Теперь всё будет по-другому | Crawling

      Сначала Джозеф почувствовал, что снова может дышать. А ещё, что больше ничего не придавливает его к полу. Барабанщика резко перевернули на спину, а затем также безапелляционно усадили. Перед глазами всё расплывалось, но с этим можно было справиться. Главное, Джозеф все ещё был жив.              — Он успел вколоть? — спросил детектив, черты лица которого только начинали складываться в цельную картинку. Джозеф кивнул, но затем, сглотнув, быстро покачал головой.       — Может, только немного, — негромко предположил он.       — Отдайте на экспертизу, пусть выяснят, что это такое, — найдя глазами откинутый дворецким шприц, бросил полицейский кому-то из подчиненных.              Джозеф точно видел его где-то раньше. Причем, кажется, не так давно. Сначала он почувствовал, как от чужой грусти под ребрами заскреблись кошки, затем почувствовал на щеке холодный, пропитанный озерной водой, воздух, и только потом вспомнил лицо плачущей Фань.              Он виделся с детективом в парке. Тот выгуливал щенка, а ещё они на короткое мгновение встретились взглядами. Тогда Джозеф подумал, что они ещё обязательно встретятся. Если бы барабанщик знал, при каких обстоятельствах это произойдет, выплюнул бы это предчувствие и растоптал подошвой.              Обездвиженный дворецкий лежал на животе чуть поодаль. Его руки были зафиксированы за спиной наручниками, и это доставило Джозефу садистское удовольствие. Чуть повернув голову, чтобы не упираться лбом в холодный пол, старик плевался проклятиями.              — Это частная собственность, — оскалился он, заметив, что внимание светловолосого полицейского обращено на него. Тот едва повел бровью, будто речь шла о линии, нарисованной палкой на песке. — Вы не имеете права вторгаться сюда без разрешения.       — Тут я бы с вами поспорил, — хмыкнул мужчина. Его холодная уверенность передалась и Джозефу. Он поднялся на ноги, хватаясь за воздух в поисках равновесия. Полицейский помог ему не упасть. — Надо бы отвезти тебя в больницу.       — Джин поехала в школу, — покачал головой Джозеф. Он старался больше не смотреть на распластавшегося по полу дворецкого, дабы не искушать себя возможностью заехать ботинком по его наглой роже. — Надо остановить её.              Детектив задумчиво почесал мочку уха. Наверное, Дагни успела рассказать ему только о Джозефе — время-то поджимало.              — Ладно поехали. По дороге введешь в курс дела, — всё ещё размышляя о чем-то, кивнул он.              Джозеф бросил взгляд на второй этаж. Он обязан убедиться, иначе больше никогда не сможет уснуть. Вряд ли у него еще появится возможность и желание переступать порог этого дома, так что либо сейчас, либо никогда. Дернув полицейского за локоть, привлекая внимание, Джозеф крикнул, что сейчас вернется, и побежал в комнату, из которой с таким трудом сбежал.              Рядом с капельницей и веревками, от одного взгляда на которые начинали саднить запястья, валялась расколотая ваза. На сколе виднелось немного засохшей крови. Джозеф сглотнул — она была на его руках.              Но его привело сюда не чувство вины, а Айзек. Остановившись в нескольких миллиметрах от него, Джозеф замер. Всё казалось, что его бывший отомрет и, если не накинется, то громко рассмеется, дивясь наивности и глупости барабанщика. Это ведь был всего лишь розыгрыш — начиная со стрельбы и до сегодняшнего дня — а ты повелся, дурачок.              Но он даже не пошевелился. Игнорировал, как обычно поступал, если на что-то обижался. Только теперь Джозеф понял, что так Айзек просто отдыхал от него. Он же ужасно надоедливый — тактильный, болтливый, с шилом в одном месте. Был, во всяком случае. Айзек ни за что бы в такого не влюбился. Он просто терпел его. Ради Джин.              