Сердце, что сокрыто в коконе его сладких грёз

— Разве ты не говорил, что вы прибыли сюда всего на неделю? — спросил чужак у Кацураги, стоило тому прийти к нему на восьмой день. — Ах, говорил, да, — усмехнулся Кацураги, кладя на песок кипу ткани и рулон некого полотна. — Но у инспектора резко изменились планы, так что пока я всё ещё остаюсь на Татарасуне. Уже целую неделю Микоши Нагамаса не выходил из кузницы, в поте лица трудясь над мечом, предназначением которого было прославить клан Микоши. И поскольку инспектор был занят, личный адъютант — то есть Кацураги — был полностью свободен от своих повседневных обязанностей. В патруль его брали редко, так что большую часть своего времени юноша проводил со своим необычным новым другом. Можно сказать, день изо дня Кацураги испытывал некий азарт: насколько сильно сегодня он сможет вывести куклу на диалог? Сможет ли своими шутками и разговорами задержать эту милую кроткую улыбку на красивом лице хотя бы на секунду дольше? — И какие же у него планы? — спросил парень, от чего у Кацураги птицы запели на душе — настолько было приятно, когда до сих пор молчаливый друг сам шёл на диалог. — О, он колдует в кузнице над каким-то особенным мечом, — с восхищением ответил адъютант. — Он ещё не готов, но я уже вижу, каким величественным он будет. — Ты в этом так уверен? — Ещё бы, ведь его создает сам Микоши Нагамаса! О, вот бы тебя с ним познакомить! — в сердцах воскликнул Кацураги, но тут же поперхнулся собственными словами и смутился. — Правда, эта затея никак не осуществима… Микоши не терпит чужих. — Я вижу, ты восхищаешься этим человеком, — смог разрушить неловкость длинноволосый парень. — Он — твой пример? — О, пример — слабо сказано! — тут же загорелось огнём сердце адъютанта. — Он — мой кумир! Я так хочу в будущем быть похожим на него! Микоши — невероятный человек: трудолюбивый, не терпящий измен и какой-либо несправедливости. Он очень строг к окружающим его людям, поскольку преследует какие-то свои цели. И я так горд быть его личным адъютантом! Значит, что он доверяет мне! — Это очень здорово, что у тебя есть пример, на который не стыдно ровняться, — искренне ответил Кацураги юноша, продолжая обустраивать свою временную обитель. — А что насчёт тебя? — внезапно спросил адъютант. — Какова твоя история, друг? Собеседник Кацураги вздрогнул, из рук выпали кусочки ткани. — Я… И как бы ни хотела кукла рассказывать свою историю, Кацураги всё-таки смог вывести немногословного парня на диалог. Сперва разговор был несмелым — юноша словно чего-то стеснялся, речь его сбивалась и путалась, от чего повествование получалось скомканным и непоследовательным. Но как бы ни волновалась кукла, Кацураги внимательно слушал её, не перебивая и лишь кивая, давая той каждый раз собираться с мыслями. Ему было действительно интересно и, обладая доброй, открытой душой, юноша не мог сдерживать свои эмоций — те читались на его простодушном лице. Впервые за долгое время после позорного бегства с деревни кукла смогла почувствовать… Теплоту внутри себя. Глядя прямо в сопереживающие, сочувствующие глаза, юноша был благодарен Кацураги за эту безмолвную поддержку. Ведь как раз этого ему и не хватало — возможности высказаться, поговорить по душам, рассказать всё то, что волновало его ранимую душу. Гонимый потоком собственных слов, кукла всё продолжала и продолжала делиться всем тем, что волновало её, пугало или расстраивало. Конечно же, парень умолчал много событий из последнего дня жизни в деревни. Но когда юноша вновь посмотрел на Кацураги, то с огромным удивлением увидел… Слёзы на его глазах. — Ты чего? — робко спросила кукла, но Кацураги тут же вытер непрошенную влагу и улыбнулся. — Ах-ха-ха, прошу прощения, просто… Твоя история очень трогательная… Не подумай, я вовсе не жалею тебя, то есть, жалею, но не так, чтобы унизить, или… Он замолчал, вновь понимая, что несёт околесицу. — Ты многое пережил, друг, — тепло начал говорить Кацураги, от чего то же самое тепло вновь заполнило тело куклы. — И судьба твоя тяжела, гораздо тяжелее кого-либо из нас. Но я уверен — ты справишься с любыми трудностями на своём пути. Кукла растроганно улыбнулась, едва давя в себе желание броситься на Кацураги с объятьями. — Ты справишься, — повторил он. — Ведь у тебя сильное сердце. Кривая улыбка расчертила лицо куклы, но тот всё же заставил себя не отвести глаз от воодушевлённого лица Кацураги. Тот факт, что сердца у куклы не было, не был озвучен вслух. — С-спасибо, — вымученно промолвил юноша, тем не менее чувствуя огромную благодарность за поддержку со стороны, считай, едва знакомого человека. — Спасибо ещё раз. Ещё одна неделя пролетела незаметно для двух приятелей, чья дружба зародилась при таких странных обстоятельствах. От Микоши Нагамасы всё также не было вестей, поэтому ничто не мешало двум приятелем проводить время вместе. Дружба эта, зародившаяся спонтанно, благоприятно действовала на душу куклы: день изо дня видя улыбку на лице Кацураги, она и сама становилась счастливее, несмотря на горести прошлых дней. Мысли о деревне постепенно вытеснялись новыми яркими моментами, связанные с этим удивительным юношей, что на каждую встречу приносил ему