Дом на холме

Итан

Алина, девушка из провинции, плавно откинувшись на спинке деревянного стула и закинув голенастые стройные ноги на письменный стол, курила изящно зажатую между двумя пальцами сигарету марки «Glamour», источавшую лёгкий запах ментола. Она, будучи полностью нагой и, кажется, ни капли этого не стесняясь, вдыхала, после чего медленно выдыхала дым сигареты, которую ловко подносила к слегка припухшим от недавних страстных поцелуев алым губам. Яркие лучи солнца, проникающие в приоткрытое окно лазарета, заливали ласковым сиянием каждый миллиметр небольшой комнатки. Она была настолько мала, что вмещала лишь полностью заваленный бумагами письменный стол, полку с папками документов и медицинскими картами служащих, небольшой шероховатый шкаф и потрёпанную временем кушетку, скрывающуюся за ширмой. Нити солнечного света бережно обрисовывали плавные изгибы разморенного женского тела, приковывая к ним томный взгляд стоящего в нескольких шагах от девушки мужчины, который медленно застёгивал нижние пуговицы клетчатой рубашки на крепком подтянутом торсе.  Итан, непроизвольно погрузившись в глубину собственных мыслей, наверное, и сам не осознавал, насколько пристальным был его взгляд, в тот миг устремлённый на юную особу и неторопливо скользящий по притягательным кромкам её тела. Мужчина не питал особой слабости к конкретному женскому типажу. Ему нравились разные женщины. В целом. По своей натуре, по своему подобию. Он почитал женскую природу, восхищался живописным великолепием женского тела. В нём не жили определённые стандарты или кем-либо принятые критерии женской красоты. Ему нравились как девушки низкого роста, так и высокие, особы тонкие и более коренастые. Возраст тоже не имел для него особого значения, в пределах разумного, конечно. У мужчины не было конкретных предпочтений. Уже само слово «женщина» приносило Итану некое чарующее чувство. Возможно, поэтому он так нравился противоположному полу. Возможно, именно его умение предоставлять женщине шанс свободно парить, распустив свои крылья, словно птица, будучи рядом с ним, умение давать женщине почувствовать себя любимой, желанной, его галантность и уважительное поведение делали Итана настолько интересным в глазах юных девиц. Но, может, причина крылась вовсе не в этом.  Итан накрепко запечатлел в памяти слова, сказанные тем, кто когда-то давно был так дорог ему. Он настолько надёжно запечатлел те слова, прозвучавшие столько лет назад, что уже не мог вспомнить день или место, когда и где услышал их. Однако они по-прежнему так отчетливо, низким голосом его дяди порой звучали в сознании мужчины, как памятка о том, что не следовало забывать.  «Когда будешь наедине с женщиной, отнесись к ней с уважением. Будь нежен с ней. Даже если не любишь. Всегда.» Будучи парнишкой одиннадцати лет, он с трудом мог понять значение произнесённых тогда дядей слов, но в точности запомнил их. Понимание их смысла пришло к Итану гораздо позже, но не оставило его по сей день. Теперь же он, стоя босыми ногами на прогретом солнцем кафельном полу, взглядом невесомо ласкал обнаженную и медленно покуривавшую ментоловую сигарету Алину, девушку-провинциалку, исполняющую обязанности дежурной медсестры на их армейской базе. Он заострил внимание на налитом бюсте подруги. Одна грудь была чуть больше другой. Итана вовсе не смущала нагота Алины. Честно, он отчасти даже восторгался уверенностью юной особы, которая могла чувствовать себя настолько комфортно и непринуждённо, будучи абсолютно обнажённой. Впрочем, светловолосую девушку, кажется, этот факт тоже ни в коей степени не волновал. Она, сделав очередную затяжку, элегантно скрестила ноги.  