Волкодав

— Подымайся, мерзавка! Чего разлеглась? Резкий голос Ламберта, появившегося в дверях крепости, разрезал стылый утренний воздух. Лис издала неопределенный звук и попыталась приподняться на дрожащих руках. Поросший редкой жухлой травой верхний двор в этот момент казался ей лучше самой мягкой кровати — в конце концов, тут даже не надо было никуда идти, чтобы лечь. Жизнь в Каэр Морхене медом не была однозначно. С ее третьего дня в крепости ведьмаки решили начать тренировки. Девочку это не удивило — не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что охотники на чудовищ проходили жесточайший курс физической подготовки и дом их обустроен соответственно. Пробежка по Мучильне с сосредоточенно сопящей Цириллой на рассвете в первый день тренировок едва не стала причиной нового обморока — Лис пыталась отдышаться еще с треть часа, медленно бродя из стороны в сторону по верхнему двору. Княжна выглядела бодрее — пробежки по лесу успели стать привычной ей нагрузкой. Зато в растяжке Лис уделывала Львенка по полной программе. Под одобрительными взглядами Койона, на плечах которого, как Кота, лежала значительная часть тренировок на гибкость и акробатику, девочки размялись: Цири — следуя его указаниям, Лис — как привыкла. Потом под удивленные восклицания княжны ее новая названая сестра махнула ногой, закидывая ее на стену крепости над своей головой и цепляясь подошвой сапога за выемку в камне, и просела корпусом вперед. С другой ногой — то же самое. Выглянувший в то утро из крепости Эскель, собиравшийся рубить дрова, застал сцену, которая заставила его забыть, куда он шел: Лис сидела на земле в шпагате, дико извернув корпус и почти лежа на спине на своей же вытянутой назад ноге, и тянулась пальцами назад, к носку. Цири во все глаза наблюдала, как она сворачивается в какие-то трудновообразимые морские узлы, позабыв о том, что ей самой неплохо бы размяться, Койон довольно обозревал новую подопечную. В тот день подаренные Трисс штаны треснули по шву, не выдержав гимнастических изысков своей хозяйки — пришлось зашивать. Лис все же поднялась с земли, тяжело вздыхая, покачнулась, оперлась плечом о камень стены. Ламберт скрестил руки на груди. Его ухмылка не предвещала вообще ничего хорошего. — Перед тем, как махать мечом, неплохо бы проверить твои защитные реакции. И вообще как ты поведешь себя при нападении. Лис окинула взглядом двор. — Здесь? — Есть другие предложения? — ехидно приподнял брови молодой ведьмак. Девочка пожала плечами — других предложений у нее не было. Из дверей выпорхнула Цири, сжимая деревянный тренировочный меч, вслед за ней спокойно вышел Эскель, приветственно кивнул Лис и направил княжну в средний двор. Лис только вздохнула: научиться махать мечом ей все же хотелось, желательно — как можно быстрее. Две недели однообразных тренировок успели приесться. Каждое утро — бег по тропе через лес, короткий отдых, разминка во дворе, бесконечные силовые упражнения. В первые дни она едва доползала до большого зала к полудню и падала на скамейку. Тело отказывалось слушаться, ныла каждая мышца, любое движение отдавалось тянущей болью. После обеда она по несколько часов учила Всеобщий — уроки Весемира давали свои плоды, разговаривала девочка уже неплохо, но все — короткими, более-менее простыми фразами. Забавно путалась в словах, вызывая взрыв хохота Ламберта и играя в угадайку с сочувствующе подсказывающим Эскелем. — Слушай сюда. Сейчас я — твой противник. Попытайся от меня отбиться, — Ламберт ухмыльнулся шире, — как можешь. Геральт вышел из крепости за его спиной и зеркально скопировал позу Лис, подпирая плечом стену, хмуро скрестил руки на груди. — Не бойся его бить в полную силу, не хрустальный, — хмыкнул седой ведьмак, — не треснет. — Не подсказывай ей, Белый Волк, — буркнул Ламберт, — ты ее видел вообще? Эта мерзавка и бить — вещи несовместимые. И ее задача — не отпиздить меня, а уворачиваться и не дать себя поймать. Сейчас — без меча, потом — с деревянным мечом. У меня. — Но немножко побить все же можно, — дал свое добро Геральт, хитро прищурившись, — или