Теперь всё будет по-другому | Crawling

      Несмотря на то, что Джозеф заверял о своем прекрасном самочувствии — подумаешь, мяч в голову угодил, Чарли отменил репетицию. Забившись в углу медкабинета, он терпеливо ждал, пока мисс Вайт — школьная медсестра, закончит осмотр и вынесет окончательный вердикт. Его немигающий взгляд, который Джозеф ощущал на себе, сводил с ума.              — В космос не собираешься? — улыбнулась мисс Вайт. Эф отрицательно покачал головой, — тогда всё в порядке. Можешь идти.              Чарли разве что не зарычал. Поблагодарив медсестру, Джозеф вывел его из кабинета, пока тот не наговорил лишнего. Голова болела совсем немного, и была наименьшей из проблем. Джозеф не мог перестать думать о Филе. Он, наконец, понял, почему его не было в том сне.              Сновидение, во всяком случае его начало, в точности повторяло эпизод из прошлой жизни. Всего за несколько дней до трагедии. На обед было действительно пюре, и Кай, большой любитель картофеля в любом виде, взял его, даже не поинтересовавшись о составе. А вот брокколи Кай ненавидел всей душой. Вспоминая его лицо в тот момент, Джозеф не мог не улыбаться. А Джеймс так вообще даже не пытался сдержать смех и подливал масла в огонь. После его слов о том, что это пюре уже кто-то попытался съесть, но не осилил и выплюнул обратно в тарелку, Кай зашипел и заткнул ему рот яблочной долькой.              Фила не было уже почти неделю. По его задумчивому лицу и блестящим как при лихорадке глазам без лишних вопросов становилось понятно, что он подхватил самую распространенную болезнь — любовь. Перед его отъездом Джеймс не переставал умиляться и вытирать несуществующие слезы.              — Пришли открытку хоть, — он невинно улыбнулся в ответ на прожигающий взгляд.       — И на свадьбу пригласить не забудь, — добавил Кай, прячась за Джин. Та, как самая адекватная из компании, ткнула его локтем в бок. Фил благодарно улыбнулся ей и послал воздушный поцелуй.       — Вернусь через неделю. Не теряйте.              Джозеф надеялся, что эти семь дней были для Фила настолько яркими, что оттенили боль неизбежного. Лучше бы он задержался там или вообще не возвращался. Потому что в день его приезда, Айзек выпустил в Фила как минимум семь пуль. Хладнокровно. Не задумываясь о том, что обрывает не одну жизнь, а еще и те, что были плотно переплетены с ней. Фил умер еще до того, как его палач поставил точку в собственноручно устроенном представлении.              Чарли был против того, чтобы Джозеф шел на уроки, но тот настоял. Он и так много пропустил, хотя учился здесь всего ничего. То паническая атака, то еще какая-нибудь ерунда. Эф хотел жить нормально, загрузить себя рутиной, не оглядываться на прошлое, но постоянно что-то мешало. Они остановились возле кабинета музыки, и Джозеф, глядя в пол, шаркнул ногой.              Он больше не хотел мучать себя мыслями о друзьях и решил, что лучше будет переключиться на тему, которая сейчас беспокоила его больше всего. Джозеф отказывался верить, что слова, брошенные Тео в спортзале, были правдой. Просто он разозлился, вот и наговорил лишнего. Но у них все по-настоящему. И не закончится простым перепихоном.              — Ты что-нибудь знаешь о том, кто был у Тео в начале лета? Вроде какой-то парень приезжал к нему, — Чарли поджал губы и, немного подумав, покачал головой.       — Мы тогда еще плохо общались, да Тео и не любитель делиться частной жизнью. А почему ты спрашиваешь? — Джозеф в ответ многозначительно пожал плечами.       — Дежурный интерес, — он невинно улыбнулся. — Ладно, мне пора на урок. Еще увидимся.              В кабинете музыки сидела одна Морган. Она оторвала взгляд от книги и посмотрела на Джозефа, лениво перешагнувшего порог. Обычно забранные в пучок волосы сейчас струились по плечам. Где-то в глубине серых глаз — капли тревоги. Оставив в книге закладку, Морган расправила плечи и обернулась к однокласснику. Джозеф кинул сумку на парту и, сев, положил на неё голову. Морган беспокойно прикусила внутреннюю сторону щеки.              — Как себя чувствуешь?       — Как космонавт, — Джозеф отпустил смешок. — Что читаешь?       — Вино из одуванчиков, — он прищурился.       — Это поваренная книга что ли? — Морган засмеялась, но её глаза оставались серьезными. Она с укором посмотрела на Джозефа.       — Я иногда не могу понять, ты серьезно или прикалываешься, — Джозеф не ответил. Пусть это останется интригой.       — Передай Лукасу, что, если увижу, придушу, — Морган удивленно округлила глаза.       — Что он сделал?       — Волк в овечьей шкуре, — пробурчал Джозеф и закрыл глаза, — из-за него мы поссорились с Тео.       — Ну, конечно, и совершенно не по той причине, что Тео заносчивый, вспыльчивый… — она фыркнула, замолкая на полуслове.              В кабинет, одновременно со звонком, начали стягиваться ученики. В числе последних был Коди. Джозеф, как будто почувствовав его присутствие, открыл глаза. Странная у них образовывалась связь. Космическая словно. Но чтобы не гневить Тео еще сильнее, стоило на время бросить попытки сблизиться с ним. Так что Эф просто снова закрыл глаза, пока в кабинет, теряя на ходу бумаги, не влетел мистер Пейдж. Он обвел взглядом улыбающийся класс.              — Ну, чем хотите заняться сегодня, ребятки?       — Песня! Песня! — заскандировали все хором, отчего у Джозефа на мгновение заложило уши, и он поморщился. Пульсирующая где-то глубоко боль усилилась, стремясь выбраться на поверхность. Эф зарекся кинуть в сумку пачку болеутоляющего и больше никогда их оттуда не вынимать.       — Правда? А я думал дать вам контрольную, — класс засмеялся. Эф выдавил слабую улыбку.              Мистер Пейдж вскинул руками в знак капитуляции и, обогнув преподавательский стол, достал откуда-то снизу акустическую гитару. С задних рядов послышались хлопки и радостные смешки. Джозеф попытался расслабиться и влиться во всеобщее веселье. Он ни в чем не виноват и заслуживает нормальную жизнь — по совету доктора Саркара Эф повторял себе это много раз сразу после случившегося. Психотерапевт называл это аффирмацией. Эф же считал бесполезной тратой времени. Барабанщик не винил себя в смерти друзей — ведь это было следствие.              Курок спустил Айзек. Он же был ответственен за причину. Как можно было находиться рядом с бомбой и не заметить обратный отсчет? Столько всего происходило, это не было импровизацией. Айзек готовился к этому дню. А Джозеф, ослепленный любовью и наркотиками, ничего не заметил. Живи вопреки, живи ради — чушь какая. Он жил, потому что просто любил жизнь. Вот так эгоистично. Периодически Джозеф ненавидел себя за это, но ничего не мог с этим поделать.              Мистер Пейдж жестом подозвал Коди к себе и вручил тому гитару. Коди сел на учительский стол, устраиваясь поудобнее, и посмотрел на одноклассников. Когда доходило до музыки, его внутренний свет становился ярче. Джозеф ощущал исходящее от него тепло на физическом уровне. Он не мог оторвать глаз от Коди, чувствуя себя мотыльком, бьющимся в стекло.              — Что будем петь? — с улыбкой поинтересовался у одногруппников Коди. Из разных углов наперебой стали поступать предложения.              Кэтти Перри. Нет, давайте лучше что-нибудь из рока. Спой свою, Коди. Иногда студенты перебивали, перекрикивали друг друга, но это совершенно не раздражало. Даже наоборот, подобно взрывам салюта, вызывало теплые, смешанные с радостью, чувства. Так ощущается короткий миг счастья.              За пением студентов голоса Коди почти не было слышно, но Джозеф все равно прислушивался только к нему. Он не подпевал, оставаясь в роли слушателя. К боли прибавилось головокружение, и Джозеф опустил глаза. Не хотелось признавать, но Чарли оказался прав — ему стоило отлежаться. Теперь же на сетчатке отпечатывались темные пятна, радугой расползающиеся по краям. Его подташнивало. Веки налились свинцом.              Джозеф едва дожил до конца урока. Память подкидывала образ Айзека. Его искривленное злобой лицо, когда он бил Джозефа прикладом недавно купленного ружья. Айзек так дергался, что из его карманов падали еще неиспользованные пули. Их было так много, что Джозеф сбился со счету. Удары не прекращались, удивительно, как у него только от них не раскололся череп. Из мыслей Джозефа вырвал школьный звонок.              — Ты себя плохо чувствуешь? — мистер Пейдж поймал его у дверей. Он не собирался ругаться, хотя наблюдал за студентом весь урок и видел, что тот и рта не открыл.       — Мяч в голову прилетел, — бросил на автомате Джозеф и, только заметив непонимающий взгляд преподавателя, понял, что оговорился. — На уроке физкультуры.              