Кожа Айзека напоминала атлас, даже несмотря на то, что на ней были видны все раздражавшие его при жизни несовершенства — подростковые акне, оставшиеся после ветрянки шрамы, родинки у носа, на которые родители говорили, что у бабки были такие же. Для них это было хорошим знаком — бабушка Роджерс, овдовев, и сколотила богатство, которое теперь прожигали её дети и внуки. Для Айзека же семья была чуть менее отвратительной, чем остальные люди. Единственным человеком, которого он по-настоящему любил, иногда даже переходя дозволенную грань, была Джин. Её холодные успокаивающие ладони, тихий голос и влажные губы, целующие его в щеку на ночь.              Айзек всегда был холодным, но сейчас его холод обжигал как никогда. Дотронувшись пальцами до пластиковой щеки, Джозеф с трудом поборол желание отдернуть руку. Он поднялся выше, касаясь подушечками ресниц, которые были длиннее и жестче, чем у живого человека. Цвет глаз был передан невероятно точно — даже маленькое карее пятнышко у самого зрачка. Добравшись пальцами до волос, Эф взлохматил их у самых корней. Однажды, когда барабанщик сделал так без разрешения, Айзек до треска скрутил ему руку. Пришлось даже «поссориться» с друзьями, чтобы не объяснять, почему он на самом деле не может посещать репетиции.              Сколько же боли он ему принес. Хотел бы Джозеф снова забыть об этом — столько ненависти к определенному человеку, клокотавшей внутри, пугало. Он боялся испачкаться в ней и… стать подобным Айзеку.              Волосы Айзека пахли шампунем. Джозеф поборол желание, наклонившись, прижаться носом к его шее — вдруг он бы почувствовал запах любимого одеколона, который барабанщику так нравилось ощущать на себе.              — Разве нам не надо торопиться? — стараясь сохранять спокойствие в голосе, поинтересовался появившийся в дверях детектив. Немного растянувшиеся в конце гласные и округлившиеся глаза, беспокойно оглядывающие комнату, подсказали, что ответ уже не нужен. — Что это такое? Кукольный домик для взрослых?       — Коллекция, — ответил Джозеф, наблюдая за тем, как детектив отнимает руку от лица девушки-сплетницы и принюхивается. — Это манекены.       — Надеюсь, — детектив осмотрелся по сторонам, не цепляясь взглядом ни на чем определенном. — Но мы их все равно вскроем. На всякий случай.              Джозеф при его словах невольно посмотрел на Джеймса. Его друг, всё такой же испуганный и загнанный в угол, смотрел на небо, будто искал в нем спасение. На фотографии на его лбу зияла дыра. Но у этого Джеймса со лбом всё было в порядке, Джин решила скопировать только выражение его лица, которое для неё наверняка символизировало победу над соперником.              А ещё Джозеф невовремя вспомнил, что могила Айзека пуста. И если раньше он подозревал, что бывший может оказаться жив, то сейчас, осознав, что гниющее тело может быть заточено в пластиковой оболочке, отшатнулся подальше.              — Но ведь тогда был бы запах? — все же возразил барабанщик. Детектив согласно кивнул, но его ответ противоречил этому жесту.       — У меня есть знакомый, который знает с десяток способов нейтрализовать его. Пойдем.              Они уже подходили к дверям, когда один из полицейских, которым было дано задание обыскать дом, появился в холле и, громко попросив подождать, поравнялся с ними. Мужчина говорил тихо, на ухо детективу, но по выражению ужаса, передавшегося от одного к другому, Джозеф понял, что они обнаружили нечто чудовищное. Нехорошее предчувствие засосало под ложечкой.              — Вызовите скорую. И держите меня в курсе, если найдете что-нибудь… — детектив прочистил горло, — или кого-нибудь еще.       — Она что, держала кого-то в подвале? — несмотря на то, что смотрел Джозеф только на детектива, вопрос скорее предназначался тому, кто осматривал дом.       — Да, — тот, поглядывая на старшего по званию, неуверенно кивнул. Видимо, получив телепатическое разрешение, он продолжил, — девушка, на вид примерно восемнадцать лет, правда сильно изнурена. Светлые волосы…       — Элисон, — не раздумывая, назвал имя Джозеф.              