Теперь всё будет по-другому | Crawling

      Выкинуть Коди из головы оказалось не просто. Джозеф засыпал, злясь на него. А проснувшись, безумно скучал. Проще всего было избегать Коди, дожидаясь, пока сердце забудет.              Чем барабанщик и занимался. Он сворачивал за первый попавшийся угол, стоило взгляду зацепиться за мятную макушку и яркую одежду вокалиста. Обедал один в пустом классе — чуть позже к нему присоединилась Элеонор и парень, назвавшийся Дэвидом. С ними было весело, и на короткий промежуток Джозефу почти удавалось забыть, что его сердце разбито.              Эти двое быстро завоевали место в его сердце. Удивительно, но потребовалось немногим больше недели, чтобы Джозеф начал считать их своими друзьями. Они проводили музыкальные сессии — упрощенные, укладывающиеся в двадцать минут обеда. Или играли в игры — морской бой, слова, угадай мелодию. Именно благодаря ним Джозеф узнал, что Дэйв неплохо играет на гитаре, а у Элли — потрясающий голос. Правда, на его полу шуточное предложение собрать группу, оба переглянулись, и Элеонор поспешила сменить тему.              Избегать Коди не удавалось только на совместных уроках. Сначала Джозеф подумывал о том, чтобы пересесть — их парты были непозволительно близко. Но тогда бы он показал, что ему всё ещё не всё равно, так что барабанщик остался на своем месте.              Каждый раз, когда в дверях кабинета появлялся Коди, Джозеф делал вид, что занят придумыванием ответа на очередное сообщение от Айзека. Не то, чтобы тот писал часто. Да и похоже это было на смесь тоскливых попыток признания в любви и извинений. Джозеф только не мог понять, за что тот извиняется. А внятных ответов Айзек не давал. На предложение встретиться и все обсудить лицом к лицу тот вообще сообщил, что время еще не пришло. Видимо, пытался навести таинственность или типа того — в любом случае Джозеф не оценил.              Коди тоже использовал уроки музыки как возможность поговорить. Он останавливался возле парты или садился рядом, если Элли еще не было в кабинете, и пытался привлечь внимание барабанщика. Удержаться, когда он оказывался настолько близко, было сложно. Один запах чего стоил. Джозеф обычно отворачивался от вокалиста, но нос его предавал. Сладкий аромат, нитями карамели переплетенный с кожей Коди, сводил с ума. Воображение дорисовывало выученные черты — иногда барабанщику казалось, что он никогда их не забудет. Голос Коди звучал спокойно, без унизительных умоляющих ноток. Джозеф чувствовал себя последней тварью, когда вокалист, не добившись желаемого, уходил. Без него сразу становилось холодно, и барабанщик натягивал рукава толстовки, чтобы хоть немного согреть пальцы.              И даже избегая, Джозеф все равно умудрился заметить, что Коди несколько дней не появлялся в школе. Стало как будто тише. В коридорах царило ленивое, даже скучное спокойствие. Студенты переговаривались без особого интереса. Никто не хулиганил на переменах. Лишь серые цвета — возможно, Джозефу это только казалось. А в первый раз, когда за весь день он так и не пересекся с вокалистом, Джозефу даже стало страшно. Это короткое, будто пронзившее сердце чувство не отпускало его весь вечер.              На следующий день всё повторилось. А потом наступили выходные, которые Джозеф хотел быстрее пережить — это было на него непохоже — только для того, чтобы в понедельник снова пойти в школу. Но и тогда Коди там не оказалось. Эф мог бы позвонить, но не решался. Никто, особенно Коди, не должен был узнать, что он переживает.              Но Элли, кажется, сразу начала что-то подозревать. Она отложила кусочек курицы, который зачем-то разделывала на маленькие волокна, и подсела ближе к барабанщику. Джозеф смотрел в окно, выстукивая пальцами неизвестный ритм. Он давно не садился за барабаны, и тоска по инструменту начала проявляться физически.              — Смотрел выпуск реалити в субботу? — осторожно прощупывая почву, поинтересовалась Элли. Эф, расслышавший вопрос лишь ближе к концу, непонимающе уставился на неё. Элеонор неловко улыбнулась и накрыла его руку своей, успокаивая. — Реалити-шоу про Приличное общество выходит каждую субботу. Как-то мы даже смотрели выпуск все вместе — Коди собрал желающих у себя. Совсем ничего не помнишь?       — Ни капельки, — Эф пожал плечами. Хотел бы он, чтобы другие знали, как ему жаль. В амнезии не было его вины, но барабанщик все равно чувствовал её подгнивший привкус на языке.              Воспоминаний не было, но Джозеф опирался на ощущения. Только они подсказывали ему, кто друг, а от кого стоит держаться подальше. Некоторые места казались знакомыми — но когда и при каких обстоятельствах Джозеф бывал там, вспомнить не получалось. Он надеялся только, что не забыл ничего важного и никому не причиняет боль своим незнанием.              Определенно, есть вещи, которые никто не имеет права забывать. Было бы неплохо, если бы в жизни Джозефа они еще не случились.              — Там что, показывали что-то интересное? — наконец, улыбнувшись, поинтересовался барабанщик. Элли, на мгновение задумавшись, покачала головой.       — Хотя наблюдать за жизнью ребят все-таки интересно. Я многого не знала, хотя мы учимся вместе.       — Не советую доверять всему, что происходит на экране, — невесело хмыкнул Эф.              Перед глазами невольно всплыл поцелуй Коди и этой Джоан. Если бы последнюю не окружали камеры, он бы ей волосы повыдергивал. Ему было бы даже плевать на то, что Джоан — всего лишь актриса и отыгрывает роль. Вряд ли сценарий предусматривал язык во рту его бывшего.              — Там одна ложь, — подвел он итог и, откинувшись, бросил короткий взгляд на пустую доску. Элли внимательно изучала его профиль, а после, нахмурившись, прикусила губу.       — Вы из-за этого поссорились с Коди? — Джозеф кивнул.              Сколько бы не думал, он не мог понять, как согласился на такое. Джозеф не привык жить в тени. А ещё никогда никому не врал. Отец научил, что лучше жить честно — даже если сначала будет немного больно, по итогу это избавит от многих нежелательных последствий. К тому же это Коди выбрал группу, а не его. Возможно, Джозеф не имел права ставить его перед таким выбором, но ведь установка, что без продюсера и без шоу Приличное общество ничего не добьется, была только в голове у вокалиста. И он доверился ей, а не своему парню. Поступи Коди иначе — Джозеф бы поддержал его. Вместе они бы придумали что-нибудь. У барабанщика остались кое-какие связи в Мадисоне, он мог бы договориться и устроить ребятам небольшое выступление. А там, глядишь, закрутилось бы.              — Может, вам стоить поговорить? — предложил Дэйв, до этого бессмысленно перебирающий струны.              Джозеф не слышал этой мелодии раньше, но выходило красиво. Немного грустно и трогательно — совсем непохоже на любившего повеселиться Дэвида. Но почему-то барабанщика не покидала мысль, что авторство принадлежит именно ему.              — Исключено, — он упрямо покачал головой. — Наши пути разошлись. Навсегда.              Ложь, которой он кормил прежде всего самого себя, отдавалась жаром в висках. Джозефу становилось больно физически, когда он думал о том, что больше никогда не увидит и не поговорит с Коди. Выкинуть его из головы оказалось не просто сложно, а невыполнимо. Ведь, потеряв Коди из виду, Джозеф не мог перестать беспокоиться.              Их обеду неожиданно помешал мистер Пейдж. Вообще-то это был его кабинет, и учитель имел полное право зайти сюда когда угодно, но всё равно почему-то выглядел провинившимся. Он аккуратно прикрыл дверь, толкнув ее спиной, и поставил на первую парту усилитель. Кажется, мистер Пейдж тащил аппаратуру издалека — его ладони покраснели, а сам он тяжело дышал, будто пробежал марафон. Утерев со лба пот, он неловко улыбнулся студентам.              — Извините, ребята, я помешал вам.       — Нисколько, — Джозеф соскочил с парты. Краем глаза он успел заметить испуг Элли, у которой от неожиданного появления учителя, кажется, пропал аппетит. Дэвид приставил гитару обратно к стене и встал у барабанщика за спиной. — Мы уже уходим.       — Но до урока еще… кажется… есть время, — мистер Пейдж поднял глаза на настенные часы, пару раз моргнул и вернул взгляд ученикам. — Точно не хотите еще посидеть?       — Лучше, пойдем в класс. Повторим там тему или еще что-нибудь, — не краснея, солгал Дэвид.              Не то, чтобы он имел что-то против мистера Пейджа — по большому счету Дэйв его даже не знал. Из редких встреч в коридоре и столовой разве что успел выцепить, что учитель — человек неплохой, может, немного странный, но это даже плюс. Просто тусить с преподавателем, на его взгляд, было как-то чересчур.              — А помочь можете? — несмотря на размытую формулировку, кажется, преподаватель обращался исключительно к Джозефу. Барабанщик понятия не имел, почему из них троих мистер Пейдж выделил именно его, но кивнул.       — Если это не займет много времени, — согласился он без особого энтузиазма. Мистер Пейдж просиял. И, перехватив траекторию его взгляда, Джозеф без труда определил конечную точку. Видимо, учителю понадобилось перенести усилитель.       — Отнесешь аппаратуру в актовый зал? Я хотел сам, но не рассчитал силы. Спина уже не та, — прошептал он в конце, будто оправдываясь.       — Конечно.              Когда-то он перетаскивал барабанную установку, весящую, наверное, вполовину его веса, и не жаловался. А ведь был куда младше, да и ничего не знал про спорт. Сейчас же, чтобы хоть как-то скрасить одинокие вечера, каждый день Джозеф выходил на пробежку. Он не преследовал цель похудеть — хотя сбросить пару кило все-таки не помешало бы. Куда больше его волновала выносливость — барабанщик чувствовал себя ужасно уставшим уже через пару метров ходьбы, будто в его бензобаке проделали незаметную дырку, из которой вытекало поддерживающее силы топливо. Пробежка должна была разобраться с этой проблемой.              Дверь в актовый зал была приоткрыта. Из глубины доносилась музыка. Барабаны и гитара складывались в ритмичный поп-рок. Сознание опознало голос с первых нот. Джозеф замедлился, не решаясь войти внутрь. Возможно, он бы даже сбежал, по дороге придумывая отговорку для мистера Пейджа, но руки и так практически отваливались. Тем более почти выполненная задача звучала проще некуда — доставить усилитель до сцены и уйти. Всего пара метров, путь обратно же предполагал длинный коридор и лестницу.              Во всем зале, кроме освещенной софитами сцены, стоял полумрак. Дорожки вдоль стен, ведущие к подмосткам и местам в зрительном зале, шли под небольшим уклоном вниз, отчего Джозеф чувствовал себя ужасно неуверенно. Тело и так казалось ему чужим, а здесь и вовсе он не мог довериться ему. Не хватало только упасть и сломать дорогую технику — не оберется стыда, да и карманных ему столько не выделяют.              В проходе стоял кто-то. Из-за темноты Джозеф не сразу понял кто. Лишь догадался, что девушка — копна светлых волос была собрана в высокий хвост. А когда та обернулась, подсознание выдало имя. Джоан. До безобразия похожее на его собственное. Как издевка, честное слово. Видимо все-таки не просто так ему никогда не нравилось, когда кто-то сокращал его имя до Джо. Наверняка, эту сценарную девушку так называют друзья. А может, даже Коди.              Джоан предпочла сделать вид, что не увидела его. Хотя она обернулась, и их взгляды на долю секунды встретились. Джозеф не мог утверждать этого в темноте, но иного объяснения, почему по спине пробежал холодок, не нашлось. Эта девушка вызывала у него отвращение — не только в мыслях, но и на физическом уровне.              Когда они поравнялись, барабанщик уловил ее аромат — сладкая карамель. Невидимая рука с новой силой сжала сердце. Сколько же времени они с Коди провели вдвоем, раз она пропиталась им? Думать об этом не хотелось. А особенно представлять, как именно эти двое коротали время.              