Свора

Подземный город. Второй район. 17.10.XX ЧТ 12:38       Ловко проворачивающееся стальное лезвие ножа мерцало в свете уличного фонаря. Тусклые лучи едва задевали деревянную рукоять и никак не желали освещать собою резную надпись. Аккерман лежал на диване и задумчиво вертел холодное оружие, перекладывая с пальца на палец, явно загипнотизированный скорее собственными мыслями, чем незамысловатыми действиями.       Ухода Эрена он не увидел, не услышал. Тот ушел ровно так же, как и в прошлый раз: тихо, незаметно, ни следа не оставляя после себя, словно офицера никогда здесь и не было. Мираж придуманный собственным воображением.       После пробуждения Аккерман провел все последующие часы на диване. Полураздетый и задумчивый. Он то и дело проворачивал, словно саму рукоять ножа, в голове одну и ту же мысль: он не стал сопротивляться объятиям Йегера.       Противно цокнув, Леви перехватил рукоять ножа свободной рукой и невозмутимо посмотрел на ладонь. Большой палец соскользнул по заостренному лезвию, настойчиво заставляя кожу раскрыться и позволить проступить наружу каплям крови. Они будто почувствовали наступившую свободу и потому начали жалобно скатываться вниз по бледной ладони. Открывшаяся царапина никак не смогла стать такой сильной бедой, какой могла бы быть ранее. Большим несчастьем теперь являлась мысль о том, что вдруг в нее закрадутся микробы, исподтишка поселятся под кожей, а он и не заметит. Иронично. Ведь и сам хозяин не понимал того, с каких пор Эрен так бесстыдно поселился в его голове.       Все шло крахом. И так Леви думал не про план нападения на Первый район.       Если в случае с Кенни он понимал, что может ожидать в дальнейшем, то в случае с Йегером — и представить сложно. Вот, офицер впервые встречает его в том самом переулке, прикрывает перед начальством, приходит к нему домой… Раздевает, целует. Кровь в жилах так и вспыхнула из-за воспоминаний о проведенных ночах. И Аккерман корил себя за это. За то, что вновь сделал что-то неправильное, непоправимое. Он позволил Йегеру влиться в «его жизнь»: преступную, беззаконную и аморальную. Вот, военный добровольно позволяет выудить оружие из-за пояса и потом Леви видит его. Да, тот испуганный взгляд бирюзовых глаз невозможно было забыть просто так.       Аккерман нахмурил брови и крепко зажмурил глаза, заставляя выбросить из головы подобные мысли. Ему правда не хотелось, чтобы офицер стал таким же, как он. Он не хотел этого. Ведь сейчас, невольно вспоминая ранние годы, так называемого «детства», в открывшихся глазах отдался кроткий отголосок чего-то живого, но в то же время — холодного, словно сталь. Он понимал, что Йегер никакими поступками не заслужил такого будущего.       Вечные бойни с громкими, так и раздирающими глотку криками. Драки до самого последнего вздоха, приглушенным отголоском слышимого где-то в заложенных ушах.       Кровь. На зверски разъяренных лицах и разодранных руках.       Блеск металла в свете огня.       Шумный свист, срывающийся со сложенных губ судьи, нехотя призывающий остановить бой. Вот он — конец для всех выживших в эту минуту. Вот она — новая жизнь для мертвых.       Пелена тут же слетела с глаз, как по помещению разнесся треск стекла. Свист пули оглушил задумчивый разум, заставил выронить нож на диван и позволить ему вбиться острием в мягкую обивку прямо рядом с ребром.       — Эй! Я пришел повеселиться, гребанный ублюдок! — яростным басом кричал такой до боли знакомый голос с улицы.       