Волкодав

— Что с тобой? — Койон вскинулся, подбежал к двери своей комнаты, в которую ввалилась Лис. Сжал чужое пылающее лицо в ладонях, заметил неестественно расширенные зрачки. — Я не знаю, — едва прошептала Лис, чуть не падая. Температура подскочила, она с трудом держалась на ногах, в глазах стояли слезы, голова кружилась. — Я… я не понимаю, что это! — испуганно, но все еще негромко воскликнула она. Щеки пылали, ноги подкашивались, стремясь сжаться, мышцы спины и живота странно напряглись, грудь начала ныть. — Я встретила на Мучильне какого-то гада, и он оцарапал меня, — едва не плача, начала объяснять она, — я никогда таких не видела и не знаю, что это! А теперь… теперь… — Ш-ш-ш, — ведьмак привлек ее к себе, мягко гладя серебристые волосы, — иди сюда. Девушка шагнула, споткнулась, ткнувшись носом в чужую грудь — и сильные руки подхватили ее под спину и под плечи. Она изо всех сил вжалась в чужое горячее тело, дрожа — реальность ускользала между пальцев. Оставалось только тянущее, почти больно ноющее чувство в животе. Что-то острое и болезненное, что-то, что она никогда не ощущала раньше — что заставляло ее крепче прижиматься к чужой груди, загнанно дыша. Матрас прогнулся под ней — и Лис перевернулась на живот, подтянула под себя ноги, укладываясь в позу ребенка — сжатая в комочек, колени, локти, прижатые к ноющей груди, и лоб уперлись в матрас, спина выгнута дугой. Чужие руки резво стянули со ступней короткие ботинки, кидая их на пол. — Тише, вижу, — горячие пальцы огладили разорванную ткань штанов — узкая полоска глубокой царапины на ягодице сбоку, рядом с бедренной костью, желтоватый яд размазался по белой коже вокруг. Кровь уже спеклась, никакого покраснения, никаких пузырей и нарывов — чистая царапина. Короткое прикосновение вызвало волну дрожи — Лис выгнулась, проезжаясь коленями по матрасу, поднимая таз вверх, и несдержанно заскулила, подаваясь навстречу горячей руке. В животе будто перекатывалась обжигающая тягучая патока. — Блять! — ведьмак вскочил, ринулся к столу. Запах чужого, женского возбуждения — тягуче-сладкий с кислинкой, обволакивающий, будоражащий — пробился через привычную смесь запахов прелых листьев, дорожной пыли, свежего травяного сока. Лис замолкла, дрожа и загнанно дыша, снова опустилась в позу ребёнка — из открывшейся царапины соскользнула вниз и впиталась в ткань штанов капля крови. Едва слышно рыча ругательства, Койон нервно дергал ящики и с грохотом захлопывал их обратно — звенели стоящие в них пустые флаконы и склянки с ведьмачьими эликсирами, над столом поднялось легкое облачко травяной пыли, он чихнул. — Что это? — едва слышно, дрожащим голосом спросила Лис, сворачиваясь в комочек туже. Тянущее чувство в животе не находило выхода, скручивало, заставляя вжиматься плечами и коленями в матрас, крупной дрожью било напряженные бедра. — Инеса, — Койон с силой потер ладонями лицо, — я думал, их давно перебили ради яда… — Я не понимаю, — Лис всхлипнула, уткнулась носом в матрас. Ноги сводило, колени изо всех сил прижались друг к другу. — Из их яда делали наркотик, — Койон обессиленно оперся поясницей о распотрошенный стол, — сильный афродизиак. Не снимается общим противоядием… Сука! — он повернулся, грохнул кулаком по столешнице, — даже если бы снимался — эфир кончился! Эскель поехал за ним! Лис вздрогнула от ярости, зазвеневшей в знакомом голосе, перевернулась набок, зажимая ладонями рот — из глаз сами собой потекли слезы. Койон метался, разум силился найти безболезненный выход из положения. Любой выход — кроме единственного оставшегося, мысли о котором он гнал от себя прочь, изо всех сил борясь с дурманящим запахом чужого возбуждения. Он не признался бы даже под пытками, как этот выход был для него желанен. Никому. Он мог отмахиваться от мысли, что познакомился с ней, когда она была ребенком со взрослыми глазами, потерявшим почти всех, а этой весной на Путь его провожала уже юная девушка, в глазах и во всех чертах которой светилась мягкая, но ранящая нежность. Никогда. Ни за что. Это то, что трогать не дозволено. Но от своего тела сейчас он отбивался с трудом, стараясь контролировать дыхание, абстрагироваться от звуков и запахов. Сжал пальцами столешницу, медленно выдохнул. Глухо. Они изучали влияние наркотиков на разные расы. Инесы были редчайшим видом арахноморфов, не защищенных ничем, кроме острых зазубрин на передних ногах и коротких жвал. Размером едва до колена взрослому, неброской серо-коричневой окраски. Пугливы до крайности, строго территориальны и изо всех сил защищают свои гнезда, где живут — и для отвода внимания приспособились вырабатывать сильное возбуждающее вещество, которое, попадая в кровь, напрочь подавляет разум, обостряя инстинкт размножаться. Распадается частично после сильного толчкообразного выделения в кровь гормонов удовольствия. При первом оргазме. После второго-третьего исчезает бесследно — за что этот наркотик и ценили. Никаких следов, обостряет ощущения и одновременно увеличивает длительность. Дерево заскрипело под сжавшимися