Сердце, что сокрыто в коконе его сладких грёз

Ещё около часа Дотторе просто лежал на кровати, держа на себе тихо сопящего юношу. Прикрыв глаза и наслаждаясь заслуженным отдыхом, мужчина мягко накручивал пряди юноши на свои пальцы, почти нежно поглаживая куклу по волосам. После подобной близости даже у такого человека как Дотторе просыпались некие романтические чувства. Поняв, что Скарамуш не собирается приходить в сознание в ближайшее время, Второй Предвестник закутал парня в одеяло, принявшись одеваться, чтобы вернуться обратно в свой рабочий кабинет. Первым, что увидел Скарамуш, как только открыл глаза, был яркий белый свет. — Где я? — сипло прохрипел он, жмуря глаза. Он хотел поднять руку и потереть веки, но стоило совершить эту попытку, как пришло осознание: оба его запястья были прикованы наручниками к уже знакомому операционному столу. — Очнулся наконец-то? — откуда-то сбоку послышался озорной голос Дотторе. Лампа тут же была отодвинута в сторону, и перед лицом парня предстало лицо мужчины, на которое поверх его обычной маски было надета маска медицинская. — Где я? — повторил вопрос он, шевеля прикованными руками. — Я же обещал — как только твоё тело примет энергию, можно будет вживлять тебе новые органы и сердце, — от последнего слова по телу Скарамуша прошли мурашки. — А это, — Дотторе проводит пальцами по наручникам, очерчивая металл, — на случай, если твоя реакция на столь сложную операцию будет… Не совсем адекватной. Всё ещё чувствуя себя слишком расслабленным, Скарамуш лениво поворачивает голову в сторону, с силой напрягая глаза. Прямо сейчас мужчина чем-то обрабатывал свои руки, затем натягивая на них свои другие, гладкие и холодные перчатки. — Это будет довольно кропотливая, трудоёмкая и тяжёлая работа, — подкатив столик с инструментами к операционному столу, страдальчески вздыхает мужчина, прекрасно осознавая, что не сможет сбросить напряжение за счёт куклы. — Так что придётся потерпеть. Готов, Скарамуш? — Готов. — С благоговейным трепетом шепчет юноша. — Тогда начнём, — и тонкое лезвие скальпеля касается некогда зашитой кожи. Неужели… Это и правда сейчас произойдёт? Скарамуш до боли жмурит глаза, стараясь предотвратить предательское выступление влаги на ресницах. Спустя столько времени… Столько лет… Он получит собственное, его личное сердце? Он, Скарамуш, он, Куникудзуши, он сможет наконец-то почувствовать… Свои чувства? Осознать свои, рождённые сердцем, эмоции? Неужели, пройдя такой длинный, тернистый путь, юноша сможет вновь почувствовать в душе, в сердце радость и счастье? Он… Он ведь никогда в жизни, по крайней мере, основываясь на тех немногих остатках воспоминаний, что у него сохранились за пятьсот лет существования, не испытывал никаких положительных эмоций. Всё потому, что он — кукла. Оболочка, искусственное существо, что не было удостоено при создании даже собственного сердца. Но теперь всё изменится, всё будет иначе. Ведь его терпение, его золотое терпение наконец-то совсем скоро окупится. — Скорее… — юноша жадно облизнул пересохшие губы, стоило скальпелю глубже проникнуть в его пока что бесчувственную кожу. — Скарамуш! — взревел Дотторе, со всего размаху бросая инструменты на пол, стоило кукле вновь нетерпеливо заелозить на столе. — Я повторяю в сотый раз — лежи ровно! — Сколько можно?! — в ответ злобно зашипел парень, не могущий, просто уже не могущий лежать на месте спокойно столько времени. Да, он ждал этого момента почти пятьсот лет, но осознание того, насколько близко сейчас его собственное сердце, лишало разум Скарамуша зерна рациональности. Пошёл двенадцатый час, как Дотторе беспрерывно проводил эту многострадальную манипуляцию. И пока что дело даже не дошло до новых органов — всё это время учёный педантично выскабливал из тела куклы все предыдущие, старые и дряхлые. То было дело тоже нелёгким — надо было убедиться, что чистка прошла добросовестно, что ничего лишнего не осталось внутри тела. А также необходимо было продезинфицировать, промыть образовавшиеся полости, что нет да нет, а заливало непонятно откуда выступающей багряной «кровью». — Я так голоден, Скарамуш, — глубоким и низким голосом хрипит мужчина, продолжая копаться внутри раскрытого, разворошённого тела. — Но голод тела ничто по сравнению с голодом другим — закончить наконец-то этот высосавший из меня всю душу проект! Все те часы, что Дотторе возился внутри него, что-то отрезая и подшивая, Скарамуш не переставал едва ли не каждые десять минут спрашивать, когда мужчина уже закончит. — Ты же видишь, что я только начал! — раздражению мужчины на двадцать четвёртый час беспрерывной работы не было предела. Белки глаз Дотторе порозовели от полопавшихся капилляров, так что алых радужек почти не было видно на их фоне. — Почему ты не продумал этот момент раньше? — дёргает скованными руками Скарамуш. Он тоже по-своему устал — лежать на одном месте с распоротой грудной клеткой и брюхом было занятием малоприятным. Юноша понимал, что своим сквернословием лишь бесит учёного ещё больше, но остановиться просто не мог, да и не особо желал — хоть какое-то развлечение. Дотторе как-то странно дёрнул головой, но так и не сказал юноше и слова — затаил глубокую обиду. Неблагодарный