В ловушке чужой мечты

А сердце скулит, словно брошенный пёс. Разве это можно вынести? Ощущение бессилия само по себе страшно, а вкупе с затянутым ожиданием это и вовсе смертельная доза токсинов, выбрасываемых в кровь и отравляющих организм. Это всё не может закончиться именно так, ведь столько несказанных важных слов просто не могут больше храниться в избитом сердце. На глазах Эли выступили слёзы. Они словно линзы, в коих отражалась вся душевная боль. В кабинет вошёл врач в кипельно белом халате с кучей папок в руках. Уже пришло время вечернего обхода, так что доктор пришёл с очередным осмотром. Он сочувственно посмотрел на Элю и подошёл к пациенту, проверяя показатели на приборах. — Доктор, как долго он может пробыть в таком состоянии? — спросила Эля, желая услышать внятный ответ. — Кто знает — кто знает… По всем данным он уже давно должен был прийти в себя, но, похоже, что пациент сам подсознательно не желает очнуться, — произнёс врач, делая какие-то заметки в документах. — Вы можете поговорить с ним, думаю, что он услышит вас. — Очередная сказка для успокоения души родственников? — усмехнулась Эля. — Зря вы так, главное: не терять веры. Если после всего, что произошло он выжил и даже выдержал сложнейшую операцию, то, наверное, ему есть ради чего держаться за эту жизнь. Сейчас ему просто нужно немного помочь. Он запутался, растерялся и блуждает во тьме, — уверенно заявил доктор. — И только близкие люди могут показать ему дорогу к выходу из этого замкнутого круга. Сказанные слова долго крутились в голове Эли уже после ухода врача. Она ходила по палате из стороны в сторону, слушая, как цоканье её каблуков отражается от больничных стен ярким эхом. Эля лихорадочно перебирала все возможные пути решения сложившейся ситуации. Пока все в округе твердят о том, как много зависит сейчас именно от неё, она сама не может понять, какой шаг сделать, чтобы подступиться с правильной стороны. Ещё пару дней назад казалось, что Элю окружали тысячи проблем по работе, кои давили со всех сторон, будучи почти невыносимыми. С одной стороны, незаполненные карточки пациентов, за которыми приходилось сидеть до поздней ночи в клинике, с другой стороны, ежедневный приём. Тогда казалось, что страшнее этого завала уже ничего не может быть. Но все это сразу же померкло на фоне случившегося. После звонка Катарины жизнь словно снова перевернулась вверх дном. Эля понимала, что сейчас надо спокойным и рациональным способом найти решение, которое по-любому находится на поверхности, просто она его пока не видит в упор. Ей стоило оставаться беспристрастной, но эмоции брали верх, и врать самой себе не получалось. Из-за этого в голову не приходило ни единой действенной идеи. Поэтому она приняла решение использовать тот способ, о котором говорил ей врач. Она присела рядом с кроватью Жана и, взяв его за руку, произнесла: — Все ведь проще, чем кажется. Нам просто надо пройти этот путь вместе. — Она улыбнулась, зная, как Жан любил видеть эту улыбку на её устах. — Ты не хотел, чтобы наше время текло? Ну уж нет… Я не собираюсь сидеть у твоей кровати, пока вовсе не состарюсь. Может, тебе нужен чудодейственный поцелуй, чтобы ты проснулся, моя спящая красавица? Эля немного помолчала, пристально смотря на губы Жана, желая увидеть, что они разомкнутся, и она услышит ответ на вопрос. Но этого не произошло, и она продолжила: — Знаешь, мне очень холодно и одиноко тут без тебя. В стенах этой больницы, меж этих серых многоэтажек я не нахожу себя, без тебя. Во избежание дальнейшей боли ты должен пересилить себя и открыть глаза. Тебе, как никому другому, стоит знать, что шрамы имеют свойство затягиваться, а кости срастаться. В конце концов, ты же у меня сильный. Эля ждала… Ждала хоть какого-то отклика. Ей было важно знать, что она действительно может пробудить Жана, что он её слышит. Но только с каждой минутой удушающее разочарование и обессиливающее уныние обрушивались на неё лишь сильнее. Она глянула на часы. Секундная стрелка движется