пальцами. Лис повернула голову, прижавшись щекой к матрасу и глядя на него. Заплаканные глаза, из-за покрасневших склер ставшие ярко-зелеными, рванули когтями сердце, выворачивая наизнанку. — Как… долго это держится? Когда это закончится? — Я не знаю, — прорычал Койон, — я сейчас придумаю другой способ, потерпи немного… — А какой первый? Хрупкое тело на кровати била дрожь. По комнате расползался обволакивающий, лишающий остатков разума запах — он был готов проклясть ведьмачье острое обоняние. Снова с силой потер ладонями щеки. Непривычно гладкие — в первый же вечер здесь сбрил отросшую за два месяца бороду. — Койон? — Я тут, — снова вцепился руками в стол, чтобы удержать себя от этого шага — непростительного шага в пропасть, — первый не подходит. Я не могу так с тобой поступить. — Поступи как угодно, — Лис заскулила в подушку, вытягиваясь на кровати в струнку, — как угодно, только, пожалуйста, сделай что-нибудь… Ведьмак снова тихо зарычал, против воли вслушиваясь в чужое сбитое дыхание. Он не позволял себе даже думать об этом. Это было низко, грязно, непозволительно — словно воспользоваться чужим телом. Роднить это ласковое существо с девками на одну ночь было выше его сил. Лис снова повернула к нему голову — щеки горят, глаза покраснели. — Я верю тебе. Ты сам знаешь. Демоны внутри взвыли от радости — и отбиваться от них было бесполезной и бессмысленной тратой времени, каждая секунда дрожала болезненно в ее напряженных мышцах. Ведьмак крепко зажмурился, стараясь чуть отрезвить голову — и парой рывков стянул через голову рубашку. Лис, искоса наблюдавшая за ним, вздохнула — она правильно интерпретировала чувство, закручивающееся в пылающий узел в животе. Хоть никогда раньше и не испытывала такого. Он прихватил со стола флакон спирта и тряпицу, поставил на пол рядом с кроватью — и матрас за ней тут же прогнулся от его веса. Горячие руки скользнули по напряженным бедрам снизу вверх — тело тут же остро отреагировало, по коже побежали мурашки, колени разъехались на матрасе. — Надо все же протереть царапину, — чужие пальцы взялись за пояс штанов — и осторожно потянули его вниз. Лис попыталась помочь, перебирая ногами, но запуталась лодыжками в штанинах и замерла, дрожа и пряча пылающее лицо в подушке. В своем теле она давно не видела ничего такого — в конце концов, когда она подралась с волками и ее пришлось серьезно лечить, все, наверное, кроме Весемира и Геральта, хоть раз пришли ее перевязать. И небо на землю не рухнуло. Правда, с того момента прошло две зимы. Ловкие руки стянули штаны с лодыжек и комом бросили на пол. Остро пахнущая спиртом тряпица прижалась к царапине на бедре — кожу обожгло, Лис дернулась и заскулила. Вторая рука перехватила ее снизу под живот, прижимая к груди и фиксируя — это было ошибкой, горячий ком в животе и не думал распадаться, только сжался туже, заставляя дёрнуться. — Все, уже все, — жжение притихло, он кинул тряпицу на пол, растянулся на кровати рядом, обхватывая чужое дрожащее тело и притягивая к себе на грудь так, чтобы ее бедра расходились на его животе. Прикосновение кожи к коже обожгло, Лис вздрогнула — и тут же легла, прижалась животом и грудью к груди, ссутулившись, уткнулась носом в горячее плечо. Рубашка — последний оставшийся на ней предмет одежды — собралась складками чуть ниже ребер, напряжённый живот касался твердых мышц чужой груди. Длинные пальцы провели по бедрам сзади вверх-вниз пару раз, раздражая вмиг ставшую чувствительной кожу плотными мозолями от рукояти меча. Девушка содрогнулась, тихо выдохнула, кусая губы, спрятала лицо в изгибе горячей шеи. Она уже не чувствовала себя так, будто сейчас снова позорно разревется, но ноги дрожали. Странным образом компрометирующая, без сомнений, поза ее даже успокоила: Лис кожей живота и бедер чувствовала живой жар чужой кожи, от ласковых и осторожных поглаживаний по телу разливалась легкость и бежали вдоль позвоночника к затылку мурашки. Она задышала чуть ровнее. Койон боролся с собой. Хрупкое тело под его ладонями чуть подрагивало, он чувствовал, как колотится человеческое, быстрое сердечко в узкой клетке ребер, как спал с бледной кожи нездоровый жар и она снова стала прохладной по сравнению с его кожей. Он тянул время, даже не зная, зачем, из последних сил взывая к разуму, который отключался, стоило взгляду переместиться на узкую изогнутую спину, где под лопатками собралась складками рубашка, плавно переходящую в узковатый для женщины таз. Руки спокойно дотягивались до бедер, и под слегка загрубевшими за годы обращения с оружием длинными пальцами податливо смялась бархатная светлая кожа и натренированные за три года мышцы. Когда длинные горячие пальцы впились в бедра чуть ниже ягодиц, Лис будто скрутило судорогой: она задрожала, вжалась еще сильнее в горячую грудь, смяла пальцами простыню, которую слегка комкала в руках, сдавленно заскулила, сжимая коленями чужие бока. Весь его самоконтроль, который отметила при первой встрече Трисс, чуть не треснул пополам. Глубокий вдох и медленный выдох — Лис