Теперь всё будет по-другому | Crawling

      — Твой друг пропал, — безучастно сообщил Кай, удержавшись от комментариев по поводу того, что обнаружил Коди в спальне Джозефа.              Часы показывали шесть утра. Увы, не доброго, учитывая то, что они только что услышали. Коди завозился под боком, пытаясь нащупать на тумбочке телефон. Провозившись с ним некоторое время, он, выругавшись, обернулся на пытавшегося отхватить остатки сна Джозефа.              — Кажется, разрядился. Можно позвонить с твоего?       — Конечно, — так не хотелось открывать глаза, но Джозеф, пересилив себя, все-таки приподнялся, выуживая из-под подушки мобильник.              Вместо благодарности на словах, Коди шутливо поцеловал его в нос. Он выглядел сонно и одновременно встревоженно. Его беспокойство передалось и барабанщику. Вечером Эф не заподозрил ничего неладного. Лоуренс так много выпил, и Джозеф был уверен, что он не проснется до утра. В конце концов, в этом и заключался их хоть и паршивый, но всё же план. И вообще, Лоуренс не производил впечатление человека, способного на непредсказуемые, травмирующие действия. Он всегда был сдержан и рассудителен, вел себя по-взрослому, если, конечно, не брать в расчет его конфликт с Тео. Джозеф понятия не имел, куда он мог поехать.              Коди дозвонился со второй попытки и на время разговора вышел в коридор. Джозеф проводил его голую спину взглядом и упал на подушки, разглядывая едва видимые звезды на потолке.              Вообще-то Коди, как и хотел Кай, лег спать в соседней комнате. Они закончили с уборкой на кухне и в гостиной — Лоуренс спал как убитый, поднялись на второй этаж и вошли каждый в свою дверь. Джозеф принял душ, переоделся, лег в кровать и почти сразу провалился в кошмар.              Как будто нормальные сны стали роскошью, на которую ему не хватало денег.              Он проснулся от того, что кто-то тряс его, пытаясь разбудить. Россыпь звезд падала Коди на лицо. Убедившись, что вырвал Джозефа из лап морока, он вытер большими пальцами его слезы, продолжая удерживать лицо в руках. Эф, пытаясь отдышаться, сглотнул. Его не покидало ощущение, что он пойман с поличным. Теперь Коди знает и о кошмарах.              — Плохой сон? — только и спросил он, прижимая барабанщика к груди. Зажмурившись, Эф сдавленно кивнул.              Насколько будет провалом, если он сейчас окончательно разрыдается? Должно быть, Джозеф самый жалкий из всех, кого Коди только встречал.              — Ты выпил лекарства? — вокалист отстранился, чтобы видеть его лицо. Эф кивнул, но сразу за этим покачал головой. Обычно он не забывал о них, но вечер выдался сумбурным. В глазах Коди не было осуждения. Он вышел из комнаты, а вернулся со стаканом воды, оглядываясь в поисках таблеток.       — В моей сумке, — проглотил дрожь Джозеф. — Она на стуле.              Подождав, пока Джозеф примет лекарства, Коди забрал у него стакан и выключил верхний свет. Эф боялся, что он уйдет, но этого не произошло. Коди лег рядом, загребая его в самые горячие и самые успокаивающие объятия. Он закрыл глаза и прижался к груди вокалиста, вдыхая запах его тела. Коди был без футболки, и наверняка бы смутился, если бы не обстоятельства. Он поцеловал Джозефа в макушку, и тот провалился в темноту сновидений. Кошмары отступили.              — Рен сказал, что решил заехать домой перед школой, — по голосу Коди было очевидно, что он не до конца поверил другу. Присев на край кровати, вокалист закрыл лицо ладонями. Джозеф обнял его со спины и поцеловал в плечо. Распрямившись, Коди уткнулся лбом ему в висок. — Сегодня будет непростой день. Надо будет держать Рена подальше от Дарлин. Он хоть и не бьет девушек, но вот в выражениях вряд ли будет сдерживаться.       — Что теперь будет? — спросил Эф, имея в виду будущее группы. Коди, отстранившись, лишь пожал плечами.              Ничего хорошего.              Кай был на кухне. Он только что закончил с приготовлением завтрака — как ни странно на троих, и теперь ждал, пока закипит чайник. На кухонном островке рядом с чашками стоял термос. В полуторачасовую дорогу до реабилитационного центра, располагавшегося недалеко от Чикаго, Кай заваривал себе зеленый чай с жасмином.              — С Реном всё хорошо, — сообщил ему Коди, усаживаясь за стол. В его голосе и движениях легко угадывалась осторожность. Как будто перед ним был опасный, но сытый хищник. Кай поставил перед ними тарелки и вернулся к плите.       — Он сказал, когда уехал? Хоть успел протрезветь? — Коди кивнул.       — Сказал, что недавно. Просто решил никого не тревожить, — Джозеф слушал их вполуха. Внимательность, которую проявил Кай, не была отголоском волнения. Кажется, он знал больше Коди и просто ждал момента, чтобы продемонстрировать это.       — Я слышал, как входная дверь хлопнула в два-тридцать, — сказал Кай вместо «Лоуренс тебе солгал», — Несовершеннолетний ночью в нетрезвом состоянии рассекает по улицам? Надеюсь, он хотя бы никого не сбил.       — Я спрошу у него при личной встрече, — Коди отложил вилку и поднял на него полный обиды взгляд. — Если слышал, как Рен уходит, почему не остановил?       — Он — не моя ответственность, — Кай отвернулся к кухонной тумбе, намереваясь приготовить себе перекус в дорогу.              Может, он бы и дал шанс Коди, но точно не после того, как узнал, что у того есть девушка. Это было дико и с трудом укладывалось в голове даже у Джозефа. Для Кая же такое считалось неприемлемым. Когда он был с Джин, для него не существовало других людей. И то, что это было только на камеру, вряд ли стало для него уважительной причиной.              Еда не лезла. Джозеф наблюдал за рассветом. Стало светлее, и теперь можно было рассмотреть дом напротив. На крыльце сидела рыжая собака. Она нетерпеливо виляла хвостом, дожидаясь, пока хозяин отведет её в парк. Заметив почтальона, она вскочила на лапы, подпрыгивая и как будто даже еле слышно поскуливая. Почтальон — едва достигший совершеннолетия парнишка в черной вязаной шапке, бросил велик и, подбежав к собаке, присел на корточки, чтобы та смогла положить лапы ему на плечи и лизнуть в щеку. Кажется, эти двое хорошо знали друг друга. Почти сразу вышедший хозяин пса пожал парнишке руку, а тот отдал ему газету и несколько конвертов. Джозеф невольно улыбнулся. Спокойная жизнь, рутинная, но счастливая — это было единственным, чего ему хотелось. Опомнившись, он поймал взгляд Коди, застывшего с вилкой в руке.              — Ты такой красивый, — в ответ Джозеф смущенно закашлялся. Раньше ему часто делали комплименты, а потом появился Айзек. Он никогда ничего подобного не говорил. Во всяком случае, без повода. Обычно Айзек становился ласковым, только когда что-то замышлял — снова напичкать его наркотой, а потом грубо отыметь на столе, или одолжить наличку, которую ему никогда не давали родителями.       — Скажешь тоже, — Джозеф уткнулся взглядом в тарелку.              Он же не дурак. Видел себя в зеркало. А однажды даже попытался сделать селфи, но тут же в ужасе удалил. Депрессия превратила его если не в чудовище, то в пугало точно. Лишний вес, ужасные черные круги под глазами, непонятные высыпания и раздражения на коже, пустой взгляд, обветренные губы. Это так разительно отличалось от снимков, все еще хранившихся в социальных сетях. Большую часть сделал Джеймс, поднатаскавшийся в мастерстве фотографирования на съемках. Там он был живым. Сейчас от него осталась только второсортная оболочка.              — Но это правда, — Коди закинул в рот последний кусочек яичницы.              Он не врал, но Джозеф ведь знал, что на самом деле является истиной. Пока вокалист улыбался на фотосессиях, проходивших в рамках продвижения шоу, ему было лучше уйти в тень, чтобы не пугать окружающих.              Они приехали в школу немного раньше, потому что Коди нужно было до уроков встретиться с продюсером. Поцеловав вокалиста на прощание, Джозеф остался сидеть в машине. Сегодня ему не хотелось никуда идти. Он бы вообще остался дома — от этой очень притягательной идеи его остановила мысль о родителях. Они доверяют ему — все еще, вопреки. Джозеф просто не может в очередной раз подвести их.              