Теперь всё будет по-другому | Crawling

      Доктор Джулиан Мерритт, который наблюдал Джозефа какое-то время после его попытки, оказался не таким ужасным, каким барабанщик его запомнил. Он не проявлял дружелюбия и смотрел так пристально, что Джозефу становилось не по себе, но в целом негативного впечатления уже не производил. Доктор Мерритт был внимателен к пациенту. Спросил, как он себя чувствует — конечно, не из вежливости, а чисто в медицинских целях. Уточнил, соблюдает ли Джозеф дозировку. И недовольно покачал головой, когда барабанщик честно признался, что иногда перебарщивает.              — Антидепрессанты — это не билет в Диснейленд, — Джулиан отложил ручку, которой делал пометки в медицинской карте пациента, и, откинувшись на спинку стула, сурово взглянул на него.       — Я понимаю.       — Твой психолог всех собак на меня спустила, уверенная, что я хочу превратить тебя в овощ, — на его безымянном пальце Джозеф заметил обручальное кольцо. Прямолинейный и, судя по всему, довольно злопамятный. Должно быть, миссис или мистеру Мерритт приходилось нелегко.       — Она просто пыталась меня защитить, — Джулиан наигранно улыбнулся.       — Как трогательно.              Ему не надо было знать прошлое Джозефа, чтобы понять, в чем проблема. У него на руках были анализы крови, так что доктор и так видел своего пациента насквозь. В этом и была прелесть психиатрии — сугубо медицинский подход. Никаких разговоров, только лекарства и меланхоличный, почти равнодушный взгляд.              Джулиан провел ладонью по гладковыбритой щеке и шумно выдохнул. Его белый халат был расстёгнут, под ним же была строгая черная рубашка, застёгнутая на все пуговицы. Даже через стол Джозеф чувствовал запах его одеколона. Он не бил в нос, а мягко обволакивал сознание, баюкая. Совсем как седативные, на которых доктор Мерритт привык держать своих буйных пациентов.              — Я выпишу тебе новые лекарства, — Джулиан сделал пометку в карте, а после снова посмотрел на Джозефа. — Соблюдай дозировку. А то уснешь так крепко, что мамочка не дозовётся.              Конечно, доктор Мерритт помнил всё. В том числе и то, как родители Джозефа проигнорировали его рекомендации. Но эти обиды Джулиан не переносил на пациента, проявляя к его состоянию максимум внимания. А сарказм и черный юмор Джозеф как-нибудь переживёт. Тем более в прохладном отношении доктора Мерритта было что-то отрезвляющее. Хотелось сесть ровно, выпрямить плечи, чтобы ощущать себя наравне с ним.              — Спасибо, — Джозеф сжал в руке листок, протянутый Джулианом.       — Надеюсь, ты успел сделать домашнее задание на следующую неделю, — как ни в чём не бывало поинтересовался доктор Мерритт.              Очень скоро Джозеф понял, к чему тот сказал это. Он не просыпался все выходные. Вероника наверняка бы подняла тревогу, если бы психиатр не предупредил её о таком неприятном побочном действии нового лекарства. Словно для того, чтобы начать перезагружать Джозефа, нужно было сначала отрубить все его системы.              Он не видел снов. Только глубокая темнота, мягкая и немного липкая, обволакивала его снаружи и изнутри. Наконец, ушел страх. Утихла, ненадолго задремав, тревога. Джозеф даже забыл о том, что вечером Майкл собирался на свидание. Джессика не могла скрыть восторга. Она отчаянно хотела проследить за сыном, чтобы узнать, что за девочка обратила на себя внимание её зацикленного на науке сына. Хорошо, что Остин переубедил жену.              Джозеф выпал из реальности, а выбравшись из объятий Морфея поздно вечером в воскресенье чувствовал себя если не воскресшим, то по крайней мере выспавшимся. И это было приятным чувством. Если раньше Джозефу приходилось приложить усилия, чтобы заставить мозг работать — смысл прочитанного или увиденного доходил с трудом, то сейчас ему возможно даже оказалась бы по зубам какая-нибудь несложная логическая задачка.              