Ещё вчера ты верил в прекрасное будущее с ней, а сегодня ты живёшь прошлым, и не понимаешь, зачем тебе настоящее… Чак Паланик
Она проходит мимо и сердце замирает, а охотник скрипит зубами, чтобы сдержать новый позыв. Он испытывает дикое желание взять её силой прямо тут, на тренировочном поле, чтобы она кричала, извивалась и стонала под ним. Мужчина имеет трёх жён, прекрасных, умных, сильных, великолепных, шикарных и красивых жён, но она…что же делает с ним эта тихоня. ПОЧЕМУ?! Почему именно эта серая мышка?! — кричит подсознание и он сам не понимает почему она, усмехаясь своим мыслям, они ведь такие разные, он бог всего блестящего, а она…какая-то тень, отброшенная блеском его славы и величия…он ловит себя на мысли, что от неё веет страстью, необузданным диким пламенем, к которому он хочет прикоснуться, хочет взять его в руки, войти в неё и вдалбливаться в нежные упругие бёдра, пока не кончат оба. Кого-то она ему напоминала, но воспоминание было словно утеряно где-то, или исчезло безвозвратно. Чёрт! О чем он только думает…не об этом сейчас нужно, но ничего кроме этого не лезет в его голову, а все слова Ояката-сама проходят словно мимо него. Он пытается сосредоточиться, но снова теряется в этих порочных и греховных помыслах, как только переводит взгляд на девушку и ловит её еле уловимый запах вербены вперемешку с мёдом. Она стоит подле столпа любви, спокойна как никто другой, всегда такая спокойная, даже ни единой эмоции не выкажет, ни слова не проронит, а днём её и вовсе не найдёшь нигде, словно красноволосая где-то скрывается. Ходят слухи о её опасном дыхание, а господин Кагуя их только подтверждает, хоть и намёками, но всё же. Никто не может убедиться в правдивости их, так как она никогда и ни с кем не работала в паре, а стала столпом всего через месяц, после того как взяла катану в руки, у неё был свой необычный стиль… И дело не в стиле, и не в силе, совсем в другом, в желание покорить эту серую мышку, узнать хоть что-то о ней. Никто не знал откуда она пришла, никто не знал о её прошлом, а она сама ничего не говорила, да и друзей не заводила, только с Шинобу общалась. Он пытался сократить их встречи до минимума, но безвольно тянулся туда где пахло вербеной и мёдом, где мог заметить её хрупкую фигуру. Они даже не общались, но он знал, что голос у неё точно нежный, словно дорогой шёлк и бархатисто — мягкий, как карамель. Ему всё сильнее чудилась она, везде и в тени отброшенной ветками глицинии, и в звоне стали. Охотник старалась сдерживать себя, усердно изнемождая себя жуткими тренировками, но с каждым днём это становилось всё сложнее. И точка кипения дошла до своего пика. Она видела его жгучий, раздевающий взгляд на себе, ловила его порывы, но делала вид глупой дурочки. Какая же она хитрая лисица оказалась. Так просто одурманила его, залезла в разум, проникла в клеточки тела, а теперь просто усмехается. Нет! Она над ним насмехается, чувствуя явное превосходство, она чувствует, что его несёт не туда, как он сходит с ума и как хочет её. Так летел день за днём, непрерывно сменяя друг друга, пока их не созвали на собрание. Девушка уже выходила из поместья, как других охотники только пришли. Аловолосая всегда разговаривала с Ояката-сама наедине и сегодня не было исключением. Она спокойно вышагивала по щебенчатой дорожке к своему поместью, пока её не остановил наглый пепельноволосый мужчина. — Эй, ты куда уходишь? Разве на собрание не пойдёшь? — Крикнул столп ей вслед, пока все уже заходили в помещение. — Нет. — Бросила девушка и пошла дальше, но не успела она далеко уйти, как груда мышц преградила ей путь, складывая руки на груди и надменно смотря сверху вниз. — Это совсем не блестяще, ты не уважаешь господина. — Он мне уже сказал все, что нужно, это не ваше дело, Узуй-сан. Желаю вам хорошего