В беседке, куда однажды его привел Тео, уже кто-то был. Из-под пурпурной вязаной шапочки выглядывали острые уши. В руках девушка, облокотившаяся спиной о потрескавшуюся колону, привычно держала книгу. Погрузившись в её дивный мир, Морган не заметила появления постороннего.              — Про что книга? — заглядывая ей за плечо, поинтересовался Джозеф. Гитаристка щелкнула его по носу.       — Тебе правда интересно?       — Мне интересно, не замерзли ли у тебя пальцы, — он с недоверием посмотрел на перчатки, которые его мама называла бродяжьими.              Не со злым умыслом, просто у неё возникали такие ассоциации. Джозеф после того, как Вероника рассказала ему это, тоже начал представлять несчастного бездомного с протянутой рукой. Но у Морган перчатки без пальцев смотрелись стильно — длинные, черные, на вид очень мягкие и удобные. Наверное, у них было свое название — если бы тут был Джеймс, он бы подсказал, потому что разбирался во всех этих вещах. Джозеф выдохнул, отгоняя мрачные мысли.              — Почему приехал так рано? — будто только опомнилась Морган, захлопывая книгу. — Может, правда, зайдем внутрь? Кажется, вот-вот начнется снег.              Небо было безукоризненно чистым, и откуда такая мысль пришла гитаристке в голову, Джозеф понятия не имел. Но всё равно согласился.              — Я, кстати, так и не поблагодарил тебя за то, что провела на вечеринку.       — Да не за что, — улыбнулась Морган и поправила то и дело спадавшую с плеча сумку. — Натаниэль, конечно, не самый приятный тип, на мой взгляд, но Коди уверяет, что он нормальный. Наверное, ему лучше знать, они ведь давно дружат.              Было странно, что в кругу близких людей Коди вообще оказался такой человек. Грубый. Наглый. Высокомерный. Джозеф понятия не имел, как они смогли сблизиться.              — Лоуренс, кажется, тоже хорошо общается с ним, — Морган неопределенно пожала плечами.       — Они сблизились после того, как Тео со всеми рассорился. Хотя, как по мне, он лучше Натаниэля. Вспыльчивый, конечно, — она отпустила смешок, будто вспомнила что-то очень забавное, — но не вешает на людей закоренелые ярлыки.       — Может хотя бы ты расскажешь, что не поделили Коди и Тео?       — Лучше пусть они сами, — покачала головой Морган.              У школы начинали собираться полусонные студенты, знаменующие собой начало учебного дня. Кто-то торопился сразу зайти внутрь, но нашлись и те, кто решил чуть-чуть поболтать, стоя чуть поодаль от лестницы. Группу поддержки Приличного общества, чинившую ему препятствия по примирению с Коди, Джозеф заметил сразу — они враждебно посмотрели, стоило ему оказаться в зоне видимости, но быстро потеряли интерес, заметив рядом Морган. Почему-то Эф подумал о том, что, если кто-нибудь (например, Натаниэль) очень вежливо попросит их подкараулить его за углом и избить, они, не раздумывая, согласятся.              А Роджерсы за это еще кому-то заплатили.              Джозеф, кстати, так и не написал заявление в полицию, несмотря на то что отец убедительно попросил его подумать. На выходных должна была приехать Вероника — так что Эф мысленно готовился ко второму раунду нравоучений.              У крыльца они встретились с Элли и Чарльзом. Лидер Диких цветов уже собирался заходить внутрь, но Элеонор, видимо, заметив барабанщика, задержала его. Она улыбнулась и с удовольствием обнялась с Морган, когда та распахнула руки. Джозеф с Чарли переглянулись — кажется, лидер не знал, что у их вокалистки появилась подруга из команды соперников. Он проглотил недовольство, переключая внимание на барабанщика. Джозеф внезапно подумал о том, что неожиданная пауза на репетициях Диких цветов, Чарли как будто совсем не расстроила.              А ещё — что он опять забыл отдать Коди подарок.              — В выходные мы собираемся у Коди, смотреть выпуск шоу. Вы приглашены, — Морган задержала взгляд на Чарли, — отказы не принимаются.       — Ну, не знаю, — опустив глаза, он шаркнул ногой. — У меня были планы… надо приглядывать за братом, мама на работе будет.       — Приводи с собой, — обрезала на корню его слабые попытки Морган, — у Коди замечательная сестренка.              При входе в школу Джозеф привычно замялся. Он не мог не думать о том, как просто оказалось Айзеку пронести в школу оружие. Иногда Эф вглядывался в лица одноклассников, но не видел ничего. Да и дано ли хоть кому-то разглядеть в незнакомце признаки приближающейся беды? В самом обычном поведении, самых обычных диалогах может скрываться худшее.              Айзек не был незнакомцем, и его поведение иногда вызывало вопросы — но ни разу Джозефу не пришло в голову, что он находится так близко к будущему убийце.              Эф шумно выдохнул и уже хотел войти внутрь, когда кто-то задержал его, взяв за руку. Сердце, и так сбившееся с ритма, чуть не выскочило из груди. Перед глазами, расплываясь, поползли черные круги. Он бы закричал, если бы связки не парализовало. За белой пеленой зрение выцепило белые волосы, глаза безумца и расплывшиеся в полуулыбке-оскале губы. Фальшивые черты растеклись к границам, пропуская истинное лицо. Джин и Айзек действительно было очень похожи. Нос, скулы, веснушки. Остальное дорисовало больное сознание.              — Ты в порядке? — Джин обеспокоенно склонила голову. Джозефу хотелось отшатнуться от нее, спросить, зачем она преследует его. Он покачал головой, заталкивая обратно паранойю, углекислый газ и слова, которые могли бы задеть подругу.       — Да, в полном. Просто подумал, что зацепился, — Эф натянуто улыбнулся. — Что ты здесь делаешь?       — Учусь, — Джин оглянулась, — может, зайдем? А то мы загородили проход, — Джозеф кивнул.              Он не понимал, зачем Джин перевелась к нему в школу. Ради него? Или ради Майкла? Перед глазами всплыл ненавистный коридор, сузившийся до решающего мгновения. Так отчетливо, что в висках пульсировал приближающийся приступ амнезии. Эф зажмурился, отгоняя наваждение. Джин — не Айзек. У нее должна быть логичная причина быть здесь.              — Разве ты не на домашнем обучении? — припоминая их с Майклом разговор, поинтересовался Джозеф.       — Уже нет, — они остановились у шкафчика барабанщика. Джин с подозрением рассматривала пятна, которые Джозефу так и не удалось окончательно оттереть после того, как кто-то полил его локер грязью. — Соскучилась по социуму.       — А фигурным катанием все еще занимаешься? Каток разве не в Чикаго? — Джозефу показалось, что собственными вопросами он пытается загнать Джин в ловушку. Но в какую? Из них двоих на жертву тянул только он.       — Решила взять паузу. Травма плеча обострилась, — казалось, у нее на все найдется ответ.       — В таком случае, добро пожаловать, — улыбнулся Джозеф. Он поежился, жалея, что не оделся потеплей. Хотя обычно в школе было ужасно жарко, сейчас ему захотелось закутаться во что-нибудь. Джин потянулась за объятиями.       — Спасибо, что не отвернулся от меня, — у нее были такие резкие духи, что Джозеф практически задохнулся. Они забились в нос и гортань, вызывая удушье. Закашлявшись, барабанщик отстранился. — Ты в порядке?       — В полном, — кажется, он уже это говорил. — Майкла тебе придется искать самостоятельно. Меня он тщательно избегает.       — Не можете поладить? — Джин хмыкнула. — На тебя это не похоже.       — Теперь всё по-другому, — грустно заметил Джозеф. Джин кивнула в знак согласия.              Она ведь тоже сменила стиль. Раньше Джин носила джинсы и однотонные кофты, сейчас же выглядела как с картинки на пинтересте. В отсутствие Айзека, который со своим характером наверняка был для нее обузой, она, наконец, смогла вздохнуть полной грудью и обрести свободу, которую даже Кай не смог ей подарить. Студенты, проходящие мимо, оглядывались, заинтересованно рассматривая ее. Джин же не обращала на них никакого внимания.              — Мы, кстати, так и не помирились, — Джозеф непонимающе посмотрел на нее, а Джин вытянула вперед руку с оттопыренным мизинцем. — Надо закрепить это официально, как ты думаешь? Чтобы все знали, что у нас по обоюдному желанию.              