуждения полностью накрыла их разумы. Эрен отпустил захваченную руку и провел ладонью по чужой груди, кончиками пальцев прикасаясь к зажившим шрамам. Влажные поцелуи стали покрывать выступающие ключицы, опускаясь ниже, словно не желая ждать, но и упускать подобный момент — откровенно не хотелось. Офицер не видел лица Аккермана, который не говорил ни слова. Эрен мог ориентироваться лишь по рваным вздохам, когда его горячий язык прошелся вокруг ареолов сосков, и когда он почувствовал в своих волосах прохладную ладонь, которая настойчиво прижимала ближе.       Теперь им хотелось лишь одного. Сейчас они погрязли в собственных ощущениях, возбуждаясь от каждого нового касания и мимолетного взгляда. Оба вновь забыли обо всем.       — Сегодня ты слишком медлителен, — на выдохе произнес Аккерман.       Леви попросту не мог отрицать той мысли, что именно это ему и нравилось. Но вслух он бы не сказал об этом даже под дулом офицерского пистолета.       — Так и ты не слишком активен, — высказался Эрен.       И он соврал. Но только оба уже знали всю правду, которая неумолимо раскрылась перед ними, предстала, словно открывшаяся рана.       Они наспех сняли с себя лишнюю одежду, а Эрену пришлось тут же подавить в себе тихий стон, как только его повалили на диван и откровенно уселись сверху. Привстав на локтях, он ощущал горячее дыхание на лице. Строгий и возбужденный взгляд, казалось, был готов гулять по его телу вечно.       Обоих затмила страсть. Ждать становилось невыносимо. Разглядывая под своим телом мускулистую грудь, Аккерман возбуждался еще сильнее. Йегер обернул руку вокруг талии, прижимая ближе к себе настолько, насколько это было возможно. Твердый член упирался в бедро, так и прося получить долгожданное удовлетворение. Рваное дыхание слышалось над ним, пропадая в тот момент, как только пальцы Эрена прошлись по влажным губам. Вздох пролетел следом, как только он почувствовал горячий язык, скользящий по коже, и не менее разгоряченный взгляд напротив. Сейчас они были возбуждены еще сильнее, чем в прошлый раз. Йегеру хотелось трахнуть Аккермана прямо сейчас. Прямо в этот момент, заставить того вновь громко стонать, потому что тогда он поистине хотел заткнуть уши исключительно этим звуком.       Он придавил влажные пальцы ко входу и неспеша вошел внутрь. Приглушенное мычание послышалось сбоку. Неровный вздох нестерпимо вырвался у шеи, когда Эрен ввел внутрь еще один палец, работая медленно, но вскоре он не смог ждать. Его тело пробивало, словно электрическим током, каждый раз, когда он чувствовал свободной рукой, как худощавая спина резко прогибалась, а из горла так и вырывались хриплые стоны. Йегер вошел глубже, он водил по одному месту своими пальцами, чувствуя, как тело над ним требует большего. Требует.       Аккерман держал Эрена за шею и настойчиво проникал языком в чужой рот, после вновь целуя. Удовольствие приливало к его паху, когда он невольно прикасался к твердому члену. Йегер не слышал ничего, кроме дыхания и не чувствовал ничего, кроме жарких прикосновений. Приставив ноющий член к ложбине между ягодиц, Эрен вошел внутрь, заставляя Аккермана прижаться к его телу и поддаться на крепкую хватку на бедрах. Йегер медленно толкался в него, с каждым разом входя чуть глубже, и как только он толкнулся до упора, полностью заполняя Аккермана, стоны в унисон сорвались с их губ от разлившихся до самых кончиков пальцев приятных ощущений. Горячие вздохи послышались в помещении, смешиваясь со скрипом мебели. Эрен никогда не мог себе представить, что худое прогибающееся тело над ним будет приводить его разум в неистовство.       