Парень-гитарист, светловолосый, с загаром, казавшимся темнее из-за освещения, заметил Джозефа первым. Вряд ли это было сигналом, скорее просто от неожиданности он взял грязный аккорд, мгновенно расстроивший мелодию, а затем и вовсе перестал играть. Последними затихли барабаны.              Коди, проследивший за взглядом одногруппника, удивленно округлил глаза. Видимо, Джозеф был последним, кого вокалист ожидал здесь увидеть. Мгновенно сориентировавшись, он соскочил со сцены и, подбежав к барабанщику, забрал у того усилитель.              — Тебе нельзя таскать тяжести, — произнес Коди с укором. Джозеф лишь пожал плечами.       — Я в норме, — соврал он. От небольшой нагрузки тело ужасно ныло. Хотелось заранее забить на вечернюю пробежку и, забравшись под одеяло, не вылезать оттуда как минимум до утра.       — Спасибо за помощь, — улыбнулся вокалист.              Он старался держаться так, как будто это была просто дружеская беседа, но Джозеф все равно видел его волнение. Поднимающиеся уголки губ, чересчур внимательный взгляд, сглатывание. Коди было не по себе — и он был тому причиной. На мгновение Джозеф даже почувствовал гордость. По крайней мере его пока что не выкинули как отработанный материал. Коди все еще цеплялся за него.              — Задержишься? Заодно оценишь новую песню, — поинтересовался он у барабанщика. Джозеф покачал головой.       — Не думаю, что это хорошая идея, — бесцеремонно влезла в разговор Джоан, кивая головой куда-то в сторону. — Тут везде камеры. А последний раз, когда вы были вместе, этот ударил тебя, — она обращалась только к Коди, избегая даже называть Джозефа по имени. В барабанщике снова проснулось дикое желание немного подкорректировать ей прическу.       — Разве тот инцидент попал в выпуск? — непонимающе поднял бровь Коди. Джозеф только фыркнул. Если даже он не смотрит собственное шоу, то чего ждать от остальных? Джоан покачала головой.       — Нет.       — А жаль. Хоть какой-то экшн, — позлорадствовал барабанщик, ловя на себе сразу два недовольных взгляда. Один — за то, что влез в разговор. Второй — с примесью обиды. Коди выдохнул и, отступив на шаг, потер переносицу.       — Прошу, давай поговорим?       — Нам не о чем говорить, — они словно склеились взглядами.              Сердце стучало как бешеное, но Джозеф поклялся, что не пойдет у него на поводу. Пускай Коди славный и не хотел причинить ему вреда, их отношения, такие же фальшивые, как и у вокалиста с Джоан, не приведут ни к чему хорошему.              — Просто дай мне минуту, — простая, казалось, просьба. Наверняка, Джозеф казался тем еще козлом, не соглашаясь на неё.              Но барабанщик прекрасно осознавал, что и так находится на волоске — даже шестидесяти секунд наедине хватит, чтобы он проглотил обиду, будто той никогда и не существовало. Это было недопустимо. Коди не мог пожертвовать группой. А он — принципами. Каждый выбрал свое. Справедливо и честно, и никто не имел права упрекнуть барабанщика за это. Покачав головой, он вышел из зала, игнорируя заклинающий остановиться взгляд.              Джозеф даже не сразу понял, что столкнулся с кем-то. Плечо отозвалось глухой болью. Он рефлекторно замедлился и, подняв голову, обернулся. Во взгляде Тео не было ничего кроме насмешки. Кажется, на этот раз он даже не собирался задирать его — а Тео делал это буквально каждый день.              Джозеф назвал бы это пассивной агрессией. Захлопнутая перед носом дверь. Выброшенная в мусорку тетрадь с лекциями. Одним словом — ничего серьезного. Было несложно не обращать на такое внимание. Тео на что-то злился и упрямо не хотел называть причину, сколько бы барабанщик не пытался выяснить её. Усилий было приложено достаточно, а результата никакого, из чего Джозеф сделал вывод, что предложенный им мир плохому парню просто не нужен.              — Ты в порядке? — неожиданно дружелюбно поинтересовался Тео. Джозеф повел бровью — это он с каждым днем становился все бледнее. Опустив глаза, барабанщик заметил, что и пальцы у него дрожат. Кажется, нервы у кого-то стали совсем ни к черту.       — В полном, — Тео ответ устроил.       — Нам надо встретиться вне школы. Черкни мне свой адрес, — он протянул Джозефу тетрадь, раскрытую на последней странице, и ручку.              Конечно, первой мыслью было послать его нахрен, но барабанщик уговорил себя не торопиться. Во-первых, иногда Тео выглядел и звучал вполне миролюбиво. Это навело Джозефа на мысль, что злоба и агрессия — всего лишь маски. А значит, стоило дать Тео шанс показать себя настоящего.              — И чем мы там будем заниматься? — меланхолично поинтересовался барабанщик, записывая на листок название улицы и номер дома.       — Может просто поговорить, а можем и заняться чем-нибудь поинтересней, — загадочно улыбнувшись, Тео забрал тетрадь и скрылся за углом.              Джозеф подумал о том, что эта встреча не принесет ему ничего хорошего, но отчего-то он с нетерпением её ждал. Внизу живота зародился жар.              Только провалявшись перед телевизором пару часов, Джозеф понял, что они не договорились по времени. Это означало, что Тео может заявиться в любой момент.              Кай еще не вернулся. Джозеф мало знал о его поездках в Чикаго — вроде какая-то реабилитация или типа того. Прошло уже несколько недель, а он до сих пор не снял с глаза повязку. А ещё однажды ночью Джозеф слышал странный грохот — или ему это только показалось. В любом случае он был слишком сонным и поэтому не стал спускаться и узнавать в чем дело. На утро все было как обычно, только Кай казался немного вялым и морщился, поворачивая голову.              На всякий случай Джозеф принял душ. Высушив волосы, он уложил их нарочно небрежно и переоделся. Изменения в зеркале ему нравились. Цвет лица улучшился, пропали ужасные круги под глазами, а улыбка перестала казаться вымученной. Ещё бы это помогло избавиться от гнетущего чувства, пожирающего изнутри. Потому что лекарства справлялись как-то не очень.              Он успел перекусить горячими сэндвичами с сыром, а Тео все не было. Возможно, он вообще не собирался приходить, а сказал обратное, лишь чтобы в очередной раз поиздеваться? Джозеф и сам не знал, почему так ждет его. Он не понимал, чем Тео его так заинтересовал и какого плана этот интерес. Совершенно точно Джозеф не мечтал проводить с ним все дни напролет. Скорее его желание узнать Тео носило краткосрочный, но куда более горячий характер. Джозеф поймал себя на мысли, что совсем не против, если Кай задержится на пару часиков в своем реабилитационном центре.              Он уже начинал терять терпение. Решив выбросить скопившийся мусор — вообще-то Джозеф обещал сделать это еще утром — он накинул пальто и вышел на улицу. Серебристый лексус, поцарапанный сбоку, заезжал на подъездную дорожку их дома. Кай, скрестив руки на груди, внимательно за этим наблюдал.              — Обязательно бросаться под колеса? — незлобно прорычал Тео, вылезая из машины. На самом деле он не выглядел разозленным или хотя бы испуганным.       — Я просто шел к себе домой. А вот ты с какой стати здесь припарковался?       — Потому что приехал поговорить с ним, — Тео махнул головой в сторону Джозефа, но, быстро потеряв интерес, снова вернул взгляд Каю. Тот обернулся, только теперь замечая барабанщика, замершего с мусорным пакетом в руках. — Может, уже войдем в дом?              Несмотря на инцидент, кажется, Кай не пострадал. Не разуваясь, он прошел сразу на кухню. Хлопнула дверца холодильника, и Тео отчего-то хмыкнул. Повесив пальто на крючок, он скинул обувь и прошел следом за хозяином дома. Джозеф же начал жалеть, что вымыл голову. Видимо, можно было вообще не париться. Раздевшись, он направился в сторону кухни.              — И о чем же ты хотел поговорить? — поинтересовался барабанщик.              