какие-то пожитки. В благодарность за компанию новоиспечённый друг Кацураги проводил на песчаных берегах потешные тренировки. Молодой адъютант, разинув рот, с благоговейным трепетом наблюдал за всеми лёгкими, перетекающими друг в друга движениями куклы. — О, я понял! — однажды во время очередной тренировки сказал Кацураги. — Что понял? — Твой стиль ведения боя! — адъютант принялся смеяться от души, поражённый своим открытием. — Он такой необычный, потому что… — он замолчал на несколько секунду, думая о том, как сказать о своей догадке более понятно. — Грубо говоря, твои атаки похожи на те, что используют при владении копьями. Но у тебя в руках не копьё, а меч — от того и выглядят твои движения… Довольно необычно. — Но это не плохо! — тут же дополнил Кацураги, поймав вопросительный взгляд юноши. — Представители школ, да и Микоши, наверно бы, увидев тебя, ужаснулись, но вот я… — Каких школ? — не поняла кукла. — А ты не знаешь? Ох, прости! — иногда Кацураги просто забывал, что кукла совсем мало осведомлена об устройстве современного мира. — В Инадзуме есть пять школ военного мастерства — так называемые Райден Гокаден. Благодаря ним искусство владения различными видами оружия процветает — настоящая гордость нашей страны! Они слишком чтят свои правила, техники и традиции, поэтому, думаю, твой стиль им покажется дикостью и порчей. — Что же касается Микоши… — продолжил говорить Кацураги. — Он никогда не состоял ни в одной из школ, но при этом военного духа у него не занимать. Думаю, меч, над которым трудится сейчас инспектор, вполне может посоревноваться с оружием, что куют в школах. — Что же, надеюсь, у твоего инспектора всё получится, — вежливо ответил парень, беря меч снова в руки. — А пока что, давай продолжим — удивишь потом новыми навыками своих приятелей. Время постепенно, неумолимо шло, и однажды вернувшись в лагерь, Кацураги со смешанными чувствами встретил наконец-то вышедшего из кузницы Микоши Нагамасу. Лицо инспектора было запачкано копотью, тяжёлый стальной взгляд словно светился неким божественным проведением. — Инспектор! — юноша с охотой подбежал к мужчине, тем не менее чувствуя постыдную досаду от того, что Нагамаса уже закончил работать — когда же теперь ему успевать видеться со своим другом? — Кацураги, — Микоши хрипло откашлялся, затем выпрямился во весь свой рост, распрямляя широкие грудные мышцы. В руках инспектора был тяжёлый, прочный двуручный меч. Кацураги никогда не видел подобного типа сплавов — нижняя сторона лезвия была серебристая, верхняя же по своему цвету напоминала глубокую беззвёздную ночь. Позолоченная рукоятка отражала блики закатного солнца. Подошедшие остальные участники группы с немым восхищением в глазах принялись рассматривать это чудо Татарасуны. — Позвольте представить — Дайтатара Нагамаса, — громко и отчётливо едва ли ни прорычал Микоши, чрезмерно гордясь своим произведением военного искусства. — Меч, которому суждено смыть последнюю, самую плотно вцепившуюся грязь в имя Микоши — попомните мои слова. Меч, с которым не стыдно будет явиться в каждую из школ Райден Гокаден — показать этим хвастливым глупцам, что совершенства выковывают не только в кузницах на их территориях! Окружающие Микоши Нагамасу люди принялись на все лады поздравлять инспектора с этим поистине великолепным оружием. Но ликование быстро сошло на нет, когда спустя несколько минут в лагерь вернулся вечерний патруль. — Инспектор! — тут же подошёл к мужчине возглавляющий патруля. — Рады вашему возвращению — вы как раз вовремя. Докладываем: Мы обнаружили следы чужака, тянущиеся вдоль всего побережья Назучи. У секунду назад радующегося вместе со всеми Кацураги упало сердце. — Следы свежие, а ближайшие деревни пусты — значит, точно проходили не местные жители. — В-возможно, это просто случайный путник? — неожиданно для самого себя вслух сказал Кацураги. Он тут же прикусил язык, стоило тяжёлому взгляду инспектора вцепиться прямо в его лицо. — Откуда здесь «случайные путники», когда территория оцеплена нами? — возразил голос из толпы. — И странно вообще, что мы раньше никаких следов не обнаружили. «Нам просто везло», — с замирающим сердцем подумал о себе и о друге Кацураги. — Кацураги, — внезапно раздался тяжёлый голос инспектора. Юноша тут же повернул голову в сторону звука и остолбенел, увидев Нагамасу, стоящего в нескольких сантиметрах от него. — Ты ведь от меня ничего не скрываешь, мой адъютант? — вкрадчиво тихо спросил мужчина у юноши. Лицо адъютанта предательски вытянулось, уши загорелись от прилива крови. — Н-нет, инспектор, — как можно твёрже ответил Кацураги, проявляя небывалое мужество и продолжая смотреть мужчине глаза в глаза. За всё время, сколько служил Кацураги у Микоши, это была его первая ложь. Но ведь это была ложь во спасение, это ведь не считается! Парень прекрасно понимал: стоит инспектору узнать о существовании чужака на их территории, как тот сразу же отправится к нему, чтобы проверить остроту нового меча. — Вот и отлично, — удовлетворительно ответил Нагамаса, похлопывая юношу по плечу. — Приказываю усилить патрули, и особенно на линии, где видели следы. Это будет твоя ответственность, Кацураги. — Так точно, инспектор.