Алина не была красавицей, если судить по меркам красоты, признанным всемирно. Внешностью она обладала крайне простой, неприметной. Округлые бёдра, объёмная мягкая грудь, пухлые алые губы и тонкие серебристые волосы, кажется, являлись самыми выдающимися внешними чертами девушки, более всего притягивающими к себе взгляды мужчин. Но несмотря на собственную обыкновенность и якобы непримечательность, девушка не являлась скромницей, наоборот, она излучала уверенность и на отсутствие внимания противоположного пола явно не жаловалась. Алина привлекала к себе взгляды мужчин. Она обладала чем-то таким, что сложно было бы объяснить, каким-то особым умением себя преподнести, некой плавностью и текучестью её мягкой натуры. В ней было много элемента воды, подчеркивающего её женственность. Некая особая энергия в совокупности с безграничной уверенностью и навыком обольщать не могли оставить проходящих мимо представителей мужского пола равнодушными. Мало кто мог устоять перед чарами девушки. И многих эта её способность удивляла. Ведь в Алине не было ничего особенного. Деревенская простушка, всего-то. Или всё же нет? Несмотря на всё внешнее очарование, которое, впрочем, игнорировать было сложно, больше всего Итану в Алине нравился её живой ум. Она являлась прекрасным собеседником и чутким слушателем. Но невзирая на лёгкую симпатию, Итан нечасто наведывался к ней в гости, а лишь в случаях особой необходимости, когда уж совсем, так сказать, приспичило. Как в этот раз. Вчерашнее видение сильно выбило молодого человека из привычного состояния спокойствия. Он до сих пор не мог отпустить увиденное и постоянно прокручивал у себя в голове образ стоящей в клубах пара и струях горячей воды девушки. И от одной мысли о ней у него зудело в паху.  Алина любила коротать свободные часы в компании мужчин. Самых разных. Но, несмотря на предсказуемо большой поток желающих порезвиться, девушка всё же оставляла за собой железное право выбирать спутников самостоятельно. Пусть и на одну короткую ночь. Отбор был достаточно суров и не подлежал дальнейшим обсуждениям. По каким критериям Алина выбирала себе компаньонов, гадали все, но полностью её не понимал никто. Всё же, невзирая на выдвинутые ею строгие требования, прошедших через двери медкабинета не по назначению за время пребывания Итана в должности, откровенно говоря, было немало. Но девушку это ничуть не смущало. В числе постоянных воздыхателей был и Макс. Он пару раз приносил Алине васильки, небрежно сорванные в поле, неподалёку от военного полигона, за что порой получал порцию дружеских насмешек от остальных ребят по поводу несбыточных надежд. Максу нравилась Алина. Сильнее, чем всем остальным, с кем она бывала. И об этом знали все. Даже сама виновница, заставившая сердце здоровяка трепетать от волнения. Вот только всем также было известно, что чаем Алина угощала лишь Итана. С одной целью — лишь бы он остался у неё подольше. Но мужчина не имел привычки задерживаться. Он всё прекрасно понимал и попросту не мог дать девушке того, что она желала и, определённо, заслуживала, как бы этого ни хотел. Итан старался излишне не пользоваться добродушием и расположением к нему Алины. Приходил он редко и оставался ненадолго. Ибо сердце мужчины уже очень давно принадлежало другой. С этим пора было смириться.  Хоть он и всеми силами старался отмахнуться рукой от вспышек воспоминаний о вчерашнем наваждении, о тонком силуэте, настолько родном и чужом одновременно, о нежной коже и изящных изгибах юного тела под покровом стекающей воды, все его старания оказались тщетными. Даже сидящая напротив него нагая Алина не могла отогнать образ, привидевшейся ему вчера. Итан уже не был уверен в том, что он видел и видел ли вообще. Может, это вовсе был сон.  Он посмотрел прямиком на рядом сидящую подругу, и в его голове пронеслась мысль о том, насколько же обе девушки отличались друг от друга. Насколько непохожи они были. И обе прекрасны. Алина — обладающая мягким характером и гармоничными покатыми формами. Алина — подобная звучанию текущего ручья. И Дейзи. Тонкая, жилистая натура, крепкая словно скала. Сколько бы та не стояла под бушующей мощью падающего на неё водопада, тот был не в силах пробить хоть трещину в закаленном временем характере, не в силах был сдвинуть её хоть на миллиметр. Только обтекать, покорно шлифуя её упрямство. В этом была вся Дейзи. Его Дейзи. Да, именно его. И никак иначе. Итан приноровился избегать подобных мыслей, но они невольно прорезались сквозь его ясный ум и мучительно журчали, тихо обитая в утомлённом подсознании. Какова была её нынешняя жизнь? Чем она занималась? Что делала в данный момент? Думала ли о нём хоть иногда? Вспоминала?  