Весь дом уже спал. Только Майло, проспавшая рядом с хозяином все выходные, теперь носилась по кровати. Джозеф немного поиграл с ней, водя пальцами по сбившемуся одеялу, тренируя охотничьи инстинкты маленькой хищницы. А когда котенок, устав, упала, привалившись боком к его бедру, Джозеф внезапно понял, что голоден.              — Хочешь чего-нибудь перекусить? — он прикоснулся большим пальцем к розовому носику. Майло, зевая, едва держала глаза открытыми. — Ладно, спи, — снисходительно улыбнулся Джозеф, прежде чем выйти из спальни.              Из-под двери, ведущей в спальню Майкла, едва пробивался тусклый свет. Джозеф коротко посмотрел на наручные часы, чтобы убедиться, что уже ночь, и повел бровью. Кажется, его брат забыл, что завтра снова в школу. Должно быть, любовь стала его генератором энергии. Хотя Майкл не выглядел влюбленным в привычном смысле этого слова. Он не стал больше улыбаться и все также много ворчал. Майкл как будто стеснялся неизведанного чувства, овладевшего им. Любые разговоры сворачивались, стоило ему понять, к чему клонит собеседник. Ну, а имени таинственной незнакомки до сих пор никто не знал. Даже Джессика, глубоко оскорбленная этим.              — Не спишь? — Джозеф без стука заглянул в комнату двоюродного брата и, чуть склонив голову, посмотрел на него. Майкл, рефлекторно опустив телефон, поднял голову.       — Что надо?       — Если уж у тебя бессонница, может составишь мне компанию на кухне? — Эф коснулся виском дверного косяка, не сводя взгляда с брата. Он знал, что это заведомо провальная идея, но попробовать всё же стоило. Лед между ними определенно стал тоньше и давно бы мог треснуть, если бы вредный двоюродный брат перестал поддерживать температуру ниже тридцати двух градусов по Фаренгейту.       — Я уже ложусь спать, — поджал губы Майкл. Настаивать Джозеф не стал. Только, улыбнувшись, пожелал тому спокойной ночи.              Майкл все-таки спустился к нему на кухню. Не сразу. Наверняка, сломав парочку своих предубеждений. Он уселся за стол и стал наблюдать за попытками барабанщика приготовить что-нибудь поизобретательней яичницы.              — Поставишь чайник? — хрипло попросил Майкл, прежде чем положить голову на сложенные на столе руки. Его голос прозвучал неожиданно ласково. По-дружески.       — Расскажешь про свидание? — Джозеф заглянул в холодильник, пряча улыбку. Всё-таки доктор Мерритт выписал ему хорошие лекарства. Уже давно он не чувствовал такой прилив сил. Даже на эмоции хватило.              Он был уверен, что Майкл снова ответит отказом. Двоюродному брату было так проще — сначала категорически хлопнуть перед лицом дверью, а потом думать, а не лучше было бы дать собеседнику шанс. Он был избирательно осторожен. Наверное, правильно. Вот Джозеф был открыт людям, наверное, даже слишком, и получил за это.              Но на этот раз Майкл решил по-другому. Вряд ли это было душевным порывом. Наверняка его умный мозг успел просчитать, что в этом деле Джозеф может оказаться полезным.              — В конце она улыбалась, — они встретились взглядами. Шеки брата от едва розовых становились все больше пунцовыми, хотя он не сказал ничего такого. — Но я все равно не уверен, что сделал всё правильно.              Джозеф прикусил губу. Майкл — ученый. Пускай только будущий, но всё же. Для него допустимы погрешности, но не импровизация. У всего должен быть план. Алгоритм. И пытаться объяснить ему, что с любовью так не получится, было бесполезно. И, наверное, даже жестоко.              — Расскажешь?              