Волкодав

Девочка, отошедшая забрать свою вышивку со скамейки, споткнулась и чуть не полетела лбом в камень брусчатки, с трудом восстановила равновесие. Трисс выглядела не менее ошарашенной. Гезрасу вообще редко удавалось застать удивленных чародеев, но видок был неплох. — Идем, — на автомате снимая охранные чары с двери, проговорила чародейка, — Лис, кому я говорила не соваться на улицу? Девочка фыркнула. — Поставь мне пропуск на свои чары. — Нет. Не желаешь слушаться — спи на улице. — Ну и пожалуйста. Я и в окно могу. — Я тебе запрещала лазить в окна, несносная ты девчонка. Расшибешься. Вспомни, наконец, о существовании дверей. — Вот еще. Не запирай меня в доме — и я не буду сбегать в окно. Гезрас только молча слушал их переругивания, шагая через круглый красно-коричневый зал. Чародейка вела их на второй этаж по лестнице, о чем-то размышляя и автоматически препираясь с девчонкой. Для служанки та была уж слишком бойка с хозяйкой. Может, любовница? Он слышал, что чародейки редко остаются полностью равнодушны к своему полу после многих лет в Аретузе, на изолированном острове. А девчонка на личико была довольно мила, пусть и мелковата, по его скромному мнению. — А где ваша ученица? — дождавшись, наконец, паузы на середине деревянной лестницы, поинтересовался он. Трисс махнула рукой. — Так вот же она, рядом с тобой идет. Тут почти споткнулся уже Кот, с трудом удержавшись благодаря десятилетиям тренировок. Повернул голову — да, справа от него, недовольно надув губы, шагала по лестнице Лис, открывшая ему ворота. Заметив его взгляд — удивленный, если не сказать шокированный — девушка стянула с волос зеленый платок. В свете магических светильников блеснули металлом серебряные волосы, заплетенные в сложную прическу. — Что не так? — Вышивающая чародейка? — с трудом выдал Гезрас, пялясь на нее, как на виверну с двумя головами, — серьёзно? Поющая чародейка? — Не вижу ничего предосудительного… — Я давно считала, что ты странная, Лисица, а ты все не верила, — снова махнула рукой Трисс, не оборачиваясь, — и посмотри, как ты своим раздолбайством роняешь престиж чародеев. — Чародейка, зовущая себя Лисицей? — чаша удивления переполнилась до краев, дальше было некуда, — может, ты и у плиты утром стоишь? — Я умею готовить, — окончательно обиделась девчушка, — и довольно вкусно. Никто не жаловался. И даже не потому, что отравился насмерть. — Упаси Мелителе. Меня. Еще раз послушать этого кучерявого безумца. Лисица фыркнула. — А что он сказал? Что я нормальная? — Что ты — чародейка. — Все еще не вижу противоречий. Почему мне нельзя вышивать и готовить? — Никто из чародеек не вышивает и не готовит. Это удел деревенских баб и жен кметов. — Ну ничего себе. С какого перепугу? А в лесу мне кто готовить будет? — А что ты потеряла в лесу, девочка? Ты, bloede arse, чародейка. Колдуешь себе в башне и горя не знаешь. — Много ты понимаешь в чародейках, Гезрас из Лейды, — сморщила носик девчушка. Трисс, остановившаяся перед дверью, с интересом рассматривала их. — Ну, Койон, — в конце концов пробормотал ведьмак, — вернешься — уши пообрываю, засранец… — Я еще и мечом махать умею, — добила его Лисица, шагая за чародейкой в круглый зал, бывший, видимо, столовой. — Хотел бы я увидеть сумасшедшего, который дал тебе меч, — механически отозвался Кот, понимая, что вот теперь он точно удивляться не в силах. Все, что могло его удивить, уже озвучено. — Он недавно виделся с тобой, насколько я поняла, — пожала плечами девчушка, запрыгивая на высокий стул, — куда он ушел, кстати? Гезрас молча протянул Трисс два письма. Девчушка начала