Осознание ударило его под колени, и барабанщик едва устоял на ногах. Он вспомнил последний предамнезийный день — как ревновал Коди к Джоан, пока говорил с ним по телефону, и как обещал, что вечером приедет к нему с ночевкой, как он встретился с Элисон, которая во время стрельбы тоже потеряла близкого человека, как не мог избавиться от странного чувства, будто за ним кто-то следит, когда они разошлись. Как Элисон рассказала, что, кажется, видела Джин, выходящую из женского туалета, когда убегала от Айзека.              Осознание, что это знание могло Элисон дорогого стоить.              А ведь он, напрочь забыв два года жизни, даже не задумывался о том, что в тот день мог быть не единственным пострадавшим.              — Откуда ты знаешь? — детектив недоверчиво повел бровью. Джозеф покачал головой. Они и так провели здесь уже кучу времени. Сердце болезненно пропускало удар от мысли, что Джин уже привела в действие план, и они опоздали.              Опять.              В машине вернулась тошнота. Ехать было недалеко, но Джозефу все равно казалось, что они двигаются слишком медленно. Даже то, что детектив проехал на красный, запоздало включив мигалку, его не успокоило.              Джозеф не мог закрыть глаза, потому что сознание тут же подкидывало яркую, похожую на настоящую, картинку — почерневшие стены или то, что от них осталось, а еще — горы изуродованных тел. Повсюду плач, полный боли и обреченности. Вдалеке слышится сирена. Пробираясь через завалы, Джозеф молится, чтобы того, кого он выискивал глазами, здесь не оказалось. Сначала он почувствует запах сгоревшей карамели, он перемешается с запахами металла и жареного мяса, вызывая приступ тошноты. Потом увидит измазанное кровью лицо и распахнутые остекленевшие глаза. А сразу следом наверняка сойдет с ума.              — У вас есть план? — чтобы хоть как-то отвлечься, поинтересовался барабанщик.       — Воспользуемся эффектом неожиданности, — Джозефу показалось, что детектив слабо улыбнулся, но наверняка это было лишь игрой света. — И немного приврем. Это, конечно, некрасиво, но раз уж эта ненормальная так делала, то и нам можно.              Они остановились в нескольких метрах от школы. Детектив заглушил двигатель, но взглядом попросил Джозефа остаться на своем месте. Тот неохотно, но послушался. Правда рука, потянувшаяся к ремню безопасности, так и застыла наготове. Детектив опустил её, а после потянулся за рацией, лежавшей между сидением и коробкой передач.              Джозеф вглядывался вдаль. Ворота были открыты настежь, чтобы смог проехать гастрольный автобус Приличного общества. Шоу шло уже несколько месяцев и явно пользовалось успехом. Видимо, поэтому продюсер решил раскошелиться. Тем более ребята ездили в соседний штат, выступать у кого-то на разогреве, а это уже уровень покруче школьного концерта. На черном автобусе белой краской было написано название группы, а чуть ниже и мельче информация о том, что новые выпуски каждую субботу.              Ученики и преподавательский состав собрались во дворе. У некоторых в руках Джозеф и правда заметил плакаты, которые радостные студенты держали над головой, скандируя название любимой группы. Как и предсказывал Лоуренс. Наверное, в будущем они с гордостью будут рассказывать не только о том, что были первыми фанатами, но и что учились с ребятами в одной школе.              Приезд Приличного общества наверняка порушил планы Джин. Хотя, вероятнее всего, был их частью. Она дождется, пока дружная толпа хлынет в коридор, а затем просто нажмет кнопку. Раздастся взрыв — от тех, кто был в эпицентре, и мокрого места не останется. Остальные умрут, но не сразу и во много раз мучительней. Кто-то получит серьезные травмы.              А Джин останется цела и невредима.              — Считай, удача на нашей стороне, — обратился к нему детектив. Джозеф его мнения не разделял, поэтому посмотрел недоверчиво. — Наших собственных сил бы не хватило. Но по чистой случайности отдел быстрого реагирования полиции Чикаго находился неподалеку, и они нам помогут, — детектив снова поднес рацию ко рту. — Готовы? Тогда выдвигаемся.              