Возможно, Кассандра уже давно не была его, не принадлежала равномерно сокращавшемуся сердцу мужчины. Возможно, она уже мать двух или даже трёх сорванцов, которых он никогда не сможет назвать своими. Итан вдруг на миг, очень краткий миг, представил мягко улыбающуюся Кэсс, встречающую с распростёртыми объятиями бегущего к ней мальчишку, чье лицо он так и не смог рассмотреть сквозь затуманенную пелену. Пожалуй, Кэсс давно уже не была его. Столько воды утекло с тех пор, с того момента, с их последней встречи. Столько всего произошло и столькому не было суждено случиться. Но Дейзи, да, Дейзи навеки будет жить в самых укромных уголках памяти мужчины. Дейзи по-прежнему оставалась его. И изменить это было не дано никому и ничему. Ни потоку времени. Ни постоянно изменчивым законам вселенной.   Алина приподняла кружку горячего травяного напитка, стоящую на краю деревянного стола, и поднесла к мягким губам. Душистый пар, исходящий от чая, легко обжигал тонкую кожу. Краешком глаза она взглянула на стоящего в нескольких шагах от неё мужчину, длинными белыми пальцами ловко перебирающего маленькие чёрные пуговки на серой клетчатой рубахе. Кажется, в данный момент его сознание витало где-то не здесь и не сейчас, а руки двигались сами собой, машинально. Задумчивость придавала Итану особое очарование. Все его движения, всё, что бы он не делал — застёгивал рубашку или покрывал нежными поцелуями её шею, были будто отточены до совершенства. Каждый его взгляд в её сторону — высечен в вечности, подобно скульптуре. Итан был хорошим любовником. Ровно так же, как и другом. Он был чутким. Умел слушать. А главное — слышать. Солнечные блики из наполовину прикрытого жалюзи окна падали на мужчину, заставляя его невольно щуриться. В ярком свете часть лица Итана будто светилась, что подчеркивало прямые линии скул и влекущие глаза, цвет которых имел свойство меняться от нежно-серого до голубого, в зависимости от время дня и освещения. Лучи пышущего солнца изящными линиями обрисовывали глубокий шрам мужчины, растянувшийся по правой щеке от середины нижнего века до самого уха. Алина никогда его не спрашивала о происхождении этого шрама. Ей было известно только то, что на момент поступления в спецотряд у мужчины он уже имелся. Девушка наблюдала за неторопливо одевающимся мужчиной, который, невзирая на то, что стоял в полуметре от неё, находился так близко и далеко одновременно. Их разделяла лишь пара шагов и в тоже время — тысяча километров. Ей не было суждено преодолеть эту бездну, возникшую между ними. Если бы Алина хотела дотянуться до его щеки трепещущими кончиками пальцев, ей предстояло бы преодолеть расстояние, равное протяжённости целой вселенной. Над ним были тонны воды. И он, подобие каменной скалы, стоял, словно дамба, удерживая поток всемирного давления. А она, она извилисто текла дальше, стеклянным ручейком обволакивала его каменные грани, закаляя его стальную волю, но не в силах её было проникнуть внутрь него. Скала подобна скале. Для воды непроницаема. Алина смирилась со своим положением, она не питала ложных надежд относительно Итана, понимала всю суть происходящего, но всё равно наслаждалась каждой минутой подаренного внимания. — Скажи мне, кто она? — прервала многозначительно тишину девушка. — Мм? — мужчина, недоумевая, отвлёкся. — Та, о которой ты постоянно думаешь, когда мы с тобой близки? — мягко улыбнувшись, пояснила она.  «Та, которую ты представляешь на моём месте», — хотела бы она добавить, но промолчала. Итан в изумлении поднял брови, но через миг вновь обрел присущее ему спокойствие. Он порой забывал, насколько тонко Алина чувствовала людей. Насколько она была чутка. На короткий момент ему стало немного стыдно за то, что его так легко можно было прочесть.  Итан мягко улыбнулся в ответ. Врать он не хотел. По правде, в этом не было нужды. Алина заслуживала честности по отношению к ней.  — Её зовут Кассандра. Кэсс. Но я её звал Дейзи.  — Дейзи? — Теперь пришёл черёд изумляться Алине. — Как мышонка Дейзи? Ну того, из мультика? — Мышонка?  — Ну да. Ты в детстве разве не смотрел? По третьему каналу крутили каждое утро, — она тепло засмеялась. — Нет. Не смотрел, — усмехнулся и Итан. — А какой был этот мышонок?  Упомянутый мультипликационный персонаж по имени Дейзи его изрядно развеселил. — Ну это была такая маленькая миленькая мышка с большушими ушами. — Хах, миленькая мышка говоришь, — от души рассмеялся Итан. — Моя Кэсс скорее ёжик с колючками. «Моя». Снова это слово — «моя». Кажется, только что сказанное Итаном не проскользнуло и мимо ушей Алины. Итан внутренне скривился. Сожалел ли он? Мужчина старался об этом не думать. Тосковал ли? Тосковал.  