Теперь всё будет по-другому | Crawling

      Джозеф пообещал себе, что это в последний раз. Больше он не будет звонить ни Джеймсу, ни Филу — барабанщик и так уже оборвал им телефон, а друзья даже не соизволили взять трубку. Лишь длинные гудки сменялись один за другим — как насмешка. Если Джозеф что-то натворил, он хотел бы знать об этом. Нельзя же просто играть в молчанку. Барабанщик скучал по друзьям — у него накопилось к ним столько вопросов. Тех, на которые не хотел отвечать Кай.              Гудки убивали веру. Джозеф уже было хотел нажать кнопку «отбой», когда на том конце послышался треск и недовольный женский голос.              — Алло?              Не сразу, но Джозеф узнал его. И вопросов стало ещё больше.              — Алло…              Молчание. Короткие гудки. Эф снова позвонил, но ему больше никто не ответил. На мгновение барабанщик даже засомневался, а не причудилось ли это ему. Просто он так хотел, чтобы хоть кто-то из друзей взял трубку, что, возможно, сознание выдало мечты за действительность. Только вот почему вместо Фила ответила Джин?              Как они вообще связаны?              Кай спал. Книга, которая, по всей видимости его и разморила, лежала на полу. Бесшумно переложив её на журнальный столик, Джозеф присел перед лицом друга. Скорее всего, Кай жутко рассердится, если он без спроса снимет повязку. Но барабанщику так хотелось подсмотреть — хотя бы одним глазком. Ему казалось, что там он сможет найти часть ответов. Потому что Джозефу до жути надоело, что все скрывают от него правду.              Родители не сказали, почему он уехал из Мадисона. Коди не рассказал о Джоан. Кай умалчивал о том, почему они поссорились с друзьями. Они как будто пользовались его амнезией. Джозеф злился, но ничего не мог поделать с собственной беспомощностью.              Ладно, Эф не поступит так с Каем. Он все-таки его лучший друг. А подглядывать также некрасиво, как и умалчивать. Джозеф до такого не опустится.              Кай медленно, не до конца освободившись из цепких лап дремоты, открыл глаза. Кажется, он даже не понимал, где находится, но, увидев Джозефа, приветливо улыбнулся. Это тоже можно было назвать своего рода амнезией, только в отличие от той, которая поразила барабанщика, его закончилась меньше, чем через две минуты. Из глаз исчез блеск, а уголки губ виновато поползли вниз. Приподнявшись на локтях, Кай испуганно коснулся пальцами повязки, чтобы убедиться, что та на месте.              — Я тебя разбудил? — чтобы придать голосу уверенности, Эф улыбнулся. Это всегда помогало справиться с дрожью. — Прости. Хотел предложить посмотреть какой-нибудь фильм. Ещё, конечно, слишком рано и придется зашторить окна, чтобы всё было как в настоящем кинотеатре. Просто завтра понедельник, лучше не засиживаться.       — Я за, — прервал поток его мыслей Кай, одновременно хватая за локоть. Чужое прикосновение отрезвило, и Джозеф проглотил всю глупость, которую ещё не успел сказать. — Только чур я выбираю фильм.       — Так уж и быть. Тогда я пойду проверю, что у нас есть в холодильнике.              Возможно, Джозеф и видел чужака каждый раз, когда смотрелся в зеркало. Также как и чувствовал, что не вписывается, стоило ему перешагнуть порог школы. Он ведь и правда в каком-то роде был пришельцем. Из прошлого. Его время давно прошло. Джозеф изменился, а он зачем-то пытался навести свои порядки, всерьез думая, что имеет на это право.              Но рядом с Каем это чувство исчезало — как ночь в предрассветной дымке. Всё снова было на своих местах. И Джозеф, выпустив из легких вместе с кислородом весь скопившийся стресс, мог просто наслаждаться моментом.              Космические корабли, пожалуй, и правда были одной из самых прекрасных и завораживающих изобретений человека. Но они всё равно не шли ни в какое сравнение с дружбой. Невидимой тонкой нитью, скреплявшей людей так крепко, что один мог вытащить второго из глубокой ямы, в которую тот даже не заметил, как провалился.              — Всё в порядке? — поинтересовался Кай, заметив, что Джозеф задумался.              