Развернувшееся можно было описать лаконичной фразой «праздник, обернувшийся кошмаром». Команда быстрого реагирования забежала на территорию школы со стороны заднего двора и, размахивая оружием, приказала всем упасть лицом на землю и поднять руки над головой. Даже издалека Джозеф слышал, как возмущается директор Уилсон. Никто не понимал, что происходит.              — Мне понадобится твоя помощь, — обратился детектив к Джозефу, одной ногой уже выбравшись из машины, — когда увидишь Джин, кивни, пожалуйста.              Кто-то из студентов плакал, но в основном воцарилась гнетущая тишина. Дети даже дышать боялись, исподтишка наблюдая за подошвами проходящих мимо служителей правопорядка. Их всё ещё держали на мушке, и по мнению Джозефа вот это было как раз перебором, но критиковать выбранный полицейским жесткий, но сработавший метод он не посмел.              Директор, который единственный пытался сопротивляться, за что получил несильный, но ощутимый удар прикладом в спину, снова поднял голову и, уставившись на стоявшего за спиной детектива Джозефа, разинул рот.              — Что здесь, черт возьми, происходит? Это же всего лишь дети. Вы за это ответите, фараоны продажные.       — Нам поступил анонимный звонок о готовящемся теракте, — остановился возле головы директора детектив, — И впредь, научитесь фильтровать базар. Ведь если бы вместо меня здесь стоял кто-то не такой добрый, он бы за такие словечки непременно заехал ботинком вам в лицо.              Удивительно, как детективу удавалось сохранять ледяное спокойствие. Джозеф негромко прокашлялся, привлекая к себе его внимание, и кивнул в сторону Джтн, как и остальные уткнувшейся лицом в землю, только в отличие от них крепко сжимавшей в руке телефон.              Или похожий на него пульт управления детонатором. В том, что Джин неровно дышит к неотличимым от оригинала подделкам, Джозеф уже убедился.              — Разожми пальцы, красавица, — вежливо попросил ее детектив. Джин было дернулась, но, видимо решив сыграть ничего не понимающую самую обычную студентку старшей школы, послушно выполнила просьбу. Джозеф увидел, что она дрожит, будто действительно боится. Детектив покрутил в руках устройство и обернулся к нему. — Это просто телефон.              Что с одной стороны было хорошо. Но отнюдь не означало, что всё закончилось. Детектив подозвал жестом одного из группы реагирования и помог Джин подняться на ноги. Та, увидев Джозефа, округлила глаза. Было ли это искренне, или она снова притворялась, барабанщик понятия не имел.              — Что ты им наплел? — завизжала она, когда полицейский повел её к машине. Никто не надел на Джин наручников, и Джозеф непроизвольно отшатнулся, испугавшись, что она вцепится ему в лицо. А Джин даже особо стараться не пришлось, чтобы превратить его в зашуганного зверька. — За что ты так со мной поступил? — слезы искривили её милое личико. — Я ведь простила тебя.              Джозеф поморщился от её крика. Очередная ложь не удивила. Джин так часто к ней обращалась, что превратила собственную жизнь в сплошной фарс. Наверняка, даже она уже с трудом могла отличить, где заканчивается правда и начинается выдумка. Но её слова заставили задуматься детектива. Он проводил Джин взглядом и достал телефон.              Джозеф обвел глазами школьный двор. Приказ держать людей под прицелом был отменен, и студенты поднимались на ноги, переглядываясь и шепотом пытаясь выяснить друг у друга, что произошло. Отряд быстрого реагирования стоял чуть поодаль — детектив, решив сначала переговорить с Дагни Бьёрг, ещё не отпустил их. Приличное общество стояло недалеко от гастрольного автобуса. Видимо, когда началась операция, они только-только вышли из него.              Раньше всех пришла в себя Дарлин. Она стояла чуть поодаль и поправляла прическу. Испачканная в весенней грязи, бас-гитаристка выглядела жутко недовольной, но по крайней мере была цела и невредима. В отличие от Джоан.              