так медленно, что это даже вызвало у неё подозрения, и Эля была вынуждена перепроверить, не сломались ли её любимые наручные часы. Но с ними всё было в порядке. Просто её сердце пылало от ожидания и нетерпения, буквально опережая ход времени. Эля почему-то неожиданно вспомнила ту небольшую бурю событий, коя привела в её жизнь Жана. Если так подумать, то она уже давно у него в долгу, ведь тогда он спас её от глупости, которая действительно стоила бы жизни. Яркий примерно того, как иногда люди приходят в твою жизнь оттуда, откуда их совсем не ждёшь. Жан буквально ворвался в жизнь Эли, став неотъемлемой её частью. Отрицать этот факт было просто бессмысленно. И даже в разгар всех этих событий сейчас вопрос в голове Эли звучит предельно чётко… К чему должна была привести эта встреча? Может быть, они просто сбились с пути? Может, просто свернули не на той развилке? Может, всё могло быть иначе? Как бы хотелось отыскать ответы на все эти вопросы. — Кажется, ты ещё не понял, поэтому я великодушно объясню тебе. Жан, ты мне нужен. Поэтому просыпайся ты скорее, придурок, — буквально уже взвыла Эля. Состояние Жана сейчас было похоже на крепость: неприступное, несокрушимое. Казалось, ничто на свете не может её сломить. Но Эля не оставляла попыток преодолеть её. — Похоже, что твоя пожизненная боль оказалась заразной. Теперь она преследует меня, словно клеймо. И я недостаточно сильна, чтобы скрыть это, — признала Эля. — Может тебе всё же стоило научить меня этому? Эля тяжело вздохнула, ощущая, что напряжение начинает отравлять её изнутри, а несколько бессонных ночей подряд дают о себе знать. То странное чувство, когда тело молит об отдыхе, а эмоции проходятся по нервным окончаниям электрическим импульсом. Внутри действительно творилась настоящая война, с коей невозможно было поквитаться. — Знаешь, я думала, что уже привыкла к твоим холодным, словно зимняя стужа, ответам, но сейчас ты превзошёл все мои ожидания, — пытаясь подшутить над ситуацией, произнесла Эля. Девушка опустила взгляд в пол, ощущая, что «стена», об которую она так отчаянно бьется, даже не думает дать трещину. Неужели с этим она действительно уже ничего не сможет сделать и остаётся только смириться и ждать? Опять придётся уповать на волю судьбы? Но ведь она — эта лживая чертовка явно не упустит момента, чтобы посмеяться над Элей и Жаном в очередной раз. «А что, если тогда в аэропорту это был наш последний разговор и наши последние объятия? Как же всё глупо если оно,» — проскользнуло мимолётом в голове Эли, но она поспешила вытолкнуть эти мысли. — Жан прости меня… Похоже я не справлюсь с этим одна. — С глаз Эли покатились тяжёлые горькие слёзы. — Кажется, я перегорела, как чёртова лампочка. — Её дрожащий, прерывистый голос был едва слышен. Слёзы не переставали горестно течь по лицу. В этот момент Эля ощутила, как её руку слегка сжали. Она тут же перевела взгляд на руку Жана, кою держала всё это время. Девушка осознала, что ей не показалось, и Жан действительно пошевелился. Её словно окатили ушатом воды. Она с надеждой взглянула на лицо парня и, на своё удивление, увидела, как сухие, потрескавшиеся в кровь губы парня расплылись в улыбке. Жан разомкнул отяжелевшие веки и смотрел на Элю с глазами, лучащимися любовью. Эля ощутила, как душа, коя, казалось, умирала снова обрела крылья. Мир перед глазами как бы снова наполнился яркими красками так, будто бы она спустя много лет излечилась от тяжёлой болезни и смогла вдохнуть воздух полной грудью. Жан, не отпуская руки Эли, свободной рукой резко сорвал с себя маску, откинув её в сторону. — Похоже, я всё-таки умер… Ну, это даже к лучшему, ведь хотя бы так я снова могу держать тебя за руку. — Хриплые слова с трудом слетели с бледных губ. — Я жалею лишь об одном. Что так и не успел сказать тебе столько важных слов. Хотя, может, это и к лучшему. Он немного приподнялся и вытер слёзы с лица Эли так бережно и нежно, что одно это прикосновение было дороже тысячи слов. — Не разводи сырость, ты