Оторвав взгляд от экрана, тот кивнул. Барабанщик так сильно погрузился в размышления, что полностью пропустил первую половину фильма. Кай, дожидаясь ответа, протянул ему стаканчик с попкорном.              — Всё хорошо, — отмахнулся Джозеф. — Просто пытался вспомнить, всю ли домашку сделал на завтра. А ты, я смотрю, почти все стрескал, — Кай, извиняясь, лишь развел руками.       — Рука сама тянулась.       — Если честно, — Джозеф нашел пульт и остановил фильм. — Иногда мне грустно без причины, — он нахмурился и покачал головой. — Вернее, не так. Просто грусть — это всё, что я чувствую. В остальном пустота. Думаю, я не в порядке.       — А лекарства, которые Маркус попросил тебя принимать?       — Они притупляют это чувство, — согласился барабанщик, — но этого мало, и от них у меня в ушах звенит.       — Это серьезно, — Кай взял его за руку. — Съездим к врачу? — Эф кивнул.       — Только давай пока не будем говорить родителям. Не хочу их тревожить. Скажем, только если ситуация начнет выходить из-под контроля, ладно?              * * *              Хоть Джозеф и сказал, что сам без проблем доберется до школы, Кай все равно пошел с ним. Конечно, он сказал, что ему туда нужно по делам. Но Джозеф понимал — Кай просто беспокоится. Поэтому и не стал возражать.              Раньше он не замечал, что в школе столько студентов. От толпы у него захватывал дух — и в этом не было ничего хорошего. Джозеф не боялся людей. Никогда. Даже в прошлую пятницу это чувство было ему незнакомо. Но, кажется, гематома в его мозгу начинала рассасываться, и заблокированное снова начало проявлять себя. Это еще не было оформленными воспоминаниями. Лишь выработавшиеся за два года рефлексы, непривычные реакции тела, отныне видевшего угрозу там, где раньше барабанщик бы и внимания не задержал.              Например, парень с гитарным кейсом. Просто музыкант, наверняка вдохновившийся достижениями Приличного общества, и тоже решивший попробовать себя в этом ремесле. Ничего особенного, но сердце при виде него, пропустив удар, забилось так быстро, что чуть не выскочило из груди. Кай тоже проводил его долгим внимательным взглядом и выдохнул только, когда тот скрылся за углом.              Обернувшись, он уже было хотел попрощаться с Джозефом, но не смог проронить ни звука. В округлившихся глазах промелькнул страх, почти сразу сменившийся злостью и недовольством. Эф обернулся, намереваясь узнать, что вызвало у его друга такой фейерверк эмоций, и увидел Джин. Та по всей видимости шла к нему, но, заметив Кая, замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась. Джозеф непонимающе посмотрел на него.              — Вы знакомы? — Кай сдавленно кивнул. — Может расскажешь, или это очередной секрет?       — Это Джин, — Эф хотел отмахнуться, сказав, что знает, но не успел. Потому что Кай сказал то, что пригвоздило его к полу. — Моя бывшая девушка.       — Почему вы расстались?       — Предлагаешь мне здесь и сейчас рассказать тебе эту душераздирающую историю? — Джозеф не понимал, что так разозлило его друга. Ярости в нем стало так много, что она без разбора лилась на всех, хотел этого Кай или нет. Он выдохнул и, зажав пальцами переносицу, покачал головой. — Мне пора.              Уход Кая был больше похож на побег. Он даже не обратил внимания на Лоуренса, остановившегося, чтобы поздороваться с ним — только отшатнулся, морщась и тут же опуская голову.              Джозеф посмотрел на Джин. Она проводила Кая таким же удивленным, как и у барабанщика, взглядом, а после подняла на него глаза. И в них Эф увидел вину. Он медленно сократил расстояние между ними, на ходу пытаясь подобрать слова. Не хотелось вот так без разбору обвинять Джин в чем-то — но ситуация складывалась сложная.              — Скажи на милость, что у тебя делал телефон Фила? — с открытым ртом Джин напоминала рыбу, выброшенную на берег. — Или почему Кай от тебя так шарахается?       — А он не рассказал тебе? — сглотнув, поинтересовалась она. Эф неоднозначно пожал плечами.       — Сказал, что ты его бывшая. Вы плохо расстались? Почему он тебя ненавидит?              