Раздался хлопок, и перед рисующим что-то в толстой тетради Харви показался домовик Зизу.
— Слабый хозяин! Противная ведьма, которая расстраивает хозяина, ушла.
— Спасибо, Зизу.
Домовик изобразил полупоклон и с хлопком исчез, а Харви, отложив тетрадь, быстро выскочил в коридор и на другой стороне площадки беззвучно закрыл за собой дверь, ведущую на половину хозяев, которую по общему согласию оставили для Гарри. Дальше уже можно было не спеша прогуляться по коридору с видом на парк к лестнице в торце дома и по ней спуститься на кухню. На кухне его ждал серебряный поднос с едой, которую домовик, несмотря на все его увещевания, готовил для него отдельно. Приказов «слабого хозяина» эльф не слушал, но пока не вредил, проще было плыть по течению. Харви подхватил поднос и вышел в столовую, где не спеша завтракали все, кроме «противной ведьмы».
Только Харви уселся, Синтия и Сириус почти одновременно допили свой кофе и встали из-за стола.
— Харви, поторопись. Дел много. Ждем в моем кабинете.
В кабинете Синтии на третьем этаже у стола стоял открытым портфель с непривычно толстыми стенками, в котором лежали картонные папки и дискеты. Портфель был способен уничтожить свое содержимое за несколько секунд. Каждый раз, когда Синтии надо было поработать на компьютере, она была вынуждена таскать его в замаскированный на лесной поляне в четверти мили от ворот поместья микроавтобус и обратно. Потерю микроавтобуса и компьютеров пережить было можно, но утечка была недопустима, поэтому приходилось не только шифровать все рабочие файлы и следить за удалением временных, но и каждый раз ждать, пока все свободное место на жестком диске будет дважды перезаписано. При потере напряжения жесткий диск можно было практически мгновенно выдернуть из компьютера и унести или физически уничтожить.
— Что у нас сегодня?
— Я вчера днем разговаривал с Гермионой, ночью с Гарри. Он виделся с министром Магии.
— Гарри важнее.
— Конечно. Но Харви не захочет обсуждать Грейнджер, поэтому давай начнем с неё.
— Сири, я не очень понимаю. Зачем ты с ней возишься?
— У неё великолепный потенциал.
— Хочешь от неё детей наплодить?
— Я? Нет, я старый уже. У меня терпения не хватит ждать, пока она в нормальную женщину превратится. А для нашего дела польза может быть.
— Её заносит. Одной прошлогодней истории, когда она, собирая сторонников для Гарри, первым делом обманом заставила их подписать магический контракт, вполне достаточно. Рональд пытался ей объяснить, да она ничего не поняла кроме того, что её несправедливо отругали. Я с ней потом пыталась этот вопрос обсуждать… дохлый номер.
— Она умная ведьма. Не ко всякому делу пригодная, так и я не на всё сгожусь. Но если бы удалось пристегнуть её к Харви…
— За что ему такое наказание?
— Не за что, а зачем. Вместе будут работать вдвое быстрее. Она его еще и подгонять будет. За Харви не беспокойся. Скромный он только на вид, а внутри, как и положено Поттеру, — кремень. Долго терпеть не будет. Вообще-то я думал её Гарри сосватать, но уже вижу, что не получится. Она Гарри выведет, и он её сгоряча приложит чем-нибудь таким, от чего не выживают. Проклятый Дамблдор! Поуродовал пацана — и этими маглами, и своим подбором профессоров-кретинов. Гарри уже шестнадцать, а он до сих пор силу дозировать не научился. В спокойном состоянии еще куда ни шло, а начинает волноваться — у него «Ступефай» в стене дыры делает.
— А Харви как маг слаб, поэтому не убьет?
— У Гермионы проблема с пониманием своего места. Гарри говорит, от неё все профессора в восторге. Со мной она всегда прилично себя ведет. У тебя лично с ней проблемы есть? Нет. Если она тебя уважает, не пытается лезть вперед, поучать и наставлять — она очень хороша. Не только умная, но и смелая, с фантазией. Как она Жабу Амбридж выманила из Хога и подставила кентаврам? Класс! А со временем станет настоящим сокровищем. Но она безродная, значит, нужна стая. Самой вожаком ей не стать, не пойдут за ней. Согласна? Значит, нужно, чтобы она кого-то толкового из молодняка признала старшим, старалась для него. С Гарри не выйдет — она его за шесть лет привыкла шпынять, чтобы вовремя уроки делал. Всё, роли заучены. А у Харви есть шанс. За последние пару лет он настолько вырвался вперед от среднего уровня, ты даже не представляешь. Он старше и сильнее. Выпорет раз-другой — она и усвоит, что он главный, что её дело не командовать, а помогать. А сойдутся звёзды, так и детей наплодят хороших.