Эф уже сделал себе поздний ужин и сел напротив Майкла. Омлету в микроволновке научил его отец. Это было быстро, просто и, главное, вкусное. Рецепт оказался очень полезным, ведь главной особенностью близняшек был их врожденный талант внезапно оказываться голодными. Джозеф узнал о нем, когда родители стали оставлять на него сестер. Готовить что-то было практически невозможно — Рут плакала, а Фиби начинала шариться по полкам, как человек, которого никто не кормил много лет, и без разбора совать себе в рот все, что там находила. А омлет девочкам очень нравился и, хоть и ненадолго, но успокаивал их желудки.              — Мы встретились у Джексона. Она опоздала на три минуты, — Майкл недовольно нахмурился. — Но она в Холбруке недавно, сказала, что заблудилась.              Джозеф прищурился. Кажется, Майки даже не собирался говорить, как зовут девушку.              — Недавно? — барабанщик отправил в рот очередной кусок омлета, не спуская заинтересованного взгляда с брата. — Интересно. Не знал, что ваш город пользуется повышенным интересом.       — Здесь относительно недорогая недвижимость, и воздух загрязнен не так сильно. Многие работают в Чикаго, но живут здесь.       — Я заметил, — повел бровью Эф, а после загадочно улыбнулся. — Так значит, она учится в нашей школе?       — Нет, — лицо у Майкла было такое, будто он хотел показать брату язык, но вовремя вспомнил, что пытается казаться взрослым. — Она на домашнем обучении.       — А как же вы тогда познакомились? — Эф отодвинул чашку, в которой готовил омлет, и поднялся, чтобы разлить им чай.       — В библиотеке.       — Ладно, — Джозеф добавил Майклу лимон и две ложки сахара, прежде чем передать чашку брату. — А что было дальше?              Что-то смущало Джозефа в этой истории. Только он пока не понимал, что именно. Хотя может это все его паранойя. С ней даже в обычной тени ему мерещилась угроза. Он пытался утопить беспричинный страх, но тот лип к рукам, въедаясь под кожу. Из головы никак не хотела выходить та поездка в планетарий Адлера. И голос Айзека, померещившийся ему прямо перед падением.              — Мы пообедали в Джексоне, — Майкл хмыкнул. — Я выбрал это кафе, потому что мама ни за что бы не догадалась там искать.       — А потом? — Джозеф отпил из кружки. Конечно, кофе в час ночи — такая себе идея. Но он все равно не собирался ложиться спать.       — Она пригласила меня к себе.              Эф даже подавился. Закашлявшись, он убрал чашку подальше, чтобы случайно не уронить, а после, подняв на брата взгляд, ухмыльнулся.              — А не поторопились ли вы случайно? — его слова взбесили Майкла. Он шумно выдохнул и как будто даже собрался возмущенно выйти из кухни. Но передумав, только бросил на брата пристыжающий взгляд.       — Ничего такого не было, извращенец, — Эф на это только закатил глаза. — У нас не так много мест, где можно провести время, а на улице было слишком холодно, чтобы просто так гулять.              Официальных мест — да. Но почему-то Джозефу вспомнилась химчистка. (Прачечная, если быть точным). Это нельзя было даже назвать свиданием, но они с Коди были только вдвоем. И воспоминания об этом времени приносили тепло.              — Мы болтали и смотрели фильм… А потом я ушел.       — Ну, — протянул Джозеф после небольшой паузы. — Неплохое первое свидание, у меня бывало и хуже. О чем вы говорили? — Майкл задумался, прежде чем ответить. Будто сам вопрос заставил его задуматься, а не сболтнул ли он девушке лишнего.       — Ничего конкретного. Поговорили о школе. О семье.       — О, ты рассказал ей о своем чудесном двоюродном брате? — улыбнулся Джозеф. Майкл в ответ только фыркнул.       — У меня такого нет.       — Хочешь мое мнение? — Эф стал серьезным. Он с унынием посмотрел на чашки, которые предстояло вымыть, а после вернул взгляд брату. — Ты отлично справился. На следующем свидании удиви её. Возьми машину Остина и свози куда-нибудь.       — Следующее свидание? — барабанщика позабавило удивленное выражение лица Майкла, но он великодушно не стал смеяться над ним. Только кивнул. — Но я не пригласил ее.       — У тебя есть её номер? — Майкл только кивнул, наконец, закрыв рот. — Тогда позвони ей и договорись о встрече. Не сейчас, конечно. Вряд ли она оценит то, что ты её разбудишь, — остановил брата Джозеф, заметив, как тот потянулся к карману. — А сейчас иди спать. И ни о чем не беспокойся.              Не то, чтобы ему наскучила компания Майкла, просто захотелось немного тишины. В голове было так много мыслей — в противовес тому ощущению пустоты, в котором Джозеф блуждал еще день назад. Он путался в них и немного злился, не понимая, как начать распутывать этот клубок.              Прежде всего, стоило не забывать беречь силы. Эф знал — то состояние, в котором он пребывал сейчас, временно. Телу нужно отойти от шока, привыкнуть к новым лекарствам. Для этого нужно чуть больше адреналина, чем обычно. Хотя бы на этот раз Джозеф давал себе отчет — быстро прийти в себя не получится. Чуда не произойдет.              Поэтому, разобравшись с посудой, он тоже вернулся к себе на мансарду. Эф подумывал о том, что можно было бы еще поспать. До того мгновения, как прозвенит будильник, и ему, покончив с утренней рутиной, нужно будет идти на прием к Саре, оставалась всего пара часов. Да и Майло, сопевшая в подушку, подавала весьма привлекательный пример. Джозеф улегся рядом, закрыл глаза и снова провалился в сны без снов.              Откуда-то он знал, что, придя в школу, не обнаружит там Тео. Машины бас-гитариста на парковке не оказалось, а Элеонор, к которой Джозеф подошел на перемене после первого урока, выглядела встревоженной. Подняв на барабанщика глаза, она с надеждой посмотрела на него.              — Тео не было на истории. И он не отвечает на звонки.              Джозеф не знал, как лучше поступить. Он не мог рассказать Элли правду. Во всяком случае не всю. Она искренне переживала за Тео и заслуживала знать, что произошло. Но проблема заключалась в том, что Джозеф не мог просто приоткрыть дверь и позволить Элеонор заглянуть в тьму его прошлого. Слишком много крови в шкафу со скелетами. Джозеф еще не был готов рассказать о её происхождении.              — Ему просто надо дать немного времени, — мягко улыбнулся барабанщик, отдавая себе отчет, что его слова — ложь. Времени понадобится много. Очень.       — На что? — Элеонор непонимающе подняла бровь. Джозеф не хотел отвечать, поэтому только повел плечом. — Это из-за вашей ссоры? Что вообще происходит между вами?              Эф как раз надеялся, что их непонятная вражда с Тео закончится, когда тот придет в себя. Только нужно будет проявить аккуратность и тщательней подбирать слова. Признание Джозефа о смерти Фила было для гитариста словно удар под дых. Вряд ли его можно было сделать менее болезненным, но хотя бы попытаться смягчить углы стоило. Так Джозеф думал сейчас, почти забыв о том, почему вообще решил признаться.              Преподать Тео жестокий жизненный урок.              Он вспомнил, когда увидел Коди. Они с Морган стояли у лестницы и о чем-то непринужденно разговаривали. Джозеф почувствовал странную тревогу, разглядывая вокалиста. Она усилилась, когда Коди пересекся с ним взглядами. Он не выглядел разозленным, но на его лице не было привычной улыбки. А ещё Коди быстро отвел взгляд, словно один вид Джозефа приносил боль. Подойти к нему и поговорить барабанщик не решился. Пока.              Зато Морган выглядела куда приветливей. Она даже помахала Джозефу в знак приветствия, правда в конце немного стушевалась, запоздало вспомнив про их с Коди раздор. Кажется, Морган что-то сказала вокалисту одними губами, но тот только покачал головой. Вместе они поднялись по лестнице.              — Не понимаю, почему Коди так взъелся на Тео, — задумчиво произнесла Элеонор, а заметив сосредоточившийся на ней взгляд барабанщика, продолжила мысль. — Когда они только поссорились, Тео вытворял вещи и хуже. Ты даже не представляешь насколько.       — Удиви меня, — хмыкнул Эф. Он уже понял, что бас-гитарист не знает границ. Кажется, никто и никогда не занимался его воспитанием.       — Он испортил все вещи Коди, смешал грязь с карамелью и вылил ему в шкафчик. — Элеонор нахмурилась. Ей было неприятно вспоминать это. — Он открыл локер, а там всё было в грязи. Тетради, учебники, какие-то его личные вещи. Запах стоял ужасный, а ещё все слиплось.       — Как Коди отреагировал? — Эф склонил голову.       — Сказал, что давно хотел устроить в шкафчике уборку, а это как раз отличный повод.              Это было в его духе. Джозеф легко мог представить улыбку, с которой Коди сказал это, пряча боль и обиду внутри. Они накопились и вырвались на свободу, когда Тео долил в переполненный кувшин последнюю каплю. Пустой трёп. В суде его бы признали максимум подстрекателем, но никак не преступником. Но для Коди это стало перебором.              Джозеф только не понимал, почему Коди злится на него. Ведь он не сделал ничего плохого. Или…?              От того дня в висках осталось немного боли. Барабанщик уже плохо помнил, что сказал Коди. Могло ли это расцениваться как принятие стороны Тео? Джозеф надеялся, что нет. Только вот от его надежд мало что зависело. То, к чему он стремился — сократить общение с Коди до минимума, было достигнуто, но только барабанщик этому был уже не рад. Теперь их максимумом были переглядки издалека.              Попытка восстановить подорванное доверие произошла после урока музыки. Морган ушла первой, изящно коснувшись ладонью плеча Коди. Джозеф не слышал, но прочел по ее губам имя Дарлин. К слову, бас-гитаристки тоже не было в школе. Только вот Джозефа это совершенно не волновало.              Он нерешительно замер у парты Коди, дожидаясь, пока тот поднимет на него глаза. Вокалист покрасил волосы в рыжий — не неоновый, скорее близкий к перезрелой пшенице. Он был как теплое солнце, всё ещё согревающее, несмотря на приближающуюся зиму. Его лучи пробирались под кожу, и Джозеф, почувствовав жар, оттянул ворот рубашки.              — Тебе идёт, — Коди на секунду застыл, не сразу понимая, что барабанщик имеет в виду. Осознание не обрадовало его, он только сдавленно кивнул.       — Спасибо.              Джозефу хотелось быть рядом с ним, изучать черты и привычки. Он сломал их зарождающуюся дружбу, словно карточный домик, и теперь ему оставалось надеяться, что Коди не окажется злопамятным. К нему вернулось ставшее давним, но все еще хорошо знакомое чувство. Джозефа ломало. Только на этот раз не плоть просила добавку. Голодала его душа.              — Может, поговорим?       — Я сейчас занят, — в голосе Коди прозвучало искреннее сожаление. Он встретился с Джозефом взглядами, заглядывая так глубоко, где все еще тлели руины.       — После уроков? Встретимся на крыльце, можно где-нибудь посидеть, — предложил барабанщик. Коди, после минутных раздумий, кивнул.       — Хорошо.              В коридоре Джозеф почувствовал озноб. Как будто кто-то выдернул обогреватель из розетки, и тот отдавал последнее тепло, не в силах согреть как следует. Он засунул в шкафчик вещи и, захлопнув его, обернулся на толпу. Возможно, ему только это казалось, но сегодня студентов почему-то было меньше обычного. Может, начался сезон простуд, и все заболели? Или ничего не изменилось, просто чувство давки отступило под натиском новых лекарств. В любом случае, теперь ничего не мешало Джозефу дышать полной грудью.              