качнулась, приподнятая движением чужой грудной клетки, на которой лежала. Горячие пальцы скользнули по бедрам выше, мягко оглаживая гладкие участки кожи. Этих укромных местечек бархатной белой кожи не касались до этого ничьи пальцы, кроме ее тоненьких и холодных, которые сейчас комкают простыню по обе стороны от его головы. При каждом нервном вдохе она касается грудью плеча, бледные губы почти прижались к шее сбоку. Ведьмак стиснул зубы, стараясь вышвырнуть из головы лишние мысли. Сейчас его цель — помочь, самокопания будут потом. Обеими руками слегка раздвинул сжимающие его бока бедра, провел, едва касаясь, кончиками пальцев по промежности. Горячо. Влажно. Мягко и податливо под руками. Лис крупно вздрогнула, прогнула спину так, что, казалось, сейчас сломается в пояснице, проехалась грудью по его груди, сжала широкие плечи, толкаясь навстречу пальцам, на краю сознания ощутив острые металлические грани его медальона, впившиеся в кожу, подняла бедра еще выше. — Ш-ш-ш, — одна горячая ладонь прошлась вдоль выгнутой спины от копчика до шеи, откинула в сторону тяжелую косу, пока вторая продолжала аккуратно ласкать, — перестать? Лис яросто замотала головой, прижалась виском к горячей коже широкой груди, чувствуя, как плавно сокращаются под головой его мышцы. Тишина в комнате жила, полнилась дыханием двух — сбитым и неровным, шорохом ткани, едва различимыми влажными звуками. Яркие желто-зеленые глаза поймали взгляд зеленых с карими звездами — затуманенный, расфокусированный. Зрачки расширились в темноте, утопив яркие цвета радужек в себе. Лис мягко качалась в такт движению ласкающей руки на чужие пальцы, закрыв глаза и уткнувшись носом в горячую кожу ямочки между его ключицами. Острые грани медальона Школы Кота впились в кожу груди слева. Уперлась руками в матрас, согнутыми локтями касаясь своих колен. Вторая горячая ладонь осторожно гладила по спине, потом спустилась вдоль нижних ребер, проскользнула между их напряженными животами, указательный палец прочертил дорожку от ее пупка ниже. Мягкое прикосновение — ее тряхнуло, как от удара током. В голове все перемешалось в кашу. Она помнила все рассказы старших девочек, помнила уроки по половому воспитанию в школе и разговоры подружек-ровесниц. Но никто толком не мог описать, что это за ощущение — когда тебя так самозабвенно ласкают, так, как даже не думалось, что возможно. Движения стали резче, быстрее, два пальца толкались глубже, по позвоночнику пробежались мурашки, горячий узел в животе, мучительно тянувший с тех пор, как она перешла порог замка, растаял, стоило горячим рукам прикоснуться именно так, как надо, начал растекаться по рукам и ногам предвкушением удовольствия. Девушка вскинула голову, подняв и расправив плечи и опустившись животом на живот и руку ведьмака, чувствуя напряженные эластичные мышцы, судорожно свела бедра, снова ощутимо сжимая коленями его бока. Широко распахнувшиеся зеленые глаза смотрели ровно в кошачьи желтые, последние резковатые движения ласкающих рук, тонкие черные брови заломились над переносицей, глаза закрылись, хрупкое тело прошила судорога. Слуха коснулся тихий полувздох-полустон, удивленный и приглушенный — желтые глаза с вертикальным зрачком не отрываясь следили за выражением бледного лица. Красиво очерченная губа чуть закушена, тонкие брови приподнялись в умоляющем выражении, глаза крепко зажмурены, на щечках выступил румянец. Дрожат локти и колени — вот ее руки подогнулись, но горячие ладони мягко сжали ребра, аккуратно опуская себе на грудь. Лис чуть повернулась в кольце сильных рук, уложила затылок ему на плечо. Ее рубашка сползла, собралась на спине и груди в бесполезный валик на лопатках, живот греет горячий бок. Длинные пальцы с твердыми мозолями от рукояти меча осторожно огладили подушечками румянец на бледной щеке, заправили за ушко выбившуюся прядку. — Как ты? — по выражению лица Койон не взялся бы определять успешность своих действий. Лис неожиданно вздрогнула, отвернула лицо, пряча его на чужом плече, чуть сжала согревшиеся пальцы перекинутой через широкую грудь руки на чужих ребрах. — Лис? — в тихом шепоте засквозила паника, ведьмак слегка потормошил ее за бок, — Лис, прости меня, я… — Две минуты, — тонкие пальцы сжались в кулачок и слегка стукнули его по груди — даже, скорее, обозначили удар, — дай мне две минуты. Койон подавленно кивнул, едкие мысли о том, что не стоило этого делать, не так, не сейчас, не здесь змеями обвились вокруг горла, и даже горячее возбуждение чуть отступило под их напором. Она всегда знала, как сделать правильно. Как залечить тихой, невинной лаской раны на душе. Одинокая девочка, нашедшая в этом почти разрушенном замке утерянный давным-давно уют, отыскавшая в их старых, ожесточившихся душах дом. Нежная, как предрассветное видение, девушка, за которую каждый их них был готов разорвать обидчика на куски. Легкая, как порыв ветра, и упрямая, как лесной пожар, раз за разом, день за днем учившаяся защищать себя под их руководством, а после — учившая их жить, а не