болтать ногами, уперла ладони в сиденье, наклонивлись вперед и пытаясь разглядеть от стола листочки пергамента в руках чародейки. Та хмурилась, рассматривая первый листок. — Тут какая-то тарабанщина, — проговорила она, поправив рыжий локон, — мне неизвестны эти знаки. — Значит, это не тебе, — пожал плечами Гезрас, рассматривая большую и светлую комнату. — Начнем с того, что ты читаешь его сбоку, — вклинилась Лисица, вытянув любопытно шею, — и с того, что тут нужно зеркало. И с того, что это наш с ним шифр, ты его не знаешь. Его вообще больше никто не знает. Трисс молча протянула ей листок через свое плечо, достала из кармана в складках платья зеркальце и тоже отдала ей, раскрывая второе письмо. Ведьмак подошел к пристроившей письмо на столе девчушке, заглянул в него. — Интересно. А как надо его читать? — Сверху вниз, справа налево, по столбцам, — ответила Лисица, поднося к пергаменту зеркало, — так, это транслитерация… хм. — Наконец-то этот мальчишка понял, что некоторые письма лучше шифровать, — пространно бросил в никуда Гезрас, рассматривая странные значки, — но вы заморочились с шифром, конечно. Что это? — Прямая шифровка, — легко ответила девчушка, — один значок — один слог. Вот тут он ошибся, но смысл понятен, вот тут… ага. Каждое второе и третье слово выкидываем. Хотя… нет, не выкидываем. Вложенное сообщение, вложенная песня, — Лисица сдвинула брови, поджала губы, — ах ты скотина. — Не ругайся, — оборвала ее Трисс, не отрываясь от своего письма — гораздо короче, чем у Лисицы в руках, и не шифрованного, — что там такое? — Прощай, значит, и если навсегда — то навсегда прощай, — процедила та, слегка сминая пальцами края пергамента, — да конская за… — Лисица! — Перетопчется, — переформулировала мысль разозлившаяся девчушка, взглядом прожигая несчастное письмо. Гезрас склонил голову к плечу. Этой песни он тоже не знал, хоть Койон и сказал ему, что вставил в сообщение то, что она пела когда-то. «Ее это точно убедит,» — грустно улыбнулся тогда его младший котенок, глядя куда-то вдаль, — «лишь бы она не плакала. Лишь бы не грустила. Я совсем не хочу делать ей больно, понимаешь? Если она расстроится — скажи ей, чтоб посмотрела на обороте. Там одна фраза, она не поместилась на страницу. Надеюсь, это ее успокоит» — Глянь на обороте, — посоветовал ей Кот, облокачиваясь на стол. Лисица перевернула письмо, поднесла зеркало, замерла — только мечутся зрачки. — Да, спасибо, так еще хуже. — Да что же там такое? — наконец, оторвалась от своего письма Трисс, обернулась к ученице, ненавидящим взглядом прожигавшей несчастный листок. — Да он берега попутал, вот что. Жди до следующей Саовины, как же. Что ж, обещаю. Ждать я умею. А потом — достану из-под земли, если не придет. На том свете найду, — распалялась Лисица, — и это «прощай» еще припомню. Забудь, значит, мои слова — и после этого он еще пишет то, что стоит на обороте? — девчушка соскочила со стула, гневно хмурясь, резким, порывистым шагом начала мерить комнату — Гезрас с удивлением наблюдал за ней, — напрасные зимние дни? Нет, надо было все же не вмешиваться, пускай Эскель набил бы ему морду, — выплюнула она. Трисс высоко подняла брови. — Мне показалось, они ладили… — Тебе не показалось. Но относительно меня у них случилось небольшое недопонимание. — Не верю, что Эскель мог… — Мог. А я помешала. Надо было сразу удрать, а не бежать останавливать его. — Ты, кажется, не поняла меня, — мягко оборвала ее чародейка, — я не верю, что он мог относиться к тебе… так же. — На этой почве у них и возник конфликт, — фыркнула Лисица, — из серии «ты что, мудило