боишься, Ламберт, что тебя поколотит маленькая девочка? Молодой ведьмак негодующе фыркнул. Лис использовала их разговор как паузу — и оценивающе оглядела территорию, на которой ее будут ловить. Сейчас она стояла почти в углу, там, где сходились каменные стены. Ламберт и Геральт стояли вдоль стены, двор был достаточно большим по площади, всюду лежали мелкие и средние камушки и росла жухлая трава. Стена двора возвышалась над ее макушкой где-то на метр. Геральт взглядом указал повернувшемуся к нему в горячке спора Ламберту на Лис. Девочка медленно двигалась вдоль стены: крадучись, на полусогнутых ногах, чуть пригнув голову. Она не сжимала кулаки — но не отрывала внимательного взгляда от молодого ведьмака. Ламберт обернулся к ней, ухмыльнулся снова. Загнанный в угол зверек пытается ускользнуть. Лис напружинилась, малахитовый взгляд метался по чужому телу, пытаясь подметить одновременно все: позу, куда направлен взгляд звериных золотистых глаз, как лежат руки, как расположены ноги. Тяжело было вызвать в памяти знакомое чувство, смотря на того, кто в первый ее вечер здесь не дал ей развалиться на куски, кто показал ей звезды, по ночам восходящие над Каэр Морхеном. Тяжело — но она старалась. Враг. Враг. Враг. Угроза. Ламберт с хищным интересом наблюдал за Лис: расширившиеся зрачки, едва приметная дрожь напряжения в тонких руках, изменившийся темп дыхания. Это становилось интересно. Быстрый, внезапный рывок в ее сторону — и Лис шарахнулась вбок, не давая поймать себя сразу. Нога взрыла землю, Лис резко опустилась на землю, вскрикнув — руки молодого ведьмака схватили воздух над ее головой. — Поскольз… — начал ехидно говорить Ламберт, заметивший, как неловко подвернулась тонкая нога при падении — и заорал, когда в голень неожиданно прилетел удар ноги в сапоге. Лис сгруппировалась, перестав имитировать вывих, ловко откатилась от ответного пинка порядком обозлившегося Ламберта, вскочила — и бросилась вперед, не разбирая дороги. Ошибка. Крепкие руки схватили поперек груди, поверх плеч, легко приподняли ее над землей. Лис повисла тряпочкой. — Никогда не поворачивайся спиной к тому, кто быстрее тебя, мерзавка. Лис уронила голову на грудь, будто соглашалась, продолжая бездвижно висеть. Великоватая куртка начала потихоньку сползать вверх, ноги безвольно болтались над землей. Ламберт усмехнулся, перевел взгляд на Геральта. — Короткая вышла охо… Блять! Лис дернула головой вверх и назад, затылком вписавшись в чужую челюсть. Не ожидавший такой подлянки Ламберт зарычал от боли — но девочка, извернувшись ужом, уже выскочила из великоватой куртки, вывернув руки из рукавов, и в два больших шага долетела до стены. Пока ведьмак отбросил пустую куртку, злобно рыча — она уже начала взбираться по-кошачьи на стену. Ламберт прыжком преодолел расстояние до стены, но схватить себя снова Лис не дала — извернулась, цепляясь руками за выступающий, плоский сверху камень, коротко замахнулась, прижимая обе ноги к груди и складываясь книжечкой. Выстрелила ногами вперед, целя в чужую грудь, и даже почти попала — но Ламберт успел чуть отшатнуться назад, ухватил ее за сапоги. Лис вывернула ноги из сапог, высвобождаясь, извернулась в полете по-кошачьи, приземляясь на четвереньки. Босые ноги обожгла сухая, ломкая трава, острые камни — она шарахнулась в сторону и уже быстрее взобралась на стену. Ламберт, глухо матерясь, полез следом — стена была широкой и сдергивать Лис с нее снизу было не только неудобно даже высокому ведьмаку, но и опасно: шарахнется вбок — слетит к чертовой матери с обрыва. Девочка добежала до лестницы в нижний двор, не успела притормозить на спуске, который делала стена — он оказался круче, чем она думала. Лис полетела кубарем со стены на лестницу. Короткий звон, легкий стук. Лис подхватили чьи-то руки, встряхнули, перехватывая под колени и спину, прижимая к груди. — Лисятам крыльев не дано, нечего пытаться переспорить природу. Койон. Лис глубоко вздохнула, зажмурилась, пряча лицо на чужом плече. Опасность миновала. Адреналин так быстро тело не отпускал, дрожью расходясь по плечам и груди. Разгоряченной