Теперь всё будет по-другому | Crawling

      На Рождественские каникулы Джозеф брал Майло с собой. Переноска, услужливо одолженная Пиратом, не пригодилась. Малышка плакала в ней, не переставая, так что уже через пять минут после начала поездки Джозеф съехал на обочину и выпустил её на свободу. Майло немного побродила по приборной панели, а затем, не дождавшись внимания со стороны хозяина, уснула на сидении. Когда они уезжали из Мадисона, история повторилась. Джозеф даже завидовал котенку — хотелось бы ему засыпать также просто.              Не помогали ни лекарства, ни бараны, которых Джозеф стойко считал каждый раз, забираясь в постель, ни даже чтение книг. От последнего у него, конечно, начинали слипаться глаза, но стоило отложить книгу и лечь, как и от этого приятного чувства не оставалось и следа. Джозеф засыпал под утро, когда попросту не оставалось сил.              Пока были каникулы, это не казалось проблемой. Но до начала семестра оставались считанные дни, и Джозеф начал волноваться.              — Какие планы? — поинтересовался у сына Маркус, когда тот появился на кухне, потягиваясь и сонно зевая. Джозеф упал на стул рядом, мечтательно поглядывая на едва тронутую кружку с кофе.              Маркуса не было бы в Холбруке, если бы не родительское собрание. Никто не знал зачем — по словам Дэвида раньше за директором Уилсоном такого не наблюдалось. Обычно родители ходили по классам и общались с учителями, которые преподавали их детям. И только те, чьи фамилии были у директора в черном списке, удостаивались встречи с ним. Ну, или самые любопытные. Похожая система была и в Мадисоне. Так или иначе, какими бы не были причины, Маркусу пришлось взять незапланированный отпуск на несколько дней, потому что на этот раз с девочками осталась Вероника.              Хотя отпуском это назвать было сложно. Даже за завтраком Маркус просматривал на планшете чертежи, вносил правки или записывал на салфетке непонятные Джозефу цифры, наверное, чтобы позже обсудить это с инженерами. Кажется, его отец в принципе не умел отдыхать.              — Подруга позвала в Чикаго, покататься на коньках, — Джозеф осторожно придвинул к себе чашку и принюхался. Свежемолотый кофе почти остыл, но по-прежнему пах очень соблазнительно. Отец может и забыл про него, но действовать надо было осторожно. Варить кофе на двоих Джозефу сейчас не хотелось. Да даже на одного — банально лень.       — Что за подруга? — вопрос прозвучал ненавязчиво, как будто мимо строк. Маркус даже от планшета не оторвался, но Джозеф не сомневался, что будет услышан.       — Фань. Мы познакомились на музыкальном конкурсе, — Маркус встретился с сыном глазами, проанализировал ответ и снова вернулся к чертежам.       — Повеселитесь.              Хотел бы Джозеф знать, достаточно ли он выражает родителям свою любовь и признательность. Потому что он слишком хорошо помнил эпизоды, принесшие Маркусу и Веронике боль и разочарование. Иногда они всплывали в памяти и становились настолько осязаемы физически, что Джозеф спотыкался. С хорошим было сложней — любовь недостаточно выразить словами, чаще всего даже действий было мало или они оказывались недостижимы. Например, в детстве Джозеф мечтал стать космонавтом только для того, чтобы подарить родителям кусочек неба. Такая глупость.              — Когда собрание? — спросил он, вставая. Лень протяжно застонала внутри него и навалилась с двойной силой, но Джозеф не поддался. Он приготовит отцу кофе, чего бы ему это не стоило.       — Вечером, — Маркус отложил планшет. Взгляд скользнул по столу и остановился на кружке, после чего перепрыгнул на Джозефа, колдующего над туркой.       — А до этого чем будешь заниматься?       — Вообще-то у меня были кое-какие дела в Чикаго, — Джозеф, склонив голову, посмотрел на него с легкой тенью подозрения. — Не буду раскрывать всех карт, просто скажу, что это касается Кая, чтобы ты не беспокоился, — отпустил смешок Маркус.              Джозеф задумался. Всё то время, что он был в Мадисоне, ни разу не видел Бойдов-старших. Они не пришли к сыну даже после того, как им позвонил Маркус, чтобы сообщить хорошую новость. Это он, а не мистер Бойд обнял юношу и по-отечески погладил по волосам. Это Вероника, а не миссис Бойд, втайне принесла Каю его любимый мясной пирог и едва сдерживала слезы, прикрывая их улыбкой.              — Тогда можем поехать вместе, — Джозеф поставил перед отцом чашку кофе, а остывший вылил в раковину. Маркус посмотрел на него так, будто не поверил своим ушам.       — Уверен, я и так надоел тебе за каникулы, — только хмыкнул он. Эф покачал головой.       — Ни капли, — он сел напротив и улыбнулся. — Только чур я за рулем, — Маркус рассмеялся.       — Ты хорошо подумал?              Джозеф прикусил язык. Конечно, вне всяких сомнений, Маркус был мега понимающим и вообще самым лучшим отцом на свете, но ключевым словом все-таки было «отец». В машине, если Джозеф был за рулем, у Маркуса активировалась функция «отец научит». И хотя он критиковал сына беззлобно и только из лучших побуждений, при нем Джозеф предпочитал делать вид, что впервые слышит о том, что автомобилем, оказывается, нужно управлять. Исключение составляли дни, когда Маркус слишком уставал для того, чтобы садиться за руль и подвергать сомнению талант сына.              — Знаешь, что-то рука внезапно разболелась, — Джозеф склонил голову. — Давай, пожалуй, ты, — Маркус ответил лисьей улыбкой.              Или из-за того, что рядом кто-то был, или из-за однообразного ландшафта, но в машине Джозеф уснул. Маркус с трудом растолкал его, припарковавшись вторым рядом у главного входа на каток. Барабанщик, не сразу сообразивший, где они и зачем сюда приехали, вышел из машины и, помахав отцу на прощание, огляделся по сторонам. Они договорились с Фань встретиться в двенадцать. Сейчас на часах была половина первого. Из оправданий у Джозефа была только пробка на въезде в город. О том, что пунктуальность никогда не была его сильной стороной, он решил промолчать.              Когда Джозеф вошел внутрь, в толпе как будто промелькнула знакомая светловолосая макушка, но он только закатил глаза. Вещи, постоянно мельтешащие перед глазами, иногда теряют свое предназначение. Кто бы ни пытался пугать Джозефа или подначивать его паранойю — он перестарался. Эф потерял к этому интерес и на самом деле был готов оставить пережитый ужас в прошлом.              Это сработало, если бы барабанщик потерял все. Но у него был Кай — крошечный цветок, пробившийся через бетон и руины. Родители, готовые поддержать и защитить, если потребуется. И Коди, о котором Джозеф не мог и, по большому счету уже не хотел, переставать думать.              Джозеф пропустил несколько вызовов от Фань, потому что спал. А сейчас она сама не брала трубку. В такой толпе разглядеть кого-то было практически невозможно, но Джозефу улыбнулась удача. По большей части из-за того, что не заметить волосы Коди, снова ставшие мятными, было невозможно.              Короткой экскурсии в Интернете барабанщику хватило, чтобы узнать, что ледовых катков в Чикаго предостаточно — больше десятка, больших и маленьких, открытых и закрытых, для любого уровня подготовки. Но Фань почему-то решила проигнорировать возможность покататься рядом с главными достопримечательностями города, пригласив Джозефа на безызвестный каток на первом этаже одного из торговых центров. Бортики здесь были украшены искусственными цветами, совершенно непривлекательными на вид. Зато благодаря кофейне неподалеку повсюду витал изумительный аромат свежей выпечки, из-за чего Джозеф почти сразу пожалел о том, что проигнорировал завтрак. Теперь он не мог перестать думать о том, как они займут там один из столиков и перекусят чем-нибудь вкусным. Рядом с катком примостилась будка, в которой всего за три доллара можно было взять коньки напрокат.              Коди вздрогнул, когда Джозеф дотронулся до его плеча. Неуклюже обернувшись, он улыбнулся и утянул барабанщика в объятия. Эф и не возражал. Он зажмурился, растворяясь в моменте. Коди все так же пах сладостями и отчего-то совсем немного лекарствами. Рядом с ним даже несмотря на то, что глаза Джозефа были закрыты, тьма держалась в стороне. Куртка вокалиста была расстегнута, и Джозеф прижался сильнее, растворяясь в жаре его тела. Он мог стоять так хоть вечность, только люди, проезжающие мимо, недовольно бурчали, напоминая о правилах приличия.              Отстраняясь, Коди чиркнул губами по уголку его губ, отчего по телу как будто пробежал разряд тока. Джозеф замер, пытаясь понять как сильно от этого случайного и ничего не значащего прикосновения его лицо не залилось краской. Он рефлекторно коснулся щеки.              — Здорово, что ты все-таки пришел, — Коди накрыл его пальцы ладонью, — пойдем, там Фань пытается оттащить Рена от бортика.              Лоуренса было трудно не заметить. Особое внимание привлекала забавная ярко-синяя шапка в непальском стиле с длинными косичками вместо завязок. И судя по тому, что Лоуренс постоянно поправлял ее, он надел ее исключительно ради Фань. Сама девушка предпочла в качестве головного убора элегантный красный берет, напоминающий о Франции.              Лоуренс, крепко вцепившись обеими руками в бортик, о чем-то пререкался с Фань. Судя по ее заливистому смеху, ссора была несерьезной. Фань пыталась вывести парня в центр катка, хватая его то за локоть, то за запястье, отчего Рен только сильнее распалялся. Он не кричал, но полоска губ становилась все тоньше. Может, поначалу Лоуренс и принимал все за шутку, но попытки Фань помочь ему преодолеть страх нравились ему все меньше. Выдернув руку, Рен чудом не упал. Фань обиженно скрестила руки на груди.              — Что у вас тут происходит? — Джозеф попытался придать голосу шутливый тон. Не хотелось быть тем, из-за кого чаша терпения переполнится. Лоуренс посмотрел на него как на спасение.       — Привет, — Фань оценивающе просканировала барабанщика с ног до головы. Рен отчего-то тоже задумчиво склонил голову. — я уже подумала, ты не придешь.       — Я ведь обещал, — Джозеф миролюбиво улыбнулся.              