lykke li — sex money feelings die
жожофакдипинсайд я бы сломал все стулья мира чтобы ты сел мне на лицо дипинсайд я бы сломал тебе ебало и пошёл чинить стулья Сидящий сбоку Вадя смотрит на Ваню совсем недружелюбно, замечая, как тот залипает в телефон вместо того, чтобы слушать удивительно занятное (по мнению Вади) объяснение того, как использовать условные предложения в английском языке (они это учили уже когда-то, но сегодня проходили пунктуацию более подробно и что-то там ещё, Ваня не слушал). Вадя невероятно классный и вместе с тем занудный бро, который помешан на языках, литературе и философии. Серьёзно. Он единственный, кто слушает курс философии в этом году, который ввели чисто понтануться. На самом деле, начиная с того, что такое мировоззрение, они дружно отключились и шли смотреть тик ток или залипать в хартстоун. Но не Вадя, нет. Вадя конспектировал (!) лекции, уточнял какие-то понятия и долго спорил о взглядах Платона на свободу человека в контексте того, является ли исполнение желаний свободой воли. Ваня, к слову, так и не понял, но в этом жарком споре топил за Платона. Нормальный чувак был, без базара, вон, даже учеников себе известных завёл. Красавчик, в общем. Серёжа и Коля с ним были согласны на сто процентов. Вадя тогда на обеде ещё минут пять возмущался, правда, никто так и не понял, почему, но они быстро перевели тему на что-то другое, пока тот окончательно не вышел из себя. Злой Вадя был поистине ужасающим, чего стоит только та ситуация в прошлом году, когда… А впрочем, неважно. Ужасающий он, что главное. Хироку-сенсей (он сам попросил себя так называть, если что) даёт им пару новых слов из уровня В2, на который они выходят в этом году. У Вани английский идёт отлично, потому слова он записывает, зная, что выучит их обязательно и попрактикуется в произношении и использовании. Хироку… необычный. Он носит строгие и вычурные костюмы, витиевато вставляет японские и английские слова в свою речь, помимо того спокойно владеет испанским и французским, но терпеть не может немецкий, который своим произношением просто убивает японские корни преподавателя. Выглядит Хироку Кацуки соответствующе: тёмные волосы, обрамляющие худое лицо с высокими скулами и тёмными глазами, тонкие губы, маленький и аккуратный нос. Он немного худощав и совсем невысок, но однажды они видели, как тот показывал какие-то приёмы из восточных единоборств, и ну… он способен повалить любого из них, так что, вероятней всего, силы ему не занимать. Преподаёт он тоже хорошо: достаточно интересно, разбавляет материал историями и шутками, даёт уникальную лексику, которую слышал в многочисленных поездках в Британию, Канаду и США. Рассказывает про произношение одних и тех же слов в разных вариациях языка, никогда не повышает голос на них и даже не валит на контрольных, в нужный момент очень удачно отлучавшись из кабинета. Но Ване сегодня урок совсем невмоготу. Мысли роются в голове, комом сворачиваясь в сплошную кашу, что ни одну выцепить не получается, а надоедливые сообщения никак не помогают. жожофакдипинсайд ты так жесток, Ванечка, а я ведь совсем искренний в своих желаниях… дипинсайд во колясик охуеет когда зайдёт а там мы ебёмся жожофакдипинсайд я договорюсь дипинсайд не смей!!!!!!!!!! Серёжа замолкает. Ваня резко разворачивается, смотрит в ту сторону, где Серёжа что-то говорит Коле, и хочет стукнуть его. Ну вот какой идиот! Он так заебался вымывать тот ебучий коврик трижды (потому что столько они трахались за прошлую неделю, и Пешкова почему-то вообще не волновало то, что это издевательство над ваниными нервами и задницей). Ну, не то чтобы Бессмертных реально был против. Его смущало, что ник Серёжи был больше не пиздежом, а так, то всё было нормально. Они умудрялись делать это в туалете, в спортзале ещё раз и в раздевалке. Но не в комнате, нет. Как с ними всё время оказывался тот самый злополучный коврик? Лучше не знать, это реально была случайность, но у Вани уже колени и локти все в синяках, потому что не мягко совсем, да и Серёжа засосы оставляет на каждом месте, куда дотянуться может. Ваня хочет с комфортом. Они, конечно, могут поехать в отель, но тогда их отношения выйдут на какой-то совсем уж потребительский уровень, будто всё, что их связывает — это секс, а на самом деле, это ведь не совсем так. Они дружат. По-своему, но дружат. Да и тратиться на такси, вызывая его на окраину города, где