Что это значит Джозеф не понял, но скрепил их хрупкий мир, отмечая, насколько Джин стала ледяной, словно сотканной из снега. Или она всегда такой была?              — Проводишь до приемной директора? Мне нужно забрать расписание, — попросила она, когда Джозеф уже собирался пожелать хорошего дня и уйти.       — Конечно.              Расслабиться рядом с Джин не получалось — все мышцы будто одеревенели. Джозеф просто не мог перестать думать об Айзеке. О могиле, которая оказалась пустой. И о том, что Джин может быть что-то об этом известно. Она вела себя так безмятежно, будто не знала о том, что полиция решила сдуть архивную пыль с дела о стрельбе в старшей школе Мадисона.              — А ты живешь с… родителями? — Джозеф решил начать издалека. Джин отчего-то захихикала, а после, сжав его руку, перешла на шепот.       — Только обещай не смеяться, — вряд ли сейчас это было проблемой. — С дворецким.       — А когда последний раз общалась с ними? — на этот раз Джин задержала взгляд, будто начала что-то подозревать. Они поднялись на второй этаж. До приемной директора осталась всего пара дверей, так что она замедлила шаг.       — На выходных, когда приезжала в Мадисон. Почему ты спрашиваешь? — Эф неоднозначно пожал плечами.       — Они тебе ничего не рассказывали… по поводу Айзека? — Джин остановилась и, обернувшись, посмотрела ему в глаза. Она была небольшого роста, едва доставая барабанщику до плеча, но смотрела с вызовом. Джозеф прикусил язык — возможно, ему стоило расспросить её осторожней. Менее болезненно.       — Что они ещё могут мне про него рассказать? Вряд ли его посмертно причислят к лику святых, — она недовольно скрестила руки на груди. — Мы можем больше не говорить о моем брате? Прошу.              Удивительно, что после случившегося Джин даже подсознательно не пыталась откреститься от Айзека, продолжая называть его братом. Джозефу даже по имени не хотелось его называть, а о том, что они состояли в отношениях — тем более.              — Извини, — Эф сглотнул, но все еще чувствовал на языке липкую горечь. Будто наелся грязи или чего похуже.       — Ничего. Просто я еще не готова говорить о нем, — Джин облизала губы. Вместо того, чтобы отстраниться, она подалась вперед, воруя у Джозефа кислород и личное пространство. Её близость не приносила тепла. Наоборот, Джин как будто отнимала остатки. — Давай поговорим о чем-нибудь нейтральном.       — Например, что мы на месте. Дебора тебе все расскажет, а я уже, если честно, опаздываю на урок.       — Ладно, — Джин понимающе улыбнулась, — тогда увидимся на большой перемене?              Эф кивнул, поймав себя на мысли, что предпочел бы сегодня больше с ней не видеться. Джин помахала рукой на прощание.              Джозеф не понимал природы своих чувств. А ещё ему было стыдно за то, что он сторонится Джин как какого-то монстра из детских страшилок. Возможно, у Кая были свои причины не доверять ей. Но ведь Джозефу она не сделала ничего плохого. Просто была сестрой Айзека, которая, как и он, пыталась заново научиться жить.              На уроке математики вернулось чувство преследования. Джозефу как будто пытались просверлить затылок, но каждый раз, когда он оборачивался, видел лишь уткнувшиеся в тетради головы одноклассников. Объяснения учителя не укладывались в голове. Стоило Джозефу перевести взгляд на доску, к горлу подступила тошнота. Закрывая за собой дверь, он услышал, как одноклассники, переглядываясь, посмеиваются. Хотелось бы ему знать, когда обращенная на него ненависть исчерпает себя.              Холодная вода обжигала кожу, словно кислота. Эф наощупь оторвал несколько листов бумажных полотенец и, вытерев ими лицо, только тогда открыл глаза. Он рассматривал себя в зеркале, и собственные черты казались чужими. Джозеф не помнил эти тусклые волосы, уставший взгляд из-под полуопущенных век и губы, забывшие, что такое настоящая улыбка. На него смотрел самозванец. Тень, внезапно занявшая место хозяина.              Недовыживший.              