Он обернулся, сталкиваясь с полными сочувствия глазами Коди. Поняв, что пойман с поличным за подслушиванием, тот молча отодвинулся, открывая дорогу. Выходя, Джозеф случайно коснулся его рукой. По позвоночнику как будто прошел разряд тока. Совсем безболезненный и как будто на мгновение унявший головную боль.              В коридоре ему стало хуже. Локеры расплывались единым серым пятном. Голоса студентов пульсацией отдавались в затылке. Жар, зародившийся на кончиках пальцев, волной распространился по телу и ударил в голову. Ноги казались ватными, Джозеф с трудом передвигал ими. Когда кто-то, схватив за руку, затащил его в подсобку, Эф едва не потерял сознание. Он покачнулся, сглатывая рвотный позыв. Сейчас бы прилечь.              — Ты в порядке? — в голосе Тео не было сочувствия. Он спросил это из вежливости, явно не заинтересованный в ответе. На самом деле ему не терпелось перейти к тому, ради чего Тео, собственно, и привел барабанщика в подсобку.       — Глупый вопрос, не находишь? — Эф прислонился лбом к холодному металлу каркаса полок, на которых хранились бытовые средства. Ощущения были такими, будто он свалился в овраг, сделав при этом парочку кульбитов, или перебрал с алкоголем. Или и то и другое вместе.       — Давай отвезу тебя домой.       — Спасибо, обойдусь — Джозеф поднял на него глаза. Все-таки его напрягало, как быстро Тео сменяет гнев на милость.       — Прости, — бас-гитарист приблизился вплотную, воруя и без того ограниченный кислород. Джозеф из последних сил оттолкнул его. — Я разозлился. Ты сам подробностями личной жизни не делишься.              Джозеф злобно хмыкнул. Он мог бы ему всё рассказать. Об Айзеке. Его зависимости и о том, к чему она привела. Как Джозеф не заметил, как человек, с которым он делил постель, оставил от его жизни одни руины.              — Ты не спрашивал, — Джозеф отлип от полки и прижался спиной к стене.       — Если я расскажу о своем бывшем, ты расскажешь о своем? — Эф только хмыкнул.       — Я не знаю, что ты хочешь знать о моем бывшем. Мне казалось, что все было прекрасно, а закончилось трагично, — барабанщик опустил глаза. Он любил Айзека, во всяком случае так ему представлялось. Но прямо сейчас назвать этого человека любовью всей своей жизни у него язык не поворачивался.       — Кто был инициатором расставания? — Эф склонил голову. Интересный вопрос. И однозначного ответа не было.       — Наверное, он, — предугадывая следующий вопрос, Джозеф уточнил, — ему показалось, я предал его.       — Показалось? — Тео сделал осторожный шаг. Зондировал почву, внимательно наблюдая за реакцией барабанщика.       — В каком-то смысле так, наверное, и было.              Джозеф подпустил Тео к себе, но, когда тот, подавшись вперед, попытался его поцеловать, увернулся. Бас-гитарист выдохнул и отступил.              — Еще вопросы есть? — буднично поинтересовался Джозеф. Тео покачал головой. — Теперь за тобой должок.       — Майкл чуть с ума не сошел, когда тебе мяч в голову прилетел. Сначала хотел наброситься на Рона, а потом побежал к тебе. Не знал, что вы дружите.       — Мы братья, — Тео повел бровью, — двоюродные.       — Я отвезу тебя домой.       — У меня еще не закончились занятия.              Джозеф обогнул Тео и вышел из кладовки. Как просто казаться отстраненным, когда ранен. Он чувствовал себя отвратительно. Не из-за головной боли. А потому что слова Лоуренса подтверждались. От этого на душе было гадко. Счастье, казавшееся таким близким, только руку протяни, отпрыгнуло и скрылось за углом, злобно хохоча. Джозеф на автопилоте добрел до кабинета физики и сел за парту.              Воздух был спертым, пахло мелом. На одной из задних парт сидел Лукас. Он напрягся, когда вошел барабанщик, но Джозеф милосердно прошел мимо, не обращая на него внимания, и Лукас выдохнул. Наблюдавший за этой сценой Майкл прищурился, однако вмешиваться не стал. Лишь одарил двоюродного брата долгим взглядом и снова углубился в повторение конспекта. Джозеф уткнулся лбом в шершавую поверхность парты и закрыл глаза. Он уже смирился с тем, что оставшийся день проведет в плену боли и желания забыться.              