Йегер начал двигаться быстрее, ощущая приятный жар кожи внутри. Он покрывал мокрыми отрывистыми поцелуями ключицы, хаотично сжимая руками ягодицы и бедра до побеления. Не прошло и пары минут, как Леви сам начал откровенно насаживаться на член. Резкие толчки Эрена приносили необъяснимое удовольствие, заставляя задыхаться и хвататься за обивку дивана в надежде ухватиться хоть за что-то. Суставы так и скулили, белели от прилагаемой силы. По комнате расходились шлепающие звуки, страстные взаимные стоны и сбившееся дыхание. Эрен откровенно бродил руками по чужому телу, прижимая ближе к себе за поясницу, и рвано дышал в темные волосы, непроизвольно вдыхая уже такой знакомый и ставшим приятный запах табачного дыма и еще чего-то, такого, чего он не чувствовал еще ни от кого. И не хотел чувствовать от кого-то другого.       Руки подрагивали от сильной нагрузки, а торс Леви так и просился упасть на тело. Взгляд Йегера был затуманен, он не видел ничего перед собой, он мог лишь чувствовать общий ритм их тел, которые двигались единодушно, словно сливаясь в одно целое. Лишь один момент смог перевернуть все с ног до головы, словно удар молнии о горсть чернозема.       Протяжный горячий стон разошелся в темноте комнаты, заставляя помутненный взгляд Эрена обратиться на бледное лицо. Прикрытые в особом затянувшемся удовольствии глаза; обнаженная шея, которая так и притягивала к себе; вспотевшее тело, так и источающее жар, откровенно и невероятно гибко прогибалось над ним. Аккерман был поистине красив в тот момент, когда он явно вошел во вкус, и Йегеру показалось, что происходящее — всего лишь его эротический сон.       Только взгляд светло-серых глаз, так хищно адресованный именно ему, заставил привести Эрена в особое чувство. Живое. Поистине страстное.       — Давай же, — Аккерман склонился над его лицом, дерзко ведя горячей ладонью по шее, — неужели так и останешься подо мной?       Леви очевидно знал, как и куда правильно надавить даже на затуманенный разум Йегера. Офицер грубо перехватил чужую талию и повалил Аккермана спиной на диван, придавливая сверху своим телом. Его крепкие руки огладили худые ноги, а ритмичные движения бедер начинали ускоряться. Эрен впал в особое удовольствие, когда почувствовал на спине короткие ногти, проходящиеся по его коже, словно затупленные острия ножей. Их стоны становились громче и громче, а Эрен, не находя опоры, тут же схватился за спинку дивана, заставляя ее противно заскрипеть.       Склонившись над Леви, офицер прижимал его ближе к себе за спину. И Аккерман сейчас по-настоящему не мог чувствовать ничего, кроме дыхания на губах; запаха чужого тела; такого щекочущего ощущения распущенных волос на бледной груди. Он позволил себе открыться впервые за долгое время. Сейчас Леви не хотел жалеть ни о чем, ему было нужно лишь одно: чувствовать ладонь Эрена на груди и тело, мимолетно прикасавшееся к его разгоряченной коже.       Они закрывали глаза и открывали лишь на долю секунды, более не отвлекаясь на происходящее. Их губы стали сухими и покрылись твердой корочкой от сбившегося дыхания. Пальцы на ногах сжимались от удовольствия, а спина неприятно терлась о старую обивку дивана. Поистине забытое чувство. Свобода и полная отчужденность от происходящего так и отдавались приятным треском в ушах, заполоняя собою пространство разгоряченной комнаты.       По помещению разнеслись громкие вздохи с последующими приглушенными стонами. Йегер чувствовал, как тело под ним содрогнулось в опьяняющем чувстве удовлетворения, тут же заставляя Эрена склониться и кончить, прикрывая глаза до самых белых пляшущих пятен.       Они дышали в тишину комнаты, не двигаясь несколько, казалось, таких долгих секунд. Крепкие руки предательски подрагивали, находя опору лишь на обивке дивана.       А ведь раньше они не смотрели друг на друга так… Как сейчас.       