Только оказавшись от Фань на расстоянии вытянутой руки, барабанщик понял, что ошибся. Она была не в духе. И её смех, все еще эхом звучавший в памяти, больше не казался таким уж беззаботным. Фань будто подначивала Лоуренса выйти на открытый лед, чтобы там с ним что-нибудь случилось, и злилась, когда он не поддавался на уговоры.       — Очень мило с твоей стороны, — слова хрустели как свежевыпавший снег. Нахмурившись, Фань посмотрела под ноги, но быстро вернула взгляд барабанщику. — Ты набрал пару килограмм за каникулы, — шумно выдохнув, она прикусила губу, будто пытаясь одернуть себя. — Рен тоже потолстел, пока лежал в больнице. И, кажется, я знаю, кто в этом виноват.              То, как Фань произнесла это. То, как посмотрела на Коди — это сразу расставило всё на свои места. Это не Джозеф, пускай и опоздавший, так разозлил ее. И даже не желающий расстаться с бортиком Лоуренс. Причиной плохого настроения девушки был Коди, и у нее плохо получалось скрывать раздражение.              — Покатаемся? — вцепившись Джозефу в руку, она, не дожидаясь ответа, потянула его к центру. Эф успел только найти глазами удивленное лицо Коди. Он явно не понимал, чем вызвал такую немилость.              У Джозефа были кое-какие догадки. Это немного касалось слов Тео в день, когда в школе проходил Рождественский концерт. И приезда Фань в Холбрук, о котором Лоуренс вряд ли догадывался. И как же Джозефу хотелось, чтобы это и осталось всего лишь домыслами и не более.              — Ты общаешься с кем-нибудь еще из Приличного общества? — поинтересовался он, когда Фань чуть замедлила движение. Она как будто хотела оказаться подальше от Коди и успокоилась только, когда между ними выросла толпа.       — Я со всеми там хорошо общаюсь, — Фань кинула на него короткий предупредительный взгляд. Кажется, эта тема была табу. Джозеф предпочел сделать вид, что не заметил это. Если он родился идиотом, то надо это использовать и в свою пользу.       — С Морган? — кивок. — И Лукасом? — Фань чуть замешкалась, но тоже кивнула. — И Дарлин?       — Что за допрос? — Фань отпустила руку барабанщика и, отъехав, сердито посмотрела на него.       — Просто так, — Джозеф как будто в подтверждение праздного любопытства пожал плечами, — А Тео знаешь?       — Ненормальный этот? — Фань едва ли не закатила глаза, — лично не встречались. Знаю только, что когда-то он дружил с Лоуренсом. И Коди.              Джозеф ей не поверил. То ли причина была в том, что Фань ответила резко, будто отрезала ножом. То ли из-за того, что слишком много ненависти прозвучало в её голосе по отношению к человеку, с которым она была даже незнакома.              Как бы то ни было, Джозеф решил сменить тему. Они сами были едва ли больше, чем случайные знакомые, и лезть сейчас Фань в душу было бы некрасиво. Джозеф решил, что лучше будет поговорить о чём-то нейтральном. Чём-то, что поднимет Фань настроение.              — Как прошли каникулы? — услышав вопрос, Фань улыбнулась, погружаясь в приятные воспоминания как в густой сладкий мед.       — Я была во Франции. По работе, но повеселиться тоже успела, — она взяла Джозефа под локоть и прижалась щекой к его руке. — Приятно было отдохнуть от всего этого. После конкурса безумие какое-то началось, скажи? — Джозеф сдавленно кивнул. Ему не давало покоя, что Фань ведет себя иначе. Она как будто нацепила маску чересчур романтичной, глуповатой и капризной девушки. Джозеф только не мог понять почему.       — Это точно, — он отпустил смешок. Перед глазами всплыл поцелуй. Вернулась обида на Тео.       — Еще это дурацкое реалити-шоу, — Фань так крепко держалась за него, будто боялась упасть. И говорила тихо, чтобы больше никто не услышал. На кишащем людьми льду они как будто остались одни. Его убаюканная боль проснулась и отзывалась на боль Фань, чем бы та не была вызвана. — Всегда под прицелами камер и ни секунды наедине, — она проглотила отчаяние и натянула привычную для этого образа улыбку. — Ладно, забей. Просто хотелось высказаться кому-нибудь. А то некоторые принимают всё в штыки, даже такую глупость.       — Я понимаю, — Эф заглянул Фань в глаза, будто посмотрел в зеркало. — Когда просто хочешь побыть с человеком, который нравится, наедине, но постоянно что-то мешает, — она кивнула. Круг они сделали, не проронив ни слова.       — Расскажи лучше, как ты, — Фань первой проронила тишину, которую они создали сами для себя. — Ты ведь ездил домой? Как все прошло?       — Хорошо, — столько приятных воспоминаний как у Фань о Франции у Джозефа о Мадисоне вряд ли бы нашлось, но одно, самое хорошее и воодушевляющее, он бережно хранил у сердца. — Мой лучший друг вышел из комы.       — Правда? — округлившиеся глаза Фань заблестели. Она коротко засмеялась, припудривая слишком яркие эмоции мягкой улыбкой, — я так рада за тебя, — когда Фань обняла его, Джозеф непроизвольно задержал дыхание. Он не думал, что кто-то посторонний так искренне отреагирует на эту новость. На самом деле Джозеф больше не верил, что такие люди еще есть, хотя когда-то сам был таким. — Познакомишь? — поинтересовалась Фань, отстраняясь.       — Когда-нибудь.              