же знаешь, что я не любил, когда ты плачешь, — произнёс Жан. — Как бы я не старался тебя отпустить, я так и не смог пересилить себя. Наверное, именно поэтому даже после смерти я вижу перед собой лишь тебя. — Жан из-за затуманенного разума не осознавал, где он находится и путал реальность со своим сном. — Жан! — Эля не выдержала и кинулась к нему с объятиями. — Ты жив! Это реальность, слышишь?! Внезапно глаза Жана буквально вспыхнули от осознания так, словно с ним в одночасье спала пелена продолжительного сна. — Эля? Что ты здесь делаешь? Где мы вообще? — взяв её за плечи и отстраняя от себя, спросил Жан. Он беглым взглядом окинул палату, пытаясь понять, где они находятся. — Жан, мы в больнице. Ты помнишь, что произошло? — Эля пыталась успокоиться, но слёзы уже лились непроизвольно. — Такое, пожалуй, не забудешь, — прошипел Жан, взявшись за голову. — Чёрт… Ты лучше скажи, как ты тут оказалась? Тебе уезжать надо, мы ведь всё уже решили. Скоро здесь будет мафия, будет дурно, если они тебя тут заметят. — Послушай меня, всё закончилось. О мафии можно забыть навсегда, как о страшном сне, который уходит вместе с ночью, — протараторила Эля, давясь собственными слезами. — Да как ты не понимаешь?! Байрон не оставит меня в покое! — закричал Жан и тут же закашлял, буквально задыхаясь. Это было явным примером того, что горячиться пока не стоит. Эля села на край кровати и положила свои ладони на бледные щёки Жана, заставив его тем самым посмотреть ей в глаза. — Ты мне веришь? Я тебе говорю, что с мафией всё кончено. Катарина сама позвонила мне. Я не знаю, какие мотивы были у неё, но она подарила тебе свободу. Жан отрицательно покачал головой, он не мог поверить в услышанное. Эле было больно осознавать, что вместо сердца у него теперь только раны. Можно ли ещё всё исправить? — Даже если это правда, то почему ты здесь? Мы же расстались не на самой положительной ноте. Я наговорил тебе столько всего, что по сей час не могу спокойно смотреть тебе в глаза. Ты должна меня ненавидеть за то, что я разбил тебе сердце и за то, что играл с твоими чувствами, — вопрошал Жан. Эля на это лишь усмехнулась и спокойно ответила: — Жан, ты же знаешь, что есть три вещи которые просто невозможно скрыть: кашель, бедность и любовь. Тогда в аэропорту я понимала, что ты врёшь, пытаешься меня спасти. Да, признать честно, мне было больно слышать всё это. Но я не верила ни единому слову. Я знала, что с самого начала стала для тебя тем самым необходимым наполнителем израненной души. Знала, что ты периодами многое утаивал от меня, но как бы ты ни скрывал, я всё равно буду знать правду так, словно вижу тебя насквозь. Именно это ты не учёл. — Эля выдержала небольшую паузу, как бы давая время обдумать всё вышесказанное, после чего неспешно продолжила своё вещание. — Конечно же, ты спросишь: «Почему же я тогда уехала, если знала всю правду?» Мне стало просто обидно, что ты принял такое решение, что ты поступил, как самый настоящий эгоист. И на порыве эмоций я решила тебя проучить. Подыграла тебе в том, что ты устроил. Хотя, признаться, на момент я и сама поверила в реалистичность всего происходящего. Только вот тогда я не продумала одно. Я не знала, как потом склеить разбитый сосуд. Поначалу на эмоциях даже не задумывалась над этим, потом уже было жалко бросать учёбу, оставлять мечту незаконченной. А затем, когда у меня появилась возможность, я начала узнавать, как ты тут. Только вот и тут я совершила ошибку. Решила не звонить тебе, не прилететь лично и даже не звонить Августу, а начать узнавать через нанятого мной человека. И вот тогда мне сообщают о том, что ты — новая глава мафии, что Байрон желает обручить тебя с Катариной. И в этот момент во мне что-то перемкнуло. Я действительно почувствовала себя брошенной, задумалась над тем, а не обманывала ли я себя всё это время? Вот тогда мне стало действительно невыносимо. Я стала гнить изнутри от одиночества. Как бы не заваливала я себя работой, как бы не старалась отвлечься, все