Урок прошел сумбурно. За невыполненное домашнее задание Джозеф получил неудовлетворительно, но ему по большому счету было плевать. Сара даже не вспомнит об уроках после того, как он расскажет ей о непроходящей хандре. «Это все из-за того, что ты слишком много думаешь о прошлом» — наверняка скажет она. Отчасти так и было. Но Джозеф не мог отогнать от себя эти мысли. Да и не хотел. В них были его друзья и мгновения счастья — всё то, чего сейчас он был лишен.              Мистер Роуз и Майкл снова ссорились. Их взгляды и подходы никак не сходились, параллельные прямые какие-то. Только на этот раз Майкл звучал уверенней. Кажется, занятия с Александром шли ему на пользу. Он даже стал больше улыбаться. И наконец начал бороться за себя. Пусть пока слабо и тихо, но намного лучше молчания, которое двоюродный брат хранил до этого. Мистер Роуз поставил ему «хорошо» и отправил на место. Новая тема прошла мимо Джозефа. Он мог думать только о том, как сильно хочет оказаться в кровати и провалиться в сон.              В коридоре его ждал Коди. То, что он здесь именно за этим, Джозеф понял по его взгляду — твердому и направленному прямо на барабанщика. Коди смотрел на него, чуть склонив голову, внимательно и с тревогой, без привычной улыбки. Видеть его таким было странно. Будто небо затянулось свинцовыми тучами, знаменуя неизбежную катастрофу. Даже его белая толстовка, рукава которой доставали почти до кончиков пальцев, выглядела серой и невзрачной. Коди взъерошил волосы и отлип от стены.              — Пойдем.              Джозеф не знал, почему подчинился. Была большая перемена, Дикие цветы должно быть ждали его в столовой, но Коди не свернул в коридор, ведущий туда. Он провел барабанщика мимо стройных рядов серых локеров и вышел на улицу. Эф замер на ступенях. Почувствовав это, Коди обернулся. Хотелось просто дотронуться до него. Почувствовать то тепло, к которому рефлекторно тянулось что-то внутри. Джозеф шумно выдохнул. Голова болела меньше, но всё равно ощутимо.              — Куда мы идем? — Коди прикусил губу.       — Просто доверься мне, — они были почти незнакомы, но сделать это было просто. Казалось, что Коди не может навредить или обидеть. Добрая душа, которую еще не успел испачкать этот жестокий злой мир.              Поэтому Джозеф доверился. Они сели к Коди в машину, и вокалист, проследив за тем, чтобы пассажир пристегнулся, завел двигатель. Удивительно, что почти у каждого школьника в этом городе была машина. Пусть доставшаяся от отца или матери, но всё же. Из его друзей наличием автомобиля мог похвастаться только Фил. У Джеймса был мотоцикл, который они давным-давно собрали с отцом. Джозеф с Каем почти всегда передвигались на своих двоих.              Коди, вопреки ожиданиям барабанщика, не привез его домой. Они остановились возле скромного двухэтажного здания песчано-желтого цвета. На парковке скучала пара карет скорой помощи. У черного входа курили, набросившие на плечи куртки, санитары.              Эф послушно вышел из машины следом за Коди. Они поднялись на крыльцо, и вокалист, открыв дверь, пустил Джозефа первым. Внутри пахло лекарствами и чистотой. У стойки регистрации скучала медсестра, придирчиво разглядывающая свой маникюр. По телевизору крутили рекламу. Парочка пациентов, устроившиеся на пластиковых стульях, смотрели ее с таким интересом, будто это была премьера в кинотеатре. Прислушавшись, Эф понял, что они просто соревнуются друг с другом в том, кто лучше помнит забавные мелочи из рекламного ролика — какой зверек изображен на футболке простуженного мальчика или после какого слова в заученной реплике улыбнется его экранная мама.              Коди усадил Джозефа на красный, неудобный стул и отошел к медсестре, чтобы объяснить ситуацию. Эф наблюдал за ними со стороны. Сначала Табита, так её звали, если верить бейджику, смотрела на Коди с легкой нотой недоверия, но очень быстро первые эмоции сменились на понимание и встревоженность. Она вышла из-за стойки и вместе с Коди подошла к барабанщику.              — Мистер Блэр, — Эф бросил короткий взгляд на Коди. Допустим, она узнала его фамилию от него. А как это сделал вокалист Приличного общества? Неужели запомнил с той первой встречи, когда Джозеф представился мистеру Пейджу? — у вас раньше были травмы головы?       — Да.       — Как давно вы её получили? — Джозеф задумался. Мыслительный процесс не складывался, числа разбегались в разные стороны, и он попытался посчитать на пальцах.       — Полгода назад, может меньше, — он прикусил губу. — В начале лета.       — Хорошо, — Табита сделала пометки в бумагах. — Давай я провожу тебя в кабинет, скоро подойдет врач.              Джозеф оставил Коди сумку и направился следом за медсестрой по узкому коридору. В комнате, куда Табита его привела, одиноко стояла смотровая кушетка. Шкаф в углу был забит лекарствами и надежно заперт на маленький замок. Одна из ламп, дававших всему здесь теплый оранжевый оттенок, мигала и едва слышно гудела. Табита поморщилась, бросая на нее короткий взгляд.              — Устраивайся, я позову доктора.              Джозеф сел на кушетку и осмотрелся по сторонам. На негатоскопе висел чей-то забытый рентгеновский снимок. На придвинутом к нему журнальном столике лежали медицинские журналы с дежурными рекомендациями пациентам. От одного взгляда на них у Джозефа загудело в висках. Он зажмурился, пытаясь мысленно отстраниться от боли.              — Здравствуй. Джозеф, верно? — барабанщик открыл глаза и посмотрел на врача. Рано начавший седеть, хмурый, но дружелюбно улыбнувшийся пациенту, он по диагонали прочитал написанное Табитой. — Сейчас голова болит? Твой друг сказал, в тебя прилетел мяч.       — Да ерунда, — Доктор Дорси щелкнул фонариком и проверил его реакцию зрачков. Потом прощупал виски и лоб.       — Серьезные травмы головы были?       — Сотрясение мозга… вроде, — прищурившись, предположил Эф. Он не слушал, что говорили врачи в Мадисоне и никогда не заглядывал в медицинскую карту. Доктор Дорси нахмурился.       — Как ты получил травму? — вопрос застал Джозефа врасплох. Врач смотрел так пристально, что ни одна вразумительная отговорка не лезла в голову.       — Не помню… так, стукнулся головой… пару раз, — доктор Дорси протяжно выдохнул и отступил на пару шагов, делая пометки в записях.       — Откуда ты к нам приехал? — Эф склонил голову. Это еще что за допрос? Он редко встречал врачей, так ответственно подходящих к своей работе.       — Из Мадисона.       — А в какую больницу попал с сотрясением?       — Центральную… вроде, — доктор Дорси хмыкнул, продолжая делать записи.       — Ладно. Давай сделаем снимок, а потом поговорим еще.              Джозефу казалось, что всё это зря. Ему просто нужно поспать, и все нормализуется. Но спорить он не стал. Эф послушно сполз с кушетки и вышел в коридор следом за доктором. У стойки тот передал пациента Табите и, рассказав, что надо делать, вернулся в кабинет. Джозеф нашел взглядом Коди. Тот сидел в телефоне, но заметив барабанщика, посмотрел на него и ободряюще улыбнулся. Табита вышла из-за стойки и, приобняв Джозефа, повела его в противоположную сторону.              Здесь сильнее пахло лекарствами и были слышны чужие голоса. По сравнению с приемным отделением, в этом месте бурлила жизнь. И процветала скорбь. Палаты пациентов начинались за едва приоткрытой дверью. Табита проводила Джозефа в нужный кабинет, расположенный на границе этих двух миров. Почти всё место занимал томограф. В маленьком кабинете-аквариуме сидел специалист, который через микрофон объяснил Джозефу всё, что тот должен был сделать. Лежать неподвижно. Не дергаться. А в случае непреодолимого дискомфорта нажать на кнопку, и тогда он его вытащит.              Эф всё это уже знал. Проходил через подобное несколько раз — сначала едва удерживая сознание, а потом в приступе ломки. Но он хорошо запомнил то неприятное, обволакивающее слизью чувство, словно находится под завалами, с заканчивающимся кислородом и лишенный шансов на спасение. Это не было паникой. Только убивающим бессилием.              После Табита проводила его обратно в кабинет к доктору Дорси. Тот выдохнул и, подойдя ближе, попросил Джозефа прилечь. Тот послушно откинулся на спину, чувствуя напряжение в мышцах. Лежать в кабинете психотерапевта было несложно, почти как в кровати дома. Но тут он оказался под рентгеновским взглядом доктора Дорси.              — Я поговорил с врачом, который вел тебя в Мадисоне, — его холодная ладонь легла Джозефу на лоб, и тот едва ли не застонал от удовольствия. Не нужны ему никакие лекарства, пусть только чья-та рука забирает эту изнывающую боль. — У тебя было не сотрясение, а закрытая черепно-мозговая травма, а это куда серьезней. Что ты вообще делал на уроке физкультуры? У тебя должно быть освобождение.       — Возможно, оно у меня есть. Как и периодические провалы в памяти из-за которых я про него забыл, — наивно улыбнулся Джозеф. Доктор Дорси убрал руку с его лба и встретился с пациентом взглядами.       — Ты хочешь умереть? — сглотнув, Эф покачал головой. — Я выпишу тебе освобождение от занятий на пару дней, отлежись.       — Вы еще не видели снимки.       — Я знаю, что увижу там, — доктор Дикси снова вздохнул. — Нельзя так безответственно относиться к собственному здоровью. Знаешь, что такое кровоизлияние в мозг? Ты можешь умереть или навсегда остаться овощем.              А значит — стать обузой для семьи. Не только в моральном плане, как это было сейчас. А еще и в физическом. Джозеф почувствовал стыд, оставляющий на коже красные отметины. Он опустил глаза.              — Я вас понял, доктор.       — Вот и чудно. Твой приятель отвезет тебя домой? Могу позвонить родственникам и попросить их забрать тебя, — Эф покачал головой.       — Я попрошу Коди.              Доктор Дорси передал пациента лично в руки вокалиста Приличного общества и дал рекомендации. Коди слушал внимательно, разве что не записывал. Услышав про перенесенную черепно-мозговую травму барабанщика, он бросил на него прожигающий взгляд. Еще никогда Джозеф не видел Коди разозленным. Ему не понравилось. Эф зарекся больше не провоцировать гнев вокалиста.              Они вышли на улицу, и Джозеф с наслаждением вздохнул свежий воздух. В больнице было душно — не в прямом смысле слова, кондиционеры работали хорошо, но ему все равно не хватало кислорода. Покинув это место, Эф как будто скинул оковы. Выданные Табитой лекарства смягчили боль.              — Спасибо, — Джозеф взял рассматривающего небо Коди за руку, вынуждая того встретиться с ним взглядами. — Ты не был обязан делать это.       — Просто переживал за тебя, — слабо улыбнулся вокалист. — Любой бы поступил так на моем месте.              Эф только покачал головой. Поступок Коди много для него значил. Он не хотел больше думать о нем с оглядкой на Тео, опасаясь, что обидит бас-гитариста, даже если будет просто размышлять о потенциальной дружбе. Джозеф сократил расстояние между ними и вовлек Коди в объятия, зарываясь носом ему в шею. Стало так легко, когда Коди обнял его в ответ.              Джозеф мог стоять так хоть вечность. Будто он нашел его — самое безопасное место на Земле. Реальность все еще была суровой, Эф не забывал о ее существовании, но здесь и сейчас ничего не боялся. Ему нужен был друг, и он обрел его. Тео, если попробует что-нибудь сказать, может идти к черту.              Коди отвез его домой и обнял на прощание. Майкл еще не вернулся со школы. Остин был на работе, а вот где была Джессика, Джозеф понятия не имел. Может, еще не вернулась от врача? Главное, чтобы с ней все было в порядке. Пират спал на веранде. Джозеф ненадолго присел перед ним и почесал между ушей, наблюдая за тем, как пес жмурится от наслаждения.              — Не хочешь перекусить? Пойдем, покормлю тебя.              Пират как будто понял его и первым побежал на кухню. Джозеф насыпал ему в миску немного корма, а себе налил воды и осушил за два больших глотка. Наконец-то мечта, которая преследовала его весь день, осуществилась. Он мог лечь и провалиться в сон, если бы не одно но. Вся накопившаяся за день сонливость куда-то испарилась. Джозеф буквально силой заставил себя подняться в спальню и лечь в кровать. В рекомендациях доктора Дорси черным по белому было написано — преимущественно постельный режим и прогулки на свежем воздухе. Листок с рекомендациями Джозеф оставил на кухонной тумбе. Он не сможет позаботиться о себе и тут же нарушит все правила, лучше было доверить это Джессике.              Джозеф немного жалел, что так просто отпустил Коди. Надо было пригласить его к себе. Эф ненавидел, даже боялся одиночества. И сейчас в пустом доме ему было не по себе. Пират не поднимется к нему — он всей душой не любил лестницы и избегал их. Телевизор или музыка могли вернуть боль, так что Джозеф благоразумно отказался от них. Всё, что ему оставалось — лежать и смотреть в потолок. Ему даже не надо было делать домашнее задание, ведь доктор Дорси освободил его от занятий.              