кожи коснулся холод воздуха, легко пробирающийся под ткань рубашки. — Вот же верткая малявка, — Ламберт уселся на стене перед спуском, подогнув под себя одну ногу, и потер ушибленную челюсть, — гляди-ка, рыцарь поспел вовремя тебе на помощь. Учти, не всегда будет так везти. — Да уж, сегодня мне чертовски везет, — отозвался Койон, к которому Ламберт, в общем-то, не обращался, пытаясь укрыть подрагивающую девочку полой своей куртки, не опуская ее на землю, — на охоте олень почти сам ко мне пришел, не успел вернуться — девочки с неба на руки падают. С чего бы такая удача? — С того, что мы решили проверить ее реакции, — отозвался молодой ведьмак, остановившимся взглядом сверля босые, перепачкавшиеся в земле ноги Лис, — и тут ты. Приперся, понимаешь, с охоты. — От тебя она удрала, как я понял, — усмехнулся Кот, наконец, выпростав одну полу куртки из-под прижатого к груди бока Лис и накидывая ей на плечи. — Она ему еще надавала! — ехидно заметил подошедший Геральт, — а я тебя предупреждал, Ламберт. Предупреждал, а ты заладил: да девчонка, да че сделает, да поймаю — глазом моргнуть не успеет. — Провались ты, — беззлобно хмыкнул молодой ведьмак. Встряхнул головой, откидывая упавшие на лицо тонкие и прямые темные прядки волос, потянулся, потер ногу, на которую пришелся пинок Лис, перевалился через стену, уцепившись за край руками, спрыгнул на землю. — Возвращай ребенка, котяра. — Не-а, — хмыкнул Койон, чуть встряхнув Лис на своих руках — девочка прикидывалась куклой и не шевелилась, только тихонько и быстро дышала ему в шею, — она у вас босая бегает без куртки, а на дворе — осень, почти зима. Вы, может, и суровые волки, а ребенку так нельзя. — Сама раздевалась. — Ну как — сама, — снова вмешался Геральт, спускаясь по лестнице до их ступеньки и подбирая выроненный Койоном стальной меч, сцапав веревку, ловко обмотанную вокруг убитого молодого и некрупного оленя, — ты схватил за куртку — выскочила из куртки, схватил за сапоги… — Почти что клочья шкуры оставила в зубах, змея, — ощерился Ламберт. Койон вместе с Геральтом поднялись в верхний двор, и самый молодой из Волков вместе с ними направился ко входу в крепость, легонько дернул Лис за лодыжку: — Спускайся, мерзавка, убивать буду. Девочка поджала ноги, чуть приподняла голову от чужого плеча, ловя его взгляд. «Прости.» — Че прощать? — рассмеялся Ламберт, поймав два непонимающих взгляд собратьев — Лис говорила не вслух, обратилась только к нему, и только он слышал короткое извинение, — проигрывать я умею, мерзавка. И готов признать — прикидываться ветошью ты умеешь профессионально. Дважды меня наебала, представляешь? — толкнул локтем в бок он Койона, который тихо усмехался, — пойду подберу ее шкурки, — продолжил Ламберт и отделился от них почти у самой двери в крепость. — Э-эскель! На мечах ее тренировать будешь ты-ы! Я отказываюсь давать в руки этой сумасшедшей оружие, даже деревянное! — заорал Ламберт с верхнего двора в средний, когда Геральт, опустив тушу оленя на землю, уже открывал дверь в крепость. Весемир встретил триумфальное возвращение Лис на руках Койона с легким удивлением. Узнав о результатах — похвалил и сказал, что на этот день ей тренировок достаточно. Недовольному Ламберту была прочитана лекция «почему не стоит недооценивать противника», судя по тому, как молодой ведьмак закатывал глаза — не в первый раз. Цири восторженным хвостиком ходила за Лис и выспрашивала о подробностях проверки и о том, где она научилась так драться, что умудрилась задеть Ламберта. Короткий ответ «на улице» княжну не впечатлил. — Я тоже по улицам шаталась — и ничегошеньки не научилась! Только в кости играть! — Ты на них шаталась, — пожала плечами Лис, сидя рядом с ней на лавке и болтая в воздухе босыми ногами, — а я там жила. Ты была княжной, а я — беспризорницей. Эскель, чистивший свой меч у стены сбоку от них, коротко вздохнул. Детей-беспризорников было много в Каэр Морхене. Кому еще становиться ведьмаками, кроме тех, кого отдали по Праву Предназначения и тех, кого не могли прокормить родители? Только тем, кто жил сам по себе с