мысли были о том, что это действительно конец. И тогда абсолютно весь смысл моей жизни растворился в небытие. Кажется, только тогда я призналась себе, как сильно люблю тебя. «Как же легко разрушить любое, даже безграничное счастье» — думала я, сидя за просмотром нескольких наших с тобой фотографии, кои чудом сохранились у меня в ежедневнике. И только тогда ко мне пришло понимание того, как больно было тебе в тот момент, когда ты понимал, что собственными руками отталкиваешь меня от себя, желая мне счастливой жизни. Я поняла, что эгоисткой была только я сама. Самым паршивым было то, что я не знала, как всё это исправить. Это угнетало меня лишь сильнее изо дня в день. А потом… Потом посреди ночи раздался звонок Катарины, после которого я, не раздумывая, прилетела сюда первым же рейсом, бросив всё. И только пройдя все эти муки, я наконец-то могу облегченно выдохнуть, зная, что этим бесконечным невзгодам пришёл конец. Жан притянул Элю к себе и крепко обнял. Это сейчас было действительно необходимо им обоим. И именно эти объятия были громче тысячи слов. Когда оба сердца, казалось, снова забились в унисон, играя особую, красивую мелодию настоящей избитой, измученной судьбой, но крепкой любви, кою они не предали даже под гнётом самых страшных страданий. Только вот до сих пор не верилось, что всё происходит не во сне, а наяву. Эля ощутила, как внутри, словно с морских глубин, стали подниматься те чувства, кои она так отчаянно прятала. Препятствовать этому было уже просто невозможно, да она и не собиралась. — Прости меня, — вполголоса произнес Жан, прижимая Элю к себе лишь сильнее. — Прости, что заставил тебя пройти через всё это, за то, что из-за меня ты познала такую боль и за то, что решил всё за нас тогда. Я всего лишь хотел для тебя счастья. Тот самый сладкий, густой и терпкий аромат карамели снова потревожил обоняние Жана, стоило ему только коснуться носа. Его не спутать ни с чем. Так пахнет только его любовь. И, кажется, в прошлое канули все плохие моменты. Словно и не было всего этого ада вокруг. Жан отчетливо ощутил, что снова может дышать полной грудью. Может, стоит уже сорвать этот чёртов стоп-кран, пропасть с экранов всех радаров и жить только в своём счастливом мире? Только это сможет заполнить образовавшиеся пустоты и просветы в душах. Жан ощутил, как ему снова оказалась протянута рука, коя, словно чудом пробившийся во тьму луч света, стала единственным спасением. И Жан без единого сомнения потянулся ей навстречу. Неужели нужно было пройти всё это испытание перед дебютом новой, счастливой жизни? Может, именно так судьба проверяла чувства на крепкость, смотрела, дадут ли они трещину под гнётом всех событий. В голове у Жана до сих пор не укладывалось, что его руки больше не связаны навязчивыми идеями отца. Он даже предположить не мог, что же сподвигло Байрона к такому решению. Образ его не был сопоставим с действиями. Но думать сейчас об этом хотелось меньше всего. Жан хотел быть искренним, настоящим, даже если всё это в конце окажется лишь прекрасным сном. — Эля, я тебя люблю, — С губ его все же слетело это судорожное признание. — Ты моя душа, мой ответ на все вопросы и моих снов вечная гостья. Всё это время с твоим образом перед глазами я засыпал и просыпался. Ты не выходила у меня из головы, и я буквально готов был задушить сам себя за то, что заставил тебя плакать тогда. И если бы не ты меня бы уже не было, я бы не выдержал всего этого. Кажется, где-то в глубине душе я чувствовал, что ещё не сказал тебе этих самых важных слов. Для меня ты как глоток воды в пустыне. Эля слушала его, вовсе не дыша. Она словно слышала тот знакомый мотив, которое напевало сердце, выбивая удар за ударом в учащенном ритме. Теперь ей как никому другому было известно, что любовь может спасти, а может и погубить в одночасье. — Это ты меня прости за слёзы. Я знала все твои чувства, видела насквозь, но почему-то решила проучить в первую очередь саму себя. Мы оба совершили много ошибок, но главное