Хотелось ударить кулаком по зеркалу. Вытащить оттуда лжеца и придушить — только так у него бы появился шанс снова стать собой. Раньше ему казалось, что будет достаточно вырваться из цепкой хватки костлявой. Теперь же выходило, что он недостаточно глубоко упал, и застрял где-то посередине.              На обеде Джозефу показалось, что Тео в хорошем настроении. Но когда гитарист поднял на него глаза — Эф понял, что очень сильно ошибся. То, что он принял за улыбку, оказалось едва сдерживаемой гримасой отвращения. Его глаза метали молнии — не постановочные, а самые настоящие. Он прищурился, провожая поспешившего присоединиться к Диким цветам барабанщика долгим взглядом.              А потом встал, оставив тарелку с обедом нетронутой. Джозеф наивно думал, что он уйдет, но Тео направился прямиком к ним. Как последний трус, барабанщику захотелось сбежать. Зачем он вообще попросил Тео себя ненавидеть — сил сопротивляться почти не было. Всё, что Джозеф мог — ждать, пока неминуемо накроет снежная лавина, и надеяться, что хоть кто-нибудь его оттуда вытащит.              Тео, обогнув стол, подошел со спины. Он сжал шею барабанщика совсем близко к подбородку, вынуждая откинуть голову, и склонился, обдавая щеку никотиновым дыханием. Джозеф предпринял тщетную попытку вырваться, но хватка лишь усилилась.              — Соскучился? — свободной рукой Тео усадил его обратно на скамейку. — До меня дошли странные слухи. О тебе и Коди.              Хотел бы Джозеф знать, откуда Тео об этом известно, если ни он, ни Коди никому не говорили. В курсе был только Кай, но вероятность того, что эти двое знакомы, приравнивалась к нулю.              — Давай поговорим наедине, — Тео в ответ громко рассмеялся.       — Желаешь уединиться? — гитарист без труда пресек попытки Джозефа высвободиться. Он наклонился еще ниже. Так, чтобы их лица оказались на одном уровне. — У тебя не получится усидеть на двух стульях. Не-а. Не выйдет.       — Да за что ты его так ненавидишь? — Джозефу, наконец, удалось скинуть с себя его руки. Но скорее всего только потому, что Тео сам это позволил. Он распрямился и махнул головой в сторону двери.       — Прогуляемся до крыши? — он хмыкнул, заметив краем глаза перепуганное лицо Дэвида, который, не смотря на желание, так и не нашел сил вмешаться. — Только учти, что в конце беседы я тебя с нее скину.              Джозеф безропотно последовал за ним. Отчасти, потому что не поверил его словам. Отчасти — надеясь, что так и случится.              Закурив, Тео протянул едва начатую пачку барабанщику. Взяв одну, Эф закрыл её ладонью от ветра, наблюдая за приближающимся огоньком зажигалки. Зажмурившись, он затянулся, наслаждаясь болезненным вытеснением дымом кислорода из легких. Открыв глаза, Джозеф поймал на себе ухмыляющийся взгляд гитариста.              — Когда-нибудь чувствовал себя третьим лишним? — Эф покачал головой.              Третьим — нет. Лишним — да. Сразу после того, что произошло, и иногда сейчас. Тео как будто прочел ответ в его глазах, выпустил дым и скривился.              — Сейчас ты болен, но когда-нибудь это пройдет. И тогда ты запросто впишешься в любую компанию. Уже вписываешься — ты дорог Диким цветам, ты свой для Приличного общества. Со мной такого не было. Когда я дружил с Коди и Лоуренсом, они никогда меня не понимали. С подозрением относились к моим предложениям. Видели странное в том, что казалось мне интересным.       — Например? — потушив сигарету, Джозеф сел на ледяной выступ. Тео остался стоять на ногах.       — Лоуренс покрутил пальцем у виска, когда я притащил пачку сигарет. А через пару месяцев я узнал, что они на троих раскурили купленные Натаниэлем сигары.       — Коди не курит, — Тео только хмыкнул.       — Это не помешало ему попробовать. Или ты правда считаешь его безгрешным ангелом? Уверен, он как все мы пару раз, да вытаскивал деньги из отцовского кошелька. Только никогда в этом не признается, боясь за свою репутацию святоши.       — Почему вы перестали общаться? — Эф поежился от пронизывающего ветра. Почему Тео приспичило говорить именно здесь? Можно было просто найти пустой кабинет и не бояться простудиться.       — Скажем так, мне было одиноко, и поэтому я изо всех сил пытался привлечь к себе их внимание. Сомнительными способами, — Джозеф заинтересовано склонил голову. Кое-что он уже слышал от Лоуренса, и ему было интересно, о чем барабанщик не договаривал. Вряд ли бы он стал так злиться из-за глупых детских выходок. Проступок Тео должен был быть серьезным. — Тебе, наверное, и так рассказали обо всех моих достижениях.       — Но что-то же стало последней каплей? — Тео, облизав губы, кивнул. Избегая прямого контакта, он сосредоточился на воображаемой точке где-то выше головы барабанщика.       — Мы сидели у Коди. Они с Лоуренсом писали песню. Им было весело, а я… — он шумно выдохнул, — был в стороне. И тогда мне в голову пришла эта идея. Я сказал, что хочу прогуляться, и ушел… прихватив с собой Кенни. Миссис Ллойд попросила Коди присмотреть за сестрой, пока она съездит в магазин. Вообще не проблема, учитывая, что Кенни спала.       — Подожди… что? — теперь Джозеф не понимал, как Коди так долго оставался к Тео лояльным. Он бы возненавидел того, кто сделал подобное с Рут или Фиби. — Ты выкрал двухлетнего глухого ребенка? — Тео закатил глаза.       — Я не знал, что она глухая, ясно? Коди не говорил.       — У тебя на всё одна отмазка, — Эф отвернулся. Хотелось закурить, но его сигареты остались в локере, а просить у гитариста не хотелось.       — Теперь ты тоже меня ненавидишь?       — Продолжай, — он сжал здоровой рукой угол выступа. — Что было дальше?       — Я просто хотел его напугать. Коди, конечно, сразу позвонил. Спросил, где я — теперь это вдруг стало для него важно. Со мной ли Кенни. Я послал его нахрен. Сказал, что если он в чем-то меня подозревает, то мы больше не друзья. Я не думал, что все примет такой оборот.       — Такой — это какой? — Джозеф сглотнул ком в горле. Он не хотел знать. Не хотел ненавидеть Тео. Но без этого было никак.       — Они подумали, что кто-то проник в дом, и вызвали полицию. Отец Коди сорвался с работы. У миссис Ллойд случилось что-то вроде сердечного приступа. Потом Коди позвонил еще раз — вообще-то я собирался отпираться до последнего, но Кенни неожиданно проснулась и заплакала. Если ты не слышал, как кричат глухие, то поверь, это зрелище не для слабонервных. Насколько я понял, Коди никому не сказал, что Кенни у меня. Вроде соврал, что он забыл ее в супермаркете, куда мы якобы по-быстрому гоняли за газировкой. Коди забрал сестру и сразу ушел. Мог хотя бы ударить для приличия, — Тео как будто злился из-за того, что остался безнаказанным. — Мистер Ллойд прошелся по Коди, он тогда неделю не ходил в школу. Лоуренс с тех пор меня ненавидит. Его отец сам не брезгует рукоприкладством, так что он знает каково это.              Джозеф не знал, что сказать. То, что он услышал, было омерзительно. Тео невозможно было оправдать. Слишком жестокий поступок, лишь чудом не закончившийся трагедией.              — Ты рассказал мне причины, по которым Коди должен тебя ненавидеть. Так почему всё наоборот? — Джозеф хотел уйти. Найти Коди и пообещать, что никогда не причинит ему такую боль. Но он остался с человеком, который этого совсем не заслуживал.       — Все демоны ненавидят ангелов. Разве не так? — мрачно улыбнулся Тео. — Ну, так что, теперь ненавидишь меня?       — Не мне судить, — Эф поднялся на ноги. Будь у него хоть немного больше сил, он бы врезал ему. Так, урока ради. — Ты хотя бы извинился?       — С тех пор мы не разговаривали толком.              Тео принял оборонительную позицию. Нелицеприятно отзывался о Коди. Пакостил за спиной и гримасничал в лицо. Наверняка, Коди не понимал, почему его доброта вызывает такую реакцию. И всё равно сумел сохранить ее согревающее пламя. Джозеф никому не позволит еще раз покуситься на него.              — Пора взрослеть, Тео, — он перехватил у него сигарету. — Тебе нужно извиниться перед Коди. Поговори с ним. Без обвинений.       — Я подумаю об этом, — недовольно поморщился гитарист, будто его устраивало и текущее положение дел. — Только позже. С мистером Хантом наметился прорыв.