малолетства, без дома, без семьи, без опеки и пригляда. Одинокие волчата, озлобленные на весь мир потому, что слишком хорошо знали его равнодушную, не щадящую никого неприглядную изнанку. Сам Эскель, став ведьмаком, несколько зим приезжал в Каэр Морхен и помогал обучать мальчиков, которым суждено было стать охотниками на чудовищ или умереть. Беспризорники — а таких находилась парочка каждый год — всегда оставались немного в стороне или сколачивали себе малочисленные банды друзей, вместе воровали еду из кухни, сбегали ночами. Они были самыми упрямыми из всех детей, у них в глазах всегда был недетский холод отчуждения — они не доверяли взрослым. Ему повезло достучаться до нескольких таких мальчишек, войти в их круг доверия — дети всегда его любили, даже такие, от души глотнувшие жестокой жизни. Он помогал им, как мог — советом, тренировкой, объяснением. А потом они умирали один за другим. Здесь, в Каэр Морхене — во время Испытания Травами или Медальоном, по своей неосторожности свалившись в ущелье, сбежав в лес и замерзнув насмерть, — или выйдя на большак — от лап чудовища или от рук людей и нелюдей, от лживых заказчиков. Жизнь так и не смилостивилась ни над одним из них. Лис со странным равнодушием смотрела куда-то в пол, беспечно болтая ногами. — И после — школа научила. — Ты училась в школе, где учили драться? — снова загорелась интересом княжна. Лис покачала головой. — Нет, нас там такому не учили. Была, — Лис пощелкала пальцами, вспоминая слово, — физическая подготовка, вот. Но мало и очень слабая. Мы там ерундой страдали. Научил, скорее, коллектив. — Не понимаю. — Меня не любили другие дети. — Почему? — нахмурилась Цири. — Я — другая, — равнодушно объяснила Лис. Цири пристально всмотрелась в названую сестру. — Уши у тебя обычные. Глаза — тоже. Человек как человек. — Дело в том, — Лис сделала плавный жест ладонями, сводя их в лодочку, — что там, откуда я, люди… как бы сказать… ну, на первый взгляд очень похожи друг на друга внешне. Вот если ты там не живешь — ты их можешь на лицо и не отличить даже. Ты же видела мой сон, заметила, наверное. — Да, — начала вспоминать Цири, — я еще подумала, что это странно, что у всех такие черные прямые волосы и похожие лица. — Во-от. А я — другая. Хафу. — Чего? — Хафу, — Лис нова пощелкала пальцами, формулируя мысль, — на одну часть из двух такая же. — Полукровка? — подсказал из своего угла Эскель, снова поднимая голову и оглядывая девочку. Лис благодарно улыбнулась и кивнула. Ведьмак мысленно пожал плечами — человек как человек. Тонкая фигурка могла бы ввести в заблуждение и заронить подозрение в том, что кто-то из ее родни грешил с эльфами, но уж точно не кто-то из родителей — ушки Лис были человеческими, округлыми, черты лица не носили следов присущих Старшей расе особенностей внешности — чересчур высоких и выступающих скул, например, вытянутого овала лица, да и мимика была обычной, человеческой — эльфийские ужимки выглядели совсем по-другому. — Но ты не похожа на полуэльфийку, — растерянно посмотрела Цири на ее уши. — Потому что я не человек-эльф полукровка, а человек-человек полукровка, — начала объяснять Лис, делая плавные, но немного быстрые жесты руками, будто по воздуху пыталась подогнать к себе забывающиеся слова чужого еще языка, — кто-то из моих родителей был таким же, как они, а кто-то — совсем другим. А я — другая, но наполовину. Но им было хорошо заметно. И за это меня не любили. Деятельно. — Как? — Пару раз спихнули с лестницы, закидывали мусор в сумку, дразнили. Попытались побить — дала отпор. — Жаловалась брату? — снова поднял голову Эскель. О том, что у Лис был старший брат, который приютил ее, она уже рассказала, но ведьмак еще не составил для себя мнение об этом человеке окончательно. — Сначала — нет. Потом он сам узнал, когда его вызвали учителя, — Лис передернула плечами, — после того, как я сломала одному мальчику нос. Начали выяснять. Попросил ему рассказывать. Долго объяснял всем, что если это не прекратится, он организует им проблемы. Эскель хмыкнул. Мнение об этом человеке поднялось на пару значений вверх.