ведь, что у нас сейчас всё в наших руках. — Эля выдержала паузу, после чего произнесла. — Я тоже тебя люблю, Жан. Поправляйся скорее, и давай уедем в Фармэль или куда-нибудь, лишь бы подальше отсюда. Я хочу построить с тобой настоящую семью и жить как все нормальные люди. Жан улыбнулся, смотря на Элю, но улыбка быстро сошла с его лица. В глазах явно читалось некое беспокойство. — Знаешь, у меня есть несколько вопросов, которые сейчас тревожат больше всего. — Жан ощущал сильное головокружение и тошноту, что изводило его и без того обессиленное тело. — Я, конечно, не знаю, почему Байрон решил разорвать эту круговую поруку, но то, что я освободился из этой ловушки не означает, что кровь в моих венах изменилась. Теперь ты знаешь правду, но неужели тебя это никак не тревожит? Эля лишь усмехнулась: — Да как ты не понимаешь, для меня совершенно не важно, кем ты был раньше, и уж тем более, кто твой биологический отец. Мне нужен ты! Такой, какой есть. Со всеми своими недостатками, со своим дурным упёртым характером и изъянами. Я люблю всё это до последней крупинки. Жан окутал Элю снова тем самым любящим взглядом, произнеся: — С тобой я чувствую себя живым. Ты осветила жизнь мою улыбкой. И в твоих глазах я вижу целый мир. Просто знай, я люблю тебя. — Теперь будешь постоянно повторять эту фразу, — рассмеялась Эля. — Если понадобиться, то буду говорить её каждую секунду, — не задумываясь ни на миг, произнес Жан. Эля ощутила, как её щеки загорелись румянцем, она засмущалась, словно влюблённый подросток, который услышал первое признание в любви. Но она сделала вид, что всё хорошо. — Какой там второй вопрос ты хотел мне задать? — сразу же перевела она тему. Жан немного помолчал, словно пытаясь подобрать подходящие слова. Заметив это, Эля забеспокоилась. — Что тебя беспокоит? — аккуратно уточнила девушка. — Что говорят врачи о моём состоянии? — спросил хрипло Жан, не поднимая глаз. — Ну вроде бы как операция прошла успешно. У тебя же как у кошки девять жизней, ну теперь, наверное, уже шесть осталось, — усмехнулась Эля. — Тогда почему я ног не чувствую? — тихо почти шёпотом спросил Жан, боясь услышать ответ. Эля опешила, не понимая, что происходит. Врач не говорил что-то о переломах и травмах позвоночника. В этот момент Эля немного растерялась, не зная, что ответить Жану, который уже побледнел, как сама смерть, окаменев от ужаса. Для него подобное было бы хуже смертного приговора. Тоже самое, что перелётной птице обломать крылья и заставить попрощаться с небесной высью навсегда. — Почему ты молчишь? — с нервной дрожью в голосе спросил Жан. — Я не могу ответить тебе на этот вопрос, потому что сама толком не знаю. Давай позовём врача, мне стоило сделать это как только ты пришёл в себя, но я что-то совсем об этом не подумала. Тебя должны осмотреть. — Эля направилась к выходу из палаты, желая позвать врача, но Жан схватил её за руку, остановив. — Не ходи… Я не люблю врачей, ты же знаешь, — произнёс он. — А вот и не правда. Ты сейчас сам себе противоречишь. Я тоже теперь представитель этой профессии, и ты парой минут назад признавался мне в любви. — Эля осторожно ослабила хватку Жана и поцеловала его в лоб. — Или ты переживаешь? Такой большой и сильный, а боишься, как ребенок? — усмехнулась она. — Я не боюсь, я опасаюсь, — произнес он с еле заметной улыбкой, но в этой улыбке были все краски боли. Было видно, что он пытается похоронить все свои переживания внутри, но это лишь губит его самого. — Давай мы доверимся специалисту в его области? Чем быстрее ты пойдешь на поправку, тем лучше для нас. Не нужно этому препятствовать, — заявила уверенно Эля и быстро, словно тень, скользнула в коридор. Жан же, воспользовавшись этим, скинул с себя больничное одеяло, насквозь пропитанное запахом медикаментов. Он посмотрел на свои стопы и попытался пошевелить пальцами, но он не смог этого сделать. — Только не это… Ком в горле ощущался лишь сильнее, верить в происходящее совершенно не хотелось. Но казалось, что теперь