Зрачки непроизвольно расширились, а пульс донельзя участился. Тело Аккермана быстро обернулось на месте и ловко переместилось на пол, заставляя с шумом выдохнуть между щелей дощатого пола. Следующий выстрел раздался следом, ровно по тому же пути. Сверху. Прямо над спиной. Только пробил он уже не стекло, а обивку дивана, которая выставила напоказ серую вату. Аккерман в ужасе посмотрел на хлипкую мебель, быстро поднимаясь и прижимаясь к пустой стене между окном и дверью.       — Я знаю, ты внутри!       Сердце предательски билось в истерике, будучи совершенно неготовым к животному страху, сковавшему разум. Впервые Аккерман не был готов. Он отвлекся. И теперь сама судьба готовилась сыграть с ним страшную, трагикомичную шутку.       — Что нужно? — грубо спросил Аккерман.       Он прислушивался к шагам за дверью, которые раздавались все ближе и ближе, и наспех искал хоть что-то, что сможет дать хоть пару лишних секунд на грамотное обдумывание. Лишь взгляд наткнулся на кухонный стул, тот тут же стал обычным хламом: с силой отломав деревянную ножку, Леви продел ее между ручкой двери и вновь встал сбоку от прохода, задерживая дыхание и прикрывая глаза, словно стараясь ощутить возле себя сплошную темноту.       — Ха! Из-за тебя мое лицо красуется на всех стенах объявлений этой ублюдской дыры! Насильник? Насильник?! — голос в ярости прозвучал совсем возле уха.       Яростный стук ногой о дверь раздался сбоку. Деревянная ножка дрогнула под навалившейся силой, напрягая все волокна. Еще пять секунд. У Аккермана оставалось максимум пять секунд.       Пять.       Взгляд резко зацепился за открытое окно. Нет, он не сможет проскочить мимо.       Четыре.       «Неужто хочешь сбежать, малец?» — произнес наполненный едкой насмешкой прокуренный голос. Аккерман сжал челюсть. Осознание скоропостижного проигрыша заставило подняться на поверхность ужасные воспоминания.       Три.       Кенни выжидает, да, ему всегда нравилось ждать. И именно этому он когда-то смог обучить Аккермана-младшего. По помещению раздалось металлическое бряцанье от открывающейся пряжки ремня. Выбора нет. Кенни, как всегда, оказался прав.       Два.       Очередной резкий удар заставил деревянную ножку треснуть пополам, с крахом признавая поражение.       — Вот я тебя и нашел, — угрожающе произнес мужик, переступая порог дома Аккермана.       Один.       Этого Леви и ждал. Лишь он увидел поднятую руку с пистолем, тут же с силой ударил по колену и перехватил руку, отводя за спину. Захват заставил бандита скорчиться от боли и поднять гортанное завывание.       — Заткнись, — с особым презрением выплюнул Леви, медленно оглядывая мужика с ног до головы. — Свинья.       Хлесткий удар острого колена по животу заставил согнуться пополам и зайтись в немом стоне. Аккерман наспех обернул чужие руки ремнем и туго затянул. Не дав бандиту и лишней секунды, чтобы отдышаться, он с силой приложил затылок к косяку двери, поднимая немую мольбу в горле, и привалил беспомощное тело к стене.       Поднятый в испуге взгляд огромных глаз лишь через некоторое время смог посмотреть на бледное лицо сверху. Он увидел, как в глазах напротив заплясала злость, смешиваясь с чем-то нечеловеческим.       Бандит замер, смотря снизу и позволяя проступившей крови скатываться с виска. Она путалась между собой и скапливалась на подбородке, медленно капая и пачкая собою пол.       В воздухе прозвучал лязг ножа. Аккерман неспеша присел возле бандита и приставил заточенное лезвие к его шее.       — Сразу станешь говорить или будешь терпеть? — голос стал холоден, безэмоционален.       Крепкое тело не смогло и двинуться под яростным взглядом, лишь рваное дыхание раздавалось возле лица. Аккерман угрожал не оружием, а своим холодным тоном. С каких пор к нему могут так запросто вломиться в дом? В его дом.       Молчание начинало раздражать, медленно выводить из себя разгоряченный разум.       — Не заставляй меня повторять, — медленно проговорил он, надавливая острием ножа на тонкую кожу. — Я тебе не военный, который соблюдает закон о неприкосновенности.       Бандит пытался проглотить страх. Кадык дернулся. Взгляд искоса наткнулся на деревянную рукоять ножа, заставляя рот приоткрыться, а зрачки в животном испуге бегать по лицу напротив.       — Ак-керман, — словно захлебываясь, произнес он. — Младший?       Неудача. Огромная неудача. Бандит бы ни за что в жизни не подумал о том, что тот парень, ранее спасший женщину в подворотне, окажется главой Второго района.       — Тебя заслали?       — Нет, — он бездумно помотал головой, позволяя лезвию пройтись по коже.       Аккерман нахмурился и с отвращением оглядел капли крови на ныне чистом острие. Бандит молчал, поглощенный собственной оплошностью. Он знал, что таких людей ему стоит бояться… Как лани, спокойно прогуливающейся по сопкам леса, в искренней надежде не наткнуться на дикого волка.       — Кенни живет на Главной улице?       Народ Первого района можно было уважать лишь за стойкость перед расспросами. Бандит упрямо молчал, пока его ресницы содрогались под холодным взглядом.       — Говори, — он подставил нож ближе к бьющейся вене.       — Нет, мы его давно не видели, — он с шумом выдохнул, стараясь отвести шею от оружия. — Всем заправляет Зик.       Лицо не дрогнуло.       — Зик? — с показным равнодушием спросил Аккерман.       Бандит вновь бездумно кивнул, заставляя капли крови проплыть по лезвию. Аккерман поднялся.       — Придурок.       Он прошел на кухню и принялся вытирать лезвие тряпкой, пустым взглядом оглядывая выгравированную надпись. Конечно, в такой момент пистолет бы явно пригодился сильнее, но… Вещь, которую ему когда-то подарил Кенни, до сих пор не могла уйти из его рук, закрепленная с ним навечно будто бы страшным заклинанием.       Почему Зик стал всем заправлять в одиночку? Разве у них не должно было быть общей власти с Кенни? Видимо, они недолго продержали «крепкую дружбу». Если все действительно было так, как говорит бандит, — тогда у Аккерманов серьезные проблемы. Причем, у них двоих.       Сзади послышался короткий шорох, на что Аккерман лениво обернулся.       — Вы не станете…? — спросил бандит, явно боясь договорить фразу.       — Смерти ты точно не заслуживаешь, — мрачно произнес Аккерман.       Потому что жизнь здесь — уже твой приговор.       Он убрал нож в карман и обернулся к двери. Оставался только один выход — идти в отдел и сдавать насильника военным. Теперь им придется рассказать о том, что он только что узнал. Если Зик занял главное место, то беды не миновать. Что-то странное захлестнуло Подземный город. Что-то произошло еще давно, о чем Леви не мог ныне знать.       Подхватив бандита за руку, он повел его на выход. Дверь с приглушенным щелчком открылась, а представшая перед лицом фигура в кителе заставила на секунду опешить.       — Главнокомандующий Эрвин Смит, — уверенно представился он, но потом в его глазах отобразилось скорейшее удивление. — Это…       Видимо, военным очень понравился дом Аккермана.       — Я поймал его, — невозмутимо произнес он.

