Свора

Подземный город. Первый район. 19.10.ХХ СБ 15:27       Громкий треск стекла заставил всех вздрогнуть. Эрен быстро подскочил с места, ровно так же, как и Леви.       Голос Зика, сочившийся гневом, слышался с улицы:       — Доброе утро!       Редкие выстрелы послышались следом за красноречивой фразой. Леви шустро накинул рубашку и аккуратно подошел к окну. Зик в окружении бандитов расхаживал по Главной улице и одним махом руки направлял прислужников в каждый дом на обыск. Наступила тишина. Только последняя пуговица была застегнута, как едкое цоканье Аккермана пролетело по комнате.       Эрен было потянулся рукой к комоду, как громкий выстрел заставил его дернуться. Но это не помешало. Он уверенно схватил пистолет и отошел в сторону, проверяя оружие на патроны.       — Отойди от окна, — тихо произнес Эрен и с облегчением проследил за тем, как Леви последовал его словам.       Йегер старался сохранять видимое спокойствие. Движения были четкими, однако он просто не мог проигнорировать то, что даже в этот момент тревога скользко проползала по позвонку, оставляя след холодного пота. Пришлось сделать пару медленных глотков воздуха, чтобы сосредоточиться на происходящем.       Очередь выстрелов больше не была неожиданностью, а разъяренный голос Зика и вовсе оставлял только неприятной осадок в груди.       — Ну же, — раздосадовано выдохнул Зик. — Я не хочу играть в кошки-мышки! Вылезайте, черт возьми!       Йегер махнул в сторону двери и, дождавшись Аккермана, вышел вместе с ним. В коридоре их встретила собранная Микаса. Она стояла возле длинного комода, рядом с их дверью, и заряжала пистолет. После едва кивнула брату и следом пошла вниз.       Не надо было и думать о другом: все уже были рассредоточены по местам. Эрвин и Ханджи встали бок о бок у окна. Зоэ сжимала в руках пистолет, пока крепкое плечо Смита прикрывало ее собою. В защите.       Леви зацепился взглядом за Фарлана, сидящего у двери и подрагивающими руками прижимающего к груди оружие. Он никогда не стрелял. И лишь один раз был в подобных ситуациях, когда прямо перед глазами разжигался новый конфликт. Черча нужно было успокоить, только вот никто не знал, как именно.       — Попрятались, как крысы, — злобно прорычал Зик.       И именно после этих слов послышались громкие крики, которые будто раскатом грома окружили улицу. Бандиты открыли дверь в один из домов и тут же столкнулись с группой из нескольких человек Второго района. В ход шло все, что попадалось под руки. Будь то ножка от стула, будь то огнестрельное оружие.       Отвернувшись от окна, Эрвин стал поочередно указывать пальцем то на Эрена, то на Микасу. Они в миг поняли молчаливые приказы, кивнули и, держа пистолеты наготове, встали по местам: Йегер у второго окна, а Микаса рядом с Фарланом, который тут же перевел взгляд на нее.       — Нужно уходить, — прошептал он и посмотрел на черный выход.       — Нет, — резко произнесла Микаса. — Остальные еще не пришли.       Верно. Жана, Марко, Армина, Саши — никого из них еще не было. И эта мысль пугала, настораживала, ведь они должны были прийти уже давно. Что-то определенно случилось. И это неизвестное «что-то» наводило не самые приятные ощущения, отдающиеся ноющей болью в висках.       — Если мы тут останемся, то им будет не к кому приходить! — выпалил Фарлан.       Все в миг переглянулись между собой, поджимая губы. Никто не успел среагировать, как Аккерман в пару спешных шагов преодолел расстояние и дернул Черча за предплечье, отводя в сторону. От неожиданности Черч чуть ли не выронил пистолет, оттого и стал еще крепче сжимать его в руках. Для уверенности, чтобы произнести:       — Нужно уходить. Хотя бы ты, Леви.       Глаза Фарлана отливали беспокойством, желанием отойти от дикого кострища куда-нибудь далеко, скрыться от посторонних. Он чувствовал себя в ловушке, прикованный толстыми цепями к этому дому. И Аккерман прекрасно понимал, чем это могло закончиться: Черч мог сдаться первым и подставить их всех.       