картинка начала складываться в голове Жана. Только осознав, что он теперь будет совершенно беспомощен, Байрон решил отказаться от него. Это куда больше походило на правду. Парень перевел взгляд на прикроватную тумбочку, на которой лежала ручка для записей. Сейчас это было самой лучшей находкой. Он схватил её и, крепко сжав в руке, замахнулся, дабы нанести по своей ноге удар. Таким изощрённым способом он намеревался проверить свою чувствительность, и его ничего бы не остановило, кроме как истошный крик Эли, которая вернулась слишком быстро: — Стой! Не делай этого! — Её звонкий голос буквально заставил опомниться, выдернув из омута дурных наваждений. Жан резко ослабил хватку, и его своеобразное оружие выпало на пол, укатившись под кровать. Зрачки его хаотично бегали из стороны в сторону, а учащенное дыхание резало слух. «Чёрт» — мысленно выругался Жан. Непонятная, чужая тоска разливалась по палате вместе с ночной тьмой. — Совсем обезумел? За тобой глаз да глаз нужен. Как за ребенком. Ты в мафии понабрался дурного! — бурчала Эля. Но она понимала, что сейчас ей стоит остыть и посмотреть на всю ситуацию со стороны Жана. Все это перелилось в фазу для обсуждения: — Я знаю, что ты дезориентирован. Что все эти события обрушились на голову, как снежный ком, но нужно здраво мыслить. Если сейчас ты ещё и сам себе вредить будешь, то дело точно плохо кончится. Жан закрыл лицо ладонями, пытаясь умерить пожар внутри. В кабинет зашёл дежурный врач. Увидев Жана в сознании, он, откровенно говоря, опешил, не сразу поверив собственным глазам. Но опомниться заставил презрительный взгляд Эли. Молодой человек в белом халате подошёл к кровати Жана и для начала задал несколько необходимых вопросов: — Как вы себя чувствуете? Что-то болит? Жан явно был не рад подобному допросу и поэтому съязвил: — Душа болит. Считается? Как лечить будете? Он поднял взгляд на растерявшегося паренька, коему ещё явно халат был не по плечам. Скорее всего он работает не так давно и ещё не успел пообвыкнуть в профессии. Это чувствовалось и по его нерешительности, и по тому, как он терялся в ситуации. — Где моя карта? Могу я на неё взглянуть? — спросил Жан. — К сожалению медицинские карты на руки пациентам не выдаются, они хранятся в архивах или у вашего лечащего врача. Завтра с утра он придёт, и можете обсудить данный вопрос с ним лично, — пытаясь восстановить потерянную уверенность, произнёс врач. — Хорошо, но вы ведь всё равно знаете историю болезни? Тогда скажите, какие переломы я получил? — спросил Жан, не сводя взгляда с врача. Тот изрядно удивился, посмотрев записи в своем ежедневнике и произнёс: — У вас не было ни единого перелома. Только осколочные ранения брюшной полости, ранения бедра при котором оказалась задета артерия, что вызвало большую кровопотерю и средней тяжести сотрясение. — Но почему я тогда ног не чувствую? — Жан не мог понять, что происходит, и эта неизвестность пугала. — Это может быть онемение из-за действия сильных препаратов, которые вам кололи на протяжении последних нескольких дней. Это должно пройти в ближайшее время. Могу я вас осмотреть? — спросил врач, доставая из кармана стерильную упаковку с перчатками. Жан лишь кивнул, доверяясь молодому специалисту. Да и выбора у него особо не было. После быстрого, но тщательного осмотра пострадавшему стало понятно, что судить по внешности молодого врача было не лучшим решением. В своей отрасли он был внимательным специалистом, который быстро смог определить причину проблемы и поставить диагноз. — Всё понятно, это гипестезия — снижение чувствительности конечностей. Но поводов для переживания нет. Это восстановиться со временем, если будете выполнять некоторые условия для скорейшего выздоровления, — произнёс парень с лёгкой улыбкой на устах, глянув на Элю. — Тем более что у вас такая поддержка рядом. Думаю, что мы поставим вас на ноги в кратчайшие сроки. А пока что вам нужно отдохнуть. Утром я к вам зайду и назначу новое лечение и процедуры. С этими словами