мальчишка! Постепенно брюшную полость Скарамуша наполняли новые, свежие, розоватые органы, созданные в симбиозе с роботизированными деталями. Стенки многочисленных сосудов, что «живые», что металлические, были пропитаны элементальной энергией Электро. Попав в создание Электро Архонта, Дотторе был уверен — магия найдёт отклик в теле куклы. — Смотри, Скарамуш, — юноша вздрогнул и открыл прикрытые в ожидании глаза. В руках Дотторе было его сердце. Почему-то, правда, некоторые его части были заменены металлическими деталями, но может… Так будет лучше? Даже будучи таким на вид, оно же всё равно остаётся сердцем? Дотторе погрузил орган в грудную клетку, и юношу затрясло сильнее, чем при самом сильном оргазме. В нос ударил нестерпимый запах — какой-то сладковатый и, кажется, уже знакомый. Это был запах туманных цветов. — Чем это… Так пахнет? — спросил юноша. — А? — Второй Предвестник глянул в мутные синие глаза. — Оу… Так ты чувствуешь? — Такой запах сложно не чувствовать, — огрызнулся парень. — Так чем? — При разработке столь сложного механизма, — издалека начал говорить Дотторе. Признаться честно, ему вовсе не хотелось разжёвывать Скарамушу информацию, но сейчас… От неё могла быть определённая выгода. — Я использовал те разработки, по которым Фатуи создают Глаза Порчи. — Глаза Порчи? — повторил юноша. — Неужели ты не мог обратиться за помощью к тому, кто имеет Глаз Бога, чтобы моё сердце получилось совершенно идеальным? — Мы, кажется, уже говорили когда-то на эту тему, — тут же вновь окрысился мужчина — его настроение колебалось из минуты в минуту. Когда-то между Предвестниками и правда был диалог на эту тему. Дотторе чётко дал понять Скарамушу свою позицию: «— Глаз Бога, Глаз Бога! — закатывая глаза, театрально разводил руки в сторону мужчина, крутясь на стуле с кое-как приделанной ножкой. — По твоему мнению, эта интересная тема для разговора, Скарамуш? — Я просто хотел узнать, в чём смысл их получения, — скрестив руки на груди, нахохлился юноша. Дотторе обязательно вести себя так высокомерно? Разговаривать с ним было просто невозможно. — Многие люди думают, что они особенные, — скривив губы в отвращение, зашипел Второй Предвестник. — Они получают Глаз Бога — стеклянный шар, доказательство их «признанности» богами. Да, Глаз Бога даёт им право использовать силу его элемента… Мужчина оскалился в улыбке, видимо, готовя юношу к тому, чтобы тот услышал что-то невероятное. — Они даже верят, — речь Дотторе прерывалась едва сдерживаемыми смешками, — что Глаз Бога позволит им взойти на Селестию и сделает их Богами, которые изменят мир… — Но на самом деле это всего лишь бесполезные безделушки!!! — подорвался с места мужчина, вскрикивая, смотря Скарамушу прямо в глаза. — Может, ты так говоришь, потому что Боги просто не удостоили тебя этой «безделушкой»? — хитро протянул Скарамуш. — Я знаю, что я прав, поэтому твои слова меня нисколько не задевают, — выдохнул мужчина, не поддаваясь провокации. — Может, ты и сам скоро поймёшь — дело вовсе не в этих сверкающих камушках». — И всё же, думаю, тебе стоило обратиться к человеку, что владеет магией, — продолжал капать на мозги юноша. — Может, тогда и сейчас ты засунул их намного быстрее, чем… — Я засуну тебе кляп в рот, если ты сейчас же не замолчишь! — завизжал мужчина, вновь бросив инструмент на пол, так что тот, со звоном отскочив от кафеля, укатился куда-то под стол. Скарамуш напряг крылья носа и высунул язык, скривив Дотторе мордочку. Терпение у обоих было на исходе. — Скарамуш… — где-то через час после копания в грудной клетке, подал голос Второй Предвестник. — Я хотел у тебя спросить… Юноша нахмурил брови и слегка приподнял голову, чтобы посмотреть мужчине в глаза. Тон голоса учёного был… Холодным, не предвещающим ничего хорошего. — Что? — Когда ты получишь своё собственное сердце… — продолжил тихо шептать Дотторе. — Что ты сделаешь в первую очередь? Этот вопрос застал Скарамуша врасплох. Но только сам вопрос — ответ на него у Шестого Предвестника Фатуи был заготовлен ещё давным-давно. — Когда я получу сердце, — скулы парня задрожали от нервного перенапряжения, — я тут же уйду из Фатуи. И в первую очередь от тебя, Дотторе. Это было так глупо, так недальновидно говорить мужчине прямо такие правдивые, жестокие слова. Но Скарамуш посчитал, что сейчас Дотторе не достоин лжи, сказанные с помощью его Речи. — Вот как… — странно дёрнув головой, усмехнулся Второй Предвестник. Похоже, он не был и на каплю удивлён таким ответом. — Что ж, Скарамуш… В ту же секунду юноша задёргался, силясь освободиться от металлических оков. Загнанный взгляд ошарашенно уткнулся в некие крупные иглы, что возникли словно из ниоткуда. Устрашающие инструменты парили прямо над лицом Скарамуша, удерживаемые в воздухе некими невидимыми силами. — Неужели ты думаешь, что я позволю уйти тебе вот так просто? — в синих глаза отразился бирюзовый блеск. — Так вот… Если у меня нет Глаза Бога, это не значит, что я не умею пользоваться элементальными силами. Крупная игла закружилась вокруг своей оси, отлетев немного назад, беря разгон. — Что ты… — Скарамуш вскрикнул, когда парящая игла мигом опустилась вниз, острой своей стороной протыкая его шею. А дальше наступила темнота.