***

Подземный город. Второй район. 17.10.XX ЧТ 15:39       — Что значит «не в куклы» игрался? — хмуро спросил Кирштейн.       Эрен молчал, потрясенный прошлыми словами. Да, он слышал, как его дядю назвали таким красноречивым словом, как: «Потрошитель». Безусловно, это не говорит ни о чем хорошем. Но, нет, сколько бы Йегер не думал, он не мог представить, что Леви мог оказаться убийцей. Он верил в то, что произошедшее с Мисс Штратман — правда, и тогда, в том переулке, он действительно все правильно понял. Ведь… У Аккермана было достаточно времени, чтобы убить его: холодное лезвие ножа, приставленное к теплому горлу; офицерский пистолет прикасающийся к груди, — если бы он хотел, то давно бы все сделал. Даже сегодняшним утром, он мог не проснуться, но… Сейчас он сидел целый и невредимый.       — Аккерманы раньше занимались весьма прибыльным делом, — начал Оруо. — Кенни ставил хорошие деньги на победу племянника в уличных боях, а он… Всегда выигрывал.       Бозард посмотрел на двух офицеров. И Йегер верил в сказанное, невольно вспоминая те скопища шрамов на голом теле. Ловкость и умение перехватывать инициативу соперника на себя в перестрелке с Райнером, только отчетливо все подтвердили.       — Как понимаю, ты против его власти, — Эрен наконец вступил в разговор.       Казалось, Оруо ждал этого. Именно слов офицера Йегера.       — Не всегда можно успокаивать толпу словами, — ответил он. — Его резкое милосердие привело уже ко двум перестрелкам.       Эрен едва вскинул бровью.       — Аккерман тянет резину, не дает нам сделать ответный удар, оттого мы медленно и умираем, — на последних словах он понурил голову, будто вспоминая о чем-то действительно плохом. О смерти своего друга.       Эрен коротко переглянулся с Жаном.       — Не все придумывается быстро. Аккерман думает о том, чтобы защитить вас. Поэтому стоит приготовиться, — спокойно оповестил Йегер и принялся вновь заполнять документ.       — Не верю я в него, — честно ответил Оруо, наблюдая за офицером.       Йегер промолчал.       По отделу прошелся тонкий сквозняк, ковыляя по полу и обволакивая ноги офицеров. Дверь с шумом открылась, впуская внутрь уверенную фигуру Эрвина, который за руку вел насильника к ближайшему стулу. Все присутствующие на секунду опешили: да не от вида начальства, а от взгляда на… Бандита.       — Главнокомандующий Смит, — одновременно прогремели голоса четырех военных, отдавших честь.       — Опросите насильника, — быстро проинформировал Смит и устало снял китель. — Дождитесь патрулирующих и соберитесь в отделе. Мне нужно кое-что сообщить.       Солдаты послушно кивнули. Их взгляды, кроме одного, приковались к уходящей в кабинет фигуре Смита. Он вернулся в Подземный город. И теперь ему придется рассказать обо всем случившемся. Подобная новость, словно лавина, свалилась на голову переглядывающихся офицеров.       Только Йегер не смотрел на Главнокомандующего. Насильник. Как же все схвачено в этом месте… Оглянув молчащего бандита, сидящего рядом со столом Кирштейна, осознание медленно стало проникать в усталую голову. Живой, да и выглядел он точь-в-точь так же, как описывал Леви.       Тот самый Леви, с которым они провели плечом к плечу эти несколько недель, — действительно никогда ему не врал.       Видимо, осознание происходящего не оставило в стороне и другого офицера. Только Йегер направился к насильнику, как его остановила чужая рука.       — Я поработаю, — произнес Кирштейн и кивнул в сторону окна, — уверен, тебе хочется поговорить с ним.       За окном стояла мрачная фигура. Теперь Эрен мог разглядеть ее среди полчища других, ведь он успел рассмотреть ее, узнать о ней и… Запомнить.       