Лоуренс все еще стоял у бортика. Решение Фань переключить внимание на Джозефа нисколько не задело его. Напротив. Он больше не хмурился, а на его губах застыла расслабленная, немного меланхоличная улыбка. Лоуренс переписывался с кем-то и даже не обратил внимания на возвращение девушки и барабанщика. Зато Коди до этого рассматривающий металлические балки, на которых крепились освещающие каток прожектора, мгновенно поймал взгляд Джозефа, словно пытаясь понять, всё ли у того хорошо. Эф проглотил вставший поперек горла ком. Когда Коди смотрел на него так внимательно, Джозефу хотелось, чтобы весь остальной мир исчез хотя бы ненадолго и оставил их наедине.              — Парни, может перекусим? — Фань, подъехав к Рену, выхватила из его рук телефон, хмурясь. — С кем ты там так увлеченно общаешься? — Лоуренс только фыркнул.       — Тебе не о чем переживать, — то, что он даже не попытался вернуть телефон обратно, лишь доказывало его слова. Фань прикусила губу, но тут же, будто испугавшись, что этим сдаст себя, прикрыла рот рукой. Её глаза увлажнились.       — Мне так повезло с тобой, — чтобы обнять парня, Фань понадобилось встать на носочки. Она ненавязчиво поцеловала его в губы и быстро отстранилась, чтобы не привлекать лишнее внимание. — Но за то, что не покатался со мной, с тебя мороженое.       — А как же фигура? — хохотнул Коди, но проглотил смех, поймав на себе злобный взгляд, — молчу, — в доказательство он сделал вид, что застегивает невидимую молнию на губах, наверняка пахнущих ягодами, которые могли бы накрыть губы Джозефа долгим, всё объясняющим поцелуем. Поймав себя на смущающих мыслях, барабанщик закашлялся.       — В кафе тебе все равно придется ее расстегнуть, — улыбнулся он обернувшемуся на него вокалисту.              В кафе рядом с катком не нашлось свободных столиков, так что пришлось подниматься на второй этаж. По пути, немного отстав от Фань и парней, Джозеф рассматривал витрины магазинов и даже приметил несколько, в которых можно было бы купить разную декоративную мелочь для комнаты. Например, фигурки джазменов-афроамериканцев, играющих на саксофоне, виолончели и трубе. Даже издалека они казались выполненными не очень качественно, но почему-то цепляли. Джозеф почти слышал мелодию, которую невозможно было с чем-то перепутать — слияние африканских ритмов и европейской гармонии. Если бы не Кай, в свое время Джозеф бы просто прошел мимо джаза, так и не узнав, какая свобода, глубина и мудрость в нем заключена.              Засмотревшись на фигурки, Джозеф не заметил Коди, вернувшегося за ним. Вокалист осторожно, чтобы не напугать, коснулся пальцами его щеки. Вблизи барабанщику удалось рассмотреть в его глазах немного грусти, которую Коди спрятал за преувеличенно громким смехом. Наверняка, дело было в Фань. В непонимании того, на что она злилась.              — Всё в порядке? — на всякий случай решил уточнить Джозеф. Коди сначала кивнул, но, передумав, дернулся.       — Мы можем кое о чем поговорить? Наедине?              Страх сначала ударил по коленям, затем скрутил в тугой узел желудок и только потом сжал гортань. Эф отчего-то боялся того, что услышит от Коди. Его насторожила интонация, с которой тот попросил поговорить с ним наедине. В его голосе не было слышно волнения, какую бы жаждущее этого ухо различило, если бы Коди хотел признаться Джозефу в любви. Не было заговорщицких ноток, как если бы ему пришла в голову идея устроить Лоуренсу и Фань розыгрыш. Джозеф услышал в голосе Коди обреченность. Это его и напугало. Но он кивнул, потому что выбора не было.              — После катка можем поехать ко мне, — предложил Коди. — Заодно познакомлю кое с кем.              Теперь, когда Кай вышел из комы, Джозефу очень захотелось выбраться из своей. И поцелуй с парнем, в которого он втрескался против собственной воли, казался самым подходящим выходом. Как в сказках, которые он смотрел с сестрами, когда те были слишком малы и не могли остаться без присмотра. Конечно, Джозеф не принцесса. Но иногда ему казалось, что выбраться из тьмы, поглотившей его подобно болоту, поможет только чудо, которое бывает лишь в сказках.              — Познакомить? Не слишком много впечатлений за один день? — рассмеялся Эф, маскируя испуг. Коди сначала посмотрел на него непонимающе, затем быстро покачал головой, сглатывая.       — Ничего такого. Просто хочу спросить у тебя совета, — Джозеф с трудом удержался от того, чтобы не рассмеяться. Коди, конечно, нашел у кого советы спрашивать. Вместо этого он улыбнулся и кивнул головой в сторону фигурок.       — Решил, наконец, немного украсить комнату, — Коди понимающе кивнул. Они оба понимали, что это хороший знак. Джозефу до безумия хотелось взять его за руку. Почувствовать, как счастье искрится на кончиках пальцах. Но он не стал этого делать.              