Итан поймал на себе весёлый взгляд Алины и щедро одарил её улыбкой. Она ответила ему тем же. Когда она улыбалась, возле уголков её губ появлялись небольшие ямочки, что придавало девушке особую миловидность. Итану нравилась эта внешняя особенность. Когда же улыбался он, его шрам искривлялся и представлял менее приятную картину. Мужчина никогда не стеснялся глубокого пореза, что в своё время чуть ли не лишил его правого глаза. Наоборот, шрам был поводом для гордости, отправной точкой пути его взросления, становления тем, кем он являлся на данный момент. Под заветным словом «семья» Итан с детства привык воспринимать союз, состоящий лишь из трёх людей — себя, Габриеля и их матери, спокойного ума женщины, которая для того, чтобы иметь средства на жизнь, работала санитаркой одновременно в трёх больницах и вечно пропадала в череде нескончаемых смен. Отца у парней не было. И сколько Итан в юности не пытался устраивать матери допросы, в отличие от своего брата, который, кажется, довольно-таки легко смирился с отсутствием взрослого мужчины в их жизни, он так и не выведал ни крупицы информации о том, кто их отец. И главное — где он сейчас находится. По крайней мере оба были благодарны, что мать им не врала, будто отец пилот или военный  — герой, погибший при исполнении, — или космонавт, полетевший покорять новые горизонты, или что там обычно рассказывают детям, чтобы «облегчить» их восприятие реальности. Отца у парней попросту не было. На этом всё. И если на момент постараться забыть об этой маленькой условности, то во всех других отношениях их семья казалась вполне обычной.  Оба мальчика любили свою мать. Они видели усилия, приложенные ей и в основном направленные на обеспечения их нужд, и старались соответствовать, быть полезными. Братья были вынуждены рано повзрослеть. Матери почти никогда не было дома: она уходила рано, возвращалась поздно. Порой работала и по выходным. Итану и Габриэлю в свою очередь была поручена забота о порядке и чистоте в доме. Они занимались готовкой, уборкой и другими домашними делами. Жили в скромной однокомнатной квартире, расположенной не в самом благополучном районе. Но ребятам было не с чем сравнивать, поэтому они принимали условия проживания как должное. Оба мальчика росли смышлеными. Им не требовалась помощь с уроками, парни всё схватывали налету, за что мать не раз их благодарила, ведь репетиторы, учитывая их финансовое положение, были недоступной роскошью, а у самой женщины не хватало времени заниматься образованием детей. Порой она чувствовала вину за то, что так мало времени проводила с сыновьями. В особенно отчаянные моменты женщина брала вынужденный отгул и водила мальчиков в парк аттракционов — кататься на каруселях и есть мороженое. Итан всегда выбирал шоколадное, Габриель же любил со вкусом клубники. В такие моменты оба чувствовали будто их семья ничем не отличается от других, такая же полноценная, счастливая, и искренне радовались устроенному мамой празднику.   Когда мальчикам исполнилось десять, в их доме впервые появился мужчина. Итан всегда знал, что их мать очень красивая женщина. У неё, к сожалению, были не настолько тёмные волосы, как у братьев, скорее они им достались от отца, но синеву привлекательных глаз мальчишки унаследовали от матери. Она была стройной, тонкой женщиной, невысокой настолько, что через лет пять ей приходилось вставать на цыпочки, чтобы наградить поцелуями любимых сыновей, а ещё через пару лет — и вовсе тянуться руками к их широким плечам. У неё были такие же прямые черты лица, малость заострённый подбородок и выразительные скулы, как и у сыновей. Их мать была поистине красива и мила. И то, что у неё появится мужчина, было лишь вопросом времени. Итан предполагал, что мать и ранее встречалась с представителями противоположного пола, но в дом она никого никогда не приводила. До того дня, когда Итан, открывая входную дверь для того, чтобы встретить маму, пришедшую поздним вечером с работы, на пороге обнаружил, что она явилась домой не одна. Рядом с ней стоял мужчина средних лет, на вид ничем непримечательный. Половина волос на его овальной голове серебрилась сединой. Звали его Олег. Наверное, это был именно тот момент, когда парень понял, что их мать совсем не разбирается в мужчинах.  