Джин молчала всего пару секунд, но барабанщику казалось, что прошла уже целая вечность. Он больше не мог ждать. Ему надоело, что вопросов становилось всё больше — подобно снежному кому они грозились в один прекрасный день придавить его.              — Давай не здесь, — прошептала Джин испуганно. — На нас же все смотрят.              Это она преувеличила. Смотрел только Лоуренс, ставший невольным свидетелем странной сцены, смысла которого не знали даже актеры, принимавшие в ней участие. Он держался на расстоянии, но все равно как будто прислушивался.              Джозеф посмотрел на него с вызовом. Совместная поездка с Тео была последним, что объединяло его с Приличным обществом. На этом их отношения заканчивались. Навсегда. Эф больше не хотел знаться ни с их барабанщиком, ни тем более вокалистом. Лоуренс, почувствовав взгляд, стушевался. Он задумчиво посмотрел на двери, за которыми мгновение назад скрылся Кай, и ушел.              — Говори, — Джозеф скрестил руки на груди. Он больше никому не позволит оттягивать время и избегать ответов на озвученные вопросы. Надоело. Барабанщик докопается до правды прежде, чем вернутся воспоминания.       — Давай не здесь, — умоляюще повторила Джин. Закатив глаза, Эф осмотрелся по сторонам. Вот-вот должен был начаться первый урок. Это означало, что свободен будет лишь один кабинет.       — Пошли, — он первым направился к лестнице. Джин, осмотревшись по сторонам, последовала за ним.              Репетиционная действительно пустовала. Из-за открытых настежь окон здесь было холодно, но Джозеф, которого от злости бросило в жар, этого даже не заметил. Только Джин — дрожавшая и обхватившая себя за плечи, чтобы хоть как-то согреться — отрезвила его. Барабанщик закрыл окно, напоследок подставив лицо под не по-весеннему ледяной порыв ветра, и протянул ей свою куртку.              — Рассказывай.              Джозеф сел за рояль и, открыв крышку, занес пальцы над клавишами. Играть он не собирался, просто так у него вышло обмануть мозг. Музыка или даже всего лишь её предчувствие всегда успокаивали. Вот и теперь дышать стало как будто легче.              — Я не знаю, что тебе уже рассказал обо мне Кай, — Джин поджала губы.       — Об этом не переживай, — даже не глядя, Джозеф знал, что она делает.              Стоит у двери, никак не находя смелости подойти ближе. Её голова опущена, брови сведены у переносицы. Джин хотела бы сбежать — просто дернуть ручку двери и скрыться в толпе. Но она, как и Джозеф, понимала, что эта отсрочка ничего не даст. Только ещё сильнее разозлит барабанщика.              — Мы встречались с Каем… некоторое время, — Эф кивнул. Закрыв глаза, он прислушался к внутреннему себе. Может, он кивнет или как-нибудь опровергнет её слова. Но тот Джозеф ещё не обрел свой голос. Он уже не спал, а лишь прятался в темноте, собираясь с силами. — Не знаю, он говорил тебе об этом или нет… — Джин хмурилась. С каждым словом её голос становился всё тише, а глаза темней. Откинув голову, она шумно выдохнула. — О том, почему мы расстались.       — Почему? — не отвечая на вопрос, поинтересовался Джозеф. Он посмотрел на неё через плечо. Пальцы, всё ещё занесенные над клавишами, подрагивали.       — Он изменил мне… с Джеймсом, — Эф пожалел о том, что закрыл окна. Потому что ему стало нечем дышать.       — Ты лжешь, — они схлестнулись взглядами. В глазах Джин загорелась обида.       — Ну, конечно, — она всхлипнула. По щеке пробежала одинокая слезинка. — Ты всегда будешь на его стороне.       — Кай на такое не способен, — Джин только усмехнулась в ответ. — Тогда почему это он тебя ненавидит, должно же быть наоборот? — Джозеф отвернулся от рояля и, скрестив руки на груди, сосредоточил всё внимание на Джин.       — Потому что он не знает, что я знаю, — Эф, не сдержавшись, закатил глаза. Отлично, версия без аргументов. Конечно, он в неё поверит.       — Может я и не смахиваю на гения, — поднявшись, он медленно подошел к ней, остановившись на расстоянии вытянутой руки, — но не надо держать меня за дурака.       — Я говорю правду, — Джин не отвела взгляда. Смотрела так пристально, будто сама жаждала прочитать ответы в глазах барабанщика. Клюнул ли? — Но ты прав, Кай ненавидит меня. И на это у него есть причина.       — Какая же?              Джин не успела и рот открыть, так как в репетиционную влетел Коди. Звонок прозвенел пару минут назад, и он точно не ожидал увидеть здесь кого-то. Сглотнув, вокалист осторожно прикрыл за собой дверь и посмотрел на барабанщика.              — Я просто понял, что забыл здесь… кое-что, — все еще пытаясь отдышаться, объяснил Коди. Джозеф недовольно прищурился.       — Почему ты не на занятиях?       — Потому что я уезжаю.       — Куда? — вопрос вырвался раньше, чем Эф понял, что не имел права задавать его. Он больше не имеет никакого отношения к жизни Коди. Ему должно быть всё равно.              Должно, но не было.              — Прости, но это не твое дело, — Коди повел бровью. — Больше не твоё.              Наконец, заметив пропажу — оставленный на одном из стульев свитер, он вышел из репетиционной, негромко хлопнув дверью. Джозеф ещё недолго смотрел на место, где меньше секунды назад стоял вокалист, прежде чем перевести взгляд на Джин.              — Продолжай.       — Если я расскажу, это всё усложнит, — попыталась увильнуть она, о чем под непривычно жестким взглядом барабанщика тут же пожалела. Джозеф покачал головой.       — А если не расскажешь, я сойду с ума.       — Когда я застукала Кая за изменой, то была не одна… — Джин впервые опустила глаза. Впереди предстояло самое сложное, и она искала силы в нестираемых черточках на паркете. — Со мной был Фил. Он утешил меня, а там всё как-то закрутилось, мы сами толком не поняли, что произошло. Я даже не помню, кто первый потянулся за поцелуем.       — У него вообще-то парень есть. В то, что Фил был способен на измену, я точно не поверю, даже не пытайся.       — К тому времени у него уже никого не было, — вскинув голову, с вызовом возразила Джин. — Они расстались, — добавила она менее решительно. Джозеф недоверчиво сузил глаза.              Если бы его амнезия затронула пару месяцев, он бы ни за что не поверил. Но два года — за это время ведь могло произойти всё, что угодно. Люди сходятся и расстаются, влюбляются и начинают ненавидеть, заводят детей, хоронят домашних любимцев — за семьсот тридцать дней можно даже пережить конец света и начать понемногу от него оправляться. Вот только Джозеф никак не мог определить свое место в этой череде событий.              — Я спрошу у Тео, когда они расстались, — заверил Джин барабанщик. Та охотно кивнула.       — Если это поможет доказать мою правоту, — она даже улыбнулась.              Джозеф хотел уже закончить этот разговор — может быть даже получилось бы попасть на урок — когда внезапное осознание ударило его под дых. Он удержал Джин, уже поглядывавшую на дверь, за руку.              — Мы уже сильно опаздываем, — простонала она жалобно. Джозеф сглотнул отчего-то вставший поперек горла ком.       — Если вы вместе, значит, Фил здесь? — Джин округлила глаза. А после, высвободившись, отступила на шаг. Джозеф не только украл её личное пространство, но и кислород, которого в закупоренной комнате становилось всё меньше и меньше.       — Нет, он в Мадисоне, — она выдохнула. — Мы виделись на выходных. Разве это запрещено?       — Он приезжал сюда? — не унимался барабанщик. Джин похлопала его по плечу.       — Вы поговорите, когда придет время. Я всё устрою.              Джин ушла первой. Джозеф немного задержался, потому что на телефон пришло сообщение. Айзек пропадал больше недели. Не отвечал на сообщения и сам не писал, как будто намеренно игнорируя. Джозеф даже успел поволноваться — конечно, он едва знал этого человека, но вдруг что-то произошло? Ведь так много вещей в жизни происходит неожиданно. От зачатия до смерти.              Айзек звучал виновато. Пускай это было всего лишь буквы, но Джозеф чувствовал это. Парень искренне раскаивался в том, что им так и не удалось встретиться. И, наконец, созрел для того, чтобы назвать причину.              Прости, что так долго пропадал.              