Конечно, Фань выбрала кафе, меню которого почти полностью состояло из правильного питания. У Коди был такой вид, словно его только что приговорили к пожизненному заключению. Меню он взял с опаской и рассматривал его под разными углами, будто хотел найти тайную страничку с нормальной едой. Лоуренс доверил выбор перекуса Фань — во-первых, чтобы самому не заморачиваться, а во-вторых, чтобы порадовать девушку. Джозеф ограничился зеленым чаем, мысленно благодаря всех богов за существование Джессики, которая дома накормит его безумно вкусным мясом и даже приготовит картофель фри, если он, немного наглея, попросит ее об этом.              — Ты ведь придешь на вечеринку? — оторвавшись от переписки, поинтересовался у Джозефа Лоуренс. Непонимание, выразившееся в вытянутом рте и прищуренном глазе, рассмешило барабанщика и тот, откинувшись на спинку кожаного диванчика, рассмеялся.       — Видел бы ты свое лицо, — поддержала его Фань, но во взгляде, который она задержала на барабанщике, Джозеф увидел раскаяние и стыд. Только Коди не присоединился к общему веселью.       — Продюсер хочет, чтобы наше реалити-шоу началось «весело», — пояснил он, беря последнее слово в воздушные кавычки. — Всей организацией тоже занимается он. Будет здорово, если ты придешь.       — Но я не получил приглашения, — Эф выдавил кислую улыбку. Вообще-то он не хотел этого говорить, и тем более не в такой обиженно-саркастической манере. Просто не сдержался. Почему-то вспомнилась вечеринка в честь Дня Благодарения, на которую его никто не пригласил. В этом не было вины Коди. Или вообще кого-то из Приличного общества. Просто Джозеф впервые почувствовал, что не вписывается.              Коди прикусил губу, а после, достав из рюкзака, который лежал между ним и Джозефом, ручки, придвинул к себе салфетку и начал на ней что-то строчить, закрывшись от остальных рукой. Почему-то это напомнило Джозефу о Дэйве. Его детской непосредственности и наивности, которые, барабанщик надеялся, останутся с ним навсегда. Возможно, странно, но он скучал по Диким цветам. Несмотря на то, что переписывался с Элли, Дэвидом, Тео и даже немного Чарли все каникулы.              Закончив писать, Коди протянул Джозефу салфетку. Его почерк был круглым, аккуратным и, что самое главное, понятным, даже несмотря на то, что салфетка кое-где порвалась. «Приглашаю тебя на вечеринку. Коди». Эф не смог сдержать улыбки, читая это. Он поднял глаза на вокалиста, в очередной раз жалея, что не может вот так просто взять его за руку или почувствовать под губами бархат его кожи.              — Я приду.       — Там что, поэма написана? — фыркнула Фань. — Ты читал целую вечность.       — Ты еще не видела, сколько ошибок я допускаю, когда пишу, — изобразил улыбку Джозеф. Лоуренс согласно хмыкнул.       — Это точно. А его почерк…       — Как курица лапой, ага. Спасибо, что напомнил, — Эф склонил голову. Он проглотил обиду, как делал это всегда. Так проще, чем пытаться кому-то объяснить, что всё это из-за дислексии.       — Два сапога пара, — фыркнул Коди, утыкаясь в телефон, чтобы не усугублять конфликт.              Джозеф уязвленно отвернулся, сосредоточившись на том, как бариста делает кому-то кофе. Тот, будто почувствовав на себе взгляд, поднял глаза и подмигнул барабанщику. Неожиданно Джозефу захотелось познакомиться с ним поближе.              Бросив, что скоро вернется, Джозеф, игнорируя укоры совести и мольбы сердца сесть обратно, подошел к барной стойке. Бармена звали Фрэнк, если, конечно, он ни у кого не украл бейджик. Закрутив стаканчик с кофе и передав его официантке, он обернулся на посетителя. В карих глазах, которые едва можно было рассмотреть за густой челкой, вспыхнул игривый огонек.              — Чем могу помочь?       — Я заказал зеленый чай, но внезапно понял, что хочу чего-нибудь покрепче.       — Это не проблема. Кофе? — Эф кивнул. — Черный? Сливки? Сахар?       — Сливки, без сахара, — руки, которыми Фрэнк уперся в барную стойку, были забиты татуировками — немного неожиданно для такого места. Заметив заинтересованный взгляд барабанщика, он растянулся в улыбке.       — Просто я лучше всех готовлю их дурацкие смузи из шпината.       — А что еще ты делаешь лучше всех? — Джозеф склонил голову, не разрывая зрительного контакта.       — Если задержишься, покажу, — пообещал Фрэнк, после чего отвернулся к кофемашине.              От внезапно подкатившего жара, у Джозефа сперло дыхание. Он смотрел на сильные руки бармена, даже не пытаясь унять фантазии о том, что тот может ими сотворить. Перед глазами плясали звезды. Эф сглотнул. Если он не умоется, то сойдет с ума.              Холодная вода отрезвила. Но не так сильно, как голос за спиной, пригвоздивший Джозефа к полу.              — Дать бы тебе подзатыльник, — Джозеф прекрасно знал эту поучительную интонацию. Он медленно обернулся, прищурено разглядывая незваного собеседника. Непослушные каштановые волосы, неумело забранные наверх. Узкий подбородок с ямочкой. Скрещенные на груди руки, на пальцах которых из-за постоянной игры на гитаре не заживали мозоли. Джозеф потер глаза, а Фил только рассмеялся — реакция барабанщика его явно порадовала. — Я никуда не денусь, не надейся.       — Ты мертв, — разделяя слова паузами, возразил Джозеф. Фил кивнул.       — А у тебя проблемы. Большие.              