***

Следующее утро звенело холодом. Снега еще не было, но трава скуксилась и сжухла окончательно, а на стенах крепости блестел иней. Лис прыгала с ноги на ногу, дыханием согревая руки в плотных черных перчатках. От нетерпения она с самого утра лезла на стены под легкие смешки Цири: сегодня ей пообещали первую тренировку с мечом. Не усидев в комнате, гонимая неясным порывом, жаждой движения и с виду ничем не спровоцированной маетой, она бодрее прежнего выскочила на улицу еще на рассвете и к завтраку успела пробежать по Мучильне. Первые болезненные дни усиленной физической нагрузки прошли — с каждым рассветом ей все легче было подняться на ноги и отправиться бежать. Мышцы ныли каждое утро, тело пыталось привыкнуть, но она твердо знала, что стоит начать двигаться — и все пройдет. Ведьмаки к новенькой девочке относились с явной симпатией. Тощая, верткая и нескладная на первый взгляд, поначалу дерганая и нервная, она освоилась довольно быстро: движения стали свободными, пружинистыми, во взгляде зеленых глаз с карими звездами сквозило неутолимое любопытство. Эскель с удовольствием вышел на мороз, вдохнул звонкий воздух, перехватил два деревянных меча в руке. — Начнем? Лис подпрыгнула еще раз, хлопнула в ладоши — звук заглушился тканью перчаток — и подскочила к нему, снизу вверх заглядывая в лицо. Только что не затявкала, как любопытный щенок. Выданный деревянный меч девочка сосредоточенно взвесила в руке, хмурясь — он был достаточно тяжел. Начали с азов — как правильно держать оружие, какие бывают основные стойки. Лис схватывала на лету — без подсказки поставила одну ногу чуть впереди другой, сжимая деревянную рукоять в правой руке. — Почему ты встала именно так? Ведьмак чуть приподнял бровь. Обычно новички или стояли солдатиком, пятка к пятке, или широко расставляли ноги на одной линии — он не ожидал от нее сходу почти правильной позиции. — Устойчиво, — спокойно пояснила Лис, чуть согнув колени и слегка наклонив плечи вперед, — и удобно шагать. Вперед, назад. — Верно. Где научилась? — В драках точно так же. Стоишь ровно — собьют с ног. — Сбить с ног тебя могут в любой позиции. — Прыгать или отклоняться, — предложила решение Лис. Деревянный меч упорно клонился к земле. — Попробуй сделать взмах, — ведьмак расслабленно стоял рядом, его тренировочный меч пока покоился на камнях рядом. Лис подняла руку — кончик меча вздрогнул. Установила лезвие наискось перед собой, сосредоточенно хмурясь, махнула — острие описало дугу слева-сверху вправо-вниз, снова поникло к земле. — Не прижимай локоть к себе. Двигайся свободнее. Тренировочный меч Эскеля пролежал на камнях почти час, пока он корректировал движения Лис. — Попробуй сейчас выставить блок, который только что мне показала, — ведьмак отошел, сжал пальцы на рукояти деревянного меча. Лис переложила свой из руки в руку, подпрыгнула, встряхивая правую кисть — она устала. Эскель косо посмотрел на нее — девочка, казалось, нервничала. Оглядывалась, дергая головой, переступала с ноги на ногу, прерывисто дыша. Он подумал, что Лис со второго-третьего раза выполнит упражнение правильно — и нужно будет отпустить ее отдохнуть. Из дверей выскочила Цири, приветственно взмахнула рукой. Эскель тоже помахал ей. У княжны тянулся «день над книгами», которые она, по правде сказать, не любила, отдавая предпочтения действиям, но поделать с Весемиром ничего не могла. «Гулей и альгулей» под его руководством она осилила едва на четверть и каждый вечер костерила толстенную скучную книженцию на чем свет стоит, пока старый ведьмак не слышал. Эскель обернулся — и наткнулся на прямой взгляд широко распахнутых зеленых глаз. Казалось, Лис смотрела прямо на него со смесью шока и подступающего страха. Зрачки, обрамленные карими звездами, дернулись, взгляд метнулся вниз, влево, вправо, вверх, к лицу — девочка сделала шаг назад. Тренировочный меч выпал из ослабших пальцев. Ведьмак непонимающе нахмурился, автоматически сжал пальцы сильнее на деревянной рукояти, шагнул к ней. Лис прижала руки к груди, отступая еще