грешное, ее трахнул?» — Лисица! — Я восемнадцать лет Лисица! — рявкнула девчонка, окончательно выходя из себя, — и меня только что бросили письмом! Посочувствуй мне, в конце концов! — Бросили? — нет, все же он мог еще удивляться. Ну, Койон… — Есть еще способ растолковать впихнутую в письмо песню, которая начинается со слов «Прощай, и если навсегда — то навсегда прощай, когда за край иди — прощай и помни обо мне»? — огрызнулась девчонка. — Держи себя в руках, — холодно одернула ее Трисс, — и не груби. — Прошу меня извинить, — процедила Лисица, прожигая чародейку злым взглядом, — но мне нужно побыть одной. — Иди, — махнула рукой та, — и подумай над своим поведением. — А как же. У меня так много теперь пищи для размышлений, — девчонка резким шагом обошла стол, закинула легко ногу на подоконник. — Лисица! Дверь в другой стороне! — Да мне плевать, — буркнула та, вытягивая свое тело наружу, — простите, мастер Гезрас, я вернусь минут через двадцать. — Несносная девчонка, — вздохнула чародейка, — только пожив с ней какое-то время, я поняла, почему она все же нашла общий язык с Ламбертом. — Она не сильно тебя любит, — ведьмак хотел было сказать «ни в грош не ставит», но решил, что грубостей с этой вроде бы приятной женщины на сегодня достаточно. Трисс только вздохнула. — С первого дня невзлюбила. К ведьмакам она всегда была ласковей. — Действительно странная. Нас, вообще-то, презирают. — Только не Лисица, — покачала головой Трисс, — она на кошачьи глаза сразу выписывает кредит доверия. — Как бы ее это не убило в конце концов. — Койон за тебя поручился. Можешь бывать здесь в любое время, — перевела тему чародейка. Гезрас только в очередной раз задрал брови. Кажется, им уже не вернуться на положенное природой место. — Да что такого этот пройдоха вам написал? — Подтвердил, что это он, сказал, что ты — его близкий друг и он попросил тебя время от времени навещать Лис, — слегка склонила голову чародейка. — Вы с ним знакомы лично? — Да, было время. Очень приятный в общении ведьмак, должна признать. И первый засмеявшийся ведьмак на моей памяти. Гезрас только кивнул. Койон всегда был — или только казался — самым живым из всех Котов. -Так вот, — Трисс сложила письмо, провела по изгибу пальцами, — охранные чары я все же переделаю. Раздражает меня, когда она сбегает в окно. И, ради Мелителе, если у тебя будет время — повыбивай из нее дурь в разумных пределах. Девочка с ума сходит без физических нагрузок. — Откуда она вообще такая… — Такая странная? Волки подобрали и приютили. Девочка оказалась магичкой — и ее через два с половиной года жизни у них передали мне, — ответила легко Трисс. Нет, этот день окончательно — самый странный в его долгой и не сильно приятной жизни. — Волки? Стая Весемира, что ли? — Стая, — хмыкнула чародейка, — получается, что так. Да только сердце у нее кошачье, как ни крути. Ходит сама по себе. Как свалит куда-нибудь — ищи ее днем с огнем. Просто обожает сбегать, стоит только закрыть дверь. В окно, по крыше — и в город. Говоришь ей, говоришь — как об стенку горох. А стоит вытурить — проберется, юркая зараза. Ты ее в дверь — она в окно. У чародейки явно наболело. Становилось все интереснее. — Девчонка в Каэр Морхене — вообще невозможное событие, — подметил ведьмак, — эта крепость с самого создания девок не видела ни одной. Туда только мальчиков набирали, они не любители экспериментов. — Знаю. Что есть — то есть. — Так девчонка не человек, получается? — Кто ее знает, — вздохнула Трисс, — говорит, что человек. Проверить я не могу. У нее определенно изменена костно-мышечная система, ко всему