Эф молчал. Да и что он мог вообще сказать, отчетливо понимая, что перед ним никто не стоит. Но Фил был таким реальным, как будто осязаемым физически. Хотелось дотронуться до него, но Джозеф боялся, что тогда галлюцинация развеется.              — Эти лекарства плохо на тебя влияют. Ты должен сходить к врачу и подобрать другие. Только посмотри, что ты творишь, — Фил покачал головой. — Пытаешься ранить человека, который тебе нравится и который искренне беспокоится о тебе, только потому что он боится поссориться с другом? Ты ведь не такой…       — Я просто… — Эф запнулся. На самом деле он не знал, зачем поступил так. Просто пошел на поводу у эмоций — злости и обиды, вспыхнувшей подобно спичке, жар которой подбивал на необдуманные поступки. — Всё равно у нас с Коди ничего не выйдет, а я хочу жить дальше. Дело не в антидепрессантах.       — Из-за них ты подсел на обезболивающее, — Фил навис над ним, и Джозеф почти ощущал на щеке его дыхание. — Не отрицай.       — И галлюцинации у меня тоже из-за них? — поинтересовался барабанщик, на что получил только сухой кивок.       — Позаботься о себе. Пожалуйста, — Фил улыбнулся сквозь слезы. Его рука легла Джозефу на плечо и несильно сжала. — Ты обещал.              С одной стороны, он ничего не обещал этому Фрэнку. С другой — наверное, все-таки стоило сказать ему, что ничего у них не выйдет. Даже ни к чему не обязывающего секса на один раз, против которого Джозеф еще несколько минут назад ничего не имел против.              Стаканчик с кофе уже ждал на краю барной стойки. Заметив Джозефа, Фрэнк отложил полотенце.              — Забыл спросить, как тебя зовут? — улыбнулся он. Барабанщик улыбнулся в ответ. Фрэнк не забыл, ему это было неважно. Просто сейчас он зачем-то решил проявить тактичность.       — Эф, — он проследил за тем, как бармен пишет имя на стаканчике. — Спасибо за кофе. Я не смогу задержаться, прости.       — Ничего. Просто мне показалось, тебе не очень комфортно среди друзей, вот и предложил сменить компанию, — его интонация оставалась все такой же легкой. Как пенка латте.       — Дело не в них, — возразил Джозеф. Фрэнк только пожал плечами.       — Если что, ты знаешь, где меня найти, — подмигнув ему, бармен вернулся к протиранию стаканов.       — Ага, — Эф прикусил губу. — А у тебя нет случайно обезболивающего? — у него ничего не болело. Во всяком случае не физически. Доктор Мерритт будет не в восторге. Джозеф пообещал, что это последний раз.              Отвернувшись от барной стойки, он посмотрел на Коди. Кажется за все время после переезда, Джозеф никому не принес боли больше, чем ему. Дразнил, не сдерживал обещания, постоянно крутился рядом, навязываясь. Настоящий паразит. Но только рядом с Коди ему становилось лучше. Может поэтому организм Джозефа, уже не надеющийся на исцеление, делал все, чтобы избавиться от лекарства? Коди поймал его взгляд и кивком головы попросил вернуться на место. Забрав кофе и лекарство, Эф выполнил беззвучную просьбу. Коди улыбнулся и сжал под столом его руку.              — Не обращай на них внимания, — попросил он негромко. — Они когда рядом становятся какими-то злыми.              Где-то в глубине души, Джозеф понимал, почему такой становится Фань — сложно притворяться кем-то другим так долго, а с Лоуренсом они были практически 24/7. У нее просто сдавали нервы, и из-под розовой посыпки начинал сочиться яд. Но Лоуренс вроде как напротив должен был быть счастливым рядом с любимой девушкой. Но он только списывал ее злость, а Фань подпитывалась тем, что сама и порождала в барабанщике. Джозефу совсем не нравился их симбиоз. Он придвинулся ближе к Коди, ища у него защиты. Вокалист убрал рюкзак, разделявший их.              — Чем займемся после обеда? — поинтересовался Лоуренс. Заскучав в ожидании заказа, он вырисовывал на салфетке незамысловатые узоры. — Только не каток, умоляю.       — Может, кино? — предложил Коди. Джозеф попытался вспомнить, когда последний раз ходил туда. Айзек не любил фильмы, почти также как музыку. Он никогда не смотрел с Джозефом сериалы, а про киновечер можно было даже не упоминать при нем. На самом деле, если так подумать, почти на всё, что ему предлагал барабанщик, Айзек отвечал лаконичным «не хочу».       — Я не против.       — И я, — поддержала Фань. — Только не ужастик.              Каким-то чудом Коди удалось найти сеанс, на котором почти не было зрителей, и весь зал оказался в их распоряжении. По мнению Фань это означало, что фильм будет очень скучным. Джозефу же было все равно. То, что он еще несколько часов побудет рядом с Коди, было достаточно. К тому же во время фильма не надо разговаривать, не надо думать. Только наблюдать за чужой историей, забыв о том, куда зашла собственная.              Коди поставил между ними большое ведро попкорна. Джозеф не особо хотел есть, после случившегося в туалете его все еще немного мутило, но одна порция на двоих означала также и то, что они будут случайно соприкасаться.              