Фальшивая девушка Коди разбила подбородок. Она плакала, бормоча что-то про то, что больше не сможет появиться перед камерами с таким лицом. А ещё постоянно повторяла, что они на самом деле держали их под прицелом. Коди, достав из сумки влажные салфетки, пытался стереть с её лица грязь и кровь.              — Вы в порядке? — нерешительно спросил Джозеф, поравнявшись с ними. Он был рад, что Коди цел, несмотря на то что тот даже не посмотрел на него.       — А сам как думаешь? — злобно прошипел Лукас, безуспешно пытаясь стереть с ладоней грязь. — Уйди, а?              Джозеф не стал спорить. Они ведь есть друг у друга. Главное, он убедился в том, что их жизням ничего не угрожает. Разодранный подбородок — это не угроза. Правда, заставить себя уйти оказалось не так просто. Джозеф до последнего надеялся, что Коди обратит на него внимание. Взглядом скажет, что всё хорошо. Но этого не произошло. Вокалист, спрятав грязные салфетки в карман, притянул Джоан к себе и обнял, успокаивая.              Сердце пропустило удар, и Джозеф было подумал, что то, чем пичкала его Джин, наконец достигло цели. Но, отдышавшись, оно снова забилось.              — Размечтался, — фыркнул за его спиной Джеймс. — Но тебе надо показаться врачу. Галлюцинации, даже такие очаровательные как мы с Филом, это плохой знак.              Джозеф с трудом доплелся до машины детектива и, присев на капот, потер виски. Теперь, когда всё по-настоящему было позади, ему хотелось всего трех вещей — оказаться под душем и выплакаться. А затем, забыв обо всем, проспать много часов подряд.              Детектив, закончивший разговаривать по телефону, подошел к нему. Он поглядывал на студентов, которые не знали, что им теперь делать, но думал совсем не о них. Даже если Дагни рассказала ему обо всем вкратце, этого все равно было достаточно, чтобы понять — Джин доставит ему много хлопот.              — Мне нужно поговорить с директором, скажу ему на сегодня отпустить детей. Потом мы обыщем локер Джин Роджерс и… твой. На всякий случай, если её слова о том, что бомба там, окажутся правдой. Я попрошу кого-нибудь отвезти тебя к врачу.       — Не стоит, я сам, — соврал Джозеф. Он вообще не собирался в больницу. — Тут недалеко.       — Не думаю, что это хорошая идея, — возразил детектив. — Подожди тогда тут. Я сам отвезу тебя.       — Не надо, правда… — Джозеф осекся, только сейчас осознав, что не знает, как его зовут. И ладно, всё равно он надеялся, что они видятся первый и последний раз в жизни.       — Я отвезу тебя домой, не волнуйся, — детектив положил руку ему на плечо и несильно сжал. — Тебе может показаться, что всё закончилось, но на самом деле это только начало. Просто сейчас появилось время на передышку. Что будет дальше — я расскажу тебе в машине. А пока побереги силы.              Неохотно, но Джозеф согласился. Тем более детектив ему нравился — что-то, может шрам на виске или спокойный голос, вселяло доверие. Рядом с ним Джозеф наконец почувствовал себя в безопасности. Он сел в машину и закрыл глаза.              * * *              Джозеф открыл глаза из-за того, что кто-то несильно тряс его за плечо. Он не сразу признал во вращающейся комнате гостиную их дома, а в растерянных и взволнованных чертах лицо лучшего друга. Он сел, опуская ноги на пол, и несколько раз зажмурился.              — Какой сегодня день недели? — спросил барабанщик, сглатывая снова нахлынувшую тошноту. Его вопрос вызвал у Кая смешок. Не удивительно, учитывая, сколько раз за последний год Джозеф терял память.       — Пятница. Ты заболел?              Джозеф не успел ответить. Он вовремя понял, что стратегия сидеть неподвижно и сглатывать подкатывавшую желчь на этот раз не сработает, а значит его сейчас вырвет. Подскочив, барабанщик едва успел добежать до ванной комнату и, открыв крышку унитаза, упасть перед ним на колени.              — Или отравился чем-то? — хмурясь, предположил Кай, прислонившись плечом о дверной косяк. — Питался поди всякой дрянью, — проворчал он едва слышно.       — Ага, типа того, — хмыкнул Джозеф, стирая с подбородка кислую слюну. Жутко хотелось пить. — Джин угостила.       — Ты же обещал… — Кай осекся, осознав, что их общение было принудительным. — Что случилось?       — Я расскажу, — придерживаясь за бортики ванной, Джозеф осторожно поднялся на ноги. Кай было поспешил на помощь, но барабанщик только отмахнулся. Он справится. — Только давай вернемся в гостиную.              На рассказ ушло около получаса. Это ещё Джозеф повырезал подробности, которые могли травмировать и без того расшатанную психику лучшего друга. Это Кай только хочет казаться сильным и неприступным. Но барабанщик чувствовал, что внутри у того черная кровоточащая дыра.              Кай не задавал вопросов, не перебивал. Только слушал. По мере приближения к финалу, его глаз всё больше темнел, как будто наливаясь кровью. Закрыв лицо руками, он ненадолго опустил голову.              — Почему ты не спросил у меня, кто такой Айзек? Почему просто доверился ему? — Джозеф смог лишь пожать плечами. Он и сам с трудом мог дать собственным поступкам логическое объяснение.       — Я думал, он расскажет мне о том, что я забыл из-за амнезии. Ты-то не торопился делиться подробностями. И к тому же даже приврал, — щеки друга уязвленно покраснели. Он сглотнул.       — Я не смог. Сначала хотел рассказать правду, но, когда понял, что придется вслух пересказывать всё, через что мы прошли, я струсил… прости, — его начала бить дрожь. Чтобы хоть как-то унять её, Кай сжал пальцы в кулак, впиваясь ногтями в ладонь. — А потом ты начал задавать вопросы, и я соврал. Ненамеренно, только чтобы не мучать ни тебя, ни себя. Я не знал, к чему это приведет. Прости.       — Всё нормально, — Эф нашел его руку и сжал. — Я ни в чем тебя не виню. К тому же всё ведь обошлось.       — Чудом, — невесело хмыкнул Кай. Он немного расслабил ладонь, и Джозеф смог переплести их пальцы.       — Ага. У меня хорошие ангелы-хранители.              * * *              Его перестало рвать только в воскресенье — видимо, вся гадость, которую Джин успела закачать в него, наконец вышла. Джозеф позвонил детективу, и тот сказал, что врачи разрешили посещения Элисон, пусть и недолгие.              Они позавтракали. Джозеф ограничился овсянкой на воде, и Кай — спасибо ему за это — поддержал его, хотя на дух не переносил кашу. Разве что добавил к себе в тарелку немного ягод, оправдавшись тем, что в противном случае блевать начнет уже он, и они будут обречены провести воскресный день дома.              — Что дальше? — поинтересовался Кай, когда посуда была загружена в посудомойку, а они неспеша допивали чай из чашек, которые Вероника в шутку называла ведрами. Джозеф сразу понял, что тот имеет в виду.       — Дальше будет суд, где мне придется выступить свидетелем, — он облизал губы.       — Если, конечно, до этого дойдет, — мрачно осадил его Кай. — Не забывай, кто её родители. Один раз им уже удалось замять это дело.       — И что ты предлагаешь? — Джозеф отпил из кружки, заливая отчего-то усилившееся сердцебиение крепким чаем с несколькими ложками сахара. Раньше он такой не пил, но последние дни организм требовал много сладкого. — Все обстоятельства изучаются, Джин под стражей, — он запнулся и нахмурился, — я надеюсь. От нас больше ничего не зависит.       — Наверное, ты прав, — Кай отставил свою кружку, — но мне все равно кажется, что мы больше не должны позволить кому-либо заткнуть нам рты.              На самом деле Джозеф много чего навоображал себе об их первой после случившегося встрече с Элисон. Больше всего он боялся остаться с ней один на один, и утопить их обоих в извинениях. Если бы он только в тот день убедился, что Элисон благополучно вернулась домой. Плевать на амнезию, это не оправдание. О некоторых вещах Джозеф просто не имел права забывать.              