существовать от заказа до заказа, от чудовища — к чудовищу. Она знала, как лечить души. А он — нет. Узкие плечи задрожали. — Прости, — мысли заметались испуганными птицами, Койон как можно осторожнее обхватил руками хрупкое тело, держа руки повыше и подальше от опасных зон, опустил ладони ей на спину, — прошу тебя, прости, я больше тебя не трону, обещаю. Лис тихо всхлипнула. Но его порыв подняться и уйти был встречен неожиданным протестом — тонкие руки обхватили грудную клетку, Лис, не отрывая лица от горячего плеча и не в силах остановить слезы, судорожно зашептала: — Не уходи, пожалуйста, не уходи, останься. Я сейчас… сейчас скажу и потом уйду, если скажешь, хорошо? — Хорошо, — он опустился обратно, притянул к себе, осторожно гладя дрожащие плечи. В который раз удивился, какой она кажется хрупкой в его руках — натренированных за несколько десятилетий на большаке, иссеченных бледными линиями шрамов, увитых прочными, сухими и плоскими полосками мышц. И какая она в то же время гибкая и, должно быть, сильная для семнадцатилетней девушки — под бледной кожей спины проступают тонкие, эластичные мускулы, обвивающие узкие кости, на правой лопатке — хорошо зажившие рубцы от волчьих укусов, бледное предплечье, лежащее поперек его груди, несколько раз пересечено тонкими полосочками старых, побледневших, и свежих, с тонкой розовой кожей следов от лезвия меча. Следов долгих часов беспощадных тренировок. — Я, — Лис запнулась, шмыгнула носом, — я такая дура, — мокрый нос коснулся горячей кожи плеча, — я так этого хотела, но не хотела говорить, потому что дура и потому что боялась, что ты больше не вернешься, а теперь — теперь я это получила, но я так ничего и не сказала, я даже не поняла, что это такое, пока ты не начал снимать рубашку, и я… Мне так стыдно. Я не хотела не оставлять тебе выбора. Но я так сделала, и я пойму, если ты сейчас скажешь мне убраться… — Постой, — мягко прервал он не очень связный, захлебывающийся поток слов, приподнял чужую голову, обхватил бледное личико ладонями, стер мокрые дорожки с ее еще румянящихся щек, — ты хотела — чего? Сердце, у ведьмаков бьющееся в четыре раза медленнее, чем у людей, казалось, замерло совсем. — Этого, — Лис снова шмыгнула носом, обвела ладонью кровать, на которой они лежали, обнявшись, задела кончиками пальцев чужую грудь, — но не совсем так, а… — Я понял, — желто-зеленые, пронзительно яркие глаза с вертикальным кошачьим зрачком вглядывались в бледное личико в его ладонях, в чуть покрасневшие блестящие глаза, покусанные губы. В груди, кажется, в смятении рождалась еще одна вселенная. — Можно? Едва слышный вопрос — но Лис, широко распахнувшая глаза, различила его до последнего звука. В животе снова свился жаркий узел — она обостренно, слишком ярко чувствовала тепло от чужих ладоней на своих щеках, живой жар от слегка загорелой кожи, видела широкие плечи, обвитые плоскими, ремневидными мышцами, поджарое тело, медальон в виде скалящей острые клыки кошачьей морды, знакомое лицо, притягивающие взгляд желтые кошачьи глаза. Девушка чуть кивнула, уже забыв про слезы, душившие две минуты назад — под ребрами легкий страх сплелся с предвкушением. Она зажмурилась. Мягкие, почти невесомые поцелуи — в уголок губ, верхнюю, нижнюю чуть прихватил губами — и Лис схватилась наощупь за чужую шею, не открывая глаз, чтобы не упасть. В груди расцвело тянущее чувство, которое появляется, если на большой скорости наехать на неожиданный спуск. Подалась вперед, чувствуя его улыбку и едва уловимую вибрацию воздуха у самых губ. Мурчание. Кончиками пальцев коснулась горячего подрагивающего горла, тоже улыбнулась, вслепую следуя за его губами, промазала — поцелуй опустился на подбородок и вызвал новую волну мурчания. Провела ладонями по широким плечам, с трепетом чувствуя, как пластично сокращаются под ее пальцами сильные мышцы, как по спине сверху вниз мягко скользят горячие ладони, как от прикосновения кожи к коже рождаются легкие вибрирующие волны, расходятся жаром по телу. Эманции она чувствовала и раньше, но прикосновения к ведьмакам всегда вызывали лишь легкую приятную щекотку, а не откровенную дрожь, оседающую внизу живота. — Все хорошо? — едва слышный шепот коснулся уха. Девушка улыбнулась, не открывая глаз, наугад подалась вперед и влево, кожей чувствуя исходящее от него тепло. Слегка потерлась носом о горячую шею почти около уха, там, где бился пульс. — Да, — она чуть замешкалась, но приподняла лицо и робко прикоснулась губами к впадинке между углом челюсти ведьмака и ухом, — все хорошо. Койон выдохнул — Лис сжала пальцы на его плечах, когда шею обжег ответный ласковый поцелуй. Мысли спутались от того, сколько было во всех его прикосновениях осторожной мягкости, трепета и сжимающей грудь нежности. Голова слегка закружилась, прохладные ладони сами по себе заскользили по широким плечам, шее, обвели выступающие ключицы, дыхание сбилось. В опустившиеся на грудь пальцы толкнулось его сердце — сильно и быстро. От ласковых, бережных прикосновений ее собственное сердце болезненно