Когда свет в зале погас, Джозеф почувствовал, как тело скручивает судорога. С того самого дня он еще никогда не оказывался в кромешной темноте. По вечерам и ночам в его комнате всегда горел ночник. Мрак ассоциировался со смертью. С тем, куда его пытался, но так и не смог утащить Айзек. Потому что даже сейчас, со дна канавы, где по ощущениям оказался Джозеф, все еще были видны звезды и солнце.              Почти сразу после начала фильма, Эф почувствовал, что его клонит в сон. Пару раз зевнув, он попробовал отвлечь себя едой, но это не помогло. За тем, что происходило на экране, барабанщик почти не следил, хотя судя по тому, что рука Фань так и зависла над стаканчиком с попкорном, с выбором Коди не ошибся. Просто стоило Джозефу попытаться на чем-то сосредоточиться — у него сразу слипались глаза. Он откинулся на спинку сидения и поддался зову Морфея. Голоса персонажей, живые и эмоциональные, звучали как колыбельная. Джозеф почти заснул, когда зазвонил телефон, который он забыл поставить на беззвучный режим. Под шипение Фань, Джозеф вышел из зала.              Он почти забыл, что это такое — когда кто-то звонит ему, чтобы просто поболтать. Не родители, которые за нейтральными темами пытаются понять, как на самом деле чувствует себя их сын. Не доктор Грегори, чтобы напомнить, что у них в понедельник сеанс.              Звонил Кай. На экране высветилось их общее фото, где они кривлялись. Хотелось бы Джозефу еще хоть раз увидеть такую же широкую улыбку на лице друга.              — Привет, отвлекаю? — голос Кая звучал бодро, будто он лежал не в больнице, а где-нибудь на пляже Майами.       — Никогда, — Джозеф присел на лавочку. — Что-то случилось?       — Нет, просто физиотерапия закончилась, и мне скучно. Подумал о тебе. О том, что каким-то чудом твои каникулы не закончились в обезьяннике.       — Ха-ха, — Эф фыркнул. Воцарившееся на мгновение в трубке молчание подсказало, что за шуткой Кая скрывается волнение.       — Как думаешь, Роджерсы уже в курсе? — Джозеф задумался.       — Не знаю, наверное, — он нахмурился, — хотя, может, их и в городе нет.       — С чего ты это взял? — в трубке послышался хруст. Эф даже знал, что это — подушечки с какао, которые обычно дети едят на завтрак.       — Кай, тебе такое нельзя, — хруст внезапно прекратился. Кажется, Кай ждал, пока они размокнут у него во рту, чтобы безпалевно доесть.       — Не понимаю, о чем ты. Это суп. С брокколи.       — Пускай это остается на твоей совести, — выпрямив ноги, Эф провел пальцами по колену. — Я знаю только, что Джин уехала из Мадисона. А вот их родители…       — Дай мне знать, если они решат на тебя наехать, — в голосе Кая было столько решимости, будто он на самом деле мог как-то справиться с ними. А ведь он был всего лишь шестнадцатилеткой, оставшийся без денег и поддержки родителей. За эту силу Джозеф любил его еще сильнее.       — Обязательно. Чем думаешь заняться?       — Наверное, лягу спать.       — Отдыхай, — улыбнулся Эф, надеясь, что Кай увидит эту улыбку через сотню километров, разделявшую их. — Скоро увидимся.              Лоуренс и Фань отказались ехать к Коди. Наверное, барабанщик, чувствуя непонятно откуда взявшуюся предвзятость девушки к вокалисту, решил не рисковать. А Фань намекнула, что хочет побыть с Лоуренсом наедине. Коди и не возражал. Кажется, он вообще предложил им присоединиться только из вежливости.              — Я думал, ты на машине, — вспомнил он, когда Джозеф сел на соседнее кресло и пристегнулся. Барабанщик покачал головой.       — Меня отец подвез, — понимающе кивнув, Коди завел двигатель и выехал с парковки.              Судя по тому, что на подъездной дорожке стояло еще две машины, вся семья Ллойд была в сборе. Джозеф даже начал волноваться — он и сам понимал, что немного отличался от тех, с кем дружил Коди. В них была стать и манеры, а у него только попытки казаться тем, кем уже не являлся. Коди, будто почувствовав его противоречивые чувства, взял барабанщика за руку.              — Моя мама чудесная. Ты ей обязательно понравишься, — Джозеф в ответ промычал что-то невразумительное.              Джозеф был здесь только во второй раз, и дом всё ещё казался ему огромным. Он понятия не имел, как Коди в нем ориентируется. Вот Джозеф непременно бы заблудился. В прихожей первыми на глаза бросились маленькие детские сапожки на меху и такой же крошечный пуховик. Джозеф и забыл, что у Коди есть сестра. Кажется, теперь он понимал, с кем ему предстоит познакомиться.              — Тебе нужно кое-что знать о моей сестре, — Коди отчего-то выглядел смущенным. Он почесал щеку, отчего на ней осталась красная полоска, и сглотнул. — Кенни, она ничего не слышит.              Эф не знал, как скрасить неловкую паузу, возникшую между ними. Не то, чтобы это что-то меняло — ему до сих пор не терпелось познакомиться с малышкой. И Джозеф был благодарен Коди за то, что он сразу рассказал ему об этой особенности сестры. Просто Эф не совсем понимал, как ему с ней общаться. Раньше он с таким не сталкивался.              — Пойдем, — Коди выдернул его из мыслей и потянул за собой. Кажется, семья собралась в гостиной.              