Чужая грудь под Эреном в исступлении вздымалась, а в воздухе так и повисло молчание. Сейчас, рассматривая друг друга им не казалось, что происходящее — лишь молниеносный выплеск эмоций. Бирюзовый взгляд неспеша оглянул собственную руку.       А ведь они оба совсем не заметили, в какой именно момент их пальцы так стойко переплелись между собой.       Аккерман лениво проследил за чужим взглядом, тут же понимая о резкой задумчивости на лице напротив. И он убрал руку, более не решаясь в эту минуту взглянуть на офицера.       Они легли плечом друг к другу и посмотрели на потолок, по которому молчаливо прыгали блики мигающего фонаря. Оба слышали свое дыхание, тихими вздохами срывающееся с сухих губ. Тонкий сквозняк трепетал старую занавеску, стараясь легко прикоснуться невидимыми пальцами к оголенным телам. Прохлада неспеша пролетала по груди и тут же испарялась в тепле. Все вновь было так же, как и в прошлый раз. Почти.       Совсем немного.       Правда.       Молчание повисло в комнате. Йегер уже и забыл, для чего он приходил сюда, а расслабление никак не предоставляло возможности даже сделать лишнее движение. Офицер словно хотел показать, что он ничего не таил, он открылся перед ним. Странное ощущение.       Аккерман со скрытым интересом оглянул крепкую шею офицера и только после этого посмотрел на расслабленное лицо. В прошлый раз он не успел его рассмотреть так, как сейчас. Леви и сам не мог подумать, что Эрен может оказаться еще симпатичнее, чем при их первой встрече. Оказаться еще более волевым и… Доминирующим? Сейчас он явно успел разглядеть в Йегере те самые скрытые вещи, о которых мог лишь догадываться в самых потаенных уголках своего разума.       Было видно, что теперь Эрен действительно желал узнать о своей семье. Он лично пришел к нему в дом с заготовленными вопросами. Он думал, размышлял и анализировал. Когда-то и Леви был таким: думал, что, если он найдет нужные ответы на вопросы, то все станет лучше. Возможно, только у него это так и не получилось. Может, этот офицер все-таки то самое исключение?       — Так, — выпутываясь из цепких лап размышлений, произнес Леви, — расскажешь, зачем пришел?       По правде сказать, Эрен не хотел знать, собирается ли Аккерман убить Зика или нет. Как никак, но… информация о том, что он — его старший брат, возможно, может оказаться правдой. Ситуация вновь может обернуться так же, как и произошедшее с Райнером и Бертольдом. Даже сейчас подобные мысли о предательстве никак не давали найти примирение где-то внутри. А безоговорочный приказ спуститься в Подземный город теперь казался совсем неслучайным. Однако… Нет. Эрен не желал сейчас затрагивать тему его друзей и прошлых перестрелок. Правда, именно сейчас ему искренне желалось узнать о новом знакомом чуть больше. Йегер не хотел использовать Аккермана лишь из-за его знаний.       — Значит, я трахаюсь с главой Второго района, — со слабой усмешкой произнес Эрен. — Как ты… Стал им?       В помещении вновь воцарилась тишина. И оба не знали, чем именно она сопровождалась: то ли легким удивлением промелькнувшим в глазах Леви, то ли нежеланием что-либо отвечать.       — Кенни и Зик — одни из самых жестоких людей, которых мне когда-либо приходилось встречать. Кажется, даже смерть их боится, — начал он спустя минуту. — Я хотел, чтобы хотя бы на одном районе все было более менее спокойно.       Йегер посмотрел на его лицо. Ни капли эмоций. Казалось, Леви совершенно не мог что-либо чувствовать, но офицер этому не верил. Не хотел верить. И у него был на это повод.       — Кенни, — начал Эрен. — Что ты чувствуешь к нему?       Как бы Эрен не старался, чтобы его вопросы не казались допросом, — выходило поистине сложно. Однако сейчас Леви виделся ему готовым для разговоров на подобные темы, ведь если Аккерман не хотел бы, то вряд ли бы что-то говорил.       — Что я чувствую к нему? — переспросил Леви, смотря на бегающие блики на потесанном потолке. — А что бы ты чувствовал к тому, кто тебя воспитал и заставил уйти из родного дома?       — Обиду? — предположил Эрен, следя за взглядом Аккермана.       Очевидный ответ, но, пожалуй, только не в случае Леви. Перед ним предстали воспоминания прожитых дней, так неласково обволакивающие расслабленный разум.       — Благодарность, — ответил Леви без какого-либо сарказма. — В том районе я бы точно стал серийным убийцей.       Невольно Эрен вспомнил о прошлом выстреле Аккермана. Точный, без единого намека на промах, без дрожи в пальцах. Офицер по себе знал, что такому обучить нельзя. Нельзя воспитать хладность при направлении дула пистолета на чужое тело. Через это только проходят, и никак иначе.       — Это он научил тебя стрелять? — спросил Эрен.       — Да. Он и сам стрелял по моим ногам, видимо, хорошо в голове отложилось, — Леви посмотрел на Эрена, — как у собаки.       Аккерман рассматривал перед собой бирюзовые глаза, в которых не проплывало ни капли жалости, ни сожаления. Лишь спокойствие и готовность слушать. И Йегер действительно слушал его.       Взгляд Эрена непроизвольно переместился на бледное тело: в голову тут же ударили недавние воспоминания. Он медленно прошелся по зажившим рубцам, которые недавно покрывал поцелуями. По шее, кожа которой чувствовала его горячие и шершавые пальцы. Губы… такие приятные и, на удивление, особо мягкие.       — Не похож ты на убийцу, — произнес в тишину Эрен.       — А ты не слишком похож на хорошего офицера, — поддел его Леви, решая продолжить свою мысль. — Не думаю, что солдаты спят с преступниками.       — Ты симпатичный преступник, — ответил Эрен.       И в этот момент Эрен едва уловил, как уголки чужих губ дрогнули. В улыбке? В усмешке? Йегер так и не смог разобрать. Аккерман успел повернуть голову в сторону.       В комнате раздался кроткий стук от настенных часов. Йегер лишь вздохнул и устало протер глаза, приподнимаясь на постели. Армин и Микаса вновь взбунтуются, если узнают, что он приходил к Аккерману. Даже после произошедшего ему мало, кто доверял. Пожалуй, лишь Жан. На удивление, офицер верил в его слова и за эти дни успел обдумать многие вещи. Каждый вечер военнослужащие собирались в гостиной и переговаривались насчет произошедшего. Только Эрен не желал сидеть там больше пяти минут. Он хотел, чтобы все их разговоры были вновь наполнены спокойствием, а не разгорающейся дискуссией, где есть «правые» и «неправые». Но такое сейчас будет вряд ли возможно лицезреть.       — Можешь остаться, — произнес Аккерман.       Сбоку от офицера послышалось шевеление: Леви укрылся пледом и повернулся к офицеру спиной, явно выказывая усталость и заканчивая разговор на своих словах. Ему хотелось выспаться. Но несмотря на это простое желание, в его голове всплыло совершенно иное. То, что не затрагивало его долгое время, то, что он ни за что не произнес бы вслух.       Как только обивка дивана согнулась под чужим весом, Эрен перевернулся на бок и понял, что ему и вправду не хотелось вставать. Абсолютно точно не хотелось идти куда-либо. Плед оказался маленьким, отчего Йегеру пришлось лечь ближе к бледной спине. Рассматривая выбритый затылок перед лицом, Эрен будто чувствовал всем нутром чужое напряжение, расходящееся по телу неприятным покалыванием. Молчание.       Офицер не был сейчас уверен в своих действиях, но в желаниях — он был как никогда убежден. Ему хотелось. Нет, он поистине желал уложить руку поперек израненной груди, слушать тихое дыхание сбоку и погрузиться в долгожданный сон, не преследуемый никакой сожалеющей мыслью о том, что на этот раз он позволил себе остаться здесь.