собрания. — Аловолосая только хотела обойти его, но парень схватил её за подбородок, поднимая вверх. — Не зазнавайся, если Ояката-сама относится к тебе как-то особенно, то это ничего ещё не значит. — Прошептал молодой человек, опаляя своим горячим дыханием её нежную кожу. Девушка злобно убирает его руку от своего лица, даже ни капли не покраснев. — Ты слишком высоко забрался, как бы не упасть. Знай, что дворовые кошки плохо ладят с домашними. — Процедила девушка и исчезла, словно её и не было здесь. И она сбежала от него. Снова. Решение им уже было принято, сегодня или никогда — он возьмёт её, даже если придётся сделать это силой. Именно с такими мыслями и довольной ухмылкой он пошёл на собрание. У неё были свои причины ненавидеть этого горделивого истребителя, но она никогда бы не призналась никому, ей было сложно признать даже тот факт, что она стала охотником из-за него. Самовлюблённый идиот.*Тем же вечером*
Девушка только пришла после купания, волосы были ещё сырыми, а тело разгорячённым, всё-таки пришлось проронить пару стаканчиков саке со столпом любви и насекомого. На щеках выступил еле заметный румянец, игривое настроение обуздало девушку, когда к ней постучали в дверь, она незамедлительно открыла её, но на пороге был не тот, кого она хотела увидеть. В домашней юкате, которая была запахнута не до конца, делая акцент на рельефное тело парня, волосы распущены, на его губах играла игривая полуулыбка, а взгляд рубиновых глаз искрился желанием. Она не спешила его впускать в дом, зная зачем он мог придти. Она подняла на него слегка туманный взор злато-карих глаз, внизу живота отчего приятно сжалось. — Чем обязана в столь поздний час? — Может впустишь для начала? — Вопрос на вопрос отвечать невежливо, Узуй-сама. — Какая же ты дерзкая оказывается. — Он вошёл без приглашения, закрывая за собой дверь. — Что вы от меня хотите? — Зашёл проведать, я не могу зайти к товарищу по оружию, ты меня так избегаешь, это не блестяще, решил придти в гости сам. Не с пустыми руками конечно. — Доставая из рукава бутылочку саке, прошёл вглубь дома парень. — Уже ночь, я собиралась спать, поэтому прошу покинуть мой дом. — Могу составить компанию. — Почти вплотную подошёл пепельноволосый усмехаясь. — Что? Вы явно не трезвы. — Как и ты, нам стоит многое обсудить, но если ты не хочешь пить, то придётся это сделать так. — Он был крупнее девушке раза в три, если не больше, что не составило труда повалить её на футон. Одной рукой он держал её запястья, чтобы та не вырвалась, пока вторая изучала изгибы девушки. — Что вы себе позволяете! Немедленно прекратите! — Хочу трахнуть тебя, что тут не понятно, очевидно же, что ты всё поняла, как я только оказался на твоём пороге. Ты позволишь это сделать мне? — Отказать. Я не хочу иметь с вами что-то общее. — Для меня нет слова — «Нет». — Оставляя горячие поцелуи на её нежной коже, усмехнулся он. — Тенген-сама, разве вам не кажется, что это больше похоже на изнасилование? — Как-то спокойно задала риторический вопрос девушка. — Разве? Ты что-то не особо сопротивляешься, да и твой клинок неподалёку лежит от тебя, ты бы могла меня легко убить, пока я безоружен. Я не так уж и сильно держу твои запястья. Просто признай, тебе это нравится. — Нет. Вы мне не нравитесь, я вас терпеть не могу. — Ахаха. — Раскатистый смех наполнил комнатку. — Какая ты грязная врушка. Давай же проверим насколько ты меня ненавидишь? — Его рука скользит вниз к лону девушки, аккуратно проводя пальчиками и с губ девушки слетает еле слышный стон. — Взгляни, ты уже вся мокрая, но врёшь мне, что я тебе не нравлюсь. Теперь я хочу ещё сильнее трахнуть, чтобы доказать очевидное. Она ничего не отвечает, лишь фыркает, понимая что не сможет уже никуда сбежать, но и придать свою гордость не может. Девушка отворачивает