Коди был немного похож на свою маму. У миссис Ллойд были такие же добрые глаза. Она улыбнулась Джозефу, но осталась сидеть, потому что на ее коленях сидела Кенни. Малышка, увидев незнакомца, прижалась к матери и закрыла глаза. Эф растерянно посмотрел на Коди, но тот лишь покачал головой.              — Это Джозеф, мой друг.       — Привет, рада познакомиться. Я Мэрибет. — миссис Ллойд поцеловала дочь в макушку. — Это Кенни, вы с ней ещё пообщаетесь, когда она перестанет смущаться. И мой муж, Энтони.              Мистер Ллойд, до этого молчавший, отложил газету и впервые посмотрел на гостя. Джозеф почувствовал, как Коди, стоявший рядом, напрягся. Возможно, ему было важно, как оценит «его друга» отец? У него даже дрожали пальцы, но Эф не мог переплести их со своими, чтобы хоть как-то поддержать вокалиста.              — Привет. Ты у нас в городе недавно? Твои родители решили перебраться подальше от шумного города? — он говорил шутливо, но почему-то Джозефу казалось, что в его голосе проскальзывают нотки сарказма.       — Вообще-то я живу с дядей и тетей. А родители остались в Мадисоне.       — Свой бизнес?       — Вроде того, — мистер Ллойд кивнул, явно для себя что-то решив.       — Мне уже нужно идти на собрание, — отложив газеты, он поднялся и, по очереди поцеловав дочь и жену в щеку, обернулся к сыну, — закрой за мной дверь.              Коди кивнул и, шепнув Джозефу, чтобы тот поднимался наверх, скрылся в прихожей.              — У тебя ведь тоже есть сестры? — поинтересовался Коди, заходя в спальню и закрывая за собой дверь. — Как они?              Джозеф очень хотел бы поделиться с ним своим беспокойством о Рут, но быстро передумал. Во-первых, придется многое объяснять. А грузить Коди не хотелось. А во-вторых, кажется, в семье Ллойдов и без его проблем было не все в порядке. Ну, или Джозефу это только показалось. Он неопределенно пожал плечами, наблюдая за тем, как Коди садится на кровать рядом с ним.              — Я скучаю по ним, — он прикусил губу. — но не по тому, как они врываются в мою комнату без спроса просто чтобы сделать круг и выбежать обратно в коридор. И не по тому, что последний кусочек пиццы всегда достается им, — Коди засмеялся.       — Кенни очень привередлива в еде. Мама счастлива, если она за день съест хоть что-нибудь.       — Ты, кажется, хотел поговорить?       — Ага, — Коди, закинув голову, посмотрел на потолок. Он был так увлечен этим, что Джозеф без зазрения совести мог разглядывать его самого. Его длинные ресницы и почти заживший шрам от прокола на нижней губе. — Это касается шоу. У нашего продюсера, Уилла, есть несколько идей по поводу того, как сделать его интересней. И не все мне по душе, если честно.       — Что именно тебе не нравится? — Коди посмотрел на Джозефа так жалобно, что барабанщику захотелось обнять его и защитить от всего зла мира. Как жаль, что это было невозможно. Ведь так он сделает только хуже.       — Уилл захотел развить идею неразделенной любви между мной и Дарлин, — Коди поморщился, — он хочет, чтобы у меня была девушка. И якобы мы с ней начали встречаться еще до конкурса и поцелуя с Дарлин.       — Но ведь у тебя нет девушки, — отпустил смешок Джозеф. Он притворился дурачком, хотя сразу все понял.       — Зрители об этом не знают.       — А как насчет того, что ты против того, чтобы играть с чувствами на публике? — предпринял последнюю попытку к спасению Эф. Коди опустил глаза.       — Шоу не будет, если я не соглашусь. С нами разорвут контракт. Я не могу так поступить с ребятами.       — Ты с кем-нибудь еще говорил об этом? — Коди сдавленно кивнул, после на мгновение закрывая лицо руками, чтобы вернуть контроль над эмоциями.       — С Лукасом. Он сказал, что это ведь просто как актерская игра, ничего такого.              «Ничего такого» на самом деле было тем, что Коди должен был в себе сломать. Джозеф с ужасом понял, что означала вся та боль в его глазах, которую он видел на катке. Мало того, что ему надо сделать выбор — принципы или друзья, еще и Фань подливала масла в огонь. Всё что угодно может стать последней каплей, когда чаша и так наполнена до краев — Джозеф это хорошо знал.              — Тебе не надо соглашаться. Вы и без продюсера справитесь, — Эф ласково провел ладонью по его мятным волосам. Он пытался не думать о том, что фальшивые отношения вокалиста значат для него самого. Разрушенный единственный шанс быть с тем, кто может сделать его счастливым и кому он подарит всю свою любовь.       — Как я могу поступить так с ребятами? Они так счастливы, это ведь супервозможность.       — А что говорят Морган и Лоуренс?       — Чтобы я думал сам, а они поддержат любое мое решение, — Коди выдохнул. — Но я-то знаю, какой выбор они бы хотели, чтобы я принял.       — А Дарлин? — неохотно поинтересовался Джозеф. Коди хмыкнул.       — Ей ведь достанется самая драматичная роль во всей этой комедии. Так что она счастлива.       — Ты ведь согласишься? — Эф поймал его взгляд.       — Я просто не могу по-другому.              Теперь Джозеф даже был рад, что не поцеловал Коди на катке. Это бы сильно всё усложнило.