Сердце, что сокрыто в коконе его сладких грёз

Следующие несколько месяцев прошли в таком же темпе. На пару-тройку дней Скарамуша всё чаще и чаще отправляли выполнять различные задания и поручения. И пока Шестой Предвестник отсутствовал в Заполярном Дворце, Дотторе, не смыкая глаз, трудился над искусственными органами для куклы. Было невыносимо уныло прорабатывать всю длину сначала тонкого, а затем толстого кишечника — однотипная, монотонная работа просто убивала нетерпеливого и пылкого учёного. К счастью, Скарамуш всегда, непременно возвращался к нему в кабинет. Ведь больше идти юноше было просто не к кому. — Скарамуш, — стоило юноше только войти, как Дотторе тут же набросился на него словесно. — Нет-нет, далеко от порога не отходи. Слушай, — парень остановился, скептически глядя на мужчину. — Сходи в мою комнату и принести оттуда такой большой, светящийся фиолетовым камень. Понимаешь, я вчера забыл его оттуда забрать, а идти лично совершенно некогда — надо следить поминутно за ростом клеток для твоей селезёнки. — В твою комнату? — переспросил Скарамуш. — А разве этот кабинет — не твоя комната? — Я, по-твоему, что, ночую на рабочем месте? — прыснул Дотторе, добродушно скаля острые зубы. — У тебя же есть своя комната, так почему её не должно быть у меня? — Откуда я знаю, где она находится? — возмутился парень. Он что, похож на мальчика на побегушках? — Ну спроси у кого-нибудь по дороге, — возвращаясь за ширму, закончил диалог мужчина. — И без камня не возвращайся! Выйдя обратно в коридор, Скарамуш устало прикрыл глаза, подавляя очередную вспышку раздражения. Каждый день, каждую минуту он помнил, ради чего вообще всё это делает, всё это терпит. «Ради собственного сердца, ради собственного сердца», — как заведённый повторял юноша. К счастью, по пути ему попалось несколько служанок, что вежливо направили юношу по нужной дороге. — Это здесь, получается, комната Дотторе? — Скарамуш остановился перед какой-то странной дверью. Та была деревянной, и дерево это от чего-то вздулось, разбухло, так что по краям слезла краска. Шестой Предвестник аккуратно толкнул дверь — та бесшумно поддалась внутрь. В глубине комнаты было довольно темно, какой-то странный воздух почти физически ощутимо вытекал из пугающего мрака этого помещения. Скарамуш зашёл внутрь, закрыв за собой дверь. Сколько бы парень не искал, но выключатель так и не попался на его глаза — как же здесь разглядеть да хоть что-то? Но глаза парня постепенно привыкали к окружавшим его теням. К неким сумеркам, словно специально воссозданным в комнате. Скарамуш втянул воздух: глотку опалил холодный, чрезмерно влажный воздух; на корне языка остался отчётливый древесный, гнилостный вкус. В комнате Дотторе не было возможности включить свет, воздух был чересчур насыщен водяными парами. Этот микроклимат показался Шестому Предвестнику подозрительным — как обычный человек вообще может жить в таком прохладном, непритязательном помещении? На его удачу камень, о котором говорил Дотторе, светился на столе ярким фиолетовым светом. Забрав вещицу, юноша мигом выскочил из комнаты мужчины, тут же столкнувшись в коридоре с другим Предвестником Фатуи. — Скарамуш? — удивлённо спросил Педролино. — Давно не виделись, юноша. Лично Первый Предвестник уже несколько месяцев не контактировал с Шестым Предвестником, интересуясь состоянием куклы у нынешнего её владельца — Дотторе. — Ага, — безэмоционально протянул парень. — Давно. — Что же ты делал в таком месте? — они вместе отправились по коридору вперёд. — Дотторе попросил забрать из его комнаты это, — юноша покрутил в ладони гладкий камень. — А что? — Да так, — усмехнулся мужчина. — Тебя ничего не удивило во время этого твоего маленького путешествия? Скарамуш повернул голову в сторону Педролино. Создавалось впечатление, что Первый Предвестник специально выводит его на диалог. — Ты про его комнату? — задал вопрос юноша. — Почему там такая… Странная атмосфера? Несколько месяцев назад Педролино лично водил тогдашнего Куникудзуши по пустым жилым комнатам Заполярного Дворца. Все они были типичного вида, внутренний интерьер мог отличаться лишь какими-то небольшими деталями — дело вкуса. Комната Дотторе же сильно отличалась от