от него, закусывая нижнюю губу. Он снова закатывается смехом, оставляя горячие поцелуи, на не менее разгорячённом теле, запускает одну руку под ткань, сминая упругую грудь и ловит сдавленный стон, довольно усмехаясь. Тенген отпускает руки девушки, но она не пытается его оттолкнуть, всё же желание берёт над ней верх и она сама обвивает его шею тонкими ручками, притягивая к себе, касаясь его губ, путаясь в его волосах. Поцелуй вязкий, долгий, страстный, их языки вплетаются, начиная войну на поражение. Она тяжело дышит, смотря ему в глаза, в которых пляшут сами демоны. — Я думал ты не решишься. — Решилась. — А теперь позволь мне тебя побаловать. Ты хочешь этого? — Да, я хочу этого. — Еле слышно произносит хриплым голосом аловолосая. — Блестяще. Истребитель развязывает её пояс Оби, оголяя тело девушки. Кончики его пальцев обжигают сильнее, чем лезвие клинка, он ведёт ими осторожно, еле касаясь бедра девушки, пробирается словно под кожу, мелкие мурашки пробегают по телу, вызывая эйфорию. Она изгибается ему навстречу, и парень подмечает, что тело у неё мягкое, податливое, словно гончарная глина, он может слепить из неё что угодно, но он осторожен и внимателен. И девушку пробивает током, когда его губы касаются её сосков, слегка прикусывая, зализывая ранки, изучая каждый сантиметр тела, она льнётся к нему, трётся набухшими сосками, просит взять её всю и без остатка и он слышит, ловит её вибрации, он понимает. Парень приподнимает её, чтобы окончательно избавиться от ненужной вещи, но сам не торопится раздеваться, терзает её уже припухшие губы в долгом поцелуе. Эта истомная пытка такая нежная, что хочется чтобы она не заканчивалась никогда. Тенген явно в этом хорош. Нет. Он лучший в этом, тут и так всё ясно, три жены как-никак. Ладонь у него большая, шершавая, мозолистая, но отчего-то такая нежная и горячая, пепельноволосый и сам словно огромный костёр, пожар, что захватывает её, пробирается под кожу, растекается негой по венам, учищает. Он скользит вниз, касаясь клитора, лаская его, девушка издаёт несдержанные стоны, вцепляется в его крепкие плечи ноготками, словно дикая кошка, царапается, ищет его губы, чтобы выплеснуть всю накопившуюся страсть, прикусывает то его, то свои губы. Парень вводит в неё сначала один палец, а следом и второй, начиная медленно двигаться. Дыхание перехватывает и она стонет так покорённо, так желанно, и на выдохе — с такой мольбой стонет. Она изучает его тело, не оставляя и его без внимания, оставляет поцелуи на его закалённом теле в бою, проводит пальчиками по шрамам, прикусывает нежную кожу, оставляя красные отметины, царапает спину, цепляется за его мускулистые руки, плечи, путается в его волосах, стирая все грани приличия между ними. Он бог — этим всё сказано. Как давно она его хочет, как давно вожделела ощутить эту гору мышц, как хотел быть его… Она опьяняет его звонким голосом, покорностью и плавностью, дурман бьёт в его голову, забирая в тягучие объятия страсти, втягивая в бездну безумия. Охотник борется с желанием войти сразу, нужно сначала помучить, поиграть, ведь она такая красивая, такая беззащитная, словно нашкодивший котёнок, бесконечно милая, в попытках спрятать свою раскованность от него, такая желанная, возбуждённая, сексуальная и горячая, что сносит крышу, что бурлит кровь. Пепельноволосый одним рывком снимает с себя юкату, откидывая куда-то в сторону. Взгляд девушки сразу падает на его член внушительного размера, который уже давно стоит, он проводит по нему сверху вниз. Подходит почти вплотную, проводит головкой по её промежности, заставляя дрожать и сминать ткань до побеления костяшек, стонать громче, ярче. Останавливается у самого лона, она замирает в ожидании, а он ждёт словно от неё согласия и получает, когда та двигается вперёд бёдрами. Тенген входит