Что ты скрываешь, солнечный мальчик?

      Монти впервые ощущал такой мандраж.       Неторопливо употребляя в пищу какой-то крашеный картон с кричащей надписью «100% вкуса, 100% здоровья!», он раз за разом прогонял в голове план действий.       Первое: подойти ближе к закрытию заведения. Второе: грудь колесом, голову повыше и фирменная нахальная улыбочка, por favor. Третье: не дать и шанса на побег. Четвёртое: завладеть нереально сексуальным партнёром и не отпускать его до победного (см. пока не надоест). Проще простого, план «блицкриг».       Главное — не растерять всю смелость за приличное количество часов и не оробеть, когда они встретятся с глазу на глаз. Ведь одно дело — продумывать каждый шаг, представлять каждое пафосное словечко в своём воображении, и другое дело — в живую. Не то чтобы Гатор был тем парнем, что строит из себя самого крутого мачо на районе, а по факту «а» и «б» связать не может, нет. Обучение в общественной школе, где за норму считалось обдолбаться в толчке и послать директора на три известные буквы, сделало его тем, кто он есть. Да, жизнь без родительской помощи (даже такой посредственной, как от его родичей) оставила свой отпечаток, но всё же именно школа взрастила того неукротимого и крутого Монти, каким он был сейчас. Так что всё должно было выйти именно так, как он задумал, и никак иначе.       Гатор ловко подхватил тарелку, которая в ритме чечётки уже было хотела отправиться в свободный полёт с гладильной доски. Чёртовы полуденные поезда. Чёртова квартирка близ железнодорожных путей. Монти поморщился. Посуда дребезжала в ящичке так, будто бы там по меньшей мере хранился набор для королевского пира, а не каких-то три жалких пивных кружки и пара тарелок. Монтгомери точно знал, что, когда станет суперзвездой, купит себе дом. Не важно, где, у океана или в районе Беверли-Хиллз. Главное, что свой и отдельный.       На стене задребезжал телефон, Монти покачнулся на табурете. Вставать ему было лениво, но настойчивая трель смешивалась с издевательским прощальным гудком поезда, превращая и без того адский клоповник в филиал звукового истязания.       — Аллё, — лениво рыкнул он в трубку, почёсывая пресс под футболкой с «AC/DC».       — Хэй, Монти, — чёрт, только её не хватало, — как дела у моего большого мальчика?       Сандра. Одна из тех самых клуш, по вечерам пятницы она организует книжный клуб, а субботним вечером вовсю скачет на члене Гатора, используя такие речевые обороты, что Диккенсу и не снилось. Очередная двуличная сука, которой без зазрения совести пользовался Монтгомери. Правда, порой у него создавалось ощущение, что это им пользуются. Будто бы он эдакий двухметровый вибратор, который можно в любой момент включить, использовать, ополоснуть и забыть до следующего притока похоти. Своеобразное чувство, поэтому Гатор старался лишний раз с ней не контактировать.       — Дня, булочка, — выдавил из себя остатки очарования Монти, при этом презрительно сморщив лицо. — Как поживаешь?       — Очень хорошо, — мурлыкнула она, чем-то постукивая (небось, мужу-импотенту готовила пирог на ужин), — знаешь, но может быть и лучше. Завтра Клифорд уедет в командировку и…       — Извини, моя сладкая, перебью, — Гатор еле-еле находил силы держать свой агрессивный тон в узде. — У меня насыщенная неделька, репетиции, пара важных концертов…       — Ох, какая жалость! — её тон казался крайне учтивым, Гатор яйцами чувствовал: ему это ещё аукнется. — А я так хотела после познакомить тебя кое с кем, но раз не можешь…       — С кем?       Гатор стукнул себя по коленке: бестолочь! Никогда нельзя показывать свою заинтересованность в чём-либо. Это как рыбе лечь жабрами кверху, бери да подцепляй. Монти прислонился к стене, и та сразу опасно затрещала.       — Оу, ну, ты его не знаешь. Вряд ли имя Рей Томас Баркер тебе о чём-то говорит…       Монти отпрянул от стены, возбуждённо выпрямившись. Запустив ладонь в волосы, потрепал себя по голове, чтобы прийти в чувство. Этого просто не может быть! Тем более, в жизни Гатора, где удача всегда лишь мило машет ему платочком, уезжая в закат упущенных возможностей. Неужели она решила немного притормозить и отложить свой вояж?       — Так вот, Монти, — Сандра почти мурлыкала в трубку, всё медленнее взбивая что-то в миске, — если ты вдруг найдёшь минутку на то, чтобы заскочить ко мне и сделать своей сладенькой приятно… возможно, ты узнаешь поближе мистера Рея.       «Да хоть отлизать тебе до отвала языка!», — в душе вскрикнул маленькой девчонкой Монти. Он приложит все усилия, и ничто ему не помешает!       — Знаешь, — Гатор сделал вид, что задумался, хотя его так и распирало от предвкушения: хотелось прямо так, в одних трусах и футболке, примчаться к ней, — пожалуй, я смогу найти минутку или две. Или больше, сколько попросит моя очаровательная леди. Может, как обычно, в субботу?       — Ах, не могу, Брайан будет со своими однокашниками смотреть какой-то ночной марафон. Воскресенье, Монти.       «Твою ж мать, стерва грёбанная…», — с яростью подумал Монти, но, выдохнув, согласно пропел:       — Всё, что хочешь, моя сладкая.       — Вот и славно! Чмоки-чмоки, милый.       Гудки звучали, как ослабление поводка. Монтгомери тяжело вздохнул. Рыкнув, он пнул гору грязной одежды. «Надо потерпеть, — прошептал он сам себе, взглянув в зеркало в прихожей. — Ты хищник, ты самец. Каждый зверь умеет вовремя прикинуться слабым или милым, чтобы поймать жертву посочнее. Просто будь паинькой, и ты сбежишь из этой дыры!».       Пол пошёл ходуном. Тарелка с недоеденным завтраком упала вместе с гладильной доской прямо на разложенный диван. Гатор осел на пол, прижав кулак к щеке. Гудок уходящего поезда звучал, как смех мальчишки, безнаказанно радовавшегося своей проделке.

***

      Монтгомери то и дело посматривал на часы, висевшие над главным входом. Сейчас они играли «Мы с тобой, как пицца-кола», следом шла «Мороженое вкуса пина колада» и финальная — «Рок-пицца». После этого заведение будет закрываться. Главное — успеть добраться до детской комнаты. Он надеялся, что Санни его ждёт. «Заберёшь на работе», — вполне ясное указание. Но Монти не решился зайти к нему за час до выступления, ведь там было полным-полно детей. Вряд ли какой-то родитель обрадуется вопросу от своей малявки: «Ма, па, а это нормально, когда большие мальчики целуются?». Нет, нет, это тянуло не только на увольнение, но и на судебное разбирательство. Лучше после, да и никто из сотрудников особо мешать не будет. Все спешат домой, подальше от места, которое месяц за месяцем выпивает душу и силы жить, даря взамен какие-то жалкие кругляшки на чеке.       При поклоне Монтгомери краем глаза заметил, что свет внутри детской комнаты ещё горит. Значит, успеет. Только зазвучали привычные слова «Ждём вас снова в то же время в следующий четверг!», Монти, закинув бас-гитару на плечо, помчался прочь со сцены.       — Куда это его так? — удивился Фредди, присаживаясь, чтобы удобнее было сфотографироваться с детишками.       — Очередная мамаша на пироги позвала, — буркнула Рокси и тут же нацепила очаровательную улыбочку, когда к ней радостно подскочила маленькая фанатка.       — Как бы опять драки не было! — Чика показала обеими руками «пис», позволив мальчишке с отцом себя приобнять для фото (хотя папаша опустил руку явно ниже дозволенного).       Фредди устало закатил глаза: Монти никогда не был и не будет частью команды. Им явно не хватало милашки Банни, вот она была душой и сердцем бэнда. «Покойся с миром», — грустно подумалось солисту. Что-то всегда уходит безвозвратно.       Кое-как нацепив джинсовку и закинув футляр на плечо, Монти почти летел в детский уголок. Свет горел, сердце Гатора вновь взяло высокий регистр. Но, подскочив и дёрнув ручку двери, он чуть ли не взвыл: закрыто! Ушёл, и свет горел в ожидании уборщика? Прикажете вновь ждать шесть или семь дней до встречи? С досады Монтгомери ещё раз дёрнул ручку и в шоке отшатнулся, когда дверь с силой отворили.       — Закрыто, боже мой! — юноша зло упёрся взглядом куда-то в район груди Гатора. Заторможенно приподняв голову, он озадаченно изогнул белёсые брови под кепкой. — Тебе чего, вредножопый?       