врач покинул палату спеша к другой двери, где его уже ждала медсестра. — Эля… — начал было Жан, но оказался прерван на полуслове. — Справимся и не из такого выбирались. Считай, что это просто очередной раунд в схватке с злодейкой судьбой, — спокойно произнесла Эля, присаживаясь на край кровати. — Зачем тебе всё это? Со мной ты никогда не будешь жить спокойно. Не порть себе жизнь. Беги от меня, пока не стало поздно, — выпалил Жан. — Не начинай снова старую песню «о главном». Мы уже решили, что пройдём все трудности вместе. Будем делить и счастье и горе напополам. Когда-то ты меня спас, а теперь мой черед вытаскивать тебя. — Эля осторожно поцеловала Жана в лоб. — Слышал, что врач сказал? Нужно отдыхать. Так что поспи, а с завтрашнего дня начнём интенсивное лечение и нашу борьбу за счастье. Помни, что пока ты сражаешься с трудностями и неудачами — ты живёшь. Эля бросила взгляд на часы и тяжело вздохнула. Время близилось к полуночи. — Ладно, тебе надо отдохнуть. Сон — лучшее лекарство, — произнесла она. — Да, кажется, уже и выспался, — усмехнулся Жан. — На самом деле я уже действительно поверил, что мне конец, успел даже с жизнью попрощаться, а тут вон оно как. — Но в то же время ты подсознательно не хотел уходить, так и не сделав что-то важное. Во врачебной практике такое порой встречается. Один и тот же человек умудряется выживать в различных передрягах вопреки всем прогнозам. Среди медиков принято считать, что такой человек ещё не выполнил свою роль в этом мире. Поэтому, кто знает, какова твоя роль, — задумчиво произнесла Эля и пожала плечами. — Ну, наверное, моя роль в том, чтобы одеть на тебя белое платье и увидеть в роли своей невесты у алтаря, — с нежной улыбкой на устах молвил Жан, глядя на Элю. — Белое платье?! — воскликнула Эля. — От тебя это выражение уже даже слышать страшно. Платье будет нежно голубым, — уверенно заключила она так, словно уже всё заранее продумала. — Это, между прочим, символ верности и чистоты. — Хорошо-хорошо, вот на какое пальцем покажешь, такое и купим, — посмеялся Жан, наблюдая за милой реакцией Эли. — И вообще, хочешь сказать, это ты мне такое предложение делаешь? — фыркнула Эля. — Нет, ну что ты? Это я просто в будущее немного решил заглянуть. — Жан, сам того не осознавая, ощущал, как внутри всё распускается, словно бутон под солнечными греющими лучиками после зимней стужи. Беседуя со своей возлюбленной, он отбросил прочь все проблемы и все свои беспокойства, наслаждаясь каждой секундочкой, коя после долгого расставания казалась особенно ценной. — Ну то-то же! Я замуж хочу выйти один раз в своей жизни, и это должен быть запоминающийся момент. А не больничная романтика, — Эля рассмеялась, и Жан её в этом поддержал. — Эля, иди ко мне, — произнес Жан, подзывая Элю жестом лечь рядом с ним. И, наверное, это тоже можно было списать на долгую разлуку, но Эля без промедлений и раздумий упала в теплые и такие родные объятия Жана. На душе было так хорошо и спокойно, кажется, именно ради этого штиля она так сильно ждала всё это время. — Думаешь у нас получится выстроить счастливую семью? — спросил вдруг Жан. — Конечно получится, ты от меня теперь уже никуда не денешься, — усмехнулась Эля. — Даже не думай, что опять сможешь удрать. — Я и не планировал. — Жан лишь крепче прижал Элю к себе. Его руки были холодными, но не ледяными. Это походило на прохладу утреннего ветерка. — Мне нужна целая вечность, чтобы заполнить ту пустоту, что была во мне всё это время, пока между нами были эти нескончаемые километры. И как бы сильно я не обижалась и не злилась, все эти чувства заглушал звук моего сердца, кое рвалось к тебе, — призналась Эля. Сколько было различных мыслей, сколько было переживаний, страданий. Всё это сливалось в страшной силы шторм. Но сейчас всё приобрело спокойные краски, наконец-то пришел долгожданный штиль. Может быть, это очередной спецэффект коварной злодейки судьбы? Пусть так, но теперь Жан готов наслаждаться каждой минутой, проведенной с любимой.