Тео, оказавшийся в центре внимания, вальяжно развалился на высоком стуле. Он вертел в руках пустой стакан, но Кай допил воду из своего и поставил на край кухонной тумбы, после чего скрестил руки на груди. Тео, искоса наблюдавший за ним, хмыкнул. Казалось, он не может оторваться от него глаз, лениво изучая черты лица.              — Знаешь, — Тео обернулся на барабанщика, — планы поменялись. Может, ты сходишь куда-нибудь погулять? Мне надо кое-что перетереть с твоим другом. Кстати, чувак, где твой попугай?       — Надеюсь, гадит на твою машину, — в отличие от Тео, интерес Кая к нему явно носил другой характер.              Во взгляде читалась настороженность. Он несколько раз встречался глазами с Джозефом, без слов интересуясь, можно ли доверять этому человеку. Хотел бы Эф знать.              — Что перетереть? — не понял барабанщик. Он ведь все правильно понял — эти двое даже не знакомы. Но Тео куда-то спрятал свои хищнические замашки, хотя бы это успокаивало. Да и его узел внизу живота ослаб.       — Это секрет, — улыбнулся Тео, а после многозначительно посмотрел на Кая. Равнодушие сменилось осознанием. Кай как будто даже подпрыгнул на месте. Или нет, но точно вздрогнул. Сглотнув, он обернулся к барабанщику.       — У нас кстати пустой холодильник. Может, ты сходишь в магазин? Купишь чего-нибудь к ужину. На свой вкус.                     Джозеф бы соврал, если сказал, что эта идея пришлась ему по душе. Внезапная перемена интереса со стороны Тео ощутимо уколола эго. Хотелось разразиться злобной тиранией или вообще вышвырнуть внезапно ставшего нежеланным гостя, но Джозеф проглотил это чувство. Кай, которого он помнил, никогда не интересовался парнями. Девушками тоже не особо, но тогда у него были другие приоритеты. Сейчас же, повзрослев, он наверняка обзавелся какой-нибудь такой же рассудительной умницей.              — Ладно, — неохотно просипел Джозеф. Вообще-то это было прекрасной заменой вечерней пробежке. Машины у него не было, а до ближайшего супермаркета нужно было идти несколько кварталов.              И он перестал верить в совпадения, когда встретился в нем с Коди. И на то, чтобы сбежать не было ни единого шанса — они буквально вцепились в одну бутылку молока. Коди, уступая, отпустил ее первым. Джозеф же положил трофей в корзинку. В горле внезапно пересохло. Он не чувствовал злость, только волнение. Коди, совсем не походивший на хищника, все-таки застал его врасплох.              — Привет.       — Виделись, — проглотив ком, съязвил Джозеф.              Он понимал, что ведет себя неправильно, но ничего не мог с этим поделать. Просто до жути хотелось, чтобы Коди почувствовал боль, схожую с той, которую причинил барабанщику. От этого его интонация звучала жестче обычного. Только вот грусть, появляющаяся в глазах Коди в эти моменты, не приносила столь желаемого чувства реванша. Сердце болезненно сжималось, вытесняя голос разума. Хотелось извиниться за свое эгоистичное поведение. А еще целовать до потери пульса.              — Ты далеко ушел от дома, — опустив глаза, Коди потянулся за молоком.              Джозеф прожигал его макушку взглядом. Он понимал, почему тот не торопится уходить — все еще лелеет надежду на примирение. Но собственные ноги предательски не слушались его. Джозеф уже несколько раз приказал им двигаться в сторону бакалеи, но те упрямо не шевелились. Разогнувшись, Коди встретился с ним взглядом.              — Просто… здесь всегда свежие овощи, — ляпнул барабанщик первое пришедшее в голову. Коди согласно кивнул.       — Спасибо, что напомнил. Мне нужно взять груши для Кенни, она их просто обожает. Составишь компанию? — Эф проглотил рвущееся наружу согласие. Хотелось дать себе пощечину. Он не понимал, почему до сих пор тянется к человеку, предавшему его.       — Пожалуй, откажусь, — каждый раз отталкивая Коди, Джозеф видел, как что-то ломается в его изумительных сияющих глазах. Он так не хотел стать тем, кто убьет этот блеск.              