Монти остолбенел. Ни кокетства, ни таинственной улыбки. «Вредножопый» уничтожил весь его план, словно точно брошенный шар для боулинга. Делать нечего, придётся импровизировать.       — Эм, привет, — Монти облокотился о стену, вальяжно ухмыльнувшись. — Соскучился?       — Обдолбался? — Санни упёрся руками в бока. — Или нарываешься? Сам велел на глаза не попадаться.       Гатор заторможенно подбирал кирпичики дальнейшего фундамента разговора. Такое чувство, будто он угодил в какую-то хитрую игру. Скользя взглядом по аккуратной фигуре, он с интересом отметил, насколько сильно ночной образ отличается от условного дневного. На Санни была невероятно огромная полосатая толстовка с какой-то дурацкой надписью, джинсовый комбинезон, тоже, кажется, не его параметров, и в придачу кепка, скрывающая кудри. Будто он заковался в одежду, как в доспехи. Хотя выглядел он миленько, Монти почему-то мгновенно представил, как очаровательно Санни будет выглядеть в его толстовке на голое тело…       — Аллё? — Санни щёлкнул пальцами у него перед носом. — Что нужно? Извиняться пришёл за хамство?       — У тебя есть кое-что моё, — наконец отвиснув, рассеянно (хотел сексуально, дерзко, но уж как вышло) бросил Монтгомери.       — Что? — Санни удивлённо наклонил голову, обхватив лямку рюкзака. — Я ничего у тебя не брал.       — Да? — Гатор отпрянул и указал пальцами на своё лицо. — Ничего не хватает?       — Интеллекта? — Санни фыркнул. — Его, кажется, на твоём лице и не было.       — Что за игры?! — Монти навис над ним. — Это уже выходит за границы флирта и переходит в раздел кидалова! Верни очки, чудик!       — Какие очки?! — удивился тот ещё больше.       — Мои!       — Да не брал я твои очки! — Санни выставил ладонь. — Иди проспись! Сам чудила, между прочим.       — Слышь, звезданутый, — Монти перешёл на угрожающий шёпот, — я таких дел вообще не одобряю. Вчера в клубе ты вполне ясно намекнул, что не против покувыркаться со мной.       Юноша опасливо отступил, обхватив двумя руками лямку рюкзака и будто готовясь использовать его как оружие против извращенца.       — Сделаешь шаг — и я закричу, — Санни нахмурился. — И ни в какие клубы я не хожу!       — Конечно, — Гатор закатил глаза, — просто мне свезло встретить пацана, который выглядел точно, как ты, так его ещё и звали, как тебя!       — Звали… — лицо Санни побледнело. — Он… отозвался на моё имя?       Монти выпрямился, раздраженно сжимая и разжимая кулаки. Подумать только, им вертели, как каким-то сопляком! Поманили и шлёпнули по морде. Нет, он таких игр не потерпит!       — Монти, — тон юноши отрезвил, как ведро воды, выплеснутое в лицо, — я… Мне жаль, это… Ох… Я ещё думал, но теперь всё встало на свои места. У-у-у тебя есть пара минут? Я живу тут недалеко, твои очки, наверное, в моей квартире.       Монтгомери озадаченно уставился на него: воспитатель выглядел расстроенным и потерянным. Гатор ничего не понимал. «Шизик, что ли?», — предположил в голове он, чтобы хоть как-то объяснить происходящие события.       — Есть, — Гатор спрятал руки в карманы. — Пара минут точно. Объяснишь, что происходит?       — Постараюсь, — устало вздохнул Санни и звякнул ключами в кармане.       Пока юноша возился с дверью, Монтгомери огорченно смотрел на него чуть ниже спины: кажется, хищнику придётся лишь впустую похлебать воды.       Санни жил в паре кварталов от пиццерии. Небольшое здание старого фонда располагалось в весьма приятном районе, Монтгомери даже позавидовал. Они шли молча и так же в безмолвии поднялись на самый верхний этаж.       — Эм, — Санни осторожно положил ключи на тумбу, — проходи, присаживайся.       Гатор заинтересованно осматривал квартирку-студию. Уютная, несмотря на довольно маленькое пространство. Он присвистнул, увидев приличную коллекцию виниловых дисков и не самый плохой проигрыватель. Одобрительно хмыкнул, заметив у двери в объединенный санузел плакат с Дэвидом Боуи.       — Пепси или сок? — Санни растерянно потрепал свои кудряшки, когда снял кепку. — Извини, у меня ничего крепче сиропа от кашля не водится.       — Давай пепси, — Гатор вальяжно рухнул в клетчатое кресло на деревянных ножках. — Милая квартирка.       — Спасибо, — воспитатель спрятался за дверцей холодильника.       Монти с досадой отметил под скатом стены неплохую кровать, сооружённую из строительных поддонов. Отличная площадка для горячих игр выходила, жестковатая, но зато не скрипит на всю округу. Ещё напрягали подвесные цветы: в порыве страсти Монти со своим ростом явно приложился бы пару-тройку раз о них головой…       — Слушай, — Санни протянул влажную от конденсата банку, — мне сложно это объяснить в двух словах…       — Попробуй в трёх, — Монти звучно пшикнул газировкой и, сделав крупный глоток, громко рыгнул. — В чём твоя проблема?       — Эм, видишь ли… — Санни тем временем что-то усиленно искал взглядом. — Давай так: слышал о Миллигане?       — Кто не слышал? — Гатор почесал живот. — Года два его имя мусолили, мамка моя всегда уши развешивала, когда о нём говорили.       — Ну, — юноша подошёл к комоду, выдвигая ящики, — считай, я как он. Только личность одна и не кровожадная. Ага!       Он победоносно достал очки, вместе с ними упала записка. Санни поднял лист и, бегло прочитав, оскалился и яростно скомкал.       — Вау, — Монти переваривал информацию. — Тип, в тебе два человека? И ты можешь в любой момент резко стать другим?       — Не резко, — Санни протянул очки, смущённо отводя взгляд, — от триггера.       — Триллера?       — Триггера, — юноша обхватил плечи. — События или действия, когда как щёлкает. И всё, я не помню, что происходило… так что, эм-м-м…       — Это был не ты, — Гатор ухмыльнулся. — А могу я как-то стригарнуть твою личность? Она мне секс задолжала.       Санни сложил руки на груди и хмуро бросил:       — По-моему, тебе пора идти.       — Ладно, ладно, — Монти ещё раз хлебнул и, кряхтя, поднялся с кресла, заодно нацепив очки на ворот футболки. — Спасибо и, это, извини. Мне не стоило грубить тебе.       — Вау, — юноша ни на каплю не оттаял по отношению к хаму, — как быстро на твоё отношение влияет пара сексуальных фразочек. Или что он там делал?       — Знаешь ли, фраза про слэп меня задела, так-то! Я в душе очень ранимый парень.       Санни приподнял одну бровь: серьёзно? Монтгомери поймал себя на интересной мысли о том, что у юноши была очень подвижная мимика. Это по-своему очаровывало.       — Ты как будто знаешь, как делать правильный слэп, — Гатор передразнил его выражение лица.       — Знаю и умею, — Санни кивнул на его плечо. — Показать?       Монтгомери отодвинул рукав крутки, взглянул на электронный циферблат: в принципе, пару часов повалять дурака он себе может позволить.       — А давай, — Гатор стянул футляр. — Куда кости бросить?       — Да на кровать, — Санни сел первым, похлопав рядом с собой.       Монтгомери послушался. Достал своего любимчика «Разрушитель ДиТи 400» и нехотя протянул воспитателю. Тот вполне профессионально обхватил гриф, поставил руку на струны.       — Смотри, — юноша согнул и разогнул большой палец, — ты делаешь слэп, не как слэп. Шлёпать, понимаешь? А ты стучишь, из-за этого звук выходит глухим и оборванным.       — Да прям-таки, вполне быстро палец у меня отскакивает!       — Недостаточно, — воспитатель сжал верх струн и коротко брямкнул. — Слышишь?       — Бас ниже, да, а в чём разница?       — Ты точно музыкант? — Санни сморщил курносый нос, издевательски улыбнувшись. — Давай, сначала покрути кисть.       Монти послушался, но в душе очень хотелось возразить, отобрать инструмент и уйти гордым непринятым гением.       — Легче, — Санни повторил. — И чуть оттянуть струну. Вот так, легче, рука в положении апояндо. Вот так.       Он повторил, и Монти завороженно проследил за его действиями. Они были слишком профессиональны для того, кто брал самые простые аккорды на акустике.       — Можно ещё попробовать без звука, — Санни сжал верхние лады и будто «настучал» ритм. — И так несколько раз, пока рука не привыкнет к такому мягкому, прыгучему движению. У тебя просто рука тяжеловата, ты напряжён.       Монтгомери протянул руки. Воспитатель мягко вложил гитару ему обратно, внимательно наблюдая. Гатор повторил, но вышло совершенно не так. Зло заворчал.       — Всё получится, — Санни осторожно сжал его правую руку, мягко разворачивая пальцы. — Вот так. И легче. Пробуй.       Снова не вышло, но уже не так плохо. Юноша вновь мягко обхватил его пальцы, поворачивая, как нужно. Монтгомери немного оторопел. Это было так невинно, даже обескураживающе по-доброму. Как-то не складывался такой мягкий, почти трогательный образ с дьявольским обольстителем.       — Вот, начинай медленно, — юноша мягко нажал на пальцы левой руки, — и не забывай про эту руку, надо следить.       — Ты откуда столько знаешь? — Гатор едва сдержал расстроенный вздох, Санни сложил ладони на колени.       — От отца, — он растянул губы в улыбке.       — Тип препод?       — «Тип» рок-звезда местного разлива.       Монтгомери недоверчиво сузил глаза. Неужели не он один играл в дурацкую игру «Я сын кого-то-получше»?       — Моя фамилия Глиттер, ни о чем не говорит? — юноша хитро ухмыльнулся, гордо вздёрнув нос.       Гатор забыл, как дышать, он не мог поверить в такое совпадение:       — Джерри Глиттер твой папа?       — Агась, я так-то с Туманного Альбиона, — он смешливо фыркнул.       — Да по чопорному вытягиванию гласных слышно, эй!       Санни толкнул его локтем в бок. Но веселье будто просто прилипло к его лицу, глаза как-то болезненно потускнели.       — С таким папой ты мог бы покорить любой музыкальный чарт! — завистливо протянул Гатор. — Он же чуть ли не основатель жанра, явно связей много.       — Да, только меня тошнит от всего этого, — воспитатель уже как-то вымученно улыбнулся, — и нет во мне такого таланта, в общем-то.       — Кто же не мечтает о славе? — Монти хмыкнул, важно добавив: — С таким папашей ты явно многое умеешь.       — Да, — Санни грустно хмыкнул, — против своей воли.       Гатор обычно был глух к чужим эмоциям, так уж вышло. Но здесь он тонко уловил, что что-то было не так. В газетах много писали о Глиттере, особенно хорошо запомнилось словосочетание «хранение детской порнографии». Неужели это была правда, а не мерзкие «жёлтые утки»? Родного сына… да быть того не может, нет.       — Знаешь, — Санни ожил, выпрямился, как подсолнух, почувствовавший лучи солнца, — к хорошей музыке не всегда прилагается хорошее сердце. Так бывает.       Он взглянул в глаза Монти, мягко добавив:       — У тебя глаза цвета солнца, — наклонив голову и прищурившись, он улыбнулся шире, — значит, и сердце доброе.       Гатор ощутил то, что уже и не помнил, каким должно быть на ощупь: краску смущения. Под кожу будто загнали крошечные печки, которые вдали во всю мощь свой жар.       — Мне… пора, — Монти спешно отвернулся, чтобы тот не увидел его слабость.       Сердце билось вновь, но в каком-то другом диапазоне. Низком, тягучем, так, что ударяло по желудку и по нему расходились тёплые волны. Он никогда такого не чувствовал. И его это пугало.       — Извини ещё раз за клуб, — Санни пожал плечами, — и за ожидания.       — Да, это, забей, короче, — Монти встряхнул волосы рукой, нервно зацепив пару прядок кольцом. — Эм, а… ты, как бы… не мог бы дать ещё пару уроков? Если, ну, знаешь, как бы…       — Конечно, — Санни фыркнул в рукав толстовки, пряча насмешливую улыбку. — По четвергам, вечером, пары часов тебе хватит? В другие дни у меня учёба.       — А, да, конечно! Спасибо, — Гатор чуть не вписался лицом в стену, но вовремя затормозил. — Тогда до встречи?       — До встречи, — Санни смущенно отвёл взгляд, нерешительно сжав пальцы, и махнул напоследок рукой.       Когда дверь за Монти захлопнулась и с лестничной площадки донеслись тяжёлые шаги, воспитатель рухнул спиной на кровать. Схватив подушку, он вжал её в лицо, будто бы она могла остудить поднимающийся жар. Подумать только! Он будет давать Монти уроки по игре на басу! Разве мог он месяцев пять назад даже попытаться подумать об этом? Нет, ему казалось, что он так и будет до последнего просто наблюдать за вечно хмурым мускулистым красавчиком, не смея даже думать о большем. Вторая личность всегда всё делала наперекосяк, будто из вредности. Но в кои-то веки Мун сделал что-то во благо альфа-личности.       И уже не такой раздражающей казалась надпись на листочке: «Дерзай, Солнышко».