Леви сжал руки на худых плечах и заглянул в глаза друга.       — Тише, — медленно произнес он. — Мы не можем. Пока что.       Аккерман старался хоть как-то донести до поглощенного страхом Фарлана смысл своих слов. Да, сейчас для друга эти офицеры не имели никакого значения, но он и подумать не мог о том, что все зависело именно от них. Все положение Подземного города. И даже жизни тысячи людей.       — Нас скоро найдут, мы не успеем сбежать. Бандиты с оружием получше нашего, они сдерут с нас кожу и даже бровью но поведут. Эти шавки нападут на нас, так же, как и на ярмарке! Хочешь, чтобы нас пристрелили так же, как Изабель? Сейчас их больше, нужно уходить отс…       Хлесткий удар пролетел по помещению. Офицеры не сводили взгляда с Фарлана и тут же в унисон моргнули от резкого движения, прорезавшего воздух. Молчание повисло в воздухе, а атмосфера в миг стала натянута, как ремённый кнут. Он так и готовился порваться на части, точно так же, как и Аккерман, сдерживающий в себе бурю эмоций.       Черч в ошеломлении раскрыл глаза, рассеянно кладя ладонь на покалывающую, будто от ожога, щеку. Он почувствовал, как на ней проступило красное пятно, но это его не пугало. Пугал взгляд Аккермана. Тяжелый и глубокий взгляд.       — Испугался? — грубо спросил Леви, говоря четко и ровно. — А кто больше всех винил себя в смерти Изабель? Кто, а, Черч? Мы не смогли избежать ее смерти, но теперь можем избежать остальные.       — Леви…       Но Аккерман его прервал:       — У нас есть план, мы ему следуем. Ни больше, ни меньше. Хватит трястись, как сраный банный лист, — он толкнул Черча в плечо и стал смотреть за реакцией.       Офицеры молча наблюдали за ними, за действиями Аккермана, которые были пропитаны уверенностью, а в словах таилась целая тонна сдерживаемой агрессии. Казалось, прямо сейчас Леви стоял на тонком лезвии ножа, пытаясь не свалиться на самое дно и не расшибиться о землю. Он старательно прокладывал правильную дорогу, чтобы достучаться до разума друга.       Только вот спустя долгое время терзаний Черч кое-что понял:       — Думаешь, Изабель обрадуется тому, что мы с ней так рано встретимся? Я не хочу умирать, — чувственно признался Черч, заглядывая в светло-серые глаза. — А ты? Разве ты хочешь умереть рядом со своим офицером?       Аккерман тут же напрягся, чувствуя, как под кожу вонзились хирургические иглы. Он поджал губы, но уверенность в глазах никак не угасала. Потому что Леви знал, зачем пришел сюда, понимал, зачем зашел так далеко. И теперь не желал останавливаться на полпути, ведь уже давно решил идти до конца. И два часа назад уже обо всем подумал.       Резкий шорох со стороны черного входа заставил всех оглянуться. В скрытом мраком проходе заскрипела дверь, а молчание в помещении звучно прорезало металлическое бряцание поднятого кверху оружия. Офицеры напряглись, глазами буквально впиваясь в непроглядную темноту.       Смит двумя пальцами указал Эрену подойти к косяку двери и встать у угла, что он аккуратно и выполнил. Ожидание больше не наводило страх. Потому что Йегер был уверен в себе как никогда. Он задержал дыхание и стал прислушиваться к шороху со стороны.       Одна из половиц предательски скрипнула под весом нежданного гостя и подняла за собой череду различных звуков. Эрен схватился за крепкое предплечье, отводя пистолет в сторону, и уже было замахнулся кулаком, как опешил на месте. По легким полоснул новый глоток воздуха.       — Хэй! — воскликнул Жан, сталкиваясь спиной со стеной. — Спокойно. Это я.       — Придурок, — выдохнул Эрен и отпустил друга.       Офицеры в унисон расслабили плечи и встали по местам. На оскорбление Кирштейну пришлось промолчать. Ведь, бегло оценив ситуацию, уже Главнокомандующий задал соответствующий вопрос:       — Где остальные?       