Джозеф достал телефон и позвонил Джин. Наверное, это эгоистично, даже мерзко, что он звонит ей в минуты отчаяния.              — Привет, — она звучала лучше, чем во время их последней беседы. Может ему это только показалось, но Джозеф услышал шум улиц. Большие города всегда очень громкие — сигналят машины, прохожие ругаются или окликают друг друга, из открытых окон льются музыка и голоса.       — Привет, как вы? — Джозеф проглотил ком в горле. Стыд, страх, навязчивое чувство вины, что не там, не рядом.       — Без изменений, — Джин выдохнула в трубку, — боюсь мне нечем тебя порадовать.       — Ты сейчас в больнице? — ему ответили не сразу.       — Да. А почему ты спрашиваешь?       — Да так, просто, — Джозеф нахмурился. Он не должен допрашивать Джин, а тем более подозревать её в чем-то. Их любовь с Каем безгранична, она никогда не оставит его.       — Как у тебя дела? Привык уже? — решила перевести тему Джин. Джозеф с охотой поддержал её в этом.       — В Холбруке все по-другому. Но я встретил людей, они кажутся неплохими, думаю, мы подружимся.       — Это здорово, — Джозеф чувствовал ее искреннюю улыбку. — Я рада за тебя.       — Можно у тебя кое-что спросить? — в трубке снова воцарилось неловкое молчание. Джин прокашлялась.       — Конечно, спрашиваешь, как будто мы чужие друг другу люди.              Было ещё кое-что, что не давало Джозефу покоя. Человек, с которым Фил встречался на расстоянии, мог до сих пор не знать, что произошло. Вдруг, не нашлось никого, кто рассказал бы ему правду.              — Помнишь, Фил уезжал куда-то?       — Помню, — голос Джин звучал серо и безжизненно. — Он же познакомился с кем-то, они год общались.       — Год? — у Джозефа как будто выбили весь воздух из легких. Кто-то год общался с Филом по телефону, чтобы потом, после первой и единственной встречи, потерять его навсегда. Возможно ли, что он мог подумать, что им просто воспользовались? Ведь Фил больше не выходил на связь.       — А почему ты спрашиваешь?       — Ты не помнишь имени человека, к которому он ездил? Или откуда он? — Джин задумчиво прикусила губу. Джозефу даже не надо было видеть её, она всегда так делала.       — Если честно, нет. Но почему ты спрашиваешь?       — Просто подумал, что кто-то должен сказать ему, что Фила больше нет.       На людях Айзек всегда был добр к Джозефу. Никогда не бил, не показывал, что раздражен его постоянной болтовней. Правда, один раз его выдержка все-таки дала осечку.              Айзек на что-то разозлился. Они сидели в репетиционной. Кай и Джеймс были не рады присутствию постороннего, но молчали. Фил настраивал гитару. Он изредка и без особого интереса поглядывал на Джозефа и Айзека, шепотом воркующих друг с другом. Их отношения были еще в самом начале, и Эф чувствовал себя самым счастливым человеком на земле. Любовь, музыка, в его жизни еще не было наркотиков и той тьмы, которую они принесли с собой.              Наверное, он сказал что-то не то. Потому что Айзек разозлился и, вскочив, замахнулся на него. Удара не последовало. Лишь рассекающее воздух движение и приглушенный стон. Айзек стоял, согнувшись, его голова оказалась прижата к столу, а руки вывернуты и зафиксированы за спиной. То, как отточено и быстро это сделал Фил, пугало и восхищало одновременно. Джозеф проглотил не успевший полностью охватить его страх.              — Посмеешь еще хоть пальцем дотронуться до моих друзей, переломаю руки, ноги и брошу подыхать в канаву. Уяснил?       — Да не трогал я его, — начал оправдываться Айзек, и это было зря. Фила интересовало только то, дошел ли до него его посыл. Айзек взвыл от новой волны боли. — Понял, я понял. Отпусти.              Фил отступил и, потрепав Джозефа по волосам, вернулся к настройке гитары. Кай и Джеймс завороженно наблюдали за происходящим. Даже перестали дурачиться. Руки Джеймса так и застыли на щеках Кая, до этого пытающиеся растянуть его губы в улыбку. Эф бросил короткий взгляд на Айзека — тот выглядел уязвленным. Наверняка это стало каплей той ненависти, которую он будет копить весь будущий год.              В дверь осторожно постучались. Джессика просунула голову и заглянула в комнату. Джозеф открыл глаза, встречаясь с ней взглядами. Он уже начинал засыпать, но напуганная шумом, усталость снова укрылась в темном угле. Джессика проскользнула внутрь и, осторожно закрывав за собой дверь, села на край кровати. Джозеф сел. Он боялся того, что тетя может ему сказать и гнал подальше все плохие мысли. Но она и не собиралась обсуждать свой визит к врачу. Всё внимание Джессики сосредоточилось на племяннике.              — Директор мне всё рассказал. Как ты себя чувствуешь?       — Хорошо, правда, — Эф попытался искренне улыбнуться. Он понимал, почему все беспокоятся, но ему это все равно не нравилось. Последнее, в чем нуждался Джозеф — это жалость. Все с ним в порядке. Еще никто не умирал от удара мячом в голову. Или… На самом деле Джозеф не был особо силен в статистике.       — Вероника и Маркус скоро приедут, отметим вместе день Благодарения. Здорово, правда?       — Но до дня Благодарения еще… — Эф запнулся, пытаясь глазами найти календарь. У него был такой в его комнате в Мадисоне. А тут еще нет. — долго.       — У малышек каникулы, Маркус и Вероника взяли отпуск, — Джессика внимательно посмотрела на него и внезапно, потянувшись, схватила за щеку и несильно потрепала, — ты как будто не рад.              Джозеф покачал головой. Конечно, рад. Воссоединение семьи — что может быть лучше? Правда ему всё еще было немного неловко смотреть им в глаза и не испытывать при этом обсасывающего внутренности чувства вины. Но он скучал по маме с папой. И сестрам, этим маленьким приставучкам. Эф улыбнулся.              — Я счастлив, — Джессика недоверчиво прищурилась. — Но как мы все тут поместимся?       — Маркус попросил не рассказывать, — тетя опустила глаза, обводя пальцами узор на покрывале, — они купили дом, неподалеку отсюда. Если вдруг после окончания школы тебе не захочется уезжать из Холбрука. На крайний случай он станет отличным летним домом.              А его отец умел удивлять. Джозеф даже не знал, что сказать. О том, что Маркус и Вероника сами переедут в этот маленький городок, конечно, и речи не шло — их бизнес был в Мадисоне: связи, клиенты, поставщики. Значит это действительно было подарком Джозефу. Видимо, в честь новой жизни. Его одолевали странные чувства — он одновременно был благодарен и страшился настоящей причины. Не хотелось ссориться с родителями, вступая в спор, способен ли он самостоятельно принимать решения или они уже все решили за него.              — На самом деле, это даже вовремя, — Джессика все еще не поднимала глаз на племянника. Она нашла его руку и прижала к своей щеке. Джозеф поднял бровь. — Нет, мне очень нравится, что ты гостишь у нас, но места действительно маловато, ты так не думаешь? У нас совсем не осталось пустых комнат.       — Зачем тебе пустая комната… — Эф знал ответ еще до того, как тетя произнесла его. Всё совпало: плохое самочувствие, недостаток свободного пространства, ее пугающий, не сходящий румянец. — Оу…       — Я беременна, — Джессика, к большому удивлению племянника, закрыла лицо ладонями. Он испугался, что она расплачется, но Джессика только качала головой. — Не представляю, как расскажу об этом Остину. В таком возрасте… столько рисков.              Джозеф приблизился и вовлек ее в осторожные объятия. В кольце его рук Джессика немного успокоилась, но ее дыхание оставалось горячим и рваным. Она уткнулась лбом племяннику в плечо и закрыла глаза. Джозеф погладил ее по волосам.              — Сейчас можно об этом уже не беспокоиться. Врачи позаботятся о тебе и малыше. Вопрос только в том, хочешь ли ты этого ребенка? — Джессика отстранилась. Её глаза увлажнились, она прикусила нижнюю губу, чтобы обуздать эмоции.       — Очень хочу, — Джозеф улыбнулся.       — Тогда тебе нечего бояться. Мы все будем рядом и поможем тебе, — Джессика доверчиво кивнула и первой обняла племянника. — Чур с сегодняшнего дня уборка на мне. Даже не вздумай брать что-то тяжелее тарелки с хлопьями.       — О, Эф, — засмеялась Джессика и чмокнула его в висок.       — Как планируешь рассказать Остину? Может повесить плакат и украсить дом шариками.       — Я думала рассказать об этом, когда вся семья будет в сборе. Ты ведь сохранишь мой маленький секрет.       — Конечно.              Таковы законы природы. Жестокие, но всегда справедливые. Она даёт, но она же забирает, пускай даже не по своей воле. Можно попытаться обхитрить её, природа терпелива и не станет обижаться. Она подождет и все равно возьмет себе то, что принадлежит по праву.