Не в силах больше бороться с собой, Эф отвернулся, намереваясь уйти. Куда угодно, пускай даже вон из магазина, лишь бы больше не быть рядом с тем, кто рвал на части его сердце. Но Коди не дал ему этого сделать. Прижавшись к барабанщику со спины, он обнял его за талию, губами касаясь открытой шеи. Короткий поцелуй разрядом пробежал по венам, вырывая отчаянный стон. Джозеф дернулся, но Коди крепко держал его.              И он был так близко. Обжигающе горячий. Джозеф вцепился ему в запястье, чтобы отцепить от себя, но сдался, растворяясь в биение сердца под подушечками пальцев. Он зажмурился на мгновение, но это не помогло.              Джозеф понятия не имел, когда Коди успел оказаться к нему лицом. Без его рук на талии внезапно стало как-то холодно. Джозеф будто только сейчас почувствовал всю суровость убывающей зимы. В горле запершило. Он не успел сделать и короткого выдоха, когда чужие губы накрыли его собственные.              Коди не позволял себе такого даже когда они официально состояли в отношениях, уважая личные границы барабанщика, немного сузившиеся из-за амнезии. Но сейчас он нарушил их, и самое ужасное было то, что Джозеф был непротив. От недостатка кислорода у него кружилась голова, но за возможность чувствовать пальцы Коди, съехавшие с щеки на шею, можно было и умереть. Он ответил на поцелуй, жадно забирая то, чем не успел насладиться.              — Но я все еще не прощаю тебя, — просипел барабанщик на выдохе, отстраняясь. Наверняка он выглядел таким же ошалевшим, как и Коди, замерший напротив. Джозеф покачал головой. — Ты поступил ужасно, — и ему это понравилось. — Больше не подходи ко мне. Никогда.              Даже на улице ему все еще не хватало воздуха. Завернув за угол, он закрыл лицо руками, пытаясь отдышаться и понять, что это только что произошло. Джозефу казалось, Коди на такое никогда не хватит духу. Но, возможно, он просто не успел изучить его достаточно хорошо? Коди казался маяком надежности и спокойствия, но оказалось, что в темные безнадежные моменты может проступить и другая его сторона. Плохая — Джозеф бы так не сказал. Застонав, он несколько раз ударился головой о кирпичную стену. Теперь держаться подальше от Коди станет еще сложней. Ну а о том, чтобы контролировать свои сны, речи вообще не шло.              Но возвратиться в магазин все-таки пришлось. Пускай, повод выдворить его из дома и был надуманным, с ужином все равно нужно было что-то придумать. Он планировал вихрем пронестись мимо прилавков, захватывая нужное и резко меняя направление, если все-таки случайно встретится с Коди. Но, видимо, в этом городе зрел целый заговор относительно того, чтобы ни одна из его задумок не воплотилась в жизнь.              Рядом со свежими овощами стояла Джин. Джозеф узнал ее слишком поздно, чтобы можно было избежать встречи. Она же как будто искала его глазами и, настигнув цель, широко улыбнулась.              — Я сначала подумала, мне показалось… — Джозеф повел бровью. — Случайно стала свидетельницей вашей ссоры с Коди, уж извини.       — Не уверен, что это была именно ссора. Скорее экспресс свидание, — пробубнил себе под нос барабанщик. Джин явно не расслышала его, но переспрашивать не стала.       — Ты из-за него такой задумчивый последнее время?       — Не совсем, — Джозеф прикусил губу. Взяв в руки красное яблоко, он покрутил его в руках, рассматривая. Но мыслями был далеко, даже забыв, с кем и о чем разговаривает. — Просто меня не покидает ощущение, что последние два года занимался саморазрушением. Люди, это место… — он осекся и перевел на нее взгляд. — Прости, я не тебя имею в виду…       — Я понимаю. Ты правильно сделал, что бросил Коди. Мне кажется, он ужасный притворщик.       — Спасибо, конечно, но мы сами разберемся, ладно? — мягко улыбнулся Джозеф, что шло вразрез с его голосом. Интонация была отрезающей. Он никому не собирался позволять влезать в его личную жизнь.        — Прости… — Джин выглядела так, будто это Джозеф должен был просить у нее прощения. Шмыгнув носом, она перевела взгляд на яблоки. Ей жутко захотелось содрать с них эту прекрасную насыщенную цветом кожуру, оголяя непривлекательную бледную мякоть. Она сжала зубы. — Я, наверное, пойду. Увидимся в школе.              