находится их школа, немного напряжно. Конечно, у них есть деньги, достаточно, чтобы взять номер в лучшем отеле, но это как-то… как-то неловко совсем, странно, они о таком не договаривались никогда прежде, да и оба тащились от того, что их могли раскрыть в любую секунду. Они такие адреналиновые наркоманы, господи. жожофакдипинсайд коля сказал, что ему на сегодня перенесли программирование, потому он на полтора часа позже нас придёт. после английского иди в душ, а я подойду дипинсайд ты долбоёб … окей жожофакдипинсайд жду тебя чистенького и горяченького чтобы вылизать тебя полностью >3 От этого сообщения Ваня выпадает и ужасно смущается. Хироку-сенсей смотрит на него как-то странно, ухмыляется едва заметно и продолжает говорить о чём-то, что до Вани никак не доходит. дипнсайд иди нахуй мхмх Но нахуй Серёжа не пойдёт, конечно, вернее, пойдёт сегодня на него явно не он. Это даже иронично. Ване хочется обдумать то, что их связывает и к чему это может привести, но преподаватель даёт индивидуальное задание и садится внимательно смотреть за классом, что значит лишь то, что он будет пресекать любые попытки списывать. Ваня тему, конечно, не слушал особо, но написать в итоге на листочке смог хоть что-то, чем гордится. Английский последний урок, так что после него Ваня не ждёт Вадю, а идёт быстрым шагом в сторону общежития. Прохладный воздух охлаждает разгорячённую кожу, а серый шарф лишь свободно накинут, но не спасает от краснеющих на морозе щёк и носа. Он быстро доходит до комнаты, открывая её и проходя внутрь, кидая сумку на свой стул. Ему страшно. И неловко. У них как-то до минетов не дошло ещё. Всё начиналось рандомно и на чистой страсти, они целовались грубо, кусались до красных отметин, царапали друг друга, причиняли удовольствие через боль, но минет… это про мягкость движений, про глубину чувств и желание подарить наслаждение кому-то больше, чем получить его. Это совсем не про эгоизм, это даже не про них, но… Но Серёжа этого хочет. Это новый уровень? Желание попробовать разнообразить секс? Как вообще это называть. Ваня не знает.***
— Ванюш, я пришёл. Серёжа входит в комнату вот совсем как-то неожиданно, хоть и ожидаемо. Ваня сидит в мягких пижамных штанах, растянутой футболке и с влажными волосами, которые не успели высохнуть в хорошо отопленной комнате. Он выглядит таким домашним и милым, что Серёжа на миг даже теряется. Вау. — Да я как бы вижу, — бурчит Ваня, сжимая в своих пальцах телефон, а самому так непривычно и страшно, что… ну, впору гроб заказывать на сайте (обязательно расписанный под аниме, иначе он не согласен туда лечь), да родителям писать записку. Умер от того, что сосед хочет ему сосать. Как смешно. Серёжа подходит вперёд, протягивает ему небольшой пакет, в котором лежат мазь от синяков, которых на Ване много очень, и оу браслет. Там лежит браслет с камушком-кандзи и иероглифом на нём, и даже Ваня знает, что это цифра один. Хотя Ваня не ходит на японский, что делает Серёжа, он немного интересуется им. И. Окей. Это очень приятно. — Спасибо, — медленно выдыхает Ваня, смотрит на парня, возле глаз морщинки очаровательные появляются, и Серёжа вот никак не жалеет о том, что запарился и заказал всё это. — Не за что, — отвечает он, а Ваня внезапно садится на колени, тянется к нему и прикасается мягко к его губам. Серёжу… Серёжа вообще жив? Потому что по ощущениям это как первый поцелуй их, самый настоящий, по ощущениям это мягче лепестков лилий, это слаще любых десертов, это самое нежное и ласковое, что Серёжа ощущал за последнее время. И это никак не похоже на то, что было в прошлые разы. — Я хочу тебя, — говорит он в чужие губы и впивается сильнее, кусает нижнюю, сразу же засасывая, а Ваня льнет в ответ доверчиво, трётся своими бёдрами о его, руки за шею закидывает. И Серёжа вспоминает кое-что. Он отодвигает Ваню немного, только чтобы достать из сумки новую упаковку смазки, которую решил заказать, и чёрную атласную ленту, которой был перевязан свёрток с браслетом. Лента приятная и мягкая, и он смотрит на Ваню испытующе, видит, как непонимание сменяется удивлением, а потом озадаченностью: — Ты хочешь меня связать? — Да. — Пизда, блять, ты охуел? — восклицает недовольно Ваня, смотрит зло, щурится. Серёжа к его заскокам привык и готов, потому он говорит уверенно: — Лента мягкая, в любой момент сможешь себя развязать. Это всего лишь элемент игры, почему