Хорошо, что сейчас с ним был Кай. Они вдвоем невинно улыбнулись Табите, записавшей их в журнале учета посетителей и подсказавшей куда идти. Палата Элисон находилась на втором этаже. Здесь, даже несмотря на полуопущенные жалюзи, было довольно светло. Вместе с Элисон здесь находилась ещё одна пациентка, которая крепко спала. Чтобы её не будить, Элисон приглушила телевизор на самый минимум. Происходящее на экране всё равно мало волновало её — девушка смотрела в окно, за всё больше расцветающей весной.              — Привет, — негромко поприветствовал её Джозеф.              Он боялся встретиться с ней взглядами, но улыбка, которой Элисон оградила их, немного развеяла страх. Девушка раскинула руки для объятий. Кай воздержался, но барабанщик, превозмогая сковавшую тело судорогу, наклонился к ней и, почувствовав, как её руки легли ему на ключицы, скрепил свои за её спиной. Элисон исхудала даже больше, чем во время их последней встречи. А ещё сильно пахла лекарствами. Совсем как Кай.              — Привет. Не ожидала, что вы придете, — улыбка как будто приклеилась к её лицу. Вряд ли это было хорошим знаком. Джозеф задумался над тем, показывали ли Элисон психиатру. Наверняка, да. Врачам же лучше знать, что нужно девушке, столько времени проведшей в заключении. — Мне даже нечем вас угостить.       — Зато мы принесли фрукты, — Кай покачал рукой, в которой держал пакет с гостинцами. Поставив их на журнальный столик, как будто разделявший палату на две половины, он устало плюхнулся на придвинутое к углу кресло.       — Как ты себя чувствуешь? — в свою очередь поинтересовался барабанщик.              Джозеф старался держаться поближе к Элисон. Она прикладывала столько сил, чтобы казаться прежней — дружелюбной, открытой. Он просто обязан был поддержать её. Когда барабанщик сел на край больничной койки, Элисон, потянувшись, взяла его за руку. На её запястьях, шее и предплечьях медленно затягивались синяки и ссадины. По всей видимости, Джин не только держала её в подвале, но и применяла силу. Джозеф возненавидел её сильней.              — Гораздо лучше, — Элисон прикусила нижнюю губу. — Тут трехразовое питание и есть солнечный свет, — от её слов у барабанщика по спине пробежали мурашки, — правда делают болючие уколы, — она шутливо поморщилась.       — Ты справишься, — улыбнулся ей Джозеф и ласково погладил по волосам. Элисон не отстранилась, но он успел заметить, как она вздрогнула, прежде чем его рука опустилась ей на голову.              Всё, что ломается, не так просто починить. Особенно, когда речь идет о доверии. Ему становилось плохо даже от прикосновений самых близких — например, Джессики. А когда та отдергивала руку, на место страху приходил стыд. Они ведь не виноваты. Проблема в нём. Джозеф опустил руку на кровать, и Элисон облегченно выдохнула.              — Уже есть планы на будущее? — решил перевести тему барабанщик.              Он надеялся разрядить атмосферу, но, кажется, сделал только хуже. Элисон напряглась, будто вопрос доставил ей физический дискомфорт. Джозеф заметил, что Кай усиленно делает вид, что заинтересован фильмом, который крутили по телеку, видимо, чтобы не принимать участия в разговоре.              — Никаких, — Элисон, опустив голову, отпустила смешок. — Наверняка, я потеряла работу и меня выселили за неоплату. Наверное, придется вернуться к родителям в Мадисон и делать то, что они скажут.       — А что они скажут? — повел бровью Джозеф.       — Идти замуж. Чем ещё должна заниматься девушка, — Элисон снова хмыкнула, только на этот раз злее предыдущего. — Не танцами же.       — Ты можешь пожить у нас, — неожиданно подал голос Кай, обращая на себя внимание. — У нас есть гостевая комната.       — Как-то неудобно, — на её возражения он только фыркнул.       — Неудобно жить с людьми, которые на полном серьезе считают, что могут слепить из твоей жизни всё, что им захочется, — Кай прикусил губу. — А потом, пока ты будешь валяться в коме между жизнью и смертью, ни разу не навестить.       — Ты останешься у нас, — подвел итог Джозеф, крепче сжимая руку Элисон, — и это не обсуждается.