на шаг, приближаясь спиной к каменной стене. — Эй! — Цири дернулась к ним, — что случилось? Лис крупно вздрогнула, от ее лица отхлынула кровь, взгляд судорожно заметался из стороны в сторону. Тонкие руки нервно сжали плотную ткань куртки, она сделала еще два шага назад — и уперлась спиной в каменную стену. В зеленых глазах блеснули слезы. Эскель сделал шаг к ней, чуть приподняв руки, Цири почти подбежала к нему. — Стой! Не подходи! Не надо! Пожалуйста, не подходи. Ведьмак встал, как вкопанный — неожиданный крик мокрой тряпкой хлестнул по лицу. Лис медленно сползла по каменной стене вниз, одна блестящая слезинка скатилась по бледной щеке, взгляд зеленых глаз остановился чуть в стороне от него — на рукояти тренировочного меча. Цири, игнорируя крик, пронеслась мимо, чуть не споткнувшись о деревянный клинок. Полный слез взгляд метнулся вверх, к его лицу, застыл, ее губы продолжали беззвучно шевелиться, повторяя эти слова. «Не надо. Пожалуйста, не подходи» Цири неловко споткнулась, удивленно вскрикнув, бухнулась рядом с ней на колени. Лис зажмурилась, сжала виски руками, пряча лицо в коленях, но Эскель этого уже не видел. Оглушенный запахом страха, острым, горьким, оседающим на языке, прерывистым криком, ужасом, исказившим бледное личико девочки, — он тотчас же развернулся и размашисто зашагал к дверям в крепость, продолжая сжимать деревянную рукоять тренировочного меча. На крыльце чуть не столкнулся плечами с обеспокоенным Геральтом, невидящим взглядом скользнул по нему — и отбросил деревяшку в угол, к пустым клеткам, едва вошел в крепость. Горло разъедала горечь. Лис успела за то недолгое время, что провела в стенах Каэр Морхена, незаметно влиться в их жизнь — девочка обладала какой-то природной успокаивающей силой, умудрялась находиться рядом, не мешая и не надоедая своим присутствием. Легко шла на контакт, охотно касалась других и с удовольствием позволяла прикасаться к себе, что было довольно странно — она ни разу не уклонилась от треплющей по волосам руки, не дергалась, когда чья-то ладонь сжимала плечо или запястье. Два дня назад они с Цири, притомившись за день, уснули, сидя на шкуре перед камином в большом зале и трогательно уложив головы с двух сторон на колени Койону. Кот был вынужден просидеть в одной позе почти два часа, пока Геральт не отнес так и не проснувшуюся от перемещения Цири в ее комнату, разбудив при этом почему-то Лис. Эскель не запомнил, как дошел до своей комнаты. В висках билась глухая злость на самого себя, сменившая резкое удивление. Он остановился посреди комнаты, опустив руки. — А чего ты ожидал, чудовище? — тихо поинтересовался он сам у себя, кривя губы, — представляю, как она испугалась. Острая обида захлестнула горло удавкой, он тяжело дошел до стола, оперся на него руками, опустив голову. — Сам как ребенок, ей-богу. Каждая возникающая в голове мысль била хлестко, как пощечина. Эскель тряхнул головой, чувствуя себя будто обманутым — и тут же злясь на себя за это. Дерево заскрипело, когда на нем сжались едва заметно дрожащие пальцы. Но он не мог перестать думать о том, что Цири уже, должно быть, привыкла к ним, привыкла к нему, научилась не обращать внимания на страшный шрам — а Лис только начала привыкать. Ошибкой было сразу идти ее тренировать — видимо, меч в его руке стал последней каплей. Ведьмак опустил голову еще ниже. Нужно было попросить Ламберта, который вчера успешно с ней подрался в педагогических целях. Геральта. Койона, чтоб не уматывал на охоту — Кот увлекся исследованием долины Гвеннлех и близлежащих лесов и часто на день или полдня уходил когда с луком, когда — с удочками. Кого-нибудь из них. Лис умудрилась даже с острым на язык Ламбертом поладить — в ее присутствии Черный Волк становился будто даже покладистее, желчь не лилась из него бурным потоком на окружающих. Горький запах страха не желал исчезать, перед внутренним взором держалась картинка бледного испуганного личика и огромных глаз, полных слез. Ведьмак запер дверь и уселся на кровать, невидяще уставившись в стену.