— Не знаю… Маглы детей уже давно не бьют.
— Какая же она «дети»? Грудь на третьем курсе уже торчала, сейчас шестой.
— Кобелина!
— Ой! Хватит. Сама решай. Харви я в любом случае кого-нибудь найду. Сдаст экзамен на мастера, так даже и чистокровная ведьма за него пойдет, пусть и не из высшего общества, а родители полукровок торговаться будут, кто приданого больше даст. А вот у этой, маглокровки, да в ближнем круге у Героя, шансов выкрутиться исчезающе мало. Ко мне она уже приходила выведать, что Харви может, но галлеон ставлю, моих слов мало. Ты следующая будешь. Потом уже родители — как всегда, последними. Ладно, слышишь, Харви топает?
Харви притащил поднос с чашками и кофейник. После пары глотков Сириус решительно отставил чашку и начал:
— Пора запускать контур. У тебя всё готово?
— Готово. Подвалы от посторонних закрыты, еще раз проверю прямо перед началом.
— Какое лучшее время для активации?
— Не знаю.
— Мда. Ладно, попрошу Гермиону гороскоп составить.
— Составить и я могу. У меня на компьютере программа есть. Можно хоть на каждую минуту распечатать, если не лень. Только читать я их не умею.
— Ладно. Я и Гермиону попрошу посчитать лучшее время для ритуала, если её хоть чему-то научили, и ты принеси распечатки на ближайшие три дня, с шагом в час. Может, я что-то вспомню…
Сириус одним глотком допил кофе и продолжил:
— А теперь вот что Гарри мне ночью рассказал. Вчера к Уизли в Нору заявился сам министр Магии. Через Перси выяснил, что Гарри у них, и технично вытащил «погулять».
— Что хотел?
— Всего-то, чтобы Избранный заходил время от времени в министерство.
— Кресло шатается, нужна поддержка Героя?
— Именно. Потакание паранойе, аресты по доносам и просто за косой взгляд в сторону аврора популярности не добавляют. Вы же «Пророк» читаете. Прямо сейчас ничего не напишут, но и так понятно, что торговля почти парализована, лавки разоряются. Еще немного — и еду придется у маглов воровать.
— Джон готов объявить в Визенгамоте, что правительство её величества будет раздавать малоимущим магам продовольствие бесплатно.
— О-о-о, я представляю, какая будет буря!
— Джон и Эм уверены, что первое предложение будет отвергнуто, когда его ни сделай, поэтому лучше раньше, чем позже. Наше мнение примут к сведению.
— Да, интересный вариант. Ладно, я отвлёкся. Знаете, что Гарри ответил?
— Что министерские козлы могут поцеловать его в задницу?
— Это что он им подумал, а спросил: «что мне за это будет?»
— Растёт!
— Горжусь. Моя школа. Министр попытался рассказать, что надо быть патриотом, и служба вперёд, а ордена потом, и вот тут уже получил подробный рассказ, кто они такие: от дементоров и суда за колдовство для самозащиты до травли в газетах. Хорошо, я Амбридж убил, а будь она до сих пор секретарем министра, он бы и разговаривать с этой бандой не стал.
— Ты убил?
— Я, Харви, я. Пообещал убить — и убил. Никогда не обещай то, чего не собираешься исполнять, но пообещав — сделай. Её было за что.
— Я знаю.
— Опять отвлекаемся. Короче, этот гений потребовал пересмотра моего дела. Ему ведь известно, что суда не было, а раз я вроде как мёртв и родственников по прямой линии нет, то министерство может закрыть дело без выплаты компенсации.
— Двадцатку ставлю, министр сказал, что это дело не быстрое.
— Не буду спорить.
— Тогда двадцатку на то, что Гарри сказал, что поскольку ты мёртв, то оно и не к спеху.
— Кто ж с тобой спорить будет? Всё и так понятно. Гарри только добавил, что если министр решит, что ему это интересно, то найдет, как сообщить.
В этот момент Харви не выдержал.
— Эй, а что, Скримджер этот совсем тупой?
— Почему?
— Ну а что ему стоит свалить все на прошлую власть и заполучить Гарри?
— М-м, видишь, какое дело… Министр, наоборот, тёртый калач. Сейчас Гарри потребовал одно, завтра еще что-нибудь захочет… не мотай головой, сам не догадается, так я подскажу. Ему сейчас лезть в этот клоповник на стороне Скримджера ни к чему. Да он и сам знает, какой у магов сейчас ад творится. В итоге выйдет, что министр забесплатно пляшет под дудку пацана. Этак для него лично обратный эффект получится. Ладно, это лирика. Короче, разошлись они слегка недовольные друг другом, но поскольку министр не совсем дурак, что бы вы ни думали, он на всякий случай всё для моей реабилитации приготовит. Так что всё может быть, а воскресать невинной жертвой произвола куда удобнее, чем правой пяткой Лорда. Всё, больше ничего интересного не было.