Джозеф проводил ее задумчивым взглядом. Только сейчас ему начало казаться, что Джин пыталась выстроить их разговор согласно заранее продуманному плану. И эта встреча в супермаркете — у нее даже корзинки в руках не было, и вышла из магазина она без покупок. Странная мысль — что Джин хотела еще сильнее настроить его против Коди — засела в голове и больше не отпускала. А еще, что раньше ей удавалось вести его протоптанными путями, так, как это нужно было именно Джин. Именно поэтому в этот раз, потерпев неудачу, она жутко разозлилась.              Когда Джозеф вернулся домой с двумя полными пакетами, Тео все еще сидел на их кухне. Перед ним стояли две пустых чашки и нетронутые вафли. Кай казался расстроенным. Он поднял глаза на вошедшего друга и устало улыбнулся. На его щеках горел нездоровый румянец — скорее всего из-за того, что день выдался слишком длинным. Обычно после возвращения из центра, Кай отдыхал в комнате. Но Тео нарушил привычный порядок вещей.              — Ты всё ещё здесь? — наигранно недовольно поинтересовался Джозеф. На самом деле он уже не помнил, почему хотел, чтобы тот пришел в гости. Тео, оглядев его с ног до головы, хмыкнул.       — Выглядишь растрёпано, — зачем-то он покосился на шею. Эф рефлекторно прикрыл ее воротом куртки, запоздало понимая, что Коди не мог оставить там засос. Его поцелуи, хоть и нахальные, все равно оставались мягкими. — Но ты прав, что-то я засиделся. Увидимся в школе. И ты не хворай, — подмигнул он Каю, на что тот оскалился и, забрав у Джозефа пакеты, отвернулся. Лишь когда в прихожей хлопнула дверь, Эф понял, что Тео сделал это намеренно.              — Привет, что делаешь? — поинтересовался барабанщик, усаживаясь на подлокотник и заглядывая в блокнот.       — Составляю список вещей, которые больше никогда не смогу делать, — Кай поднял голову, встречаясь с ним взглядами. На его лице блуждала хитрая улыбка, так что вряд ли эту затею можно было назвать серьезной.       — И как успехи?       — Пока только одно, — Кай подглядел в блокнот. — Я больше не смогу никому подмигнуть…              До конца понять, воспоминание это или просто игра воображения, не получалось. Но теперь Джозеф не мог перестать об этом думать. Кай, почувствовав его прожигающий взгляд, обернулся. Все продукты уже были разложены по полкам, оставались только макароны.              — Сними повязку. Пожалуйста, — проглотил страх барабанщик. Кай непонимающе склонил голову.       — Я очень устал, — попытался он перевести тему. — Знаю, что моя очередь, но может сегодня ты займешься ужином? А я тогда буду ответственным за завтраки на выходных.              Не дожидаясь ответа, Кай, проскользнув мимо него, направился в свою комнату. Джозеф тенью следовал за ним. Его душил страх — вот только он не знал, откуда тот взялся. Барабанщик как будто только сейчас осознал, что из его альбома жизни вырваны очень важные листы.              — О чем вы говорили с Тео? — спросил он, останавливаясь в дверях. Кай, успевший упасть на кровать, поднял на него голову.       — О Филе, — Джозеф повел бровью. — Они встречались. Сейчас это уже не важно. Всё не важно. Я устал и хочу спать. Поговорим чуть позже, ладно?              Джозеф не хотел, чтобы этот разговор закончился вот так — после него он запутался только еще больше. Но Кай действительно выглядел вымотанным, мучать его барабанщик не имел никакого права.              — Я разбужу тебя к ужину, — пообещал он, прежде чем выйти в коридор.              От мрачных мыслей оторвала трель уведомления о новом сообщении. Джозеф почти не сомневался, что это опять Айзек. Только он писал ему.              «Ты все еще любишь меня хоть немного?»              Эф засмеялся от такой самоуверенности. Покачав головой, он напечатал короткий ответ, больше звучащий как приговор, и вернулся на кухню.              «Нет»