Йегер нахмурился, подмечая лишь одного офицера, пришедшего из второго отряда. Что случилось? Кирштейн заметно поджал губы и опустил взгляд. Но времени на колебания не было. Уверенность тут же поднялась по крови вверх и никак не желала задерживаться комом в горле.       — Нас окружили бандиты. Офицеры Арлерт и Блаус ушли вместе, офицер… — он невольно запнулся. — Офицер Ботт убежал в неизвестном направлении.       Вспоминая убегающего Марко, воздух спирало. Жан пытался найти его, искал, но все без толку. Друг пропал, и это пугало, посылало дрожь по телу. Кирштейн боялся за него, потому что взял на себя ответственность и проглядел, не успел вовремя заметить его плачевного положения. Все, что он успел увидеть, — испуганные светло-карие глаза.       Ведь больше всего Жану не хотелось видеть в этих глазах страха. Хотелось… вновь увидеть в них что-то приятное.       — Второй отряд пришел, — оповестил Аккерман, лишь на секунду встречаясь с отрешенным взглядом Кирштейна.       — Не в полном составе, — нахмурилась Микаса.       Но в разговор решил вступить Главнокомандующий:       — Аккерман прав. Мы ждали их, пусть и пришли не все. В любом случае, больше оставаться здесь нельзя. Остался один дом, и Зик узнает, где мы находимся.       — Мы должны найти остальных офицеров, — произнес Кирштейн.       За окном прогремела холостая очередь выстрелов. Больше терпеть Аккерман не мог. Он шумно выдохнул и быстро прошел к кофейному столу, поднимая дробовик.       — Что ты делаешь? — остановил его Смит и перехватил за руку.       Леви хмуро посмотрел на Главнокомандующего.       — Мы дождались ваших офицеров, пора уже и задницу размять, — он одернул руку. — Я выполнял ваши указания, хоть и не являлся военнослужащим. Теперь говорю я. Зика я пристрелю сам.       — Мы не станем убивать Зика, — резко ответил Смит.       Офицеры молча наблюдали за переговорами и не смели препятствовать. А Аккерман же скептично вскинул бровью.       — Да что вы? — спросил он. — Хотите погладить его по головке?       — Мы заберем его в город Сина и посадим под стражу.       Аккерман наглядно тряхнул дробовиком.       — Я лишь облегчу вам задачу. Наблюдать за трупом всегда легче, он ничем не навредит.       — Леви, тобой руководит желание отомстить. Мысли разумно.       Аккерман сжал руку на рукояти дробовика и оглянулся на окно. За стеклом вышагивал Зик, окруженный группой прислужников. Им оставалось пройти только один дом, чтобы дойти до них. И на это оставалось буквально пять минут. Леви вернул взгляд на Главнокомандующего. Мыслить разумно? Что же…       — Сколько сейчас времени? — вдруг спросил Эрвин.       Леви едва нахмурился, но все же достал из кармана карманные часы и огласил время. 16:01       — Мы разделимся на две группы, — начал Смит, не сводя взгляда с Аккермана. — Одна выйдет с черного выхода, другая из главного. Вторая группа сходит в соседние дома и поставит наших людей в известность, а после привлечет внимание Зика на себя. Остальное дело за нами.       Позади Аккермана офицеры стали разделяться на две группы. Во второй оказался Жан, Микаса и Фарлан, которые тут же вышли через черный выход. Им огласили пять минут, после которых все должны выйти из главных дверей на площадь. Остальные должны были пойти с Эрвином, вот только…       — Решил? — спросил Эрвин.       И он искренне надеялся на помощь Аккермана. Ровно так же, как и Ханджи, которая молчаливо ждала ответа. В разговор она не влезала: сейчас Леви не послушал бы ее. Зоэ понимала, что он должен сам все решить. Да и вообще, она много чего понимала, чтобы не вступать в этот диалог.       — Хорошо, — наконец ответил Аккерман и посмотрел на лестницу. — Но мне нужно забрать кое-что.       Смит посмотрел на твердый взгляд Леви и вскоре кивнул, соглашаясь на подобное условие. Он коротко посмотрел вслед уходящему офицеру и Аккерману, а после перевел взгляд на Зоэ, которая наглядно кивнула на главную дверь и до сих пор продолжала молчать.       