— Маслом больше не пахло?
— Нет. Гарри говорит, на всякий случай приучил себя есть и пить с безоаром за щекой. Так что у него нормальные каникулы. Тепло — летает с Роном и Джинни, холодно — наслаждается многосерийным представлением «Молли не любит Флёр, которая имеет наглость любить Билла, и не любит Тонкс, которая имеет наглость Билла не любить». С Тонкс ты хорошо придумал. И Гарри может расслабиться, и Люпин на человека похож станет.
***
Гермиона как могла тихо ходила по первому этажу между главным входом и лестницей гостевого крыла не меньше часа, но таки перехватила Харви, когда он собирался нырнуть на лестницу в подвал.
— Харви, подожди!
Харви остановился, постоял, посмотрел в её сторону.
— Чего надо?
— Я бы хотела…
— А, да, Сириус говорил. Пользоваться библиотекой разрешаю.
Едва договорив, Харви немедленно ссыпался по лестнице в подвал, куде Гермионе хода не было.
***
Сириус черкал ярким маркером по распечатанным листам, что-то бурчал, комкал очередной лист и бросал в корзину. Выкинув последний, он поморщился и собирался что-то сказать, когда заметил в папке еще одну страницу, самую первую. Черкнув и по ней и наколдовав «Темпус», Сириус подхватил Харви под руку и поволок в подвал.
— Пять минут у нас точно есть, а потом я уже не уверен. Успеем?
— Если углы не перепроверять…
— Годится. Ты же вход запретил. Если ничего не попадало, должно быть нормально.
***
Усталая, но довольная, Гермиона спускалась из библиотеки. Полтора часа проверки метода по справочникам, два часа работы с таблицами с полным напряжением сил, и готово практически идеальное решение на утро последнего дня каникул, так что она успеет убедиться, действительно ли Харви чего-то стоит или склонный увлекаться и переоценивать любые проявления нетривиального мышления Сириус «немного преувеличил», и работа мастерского уровня недоучке все же не по зубам. Противненькая ситуация, конечно, когда оба возможных результата нехороши, пусть и по разным причинам. Извиняться никто не любит, но если всё получится, она как-нибудь переживет. Не удастся — Синтия будет продолжать бегать на работу в лес, но вины Гермионы в этом нет.
В общих помещениях первого этажа было пусто. На втором откуда-то доносилась негромкая музыка, кажется Моцарт. Гермиона начала стучаться во все двери подряд. Точнее, с Харви ей встречаться не хотелось, поэтому она начала с двери мистера Блэка. Ответа не было. Из-за следующей двери Синтия крикнула: «Входите». Гермиона вошла, села на предложенный стул и замерла, не веря своим глазам. Синтия что-то читала с лаптопа.
— Как? Когда?
— Сириус чудом нашел узкое окно, примерно через час после того, как вы с Харви начали искать решение. Провода из подвала Сириус с Харви давно развели. У тебя в комнате тоже розетка есть, правда всего одна. На полноценное питание всего дома надо новое оборудование заказывать.
— Но я проверила, идеальный гороскоп сегодня просто невозможен! И потом, как он успел?
— Не каждое дело требует идеальных условий. Иногда погоня за идеалом только мешает эффективной работе. Как? Еще древние греки знали, насколько выгодно разделение труда. Сириус с Харви привыкли вдвоем работать. Мы все, не исключая и твоих родителей, раз уж они с нами застряли, стараемся использовать сильные стороны друг друга. У тебя есть партнер или команда, с которыми ты обычно делаешь сложные проекты?
— Хм-м, нет.
— А почему? Ты не доверяешь людям?
Гермиона надолго задумалась.
— Пожалуй, те, кому я доверяю, в моей помощи не нуждаются, а кто нуждается, тем не доверяю.
— Ты не доверяешь никому из одногодок? Они все безнадежны?
— Среди них есть довольно умные.
— Они считают, что твоя помощь выйдет им слишком дорого?
— Нет, я никогда ничего не требую…
— Тогда почему?
— Я не знаю.
Синтия нажала на пару клавиш, закрыла крышку лаптопа и уселась поудобнее.
— Скажи, а что обычно помогает тебе чувствовать себя значительной?
— Значительной? Я вообще не значительная. Разве что учусь хорошо.
Синтия тяжело вздохнула.