Боковое зрение сразу выцепило знакомый силуэт. Джозеф не ожидал увидеть Тео в школе сегодня, тем более занятия подходили к концу, но тот появился как самый настоящий гром среди ясного неба. Тео не выглядел разбитым. В его глазах скорее плескалась решительность. И она зажглась сильней, когда бас-гитарист наконец нашел взглядом Джозефа.              Жар, который исходил от Тео, сбивал с толку. Джозеф шумно вздохнул, но не проронил ни слова, когда бас-гитарист, взяв его за руку, направился в сторону выхода. Он только рефлекторно обернулся, ловя на себе непонимающий взгляд замершей Элеонор и едва округлившиеся глаза Коди. Они оба заслуживали объяснений, но Тео влез без очереди.              — Куда ты меня ведешь? — Джозеф пришел в себя на крыльце. Он дернулся, пытаясь высвободиться, но хватка Тео оставалась каменной.       — Не бойся. Я просто хочу поговорить.              Он буквально запихнул барабанщика в машину и, сев за руль, завел двигатель. Система безопасности негромко, но навязчиво пищала, и Тео поморщился. Вблизи он выглядел хуже. Чем минуту назад в коридоре. Чем обычно. Кажется, в отличие от Джозефа, он не спал все выходные.              — Куда мы едем? — Эф пристегнулся, чтобы остаться в тишине.       — Хочу ещё раз услышать сказку от мертвеца.              Ожидания, что они едут куда-нибудь типа Джексона, рассыпались на мельчайшие крупинки. Тео набирал скорость и, по всей видимости, направлялся к выезду из города. Джозеф схватился за ручку, но дверь ожидаемо оказалась заблокирована. Да и идея выпрыгнуть из машины на полном ходу притягательной не казалась. Хотя и не противоречила Джозефу из прошлого.              — Мы не поедем в Мадисон, — на его протест Тео только хмыкнул и бросил короткий косой взгляд через зеркало заднего вида.       — Да ну. А что мы, по-твоему, делаем сейчас?              Как назло, не было ни одного светофора. Они мчались по шоссе, нарушая все скоростные режимы, но Тео на это было как будто плевать. В машине было непривычно тихо. Обычно скрашивающее дорогу радио сейчас молчало. Тео, поджавший губы, даже не думал его включать.              О том, что он случайно запихнул телефон вместе с остальными вещами в шкафчик, Джозеф понял только теперь, когда было слишком поздно. Барабанщик бросил на Тео самый злобный из своих взглядов и вытянул вперед руку ладонью верх.              — Дай телефон. Мне нужно предупредить тетю, что меня похитили, и к ужину я не вернусь.       — Да пожалуйста, — Тео небрежно кивнул в сторону бардачка, в котором лежал мобильник. Зарядка была почти на нуле. Джозеф сомневался, что ее хватит до Мадисона.              Поэтому он позвонил отцу. Во-первых, потому что нужно было поставить его в известность о своем скором приезде. А во-вторых, потому что только Маркусу было под силу рассказать все Веронике так, чтобы её не хватил удар.              Голос отца с трудом прорывался через помехи. А еще, кажется, Маркус тоже ехал в машине. Джозеф сильнее прижался к стеклу, как будто это могло чем-то помочь. Оно было таким холодным, что по спине пробежали мурашки. Эф нахмурился, пытаясь сосредоточиться на разговоре. Очень важно было сохранять спокойствие — не потому, что тревога передастся Маркусу. Только ради того, чтобы усмирить желание отца прибить Тео на месте, которое обязательно появится, когда он всё узнает.              — Привет, — голос звучал буднично. Даже слишком.       — Привет, мне неудобно говорить, — честно признался Маркус. — У тебя что-то важное?       — Вроде того, — Эф закусил губу. Не говорить же, что его похитили. Надо было как-то сгладить углы. — Я еду в Мадисон.       — Зачем? — голос отца почти не изменился, лишь прибавилось немного вопросительных ноток.       — Не совсем по своей воле, скажем так, — покосившись на Тео, все-таки признался Джозеф. — Всё нормально, во всяком случае я не связан, — он отпустил короткий смешок, — расскажу всё при встрече, ладно? Надо как-то сообщить об этом маме, я подумал никто лучше тебя не справится с этим.              Маркус не спешил с ответом. Помехи стали слабей, и Джозеф смог расслышать, как он кому-то сигналит. Необходимость сосредоточиться на дороге отец совместил с возможностью взвесить ситуацию. Он уже дважды видел сына на грани смерти и совершенно точно не хотел третьего раза. Но и сделать его жизнь на сто процентов безопасной тоже не мог. Сейчас Маркус пытался понять, угрожает ли Джозефу опасность. Голос сына звучал спокойно, тайных сигналов тот вроде не подавал. Да и везли его не куда-нибудь, а в родной город, который тот знал как свои пять пальцев.              — Я поговорю с мамой, только, Эф, я не в городе, — наконец, подал голос Маркус. Барабанщик, успевший отвлечься на унылый пейзаж, напрягся. — Девчонки у бабушки.       — Вот засада, — Джозеф шумно выдохнул, возвращая взгляд на Тео. Ехать до Мадисона около шести часов, они будут только к вечеру. А возвращаться в ночи не хотелось. Маркус понял сына без лишних слов.       — Запасные ключи у соседки, миссис Саммер. Она будет рада тебя видеть.              Миссис Саммер, изумительный флорист и вдова, всегда нравилась Джозефу. С ней можно было поболтать о всякой ерунде, она пекла невероятно вкусный яблочный пирог, а еще никогда не задавала лишних вопросов. Бесконечно добрая, она даже Айзека называла милым мальчиком, хотя тот постоянно морщился, когда видел её. Один раз даже назвал вонючей старухой, за что сразу же получил подзатыльник от Джозефа.              — Ладно, — Джозеф закрыл глаза. Разговор с отцом окончательно успокоил его. Ничего ведь не произойдет, если они ненадолго заглянут в Мадисон. Особенно если не думать о причинах их поездки. — Тогда увидимся на день Благодарения?       — Конечно, — Эф уже было хотел повесить трубку, когда Маркус окликнул его. — Кстати, я купил книгу, о которой ты спрашивал. Хотел привезти тебе её на праздники, но теперь можешь сам забрать. Она в гостиной на полке.              Отец имел в виду «Окончательное решение» Майкла Шебона — книгу, которую у Джозефа попросила Морган. То самое коллекционное издание, за которым она безуспешно охотилась два года. Впрочем, Эф и так знал, что для его отца нет ничего невозможного.              — Спасибо. Люблю тебя.              Повесив трубку, Джозеф заметил на себе едкий взгляд Тео. Осознав, что поймался, гитарист не стушевался. Наоборот, улыбка стала даже шире. И неприятней. Он фыркнул, снова сосредотачиваясь на дороге.              — Семейная идиллия? Ну-ну.              Джозеф догадывался, что именно в семье кроется причина скверного характера Тео. Только не хотел копать, боясь задеть незаживающие раны. Во всяком случае до этого момента. Тео испортил его дружбу с Коди, а теперь, кажется, еще и на семью нацелился. Если единственным, что на него могло подействовать, был кнут, Джозефу придется им воспользоваться.              — Ты живешь только с мамой? — он перевел взгляд на руки гитариста, вцепившиеся в руль, стоило тому услышать вопрос.       — Какой догадливый.       — А что… с отцом? — голос барабанщика звучал нейтрально. Он не хотел навредить Тео, только залить его рвущийся наружу яд.       — Тебя не касается.              Это было последним, что произнес Тео. До самого Мадисона он не проронил ни слова. Джозеф, отложив окончательно разрядившийся телефон, притворился спящим. Сердце болезненно сжималось каждый раз, когда он думал, что совсем скоро увидит могилы друзей.              