Шаги со стороны лестницы прекратились ровно в тот момент, когда Аккерман первым вошел в комнату.       — И что ты хочешь забрать? — спросил Эрен и остался стоять возле открытой двери.       Аккерман молча оглянул помещение и, с характерным хрустом ступая по осколкам, прошел к комоду.       — Эрвин выглядел уверенным в своих словах, — озвучил мысли Аккерман и встал спиной к офицеру, открывая ящик.       Йегер лишь усмехнулся. На его вопрос привычно не ответили. И это уже вошло в привычку.       — Не злись на него, — произнес офицер, — у вас есть разногласия, но… Вы чем-то даже похожи. Думаю, в другой ситуации вы бы сдружились.       Эрен смотрел за движениями Леви, но ничего не видел. Спиной он прикрывал внутренности ящика. Аккерман всегда был скрытен, так подумалось Эрену.       Аккерман задвинул ящик и обернулся, произнося:       — Посмотрим.       Что-то не так. Йегер нахмурился, когда посмотрел на собранные в кулаки руки Аккермана.       — Ты ничего не взял.       — Эрен.       Аккерман подошел ближе к офицеру и, заглянув в глаза, положил одну из ладоней на крепкую грудь. Где-то снизу глухо закрылась дверь, а шептания умолкли. На площади разрастались короткие выстрелы, слышались приказы Главнокомандующего и голос Зика. И только они все еще были здесь, наверху, в комнате Леви.       — Ты помнишь, что я говорил? — спросил он.       Что-то точно не так. Йегер непонимающе посмотрел на Леви, который провел ладонью вверх по ключицам к шее и огладил загорелую кожу шершавыми пальцами.       — Что? — он схватился за руку. — Если честно, сейчас не время, чтобы…       — Эрен, — тверже повторил Аккерман и заставил офицера склониться к себе. — Я хочу, чтобы ты остался жив, понял меня?       Он понимал. Вот только в голову закрадывалось непонимание от того, почему Леви решил повторить это вновь. Рассматривая бледное, уставшее лицо Эрен вдруг решил сказать себе одну-единственную вещь: он настолько погряз в собственных мыслях о том, что за каждым словом Аккермана должна следовать какая-то цель. Все это время Йегер пытался найти в них тайный смысл, заглянуть между строк. Но сейчас, когда Леви произнес последнюю фразу, — этого делать не хотелось. Потому что весь смысл крылся на поверхности. И Эрен позволил себе расслабиться.       — Да, я понял.       Молчание охватило комнату, когда Йегер положил ладонь на здоровую щеку Аккермана и медленно прикоснулся к мягким губам. Поцелуй был медленным, чувственным. Они стояли рядом друг с другом еще пару секунд, пока Леви сам не сократил расстояние. Он надавил кончиками пальцев на затылок и провел языком по губам. Настойчиво. И Эрен приоткрыл губы, позволяя поцелую набрать оборот. Страстный оборот. Аккерман настойчиво провел языком по чужому, буквально сбивая дыхание офицера. И только Йегер положил ладонь на грудь Леви, как тот резко отстранился.       Аккерман с силой толкнул офицера к стене и быстро вышел за дверь. В замке поднялся скрежет от ключа, который Леви вытащил из комода.       — Леви! — выпалил Йегер и ударил рукой по двери. — Аккерман, что за дела?!       Но он лишь поджал губы и, быстро развернувшись, стал двигать комод к двери. Никакого выхода. Ничего. Ближайшие пару минут. Эрен продолжал стучать руками, ногами по хлипкой двери, однако Аккерман уже шел вниз по лестнице. На ходу он взял дробовик с дивана и вышел с черного входа.       На улице разносились голоса. Самые разные, но отчетливей из всех выделялся уверенный голос Главнокомандующего.       — Ты окружен Зик! — прогремел Эрвин. — Складывай оружие.       — Я так не думаю! — проговорил Зик и указал рукой. — Полюбуйся, сколько красавцев сейчас смотрит на твоих людей!       Аккерман медленно присел на углу, прячась за одним из ящиков и поднял дробовик. Зик стоял по центру площади, пока сбоку от него расположились бандиты и холостыми очередями стреляли по преградам. Он был открыт как никогда. Даже в таком окружении Йегер-старший давал слабину и, видимо, даже не догадывался о том, что прямо сейчас Леви до побелевших костяшек сжимал рукой приклад дробовика.       