того помещения, что выбрал себе Скарамуш. — Хах, — лёгкая миловидная улыбка раскрасила лицо Педролино. — Какое точное словно ты подобрал: «Странная». Хочешь узнать, чем обусловлена эта «странность»? — Мне, в принципе, нет до этого дела, — пожал плечами Скарамуш. — Но раз уж мы заговорили на эту тему — давай, удовлетвори моё любопытство. — На самом деле, — вдвоём они почти что прогулочным шагом шли мимо расставленных вдоль стен артефактов и реликвий — военных трофеев Снежной. — Всё дело в происхождении Дотторе. — Ты ведь знаешь, — продолжал говорить Педролино, глядя в пока что скучающие синие глаза. — Что в Тейвате есть семь государств. Помимо Снежной и Инадзумы существует страна под названием Фонтейн. Скарамуш широко зевнул, устало прикрыв глаза. Монолог Педролино обещал быть долгим и ужасно занудным. — Тамошние люди поклоняются своему божеству — Гидро Архонту. И как понимаешь, в стране рек, озёр и морей есть свои особенности ландшафта — как в Снежной большая часть земли покрыта снегами, так и в Фонтейне большая часть земель затоплена водами. — Как же там живут тогда люди? — стараясь развеять накатывающую скуку и не потерять нить разговора, спросил Скарамуш. — Фонтейн — страна, излишне ценящая внешнюю красоту. Их столица построена над водой, дома и прочие здания возведены на постаментах, которые поддерживают колонны. Я буду глупцом, если стану отрицать, что столица Фонтейна — чудеснейшее место: их архитектура поражает воображение, а люди, бродящие по миловидным дорожкам, являются словно дополнительным украшением улиц. Педролино прикрыл глаза, наслаждаясь воспоминаниями прошлого. — Дамы в пышных платьях, господа в не менее изысканных костюмах… — Как у Дотторе? — перебил Скарамуш. — Да, у Дотторе вполне типичный, классический наряд жителя Фонтейна, — подтвердил Педролино. — Но наш с тобой дорогой учёный получил его совсем, совсем недавно. — В смысле? — не понял юноша. — Ты ведь сказал, что он — из Фонтейна. — Да, так и есть, — продолжил говорить мужчина. — Вот только в Фонтейне есть… Свои изъяны. Они остановились около лестничного пролёта — здесь была развилка, и собеседникам нужно было разойтись в разные стороны. — Как бы ни был красив Фонтейн, а вся та красота — внешняя. Поверхностная и напускная, — голос Педролино перешёл на снисходительный тон. — И красива там лишь столица — вот куда уходит вся мора — в лапы их аристократии. — И если Снежная занимается развитием не только столицы, но и окружающих, казалось бы, безнадёжных деревень, — мужчина гордо расправил плечи. — То в Фонтейне все средства уходят в одно место — центр. А вот что там на периферии… — А что там на периферии? — словно эхо повторил Скарамуш. — Мы в Снежной стараемся развивать, повторюсь, округу. Кто знает — возможно, оттуда к нам в Фатуи поступят талантливые бойцы, что даже смогут стать Предвестниками — не всё же мне по другим странам таланты искать, — Педролино глухо рассмеялся. — Взять вот ближайшую деревню — Морепесок. Благодаря нашим стараниям я с уверенностью могу сказать: молодые люди, получив от Фатуи своё первое оружие, захотят углубляться в военную отрасль и дальше. — Что ни скажешь о Фонтейне, — лицо Первого Предвестника исказило нахальное самодовольство. — Отойди на километр от их столицы — и попадёшь в настоящую затопленную водой глушь. К слову, в такой глуши и был рождён Дотторе. Уже едва ли не заснувший от монотонного бубнежа Скарамуш, услышав знакомое имя, встрепенулся. — А я думал, судя по его виду и поведению, он родом из верхов Фонтейна. — Ах-ха-ха, — искренне рассмеялся мужчина. — Нет, вовсе нет. Род Дотторе был отнюдь не благородным и не знаменитым. Его родственные души веками жили в лесной местности, точнее, на затопленной водами землях. Проще говоря — на болотах. Педролино замолчал, обдумывая, как много информации он может лично предоставить юноше. — Наверно, поэтому он выглядит так уродливо, — прыснул Скарамуш, усмехаясь в собственный кулак. — Я был на болоте лишь однажды — холодное, противное место. Холодное, противное… Прямо как комната Дотторе. — Постой, это поэтому его комната выглядит так? — догадка пронзила мозги парня. — Чтобы напоминать ему о климате родного места? — Ну, ты почти угадал, — ответил