Конечно, Джозеф бы сильно удивился, если бы Айзек не решил начать издалека. Он никогда прямо не говорил о том, чего он хочет или что его беспокоит. Особенно о последнем. Айзек полагал, что Джозеф и сам обо всём догадается — ведь если он не разговаривает с ним, значит барабанщик опять где-то напортачил.              Эф понятия не имел, откуда взял это. Он все еще понятия не имел, как Айзек выглядит. Но почему-то прекрасно помнил, как с ним было непросто.              Просто я попал в аварию.              Джозеф с трудом заставил себя закрыть рот. Конечно, он предполагал, что могло что-то случиться, но предпочел бы, чтобы это так и осталось на уровне его догадок. Гораздо лучше было, если бы у Айзека просто появились неотложные дела. Ну, или родители наказали и посадили под домашний арест. Он бы всё равно его простил. Просто на это бы ушло чуть больше времени.              Ничего серьезного, небольшое сотрясение и гипс на ноге. Не переживай.              Ты обиделся?              Прости, я хотел рассказать раньше.              Эф, пожалуйста, ответь хоть что-нибудь.              Мне так плохо, и я так скучаю по тебе.              Вот бы сейчас увидеться…              Вот бы поцеловать тебя.              Джозеф закрыл глаза. Телефон продолжал вибрировать от новых сообщений — Айзек всё писал, и писал, и писал. А барабанщик не мог избавиться от фантомных прикосновений — эгоистичных, жадных и таких горячих. Тело вспомнило его поцелуи — Айзек никогда не мог насытиться, ему всегда было мало. Он целовал Джозефа в губы, а после опускался ниже, прикусывая кожу.              Отметки. Так Айзек давал понять, что этот человек принадлежит ему и только. А Джозеф и не возражал.              Эф открыл глаза, сглатывая. Он что, возбудился от слепых воспоминаний? Оказывается, у него отличная мышечная память. Она подсказала, что с Айзеком было хорошо. Чистое наслаждение. Теперь, когда Коди нет, ничего не мешало снова окунуться в это пьянящее, не сулящее ничего хорошего чувство.              Кто запретит?              Могу приехать.              Отправив сообщение, Джозеф убрал телефон в карман. Отчего-то он боялся ответа на него. Вдруг Айзек, почувствовав, что Эф практически снова в его власти, решит дать заднюю. Он ведь только потерял Коди и, даже не помня, за что полюбил его, до сих пор не до конца пришел в себя. А с Айзеком их, кажется, связывало намного большее.              Но удержаться от соблазна не получилось. Идя по пустому коридору, Эф достал телефон и, сняв блокировку, тут же открыл новое сообщение. Наверное, похожее чувство испытывают люди, сдавшие важный в жизни экзамен и получив за него высший балл — одновременное облегчение, радость и предвкушение грядущих перемен.              Айзек согласился, но сказал, что увидеться получится не раньше следующей недели — до этого времени его расписание забито физиотерапией. Джозефу и этого было достаточно. Теперь он ещё больше хотел встретиться с Айзеком — он даже забыл, как нехорошо отзывалась о нем Джессика. Все его мысли были о другом. Барабанщик пожелал ему скорейшего выздоровления и поднялся на крышу.              * * *              Джозеф для себя твердо решил, что больше не будет связываться с Приличным обществом. Лоуренс, казалось, тоже об этом догадался. На математике он не проронил ни слова — хотя они сидели вместе, а учитель, занятый проверкой тестов другой группы, предоставил им полную свободу.              Вытерпеть это оказалось сложней, чем Джозеф считал. Уж лучше бы он сел к Джин — пускай он еще не до конца убедился, что ей можно доверять, но по крайней мере её ничего не связывало с Коди. Потому что все люди, так или иначе связанные с вокалистом Приличного общества, невероятно раздражали.              И причина этому была одна — они знали, как он, где он и с кем. В отличие от Джозефа.              Он надеялся, что Лоуренс, как лучший друг Коди, будет переписываться с ним. Тогда бы у него появился крошечный шанс подглядеть и узнать то, от чего барабанщик сам себя отрезал. Но Рен, как назло, даже не думал брать телефон в руки. Он листал конспекты, изредка поглядывая на учителя на замене. Оценка по математике волновала его куда больше, чем то, что Коди понадобилось куда-то ехать.              — У вас всё в порядке? — не выдержал Джозеф. Лоуренс ответил не сразу. Он отложил карандаш и медленно обернулся на него.       — В каком плане?       — Я слышал, Коди куда-то уехал. Сейчас же идут промежуточные тесты, разве можно пропускать занятия? — Лоуренс не сдержал смешка.       — Во-первых, мы уже написали все тесты, потому что завтра уезжаем в соседний штат. Дадим пару концертов в рамках продвижения шоу. Во-вторых, Коди с Уильямом уехали к врачу, убедиться, что его горло в порядке. Но разве это должно тебя волновать? Вы же расстались.       — Кто такой Уильям? — проигнорировал окончание фразы про расставание Джозеф. Рен проявлению такой любознательности не злился. Кажется, наоборот, его это смешило.       — Скажу, если и ты кое-что расскажешь мне, — он лукаво улыбнулся. Джозеф же поймал себя на мысли, что слишком много людей в его окружении, кажущиеся непогрешимыми, прячут в шкафу свои скелеты.       — Почему Кай сегодня выбежал из школы как ошпаренный? — догадался он. Лоуренс кивнул. — Он увидел Джин. Это его бывшая девушка, и отношения у них, мягко говоря, сейчас непростые.       — Это как-то связано с его глазом? Почему он вообще носит повязку?       — Конъюнктивит, — оскалился Джозеф. Лоуренс недоверчиво повел бровью.       — Ты не знаешь?       — Знаю. Но не помню. У меня это пройдет, а ты продолжай томиться в неведении. Вернемся к Коди. Кто такой Уильям?       — Наш продюсер, — фыркнул Лоуренс. — Ты так мило ревнуешь.       — Я не ревную. И надолго вы уезжаете? Джоан с вами?       — С нами, она же встречается с Коди, — Лоуренс даже не стал заключать глагол в кавычки, чтобы вдоволь насладиться реакцией барабанщика. Джозеф честно старался не подавать виду, но скорее всего всё было написано на его помрачневшем лице. — Мы вернемся на следующей неделе. Ближе к пятнице. Уильям хочет сделать из этого настоящее представление, так что готовься держать транспарант.       — Фанатки ваши пусть держат, — оскалился Джозеф и отодвинулся подальше.              * * *              Входная дверь была приоткрыта, и Джозеф напрягся. Обычно они закрывали её на один поворот, если кто-то уже был дома, и на два — тот, кто уходил последним. В прихожей было пусто, даже свет не зажжен. Только оставленные ключи на комоде.              На ходу доставая телефон, Джозеф прошел в гостиную. Он думал, что придется звонить в полицию, а затем отцу, объяснять, как так получилось, что их ограбили — лучше бы всё так и было.              Сначала взгляд зацепился за поваленный торшер. Кай лежал рядом, его тело били судороги. Слабые, как будто остаточные. На виске запеклось немного крови. Джозеф забыл, как дышать. Опустившись перед другом на колени, он с ужасом понял, что тот в сознании.              — Потерпи, — барабанщик хотел погладить его по взмокшим волосам, но не осмелился прикоснуться. В глазах Кая было столько боли, он не хотел причинить ещё. — Я вызову скорую.       — Не надо, — собрав силы, остановил его друг. Странный приступ, если это был он, закончился. Кай все еще дрожал, его дыхание было тяжелым, но самое страшное было позади. Приподнявшись на локтях, он дотронулся пальцами до раны на виске и поморщился.              Джозеф понял, что не сможет спросить у него, что случилось. И почему. А ещё — по какой причине Кай не торопится рассказывать ему о том, что произошло за эти два года. Барабанщик так эгоистично пытался найти ответы на вопросы, что совсем не подумал о том, что прошлое может оказаться болезненным не только для него. Плохие новости могут касаться не только его. И рассказав их, Кай мог не только вскрыть прикрытые амнезией раны Джозефа, но и оголить свои. А для этого нужно много смелости.              — Давай я помогу тебе сесть на диван, — выпрямившись, барабанщик протянул ему руку. — И принесу аптечку.              И все равно ведь еще не все было потерянно. Айзек тоже из его прошлого. Возможно, именно он расскажет, что произошло.