Он прицелился, концентрируясь только на одной фигуре, от которой ему было тошно; от которой по коже пробегали мурашки; от которой хотелось избавиться.       Всего один выстрел и настанет конец. Леви не собирался никого слушать. Выполнять приказы Эрвина Смита? Еще чего. Он всю жизнь не был никому ничем обязан. И сейчас руководствовался только своими мыслями. Да, месть — поганое дело. И, возможно, она когда-нибудь скажется на нем самом. Но все эти дни после смерти двух близких людей Аккерман хотел лишь одного — собственноручно забрать жизнь у Йегера-старшего.       Указательным пальцем Леви стал медленно давить на курок. Три… Он расслабился в лице и сделал глубокий вдох, после задерживая дыхание. Два. Зик давал какие-то указания бандитам и что-то выкрикивал. Для кого-то.       Аккерман невольно нахмурился, ловя себя на быстро промелькнувшей мысли.       Где же те две офицерские крысы?       Аккерман почувствовал, как спину будто чем-то обожгло. Громкий удар заставил резко обернуться. Взглядом Леви наткнулся на грозную фигуру Райнера, что обессиленно упала на колени, а после свалилась рядом с его ногами. И Аккерман опешил. Перед собой он видел лишь двоих офицеров.       Один из которых с громким стуком отбросил деревянную ножку куда-то в сторону.       — Мудак, — выплюнул Кирштейн, смотря на бывшего коллегу.       Аккерман глухо поблагодарил офицера и посмотрел в толпу, больше не находя Зика. Ушел в неизвестном направлении. Как же быстро их положение изменилось. Теперь в переулках, прячась за ящиками, расположись знакомые лица. Даже Армин и Саша стояли где-то поодаль. И…       Жан провел взглядом следом за Аккерманом и невольно сам задержал дыхание. Знакомая макушка виднелась в противоположном переулке. Черт.       — Там Марко, — тихо произнес Жан напарнице.       — Жан, тут проблема, — только и прошептала Микаса, когда выглянула из-за их переулка. — Три бандита.       Кирштейн тихо выругался и стал бегать взглядом с Микасы на Марко. Друг прислонился спиной к стене и, видимо, переводил дыхание. Хотелось побежать к Ботту. Он не видел его, может, что-то случилось. Из-за него, ведь это он сказал ему бежать.       — Жан, — окликнула его Микаса, не слыша реакции на свои слова. И будто собравшись с мыслями, тихо продолжила. — Мне нужна твоя помощь.       Руки предательски вздрогнули, заставляя его полностью обернуться к Микасе. Она… Никогда не говорила таких слов. Никогда не просила о чужой помощи.       Что ему делать? Что будет правильней?       Прямо сейчас два важных человека нуждались в помощи. В его помощи. И Жану нужно было выбирать. Именно выбирать, ведь прямо сейчас Кирштейн не был уверен в том, что хотел остаться с Микасой. С той девушкой, в которую был влюблен еще с самых первых курсов в Кадетском училище. Он вспоминал, как они переглядывались между собой в общей столовой, как Кирштейн ухаживал за ней и помогал, даже тогда, когда Микаса просила не утруждать себя. Как же он пытался ей понравиться, старался завоевать внимание…       Когда Марко уже был влюблен в него.       Как бы Жан не хотел этого отрицать, но с Боттом он был настоящим, искренним. При нем он никогда не менялся, оставался точь-в-точь таким же: веселым, иногда грубым и требовательным. И Ботту это нравилось. А Жану нравилось видеть то, как Ботт пыхтел на тренировках и вскидывал веснушчатое лицо к небу; как смотрел на него среди всей толпы; как со скромной улыбкой на лице просил о помощи. Марко был рядом с ним, обещал, что всегда будет рядом. И сейчас от этого обещания их разделяло лишь два переулка.       — Иди, — тихо сказал Аккерман.       Кирштейн обернулся на Леви, рассеянно оглядывая.       — Но…       — Иди, я говорю, — произнес Леви, смотря куда-то перед собой, и продолжил. — То, что ты задумался, уже о многом говорит.       И Леви знал это. Ведь именно после этих мыслей он теперь чувствовал кожей зашитую, еще не успевшую зажить рану на лице.       Микаса поджала губы и бегло посмотрела на место, где должен был стоять Кирштейн. Но того уже не было. Теперь там стоял Леви, двинувшийся к сестре Эрена на помощь.       На решение Жана офицер никак не отреагировала. По крайней мере, в лице она не изменилась. Но что было внутри — мало, кто узнал бы.       Кирштейн же больше не думал ни о чем. Он двигался вперед сбоку от кирпичных стен, дыхание спирало, когда обходил толпу народа стороной, прятался за ящиками и резко моргал от коротких выстрелов. Но видел он перед собой только Марко, стоящего в переулке. И с каждым сделанным шагом мог разглядеть его все ближе и ближе.       — Жан! — воскликнул Марко, оттолкнувшись от стены.       Сердце в груди гулко ударилось о ребра, когда Жан подбежал к другу и тут же взялся за его плечи. Он быстро оглядывал испачканное лицо: капли грязи смешались с темными веснушками, а в раскрытых светло-карих глазах играли искры нескрываемой радости.       — Ты ранен? — продолжая оглядывать Ботта, произнес он.       — Нет-нет, — быстро покачал головой Марко и осторожно положил ладонь на грудь Кирштейна. — Спасибо, что помог тогда.       Жан расслабленно улыбнулся. Он хотел было отстраниться, как Ботт сжал его рубашку. И Кирштейн остановился.       — Жан, там, — он бегло посмотрел в сторону площади. — Там нас могут убить и…       — Марко.       — Нет, — резко перебил его Ботт и сжал второй рукой рубашку Жана. — Нас и вправду могут убить. Возможно, это будут мои последние слова, но так я хотя бы не буду жалеть о том, что не успел сказать.       И Кирштейн неспеша кивнул. В голове роилась тысяча мыслей о том… …что даже испачканное в грязи лицо Марко было красивым…       — Когда я встретил тебя, то сразу понял, что не видел еще никого, кто мог бы быть таким сильным человеком, как ты, — проговорил Марко. — И мои чувства никогда к тебе не остывали. Даже после того случая.       Кирштейн молчал, не замечая, когда успел задержать дыхание. И только он выдохнул, как Ботт сильнее сжал подрагивающие руки и поднял взгляд. …что даже в приглушенной темноте он всегда смотрел только на него…       — Я понимаю, что у нас ничего не может быть, но… …и никогда не уходил.       Марко не дали договорить. Жан осторожно взял лицо Ботта в крепкие ладони и прикоснулся к теплым губам, ловя удивленный вздох. Кирштейн нежно провел пальцами по гладкой коже у висков, убирая волосы и, едва помедлив, поцеловал увереннее. И на новом вдохе Ботт ответил, подошел ближе и привстал на носочках. Как бы он не старался спрятать нервную дрожь в пальцах, — ничего не получалось. Однако он все равно продолжал сжимать руки на рубашке сильнее и нежно касаться мягких губ своими.       Где-то сбоку офицеры переговаривались между собой, будто готовились к чему-то. Бандиты кричали в пустоту. Но пока что это не имело значения. Все могло обрушиться в одну секунду, именно поэтому напоследок хотелось исполнить хоть одно потаенное желание.       Жан отстранился, но все еще не убирал ладоней, чувствуя, как кожа под пальцами, казалось, полыхала. А Марко опустился на пятки. Он уткнулся лбом в крепкую грудь и закрыл глаза, теряясь в приятных ощущениях. Стоя рядом с крепким и высоким Кирштейном, он всегда чувствовал себя слишком маленьким, слишком худощавым и оттого всегда защищенным. Марко не мог поверить в то, что только что произошло. Все мысли из головы выбило напрочь. Ровно так же, как и у Кирштейна, который и понятия не имел, что делать дальше. Однако он все равно продолжал дышать и гладить спутанные волосы на макушке.       Марко медленно поднял голову и только перевел взгляд на мокрые губы, как позади поднялись громкие голоса. Незнакомые голоса, которые смешались с приказами Эрвина Смита.