сжалось. Хотелось плакать от того, насколько хорошо было наконец ощутить на самом деле эту нежность, эти мягкие поцелуи в шею и горячие руки на спине. До дрожи хотелось приласкать в ответ. Лис на тягостное мгновение отстранилась, убирая ладони — и Койон тут же поднял голову, чуть подвинулся назад, уперся спиной в изголовье, ловя тревожно ее взгляд. Но девушка лишь опустила ресницы, схватилась за подол соскользнувшей было обратно вниз рубашки — и рывком сдернула ее с себя, оставаясь полностью обнажённой под немного удивленным взглядом ярких желто-зеленых кошачьих глаз. Не давая себе времени смутиться, она рывком приблизилась — и села на его колени, перекинув вторую ногу, положила обе ладони на грудь, не надавливая, и сама потянулась за поцелуем. Неожиданно мягкие губы скользнули по губам, чуть приоткрывшись, обжигая дыханием — она почувствовала, как сердце под пальцами судорожно ударилось в ребра так же, как ее собственное. Вжалась животом в напряженный твердый живот, следуя за обхватившими поперек спины сильными руками, греясь в обьятиях, неловко обхватила руками его лицо, гладя пальцами щеки. Горячий выдох коснулся губ. Мягко провела подушечками пальцев по скулам, по шее вниз, обхватила шею ладонями там, где мышцы трапеции клином расходятся к плечам. Мысли ведьмака свились в клубок, стали нечеткими, растворяясь с каждым ее неуверенным ласковым прикосновением. — Боги, — тихий, горячечный шепот, поймать на мгновение снова покусанные мягкие губы, прижать крепче, скользя ладонями по выгнутой узкой спине, — Вечный Огонь, Великое Солнце, мать Мелителе или кто там наверху — за какие дела вы послали мне такое чудо? Уткнулся носом в тонкую шею, глубоко дыша, не в силах оторваться от такого знакомого запаха горьких лесных трав, лаванды, смолы, диких ягод, выделанной кожи и стали, воды и мяты. Тихий смешок коснулся уха, девушка прижалась щекой к его виску, чуть щекоча пальцами плечи. — Ты сам сказал, что я — твое Предназначение, — Лис улыбнулась, потерлась щекой о мягкие и волнистые чёрные волосы, — с Судьбой не шутят, знаешь ли. Так что не вини высшие силы. — Если и винить их в чем-то, — ласковый, тягучий поцелуй коснулся бледной кожи, Лис выгнула шею, сжала пальцы на широких плечах, — так это в том, что я — ведьмак и у меня есть чертов Путь, который по весне потащит меня лесами и трактами через полконтинента. — Я буду ждать, — девушка снова обхватила ладонями его лицо, глядя в желто-зеленые глаза с расширившимся от темноты и желания кошачьим зрачком, — я верю тебе. Всегда верила. — Я знаю. Снова жадно поймать губами бледные губы, бестолково водя руками по прохладной узкой спине, почти не контролируя сбивающееся дыхание. Впереди целая чертова зима — эта мысль кружила голову. Впереди целая чертова зима в кругу лиц, за три года ставших знакомыми, целая зима здесь, целая зима с ней. Естественный до неестественности ведьмак, побитый жизнью бродячий кот влюбился, как мальчишка — трепетно и безнадежно. В тонконогого лисенка-подростка, в ее серебряные волосы и звонкий смех, наполнивший давно опустевшие залы и комнаты почти погибшей цитадели Школы Волка, в ее тягучие, протяжные песни и неожиданно серьезные для юной девчонки слова, в ее дурную привычку бороться до последнего и копать глубоко там, где все смотрят по верхам, в ее чуткость и эмпатию, в умение утешить и успокоить кого угодно, в ее уверенность в важности слов, произнесенных вслух. Она здесь, до одурения близко, прямо под руками, сидит на коленях, жмется грудью к груди, ластится всем телом под неловкие, неточные, как в первый раз, движения. Нет режущих чуткий слух развратных стонов, которые были визитной карточкой проституток, нет деловитой торопливости первых встречных, нет холодного интереса тех женщин, что развлекались, одаривая своей милостью мутанта. Только легкая дрожь хрупкого тела, ласковые и несмелые прикосновения, робкий взгляд из-под ресниц и абсолютное, полное, всепоглощающее доверие. От этой мысли нервно задрожали пальцы. В сущности, она вела себя крайне глупо, понял Койон, когда смог остудить разум до появления связных мыслей. Не прекращая мягко гладить чужую спину, он думал, думал, думал о том, что глупая молодая лисичка чуть было не попала в капкан, из которого не выберется. Ей идет семнадцатая зима. В этом возрасте в этом мире выдают замуж. Но девочка еще в первую зиму здесь лишь пожимала равнодушно плечами на вопросы о мальчиках. Койон был уверен, что после трех зим в обществе четверых взрослых ведьмаков и одного старого Лис окончательно растеряла иллюзии относительно противоположного пола, не пересекаясь при этом с ровесниками совсем, что может обернуться неприятным сюрпризом. В конце концов, ведьмаки, зимовавшие здесь, все как один отлично владели собой и не шли на поводу у желаний, относясь к ней скорее как к младшей сестре — он один только что стал ебаным исключением. В отличие от людей за стенами, которые в первую очередь увидели бы в ней симпатичную и молодую, непорченую девушку. Как бы ее не тренировали, какая бы