К слову, Олег не был плохим человеком. Наоборот, довольно смирным, немногословным: много думал и мало говорил. Таких, как он, часто называют тихими омутами. Но из-за их спокойствия всё же не стоило забывать о тех нескольких чертях, что имели привычку там водиться.  Олег был человеком работящим. Чем конкретно мужчина занимался, так никому из семьи не удавалось выяснить. Олег попросту брался за всё, что только мог. Будь это починка машин или сантехники, проведение электричества или мойка окон. Иными словами, он был разнорабочим. Специалистом во всём и в тоже время ни в чём конкретном. Ибо работу свою мужчина выполнял посредственно и не очень аккуратно. Но по крайне мере теперь в их доме появились свободные деньги, что позволили им всем переехать в небольшую двухкомнатную квартиру, по состоянию ещё более убитую, чем предыдущая, и в районе ещё менее благополучном. Но зато у мальчишек появилась отдельная комната. Хотя, я думаю, вы понимаете, что сделано это всё было не для комфорта ребят, а скорее для возможности побыть взрослым наедине.  Габриель достаточно быстро сошелся взглядами с предполагаемым отчимом. Он в отличие от своего брата легко находил общий язык с людьми и попросту принял факт появления в их жизни постороннего человека. Усыновлять мальчиков никто вовсе не собирался, да и мать бы не позволила. Она лишь желала, чтобы у сыновьей было мужское общение. Олег же всеми силами старался избегать ответственности за воспитание мальчишек, чему оба парня были только рады. В особенности Итан. Он терпеть не мог маминого нового ухажёра. То ли парнишка всё ещё грезил надеждой повстречать своего настоящего отца, то ли попросту не мог принять тот факт, что из всех мужчин в округе, их мать выбрала именно Олега. Он смотрел на отцов своих одноклассников, а потом — на Олега, и не понимал, ну как так-то? Парнишке было всего десять, в правилах отношений взрослых людей он мало что понимал, но отличать рыбу от мяса умений у него уже хватало. Так вот Олег не был ни рыбой, ни мясом.  Невзирая на всю невозмутимость и безмятежное состояние, время от времени в Олега будто вселялись некие бесы. И порой из-за не понятных окружающим причин он терял самоконтроль. Обычно это приводило к громким ссорам и разборкам между ним и их матерью. Иногда на пол летела посуда, но никаких следов побоев или насилия мальчики не замечали. До того дня, когда, спустя год проживания с мужчиной под одной крышей, придя домой после тренировки, Итан застал прижатого к стене Габриеля и грозно нависающего над ним Олега, угрожающего сжатой в поднятой руке разбитой стеклянной бутылкой, из которой, кажется, мужчина ещё несколько минут назад попивал холодное пиво и которую, судя по осколкам на кафельном полу, видимо, в порыве злости только что разбил о край кухонного стола. Олег требовал у испуганного и ничего не понимающего Габриеля вернуть его деньги, которые он считал украденными. Глаза мужчины искрились огнем. Но дело в том, что Габриель, хоть отлёживался дома после лёгкой простуды и не посещал в тот день ни школу, ни тренировку, никакие деньги у мужчины не крал. Габриель вообще никогда ничего ни у кого без спросу не брал, не говоря уже о воровстве. Следующая картина, что предстала перед глазами Итана: их мать, бьющаяся в истерике и умоляющая отпустить её сына, беспомощно отлетела в сторону после пощечины, резко нанесённой рукой отчима. При виде всего этого у одиннадцатилетнего Итана подкосились ноги. С плеча сполз школьный рюкзак. Сказать, что он не перепугался до смерти, было всё равно что соврать. Итан сильно испугался. И что в такой ситуации ему нужно было делать, мальчишка тоже не представлял. Парень ранее не сталкивался с насильственными действиями и угрозами, лишь косвенно догадывался о существовании такого рода взаимодействий со стороны взрослых.  