сразу на всю длину, закидывая её ногу себе на плечо, ловит её стон своими губами. Она мокрая, горячая, словно пепелище, такая узкая, стенки влагалища крепко сжимают его член, молодой человек даёт ей время привыкнуть, прежде чем начать двигаться. Она сипит, извивается под ним, тяжело дышит, словно в лихорадке, и едва ли не рычит, ей и стыдно, и жарко, и холодно одновременно отчего-то. Все мысли улетучиваются куда-то сразу, когда чувствует его в себе. Губы жадно впиваются в его, словно дикий зверь захлёбывается живительной влагой у чистейшего родника, пытаясь утонуть в нём, раствориться. Глубже. Грубее. Сначала он двигается медленно, доводя до нежной истомы, но даже ему сносит крышу, от обилия смазки любое движение сопровождается хлюпаньем. Всё это так дико, по-животному, на уровне инстинктов, и это возбуждает ещё сильнее, до дрожи в коленях, распаляет и без того горячие тела. Он с лёгкостью поднимает её одной рукой, позволяя оседлать себя, но всё ещё контролируя процесс, девушка упирается в его стальной пресс, и парень подмечает, что она прекрасна со всех сторон, сверху, снизу, сбоку, на все 360 градусов. Стальная хватка, сминает её мягкие податливые бёдра, на которых завтра точно останутся синяки, ласкают упругую грудь. Парень резко опрокидывает её на футон, начиная сильнее вдалбливаться в неё, чувствуя что пик вот-вот настигнет их обоих. Губа как-то сама прокусывается до крови, наполняя рот привкусом железа. Экстаз, такой безумный, лишающий рассудка, самообладания захлёствыет их двоих, облизывая языками пламени, окутывая с ног до кончиков волос, и только рваное, сбившееся, тяжёлое дыхание остаётся им на двоих. Этот оргазм не похож на остальные, он другой, срывающий все ярлычки и бирки на можно и нельзя, обнажающий чувства, он запретен для них обоих и оттого приятнее вдвойне. Он успевает выйти из неё, прежде чем кончить, изливаясь ей на живот, вязкая, тягучая сперма стекает по её телу. Девушка хватает рядом лежащую юкату вытирая это всё с себя, с каким-то пренебрежением, словно всего этого и не было между ними. Она бы с радостью искупалась сейчас, но её поймут неправильно в такую глубокую ночь пошла принимать водные процедуры. Рядом слышится довольный смешок, а после её тело притягивает крепка рука, она упирается в его грудь ладонями, не давая сократить между ними расстояние ни на миллиметр, и видит как мужчина растягивается в довольной улыбке, словно кот. — В следующий раз я изольюсь в тебя. — Почти шепчет он, с хрипотцой в голосе. — Мечтай. Такого больше никогда не повторится, ты слишком самоуверенный. — Ты так и не изменилась, Юми, всё такая же как и раньше. — Он аккуратно убирают выбившуюся прядь за ушко и мягко улыбается. Глаза девушки распахиваются от удивления, столько лет прошло…неужели он до сих пор помнил её, да как он мог узнать. От той девчонки ведь ничего и не осталось, в память врываются старые воспоминания, с новой свежестью, а щёки слегка алеют, когда она понимает, что её первым мужчиной был он…тогда всё так неловко произошло, ему было 17, а ей и вовсе 15. Что за детская наивная любовь, вздор. — Ты думала, что я тебя не узнаю? Сменила имя, фамилию, сторонилась меня, ты так выросла. — Смысла врать не было, он не был глупцом. — Я думала, что ты меня давно позабыл. — Забыл, но твой омут карих глаз мне снова напомнил о тебе, о том как я любил тебя теряя контроль. — Мы были детьми. — Огрызнулась девушка. — Это была настоящая любовь, я ни о чем не жалею. — А я да. Жалею, что встретила когда-то тебя. — Она резко встала, уходя в другую комнату.*5 лет назад*