жизнь не была у нее до Каэр Морхена — ей все еще могли сделать больно. Очень и очень больно. Этого нельзя было допустить, никак нельзя. — Что случилось? — едва слышно прошептала Лис ему на ухо, водя ладошками по плечам. Ведьмак только мягко потерся щекой о тонкую шейку. — Ты уверена в том, что хочешь? Девушка фыркнула, слегка поерзала — мужчина выдохнул сквозь зубы, остро ощущая, как кровь утекает на юг. — Я уверена, что ты хочешь, — еще один рваный вдох. Хитрая чертовка села ровно на стояк — тела разделяло только два несчастных слоя ткани — и смотрела в глаза с таким невинным выражением лица, что он покраснел бы, если бы мог. И где только научилась… — Это не ответ на мой вопрос, — прямой взгляд желто-зеленых глаз с кошачьим зрачком, руки слегка сжали талию, не давая двигаться. Ведьмак держал себя в руках изо всех сил. Ее доверие он не мог предать. Он не станет брать, если она не захочет отдать сама. — Да, — Лис отвела взгляд, поправила волосы, ладонью пытаясь скрыть легкий румянец на щеках, — да, уверена. — У тебя в роду точно суккубов не было? — голос стал заметно ниже, слегка завибрировал, Лис закрыла глаза, растворяясь в легкой нетерпеливой дрожи. Фыркнула, сморщив носик, чуть наклонила голову. И слегка сжала зубы на загорелой коже. Почти сразу же выпустила, мягко прикоснувшись губами к месту укуса. Ведьмак опешил — плечо даже не заныло, но от ощущения сомкнувшися на коже зубов и прижавшихся следом губ по животу вниз будто прошел короткий горячий разряд. — Пес его знает. Не удивлюсь, если были. Прохладные пальцы скользнули по плечам, по груди вниз, качнув слегка медальон, по напряженному животу, почти взялись за завязки штанов. Он притянул девушку за узкие плечи ближе, не давая разойтись. — Стой, — еще один короткий, мягкий поцелуй, — я сам. Лис кивнула, окончательно смущаясь. Когда инициатива была в ее руках, было не так неловко, но ее остановили — и начинать двигаться снова стало тревожно. В конце концов, у нее-то опыта не было от слова совсем, только то, что она слышала от кого-то когда-то. — Держись. Одна горячая рука подхватила ее под бедра у самых ягодиц, приподнимая, твердый напряженный живот прижался к животу — Лис вцепилась в широкие плечи, удерживая равновесие. От мысли, что ее подняли так, будто она ничего не весит, слегка ослабли колени и локти. Мгновение — и она уже сидела, ссутулившись, на его животе. Горячая кожа под бедрами и ладонями, Лис уперлась руками в его грудь, сверху вниз глядя в отражающие слабый лунный свет кошачьи зрачки. Ведьмак растянулся на кровати, отброшенные в сторону штаны валяются у изголовья комом, длинные пальцы слегка гладят бедра и выгнутую поясницу. Она беспомощно моргнула пару раз, пытаясь понять, что ей теперь надо делать, чуть сдвинулась, остро чувствуя твердые, напряженные мышцы пресса под собой. Койон слегка приподнял брови, тепло улыбаясь ее растерянности, положил ладони на узкую спину, притягивая обратно вниз. Лис послушно улеглась снова ему на грудь, согнув колени. — А как?.. — Ш-ш-ш, — легкая паника в ее тихом голосе не укрылась от ведьмачьего слуха, — сейчас перевернемся на бок, — короткий поцелуй опустился на висок, девушка вздохнула, — так будет легче. Лис уткнулась лбом в его шею, держась за плечи. Чуть толкнула свое тело — правый бок зарылся в простыни, в бедро вжались его ребра, правая рука оказалась зажата между плечом ведьмака и шеей, притиснута к кровати. Горячие руки крепче обвили — и девушка прижалась всем телом к нему, целиком отдавая себя на милость. — Ты уверен, что так будет удобно? — тихий, едва слышный шёпот, Лис закрыла глаза, с трудом контролируя свое дыхание и почти болезненно остро ощущая всем телом, как тяжело и неровно вздымается грудная клетка мужчины совсем рядом. Кожей к коже, животом к животу, грудью к груди. Чуть приоткрыла глаза, глядя из-под опущенных ресниц в отражающие последние закатные лучи зрачки. — Почти, — горячие ладони скользнули по спине вверх, — у тебя есть еще идеи? Лис едва заметно кивнула — и тяжесть справа тут же исчезла, ведьмак откатился в сторону, приподнявшись на локте. Смущения уже не было — ее бесстыдно вело от горячего живого тепла его тела, от едва заметного травяного запаха, от почти болезненной тяжести в низу живота. Девушка перевернулась на живот, уперлась коленями, высоко поднимая таз и прогибаясь в спине так, как только могла, улегшись грудью на простыни. По правде говоря, при всем почти неограниченном объеме информации о сексе, которая была ей доступна в ее мире, она вычленила о позах только то, что коленно-локтевая мужчинам вроде нравится. Длинные горячие пальцы тут же коснулись задней стороны бедер, слегка сжимая — мышцы вздрогнули, колени почти сами собой разъехались на матрасе. Лис рвано выдохнула — но сильные руки уже мягко, но быстро перевернули ее, опуская на спину. — Так — точно нет, — Койон навис над ней, опираясь на локти, кошачьи глаза сверкнули в темноте, — я хочу видеть тебя и твое лицо, — он уткнулся носом под ее подбородок, чувствуя, как согревшиеся тонкие