нет? — Ваня выглядит не слишком уверенным и согласным, но определённо заинтересованным, потому Пешков добивает его: — Неужели тебе не хочется что-то новое попробовать? — Хочется, — решительно отвечает парень, протягивая руки. Серёжа внутренне ликует, а на деле лишь вяжет немного кривой узел, как умеет и как помнит из лайфхаков тик тока (по-моему, он какой-то пункт пропустил) и улыбается: — Вот. Классно же, Ванюш. Ваня молчит, пялится на свои руки, на то, как чёрный цвет контрастирует со светлой кожей и синими венами на ладонях, и это и правда красиво. Его руки красивые. Ваня смотрит Серёже прямо в глаза, и тот делает кое-что, от чего у Вани твердеет за секунду. Он закидывает его связанные руки себе за голову, прижимается своими губами к шее, выцеловывает, а Бессмертных пальцы в мягкие кудри впускает, перебирая. Пиздец. Его кроет. Серёжа спускается вниз, задирает белую футболку и целует мышцы живота, проводит одними подушечками по кубикам, и это щекотно немного, так что Ваня смеётся, откидывая голову назад. Серёжа улыбается ему в живот, пальцами накрывает член сквозь слои одежды, и даже это ощущается так отчетливо и хорошо. Ладонь у него горячая, широкая и гладит она его так правильно и восхитительно. — Ты бы себя видел сейчас, — говорит Серёжа, и Ваня приподнимается, чтобы тот мог стянуть с него штаны, а на щеках румянец сверкает в дневном свете комнаты, и отчего-то смущения уже не так много, как желания, а что-то во взгляде парня напротив заставляет почувствовать Ваню уверенней. — Такой красивый, — шёпотом в чужое возбуждение, а губы мягко касаются головки, целуют нежно. Серёжа тянется к смазке новой, со вкусом кленового сиропа, выдавливает на ладони достаточно, разогревая. Он ласково проводит по члену, обхватывает его, начиная двигаться, а Ванечку — такого чувствительного и отзывчивого — подбрасывает на кровати, и он тянется прикрыть себе рот ладонью, но они связаны, и Ваня не может и и сейчас он понимает, зачем Серёжа это сделал. Всё дело в звуках. Потому что когда Серёжа губами обхватывает головку и начинает её посасывать, Ваня издаёт громкий и очень искренний стон. Потому что когда Серёжа впускает член глубже, давится, конечно, почти сразу, кашляет сильно, Ваня выглядит виноватым и довольным ужасно; его дыхание напрочь сбито, губы покусанные и красные, а зрачки расширены. Он смотрит, как рот Серёжи смыкается на его члене, как тот погружается в мягкую и тёплую глубину, как Серёжа рукой помогает себе там, где не достаёт, и получает эстетическое удовольствие. Глаза его закатаны и прикрыты от усердия, а щёки втянуты, и видно, как его член упирается в одну из них, проскальзывая дальше; что же, Ваня дрочить на это будет до стёртых ладошек в будущем. Серёжа и правда вылизывает потом. Водит по стволу рукой, пока его лицо находится ниже, а горячий шершавый язык буквально везде, куда только может дотянуться, и это пиздецки смущает: Ваня просто не выдерживает, серьёзно. Пешков закидывает его ноги себе на спину, и Ваня упирается пятками в неё, пока он языком мажет меж его ягодиц, и вот этого как-то совсем много. Ваня кладёт руки на голову Серёжи, ближе к себе прижимает, и концы чёрной ленты немного бьют по лицу, но Пешкову всё равно, потому что он отпускает его член и языком надавливает на вход, смазанный слюной и остатками смазки. И его блядский, горячий и самый развратный язык оказывается внутри, и Ваня кончает даже не от ощущения, а от осознания этого. Потому что Серёжа вообще не смущается этой пидорской хуйни: он довольный и счастливый, с покрасневшими губами и определённо саднящим горлом, но он продолжает улыбаться. «В этой комнате только что случилось грехопадение», — думает Ваня. Его сперма пачкает живот и немного ленту, и он лежит в шоке от неожиданного оргазма и приятной истоме, пока Жожо выпутывается из его конечностей, развязывает руки, что даже не успели начать ныть. Он пальцем подхватывает пару капель с живота, показательно слизывая их, прикрыв глаза. — Неплохо, — тянет он, а Бессмертных уверен, что это пиздёж. Потому что Серёжа сейчас сотворил то, о чём Ваня будет думать очень долго. Вспоминать в самых постыдных фантазиях, наслаждаться воспоминаниями и хотеть повторить. Браслет с кандзи поблёскивает в лучах солнца, и Ваня думает, что на кровать Серёжи они не должны попадать. А потом понимает. Они всё это время были на кровати Коли. — Пиздец. Дверь открывается.