— Гермиона, все, абсолютно все люди испытывают необоримую потребность чувствовать себя значительными, важными для общества. Это прошито в инстинктах любого социального существа. Люди слабее зверей, поэтому им обязательно нужна опора на друзей, семью, племя. Если ты никто, твои шансы на выживание стремятся к нулю, поэтому люди день за днем заняты тем, что внушают себе и другим, что они полезны, важны и значительны. Прямо сейчас, раз уж ты меня слушаешь, а я тебя, мы повышаем свою значительность. Внимание, которое нам уделяют другие люди, — лучший показатель того, что ты чего-то стоишь. Для того, чтобы это знать, не нужно учиться в университете или читать умные книги — это знают даже маленькие дети, даже щенки. Они лезут под руку, и если им уделяют внимание — значит, они ценны, их накормят и согреют. Это понятно?
— Предположим, мы сейчас повышаем нашу ценность, и это всем-всем очень нужно. Тогда, получается, все должны стремиться все время с кем-то болтать о чем угодно?
— А ты не знаешь никого, кто при первой же возможности начинает болтать о чем угодно, добиваясь внимания?
— Знаю, но не все же такие!
— Это потому, что есть и другие способы помогать себе ощущать собственную значительность. Некоторым помогает знать, что они красивы. Никогда не встречала?
— Встречала. Мои соседки по комнате. С утра до ночи только и говорят о том, как стать привлекательнее.
— Другие подпитываются своей убежденностью в собственной силе, ловкости, уме. Можно повышать самооценку через достижения. Например, я знаю одну девушку, гордую званием лучшей ученицы школы. Этого ей недостаточно, поэтому приходится часто напоминать об этом другим. К сожалению, она не получает достаточного подтверждения собственной значительности, поэтому ей приходится еще и играть на контрасте.
— Это как? — помрачнев, спросила Гермиона.
— Вспомни своих учителей. Уверена, их-то ты видела всяких, и неплохо знаешь. Одним учителям достаточно того, что их ученики достигают успехов. Другим непременно нужно найти в работах ошибки и их прокомментировать. По контрасту с глупыми учениками учитель чувствует себя более значительным. Встречала таких?
Гермиона закатила глаза.
— Я знаю даже такого, кто запросто совмещает одно с другим. Успехам студентов своего факультета он радуется и ставит себе в заслугу, а над всеми остальными издевается.
— Сложная личность! Но давай все же о той девушке. Я слышала, она настолько добра, что иногда даже пишет работы за своих непутёвых одноклассников, но не ограничивается этим, а непременно напоминает им, какие они неорганизованные, иногда даже на людях. Похоже, её друзья смирились с этим, но обычно люди не любят, когда за их счет самоутверждаются, поэтому эту девушку многие называют заучкой. Конечно, это несправедливо. Дело не в том, что она учится усерднее других или ничем кроме учебы не интересуется, тем более что это и неверно. Просто она не может удержаться и повышает свою значительность грубо, унижая других. Вот и получается, что мало кто согласен иметь с ней дело, да и тех она не ценит настолько, чтобы им доверять, не считает себе равными. Доходит до того, что успех друга она воспринимает как унижение для себя, особенно в деле, где она привыкла быть лучшей. Например, если кто-то из друзей получает «превосходно», когда ей ставят только «выше ожидаемого». Или если у него вдруг начинают получаться сложные зелья. У нее получаются очень хорошо, а у него — превосходно.
Чужим сиплым голосом Гермиона спросила:
— Она настолько ужасна, эта девушка?
— В том-то и парадокс! Она умна, трудолюбива, ответственна, смела, добра и красива. Не так уж часто столько положительных качеств так ярко проявляются в одном человеке. Единственное, чего ей не хватает, — внутреннего стержня, уверенности в собственной ценности. Она постоянно в поисках подтверждения своей значительности, и от этого так часто обижает других людей. Почему так получилось, я догадываюсь, но это отдельный разговор. Мне кажется, куда важнее сейчас понять, как она сможет поверить в то, что она уже достаточно хороша и ей не обязательно топтать всех, кто недостаточно силен, чтобы дать ей отпор… Молчишь?
— Я… я не знаю, как она может поверить. Я думала… я не думала… это же ужас какой-то!
— Как-то так, да. Тебе стоит попробовать выстраивать отношения по-другому, особенно с теми, кого ты больше всех обидела.
— С Гарри и Роном?
— С ними тоже, но нет. Есть еще кто-то, по кому ты хорошенько потопталась. Пожалуй, правильно будет сказать — не пропустила ни единой возможности, каждый раз совершенно незаслуженно: и когда он просил совета и помощи, и когда, наоборот, связан обязательствами и не может ответить. Харви поставил свою жизнь на кон, чтобы сюда попасть, и только поэтому твои родители сейчас в безопасности. Если бы меня попросили номинировать кого-то на звание самого неблагодарного человека года, у меня есть неплохая кандидатура. Я даже не представляю, что он о тебе думает и можно ли это хоть как-то исправить. Всё, иди уже.