пальцы невесомо гладят шею, скользят по плечам, обводя контуры напряженных мышц. По спине пробежала легкая колкая дрожь, ведьмак рвано выдохнул. Видит Богиня — еще никогда в жизни его не касались с такой осторожностью, с такой мягкостью и искренней нежностью. Узкие ладони скользнули по плечам к загривку, пока он пытался собрать плавящиеся мысли в кучу, вплелись в тёмные волнистые волосы, слегка массируя. — Не хочу тебя иметь, как кметку на сеновале, — почти прорычал он, не в силах контролировать всеохватное, поглотившее желание. Лис прогнулась в пояснице, подаваясь вверх. — А как хочешь иметь? — едва слышный шепот, бледные губы растянулись в улыбку, она закрыла глаза, наслаждаясь таким близким теплом. Шеи под уголком челюсти коснулся неторопливый, мягкий поцелуй — она не удержала резкого вздоха. — Как возлюбленную, — голос предательски сел, горячее дыхание коснулось ее уха. От того, как это прозвучало — глубоко, негромко и искренне, выворачивая душу — Лис вздрогнула всем телом. Один глухой, сильный удар сердца Койон думал, что зря это сказал. А потом девушка снова приблизилась, прильнула, носом касаясь плеча, пальцами выглаживая линии напряженных мышц рук. — Хорошо, — она согнула ноги в коленях, касаясь болезненно чувствительной кожей внутренней стороны бедер его боков, — я согласна, — ведьмак опустился еще ниже, изогнув спину так, что острые лопатки встопорщились, но не опуская на хрупкую девушку под ним весь свой вес, лишь касаясь кожей кожи. Лис вовсе подняла ноги, скрестив лодыжки на его пояснице и чуть стукнув пяткой, обвила тонкими руками шею, не прекращая водить подушечками пальцев по плечам, чувствуя легкую дрожь, прошивающую тренированные, твердые от напряжения мышцы. Ту же дрожь, которая бежала вдоль ее позвоночника. Койон плавным рывком бросил свое тело влево, увлекая за собой Лис. Ее нога и рука снова оказались прижаты к простыням, но ее это уже не волновало — не так сильно, как плавящие кожу на шее нарочито неторопливые поцелуи. — Ты, — короткие ноготки свободной руки слегка заскребли по загривку, заставляя ведьмака едва слышно рычать, — дразнишь меня! Хриплый шепот — такой тихий, такой возмущенный, но с неконтролируемым придыханием — стал последней каплей. Эластичные, тренированные мышцы прошила новая, нетерпеливая, яркая дрожь, слегка заколола затылок, молнией прошлась вдоль позвоночника. — Подготавливаю, — рычащим полушепотом поправил он, уткнувшись носом в ямочку над тонкой косточкой ключицы. — Ты альпа угрохать собрался или трахнуть, наконец, меня? — ноготки впились в загривок с новой силой, цепляя тёмные волнистые пряди. Лис срывалась на беспардонности с нетерпения, но все равно податливо выгнула шею. Но поздно — чуть шершавые твердые пальцы уже нашли грудь, слегка, будто оценивающе, сжали. В силу каких-то своих особенностей — не то наследственности, не то жизни впроголодь на улице, не то вынужденного бесплодия с детства — груди Лис почти не заимела. Совсем небольшая, она не то что помещалась в руку — для того, чтобы обхватить ее, не требовалось даже сжимать пальцы, просто накрыв ладонью, ведьмак легко нащупал плотные железы, сплетение мышц и ребер под ними, совсем не чувствуя никакой мало-мальской жировой прослойки. Она как-то упоминала какие-то обхваты и размеры, шутила про минус первый… Все эти мысли вымело из головы едва слышным, но искренне удивленным стоном, едва он прикоснулся губами к соску. Совсем слегка, едва задевая, двинул языком — и несдержанный, высокий девичий скулеж разбежался новой волной дрожи по спине, руки сами собой сжались сильнее на хрупком теле, притискивая ближе. Он чуть приподнял голову — Лис выгнулась, запрокинув лицо, поверхностно и нервно дышала, ловя приоткрытыми губами воздух, насквозь пропитавшийся обволакивающим запахом возбуждения. Положительная реакция, хорошо, угадал — вибрирующее мурчание само слетает с губ от того, как легко, ярко и податливо реагирует гибкое тело рядом на каждое движение. Ведьмак упирается лбом ей в грудину, как слепой котенок, сгорбившись, и пытается выровнять дыхание, успокоить и подчинить себе обратно собственное тело. Безудержность — потом, изыски — потом. — Лисенок, — поднимает голову, встречаясь с ней взглядом — лихорадочные глаза с широким зрачком, горящие щеки, закушенная губа, смотрит почти с отчаянием, и разрешением, и радостью, и Богиня знает чем, — не бойся. Если больно — сразу же говори, — слегка бодает в хрупкое плечо лбом, — сразу же, хорошо? — Я не боюсь, — выдохнула Лис, — в конце концов, занимаются же этим постоянно. — Иди сюда. Иди ко мне. Она вцепилась в горячие плечи, рвано дыша. И страшно, и хочется. И смех, и грех. Зажмурилась, уткнувшись носом куда-то в его шею, чувствуя, как мягко касаются лба и щеки губы, как горячие ладони скользят по спине. Больно. Все же — больно. Приоткрыла рот, мстительно впиваясь ноготками куда-то ему в спину между лопаток. Почувствовала, как задрожало от тихого рычания чужое горло, резкое движение отдалось легким дискофортом — Лис распахнула глаза, глядя в