Итан не помнил, как долго он стоял в тишине пустого коридора, замерев в ужасе, прежде чем Олег его заметил. В тот момент, когда взгляды их пересеклись, Итан принял решение действовать. С задержкой в несколько секунд парень преодолел существующие между ними расстояние и, как можно крепче сжав кулак, со всей присущей ему силой и отвагой, ударил в живот Олега, который не ожидал подобной прыти и сильно удивился. Вот только при получении удара, мужчина неловко развернулся корпусом и случайно задел осколком разбитой бутылки правую щеку мальчишки, оставив на ней глубокий, неровный порез. Этого хватило, чтобы мужчина осознал абсурдность сложившейся ситуации и вызвал скорую помощь. В тот день Итану наложили множество швов, но полученный при первой в его жизни схватки шрам всё же остался с ним навсегда, как памятка о том, что человек способен изменить любой ход событий, если наберётся мужества, чтобы противостоять. После этого случая Олег покинул их семью, и больше посторонних мужчин их мать в дом не приводила. Женщина так и не простила себя за случившееся, хоть Итан ей множество раз повторял, что не винит её и нисколько не печалится из-за изуродованной щеки. Они с Габриэлем порой даже подшучивали над матерью, что теперь их хотя бы можно будет отличить. Ибо братья были так похожи. Как две капли воды. И одновременно такие разные. За дверью кабинета послышались чьи-то торопливые шаги и громкие возгласы. В последние несколько часов все были весьма взволнованы. Пребывали не в себе. Все слышали о неких нападениях, неких военных действиях неизвестного характера во многих городах земного шара. Связь с этими городами была нарушена. Отправленные туда на разведку дроны не возвращались, точно так же, как и посланные в гущу событий военные отряды. Все были на взводе. Но никто не мог толком объяснить, что именно происходит. Или не хотел.  — Поговаривают, будто одна из стран «Ядерного клуба» сбросила атомную бомбу, развязав этим действием войну, — будто разговаривая сама с собой, задумчиво протянула Алина.  Хоть девушка и старалась не подавать виду, она явно была взволнована происходящим. Итан видел это в её глазах. Видел её страх. — Если бы это было так, думаю, мы об этом узнали наверняка, — спокойным тоном заверил он обеспокоенную девушку.  Чтобы развеять опасения Алины, Итан мягко улыбнулся. Он был почти на сто процентов уверен, что будь дело связано с ядерным оружием, всё обстояло бы немного иначе. Здесь фигурировало что-то иное. Но, откровенно говоря, мужчина не обладал большим количеством информации, чем Алина. Он не владел сведениями, объясняющими слухи о внезапных атаках и военных действиях, произошедших прошлой ночью в густонаселённых районах. Мужчина ничего не мог сказать ждущей от него ответов девушке. Он ничего не знал. И эта неизвестность выводила его из себя.  Этим утром у Итана состоялась запланированная встреча с главнокомандующим спецотряда, в ходе которой он хотел поговорить насчёт отпускных, предназначенных для его ребят, но тема разговора резко изменила свою направленность. Выведать сведения точнее, чем уже имеющиеся предположения, ему не удалось. Похоже, что само начальство тоже было не в курсе причины происходящего и действовало по наитию совместно с другими организациями. Всё, что удалось Итану при ведении переговоров, — получить разрешение для Генри проведать свою семью и новорожденную дочь, и то пришлось настаивать и убеждать. Остальные же ребята под его командованием завтра же отправятся в одну из ближайших зон поражения для выяснения обстоятельств произошедшего и эвакуации выживших, если такие имелись. На замену Генри к ним в команду пришлют опытного солдата из национальных вооруженных сил, с кем нынче в связи с возникшими обстоятельствами была вынуждена сотрудничать организация по борьбе с терроризмом. Во многих странах мира ввели военное положение. Перспектива отправиться прямо льву в пасть не особо радовала молодого мужчину, но делать было нечего. Им придется подчиниться приказу. Теперь нужно как-то сообщить «радостные» новости его команде. Итан глубоко вздохнул. Он ловко зашнуровал оставшийся ботинок и, в нежном поцелуе прикоснувшись губами к ещё влажному виску девушки, прошептал ей на прощание: — Будь осторожна, Лин! Оставайся на базе, никуда отсюда не уезжай, здесь безопасно. — Береги себя, Итан! — пожелала она ему в ответ. И дверь за ним захлопнулась. Ещё посидев с минуту, Алина наконец-то затушила ментоловую сигарету о дно пепельницы, стоявшей на письменном столе. Курить в помещение было строго запрещено, но кого это сейчас волновало. Закрыв лицо ладонями, девушка глухо всхлипнула.