Он пропустил их похороны, потому что сам находился на грани жизни и смерти. Потом была реабилитация — по большей части физическая, и скомканный переезд. В промежутке между этими событиями Джозеф успел побывать на кладбище только однажды. Он не мог уехать не попрощавшись. Но этого раза хватило, чтобы навсегда запомнить путь к могилам.              Когда они приехали, Тео снова оброс шипами. Он вылез из машины и наигранно театрально сделал уступающий жест рукой. На то, что Джозеф оказался на холоде без куртки, ему было плевать.              — Прошу веди, — в его взгляде читалось превосходство. Тео был уверен, что Джозеф в ловушке, осталось только её захлопнуть. Выдохнув, барабанщик направился вглубь кладбища.              Фонари, заливающие всё вокруг тусклым голубым светом, едва отпугивали крадущуюся с углов тень. В тишине ночи обострился слух. Казалось, Эф слышит то, чего нет. Эхо шагов, сбивающихся на легкую перебежку где-то в стороне. Едва различимый шепот. Тео, которому надоело молчать, пришелся весьма кстати. Его едкие замечания, приправленные глумливой интонацией, заглушали паранойю.              — Даже интересно, что ты будешь делать, когда тебе надоест эта экскурсия по кладбищу? Скажешь, что забыл, где находится могила? — Джозеф не видел, но был уверен, что гитарист сверкнул оскалом, как самый настоящий хищник. Наслаждаясь злобным весельем, он не заметил, как Эф остановился, и врезался в него. — По какому поводу остановка?       — Мы пришли.              Тео медленно обернулся к надгробию. Из-за сгущающихся сумерек ему пришлось немного прищуриться, но в целом прочитать надпись на нем не составляло труда. В воцарившемся вакууме Эф слышал, как сердце Тео пропустило удар и упало куда-то вниз, цепляясь за острые углы, рвущие плоть.              Его лицо стало белее крахмала. Джозеф, взглянув на него, пожалел о том, что сделал. Надо было продолжать хранить молчание. Пускай бы Тео злился и считал себя преданным. Во всяком случае он не испытал бы эту боль, после которой внутри остается черная дыра, обжигающая и не дающая забыться.              — Оставлю вас… ненадолго, — поежившись, сказал Джозеф, хотя не был уверен, что Тео его услышал.              Гитарист молчал, но это было пронзительней самого громкого крика. Он, не мигая, смотрел на имя человека, которого больше нет. Вообще. На такой большой планете ни на одной точке, нанесенной на карты. Тео не сможет позвонить ему, взять за руку или заглянуть в глаза. Они не поссорятся. Не будут кричать друг на друга, а потом целоваться. Фил не научит его приемам, которые обещал показать. Никто не остановит его падения.              Джозеф старался не смотреть на Тео. Это было невыносимо. Он подошел к могиле Джеймса, на краю которой кто-то оставил горящую свечку. Тяжелый древесный запах. Кажется, гитарист только однажды обронил, что это его любимый запах, но Эф запомнил. Как и тот, кто принес эту свечу сюда. Джозеф даже не собирался гадать, кто это мог быть — у Джеймса было слишком много поклонников.              — Вы так далеко друг от друга, что и не поболтать толком, — улыбнулся он, как будто Джеймс мог оценить иронию. Джозеф имел в виду расстояние между их с Филом могилами. Озвученная, шутка уже не казалась такой уж смешной. Всего лишь одна из множества попыток сделать вид, что хватает сил справиться с болью. — Извини, что давно не приходил. Если честно, я не собирался приезжать до Рождества, но так уж вышло. За это надо сказать спасибо ему, — Джозеф кивнул в сторону Тео. — Он, конечно, болван еще тот, но больше несчастный, чем злой. А еще встречался с Филом, а это о чем-то да говорит, — Джозеф сглотнул резавший горло комок. Он замерз так сильно, что уже не ощущал холода. — Я так скучаю по вам.              Он закрыл глаза, тщетно надеясь, что уставший мозг подкинет одну из галлюцинаций, где его друзья живы и снова рядом. Но чувствовал только влажную горячую темноту.