Педролино. — Ах, бедный-бедный Дотторе! Он был так долго лишён привычного и родного, что даже свою комнату заставил перестроить под свои особые требования. — Лишён? — Скарамуш, — Педролино сделал шаг ближе к кукле. — Мы ведь с тобой прекрасно знаем, что наш коллега — необычный человек. И за его, скажем так… Необычные мысли, его изгнали из родного дома его собственные родители. Синие глаза блеснули в свете ламп. Какая интересная информация. — За нестандартное мышление юного Дотторе долго и долго гнали из Фонтейна, используя вилы, факелы, копья… К слову, один такой факел всё же настиг его лица — с тех пор он всегда скрывает свои ужасающие шрамы под маской. Лицо юноши вытянулось от удивления. Так маска что, была не просто глупым, безвкусным украшением? Получается, она имела настоящее практическое применение? — Но его маска не всегда была такой красивой, как сейчас, — продолжал говорить Педролино. — Видел нынешнюю — там знак Фатуи. А раньше, чем только не прикрывал своё лицо изгнанный, одинокий юноша. Но если бы он был слаб разумом, то никогда бы не добился таких высот и никогда бы ни занял то место, какое по праву занимает сейчас. — И что дальше? — спросил Скарамуш. Почему-то история жизни Дотторе смогла его заинтересовать. Может, потому что юный учёный когда-то тоже был как Куникудзуши… Одиноким? — Благодаря своему эксцентричному характеру и рвению к научным открытиям, несмотря на ничем не купирующуюся боль от ожога, Дотторе — правда, тогда он носил другое имя, но это сейчас неважно — смог своими силами поступить в самое престижное учебное заведение Тейвата — Академию Наук в Сумеру. — Сумеру — это тоже страна, там поклоняются Дендро Архонту, — пояснил Педролино. — Но, как понимаешь сам… — Педролино замешкался, только сейчас осознав, что не стоит рассказывать кукле слишком много. — В общем, также из-за разногласий в методах научного познания, Дотторе покинул Академию. Могу только ещё добавить, что в Сумеру умный юноша сильно страдал: ведь страна науки — буквально пустыня. Раскалённое солнце сушило его кожу, лишённый и капли влаги горячий ветер раздражал глаза и нежные слизистые. Обучаться в Академии Наук рождённому во влажном климате было крайне непросто. — А потом молодого и перспективного учёного, полного поражающих разум идей, нашёл я. Такова его история, Скарамуш, — подвёл итог Педролино. — Почему же тогда Дотторе, изгнанный с родных земель, всё равно придерживается стиля одежды, что свойственен Фонтейну? — спросил парень. — Разве в этом есть логика? — Кто знает, — пожал плечами Педролино. — Возможно, таким образом он хочет сказать: «Смотрите, фонтейновцы, какой великий разум вы потеряли!» А может, сейчас облачаясь в изысканные одеяния, он хочет тем самым восполнить те времена, когда в рваном тряпье ползал на коленях в зловонно пахнущей жижи родных болот. — На самом деле, вы довольно похожи, Скарамуш, — уже стоя к юноше спиной, сказал Педролино. — Всю жизнь одни, не подпускающие к себе людей… — Нет, — твёрдо возразил Шестой Предвестник. — Нет, мы ни капли не похожи, — стараясь убедить в этом скорее себя, чем Первого Предвестника, юноша опустил голову в раздумьях. — Иногда я считаю… — совсем тихо сказал он, — что несмотря на то, что Дотторе имеет настоящее сердце, более человечным всё равно остаюсь я. — Почему так долго? — зло зашипел Дотторе, сужая зрачки до едва заметных щёлочек. — Я что, попросил выполнить что-то непосильно сложное? Гладкий фиолетовый камень звонко стукнулся о поверхность рабочего стола мужчины. — Я просто встретил Педролино по дороге, — не собираясь как-либо оправдываться, сказал Скарамуш. — Мы разговорились, поэтому мне пришлось задержаться. — И о чём же вы разговаривали? — не отрываясь от работы, спросил Второй Предвестник. Глаза Скарамуша холодно блеснули. — Да так, — по приказу Дотторе проходя к кушетке, ответил юноша. — О прошлом. — О прошлом? — не придал значения словам Скарамуша мужчина. — Бесполезное занятие — возвращаться в прошлое, пускай даже мысленно. Закончив что-то делать на столе, Дотторе, потягиваясь и разминая шею, подошёл ближе к уже лёгшему юноше. — Раздевайся, — единственное слово, что сказал заслуживший отдых учёный Шестому Предвестнику Фатуи.