Легкий дым исходил от сигареты и медленно расплывался по воздуху, исчезая без следа. Аккерман оперся о стену и смотрел куда-то вперед, явно витая в собственных размышлениях. Он не обратил ни капли внимания на приглушенный щелчок двери. Йегер встал рядом и посмотрел на безлюдную улицу. Народ, казалось, и вовсе разбежался по домам. Сейчас даже нервное подмигивание фонаря где-то сбоку не позволяло рассредоточиться мыслям в голове: Эрен знал, что хотел сказать. А ведь он и подумать не мог, что тот самый первый разговор положит такое отчаянное знакомство,       — Сигареты не найдется? — спросил Йегер, смотря на тень падающую от фонарного столба.       Приятное воспоминание о первом разговоре проплыло где-то впереди и спуталось с сигаретным дымом, утопая под фонарным светом.       Аккерман тихо выдохнул дым из легких, прекрасно понимая о том, что Йегер никак не желал курить. Да, Леви уже знал о том, что Эрен намекал совершенно не на сигарету. заложит такие, казалось, ненужные знания в голову каждому,       — Как ты поймал его? — спросил офицер.       — Он сам пришел, — спокойно ответил Аккерман.       — Знаешь, — начал Эрен, не сводя взгляда с тени, — не думал, что ты скрываешь так много вещей.       — Например?       — Ты жил на Первом районе, дрался за деньги, — высказал Йегер.       Леви знал, что рано или поздно Эрен обо всем узнает. Еще немного и он будет интересоваться им еще больше, зайдет в ту беспросветную степь, откуда действительно нет выхода. Но страшился ли этого Аккерман? Возможно. Хотел ли препятствовать любознательности офицера? Он действительно не знал. Ведь, даже услышав о том, чем раньше занимался Аккерман, этот человек от него не ушел. Встал рядом и сам завязал разговор.       — Ты много обо мне не знаешь, — произнес он. — Но до сих пор веришь. Разве тебя ничему не научили мои слова?       Воспоминания о прошедшей ночи заставили поднять бурю эмоций по нутру: страсть, раздражение, игривость, дерзость и… умиротворение. Вчерашний вечер многое показал для них обоих, и для каждого это было что-то свое. Правда? Йегер верил Аккерману, потому что знал, что именно в этой ситуации он оказался человеком, который не может не верить в того, кто, как оказалось, ему небезразличен.       — Загадки еще с детства притягивали меня, — произнес он. сможет открыть глаза на нечто новое, ныне неизведанные чувства,       Аккерман сжал в пальцах сигарету и уставился на бесформенную тень от фонаря. Воздух выбился из легких, а одинокий стук сердца отдался в висках своим, казалось, последним звучанием. Губы сложились в тонкую полоску, а он сам так и прислушался к последующим словам, ведь Йегер очевидно не собирался останавливаться.       — И ты главная из них, — признался Эрен, поворачиваясь лицом к Аккерману. сделает эту встречу поистине незабываемой.       Офицер смотрел на Аккермана в тишине улицы. Тонкая складка морщин виднелась между нахмуренных бровей. Только от Аккермана не исходило ни злобы, ни ярости, ни печали. Впервые он чувствовал себя… Загнанным в угол. Слова отчетливо повторялись в голове, он так старательно собирал мысли воедино и пытался игнорировать взгляд со стороны.       Офицер медленно, явно пытаясь вытерпеть такую длинную паузу, рассматривал его лицо и даже догадаться не мог о том, что никак не давал успокоиться чужому пульсу. Сейчас он и представить не мог, что смог задеть внутри Аккермана своими словами.       Казалось, даже сигарета перестала издавать треск от сгорающих веточек табака. Свет от фонаря мигал, бился в истерике, желая о помощи со стороны. Почему никто не решался его починить? По-видимому, уже давно пора это сделать.       — Эй, Эрен! — прогремел Армин, вышедший из-за поворота.       Эрен отчаянно прикрыл глаза и отвернул голову в сторону. Тяжело. Невыносимо тяжело становилось именно от того, что Аккерман до сих пор молчал. Он лишь потушил бычок о стену здания и медленно выдохнул в сторону, а Йегер смотрел за тем, как Арлерт и Микаса медленно подходили к отделу.       — Где ты был? — спросила Микаса у брата.       Ее взгляд быстро проскользнул по Аккерману.       В окно резко постучали. Кирштейн просил зайти внутрь, а Эрвин, вставший посреди отдела, призывал всех собраться. И, видимо, не только офицеров.