лицо. Ведьмак крепко зажмурился, едва слышно рыча — на всякий случай она разжала пальцы, аккуртно проводя подушечками по месту на его спине, где наверняка остались тонкие красные полосы. — Сделай так еще раз. Лис мысленно пожала плечами, снова прикрывая глаза и еще раз проводя ногтями по тому же месту, слегка надавливая, чувствуя кожей горячий выдох. Поняла. Тут же вздрогнула, когда движение чужого тела толчком отдалось почти до грудины, судя по ощущениям, отняла ладонь, положив инстинктивно ее себе на живот. — Все хорошо? Лис приподняла лицо, тут же ловя новый короткий поцелуй, заулыбалась, согласно угукнула, попыталась двинуться сама. Вроде все понятно. А в круговерти прикосновений горячей кожи одновременно к спине, животу, груди и рукам она быстро потерялась, забыв и про дискомфорт, и про время. Темп тоже быстро поняла — неторопливый, размеренный, позволяющий привыкнуть. Попыталась ускориться — горячие руки тут же легли на таз, сдерживая. А когда она замерла, принимая правила, и поймала едва заметный поцелуй в кончик носа — одна ладонь соскользнула на заднюю сторону бедра ноги, которая лежала на его боку, чуть приподнимая ее вверх. Девушка послушно приподняла ногу, приоткрывая живот, до этого прижатый к горячему животу — и в следующем движении она уже сама резковато подняла колено в воздух, позволяя длинным пальцам добраться до живота и ниже. Время сбилось в петли и узлы, разбиваясь на толчки — в темп она уже не попадала, но пыталась как-то двигаться, ловя ртом воздух и закрыв глаза, цепляясь руками за плечи перед собой и дрожа. Тихий шёпот она слышала, но слов было не разобрать — слишком громко шумела в ушах кровь, слишком сильно колотилось сердце в груди, к которой она жалась всем телом. Лис нервно выпрямила поднятую в воздух ногу, будто пытаясь носком дотянуться до высокого потолка. Крупно вздрогнула, напрягаясь, как натянутая тетива, чувствуя, как начало покалывать пальцы на ногах, как накатила, погребая под собой, растворяющая все и вся волна от кончиков пальцев и до затылка, запрокинула голову, выдыхая и снова прижимая ногу к горячему боку. Осознание себя в реальности вернулось медленно — она все так же лежала неподвижно, грудью чувствуя, как колотится обычно неторопливое нечеловеческое сердце под его ребрами, провела ладонью по горячей напряженной спине. — Ты как? — тёплое дыхание коснулось щеки, Лис не стала открывать глаз — жмурилась, как довольная кошка. — Отлично. Не предупреждая о подлом маневре, резко двинула бедрами вниз, снова напрягаясь и кожей чувствуя резкий выдох — уже у плеча, тяжелая голова опустилась на шею. Лис коварно улыбнулась, вплела пальцы одной руки в темные волнистые волосы, чувствуя, как крепче сжимаются вокруг горячие руки, сделала так еще раз. В яблочко. Широкие плечи прошила красноречивая дрожь — и остановить ее уже было сложно. Никто и не пытался — только легонькие прикусывания кожи на шее говорили о возможности ответного бунта, которого девушка так и не дождалась. Вместо сдерживания руки еще крепче сжались на ее ребрах, подстегивая. В воздухе разлилось долгое, низкое рычание, коснулось шеи и ключицы. Лис замерла, ладонями ощущая крупную дрожь, прошившую горячее тело рядом, замерла. Двигаться было смертельно лень. Она только вздохнула, открывая глаза и касаясь носом тёмных волос, прижимая одной рукой тяжелую голову к своей шее. В комнате стоял полумрак — уже почти ночной, по углам клубились беспроглядные тени. Тихое, едва слышное мурлыкание — Лис заулыбалась, чувствуя легкий толчок подбородком в плечо. — Жива? — А как же, — девушка довольно улыбнулась, едва сама не замурлыкала, — очень даже. — Тогда поднимайся, — еще один легкий толчок в плечо. — Мне влом, — вздохнула Лис. Койон завозился, пытаясь выбраться из-под ее руки и ноги, не отдавив при этом другую ногу. Девушка перевернулась на спину, потеряв опору и улыбаясь в потолок. Клонило в сон. Ведьмак чем-то шуршал у стола, быстро натянув обратно портки — она заморачиваться одеванием не стала, но воздух уже начинал холодить разгоряченное тело. — Вот так и лежи, — кровать у изножья прогнулась под весом Кота, который начал к ней подбираться. Лис прикинула, что сейчас произойдет, но мозг не работал — и на всякий случай первентивно чуть толкнула пяткой в плечо. — Э, нет. Минутка гигиены. Лежи, раз вставать влом. До купален я б тебя, может, и донес, но ты ж не захочешь, — ведьмак виском токнул в колено согнутой ноги. Лис кивнула сама себе, соглашаясь с аргументами, пространно размышляла о том, что быть стерильным существом в условиях контрацепции трирадцатого века, а точнее — отстутсвия оной — это огромный плюс, пока смоченная в чистой теплой воде, стоявшей в миске на столе, тряпица проходилась по бедрам. Вытянула руки вперёд, хватаясь за тяжелую голову и тяня на себя. — Ну что ты хочешь? — короткое прикосновение губами к запястью, тряпица отброшена на пол — больше она не нужна. — Поцелуй меня. Кот подался вперед, оперся на локти, нависая сверху — сверкнули в полумраке звериные зрачки. — Сколько угодно.