— Юми! — Он останавливает девушку, хватая за руку, она резко разворачивается всем корпусом, в её глазах дикая ненависть, обжигающая, раздирающая его. — Что тебе нужно? Иди, забавляйся со своими тремя жёнами. — Они ещё не мои. — О, вот как, какие страсти, ну ты не расстраивайся, скоро уже все будет. — Неужели, ты из-за этого расстроилась? — Нет, что ты, мне очень понравилось это. — Натянуто улыбается девушка. — Правда? — Ты идиот, Тенген? — Я тебя не понимаю. — Постарайся, может что-то и получится, подумай той головой, что у тебя на плечах, а не той, что…не важно. — Осекла она себя на полуслове, понимая, что это просто глупая перепалка, которая ничего не изменит уже. — Да что с тобой происходит последнее время? Девушка ничего не ответила, лишь развернулась скрываясь в тёмном коридоре. — Кого ещё ты назовешь своим единственным счастьем, Тенген Узуй? — Прошептала она одними дрожащими губами и исчезла. С тех самых пор он её и не видел, прошло уже более 5 лет…память начала стирать её образ, становилось легче, да и некогда было грустить, думая о прошлом, рассуждая что если бы было. У судьбы есть свои планы на всех, они не исключение, значит такова воля, что им пришлось тогда разойтись и сейчас вновь сойтись, пути их не просто так пересеклись на этой дороге жизни. Девушка в скором времени вернулась обратно, наблюдая своего гостя уже одетым и сидящим подле котацу. — Ооо, ты уже вернулась, готова к второму заходу? Это просто блестяще. — Я тебе, по-моему, ясно дала понять чтобы ты убирался из моего дома как можно скорее и забыл об этом раз и навсегда, я тебя видеть не могу, а ты предлагаешь мне снова лечь под тебя. — Ну, можешь быть сверху. — Ты правда идиот. Я ухожу, оставайся сколько захочешь здесь. — Красноволосая не успела сделать и шага, как крепкая ладонь легла на её плечо. — Нам стоит поговорить. — Стал он сразу серьёзным. — Нам точно не о чем говорить, только о том как ты покинешь мой дом, не более. — Прошу… — Она подняла на него свои глаза, убеждаясь в искренности его слов, после тяжело вздохнула и прошла к столу. — Спасибо. — Говори, чего тебе надо? — Где ты была, пока не стала истребителем? — Какая тебе разница, если бы искал нашёл, но ты предпочёл сидеть сложа руки. — С чего ты взяла, что я тебя не искал? И я и мои жёны, мы все тебя искали, но ты как провалилась, словно тебя никогда и не было…после года безуспешных поисков — Ты их прекратил, я знаю. А я всегда была рядом, поблизости, стоило просто смотреть в тени, а не в блеске… — Я должен просить прощение у тебя, но зная тебя это просто бессмысленно. Смогу ли я его вообще заслужить? — Почему? — Ты даже сейчас меня ненавидишь, от тебя исходит она… — Это неправда, я давно тебя простила…но никогда бы не посмела переступить через свою гордость. Я стала охотником только из-за тебя, стала столпом, сквозь пот и кровь, и всё это только, чтобы присматривать за тобой, хотела просто знать, что ты всё ещё жив, что по прежнему улыбаешься, этого мне вполне хватало. — От таких слов даже он пришёл в шок, начиная улыбаться ещё сильнее, словно с души упал вековой камень. — Это всё, что ты хотел услышать? Теперь уходи и забудь обо мне, прошу, так будет проще всем. — Нет, это будет совсем не блестяще тогда, вернись… — Никогда. Я никогда не вернусь к тебе, даже если буду умирать — нет. Не проси о невозможном. — Нет, тогда, дай мне обещание, что если я вернусь живым ты хотя бы будешь приходить в гости ко мне, это было бы блестяще. — Да. Хорошо, это я ещё смогу тебе пообещать… — Ты только не умри…пожалуйста, живи, Юмико. — Я обещаю... И покалеченные жизнью, с израненными сердцами они встретятся снова, и заплачут небеса…уже не важно как будут выглядеть, какого цвета волосы и глаза, сколько всего за спиной, начнут всё сначала, осторожно строить рухнувший замок надежд — возможно. А возможно она не сдержит своего обещания, оставив своё обещание на поле брани, спасая людские жизни, но теряя свою. И уже никогда больше не почувствовать светлого чувства, но и встретить боль нету риска…