прочему она стерильна. Но мутации в крепости не проводили. — А она не брукса, случаем? Худая, выглядит, как малявка, поет, как соловей, — начал рассуждать Кот, потирая подбородок. — Ест, как человек. Кровь не пьет. Разумна, хоть в этом и есть определенное сомнение. — Бруксы разумны, — задумчиво поправил ее ведьмак, — а не виксена? — Кто? — Виксена. Агуара. Чудовище, крадущее эльфских девочек. Она способна создавать иллюзии? Морок насылать? — Способна, — растерянно ответила Трисс, — у нее только иллюзии и выходят, зато очень хорошие, я бы сказала, первоклассные. — Телепатия? — Тоже, — совсем потерянно отозвалась чародейка, заглянула ему в лицо, — что же, она — виксена, получается? — Виксена, которая забралась в Каэр Морхен, назвалась Лисицей и жила под носом у Весемира три года, — с удовольствием проговорил вслух Гезрас, щурясь, — и которую ведьмаки научили владеть мечом. Звучит как безумная ирония. Подождем, пока она вернется. Попробуем поговорить мирно, иначе нам с тобой кранты, Трисс. Плохими были две новости: виксену он в последний раз встречал в Дол Блатанна лет пятьдесят назад и был совершенно сейчас не готов — это раз, и она все же была — или прикидывалась — Предназначением младшего из его котят — два. Кот сел прямо на пол, сосредоточился. Трисс вышла, чтобы не мешать ему медитировать. Гезрасу предстояло настроиться на разговор с, возможно, чудовищем. Он надеялся, что это будет только разговор. Долго ждать не пришлось. Чародейка за его спиной аккуратно прикрыла дверь, вернувшись, ведьмак поднялся, вытянул из ножен серебряный меч, поднял в сторону Трисс руку, прося оставаться за его спиной. Он, конечно, ведьмак и к тому же полукровка, но пиетет перед женщинами, свойственный долгоживущим, был присущ и ему. Уловил шорох за окном, легкие шаги. Лис скользнула в окно, села на подоконнике, болтая ногами. Разглядела обнажённый серебряный меч и сосредоточенное лицо ведьмака. Лицо ее перекосилось смесью непонимания, обиды и горечи, дыхание сбилось. Девчонка спрыгнула на пол, скрестила руки на груди. — Какого лешего, Трисс? Гезрас? — Мне кажется, нам предстоит долгий разговор, — максимально ровно оповестил ее ведьмак, напряжённо следя за ней. Виксены — чертовски опасные противники. Женщины-лисы мастерски морочили головы даже ведьмакам — и не дрогнет медальон, и ни единого сомнения в реальности происходящего не возникнет. — О, я вижу, вы уже поговорили, — кривя губы, отозвалась с горечью Лис, — зачем вам болтать еще и со мной? — Ты человек? — Ты не поверишь. Да, человек. Чистокровный. Хоть щас на выставку как образец. Вот только тебя это не убедит. — Не совсем, — согласился Гезрас, вглядываясь в искаженное болью лицо — совсем молодое, даже милое. Какая хитрая лиса. — Почему ты назвалась Лисицей? — Потому что так меня называл старший брат, — горько отозвалась она, — лисенком. А имя я свое вспомнила только недавно. Никто меня по имени не звал. Приблудой, оборванкой, белой, сумасшедшей — сколько угодно. — Как ты пробралась к Волкам? Как провела их? Черт, Весемира даже. — Рада, что вы с ним знакомы, — оскалилась Лисица, — может, прикончишь меня быстро по старой памяти? Зачем трепаться с чудовищем, да, Трисс? — Лис, я ничего… — Конечно, ты ничего. Ты никогда ничего. Давай, расскажи еще раз, какое я чудище, может, Гезрас не понял до конца, раз я еще жива. Расскажи еще раз про странное телосложение, реакцию и стерильность. Как будто я не наслушалась твоих предположений в Каэр Морхене. Девчонка говорила громко, звонко, ее голос дрожал, но не ломался. Она выплевывала слова — зло, со старой обидой и горчащим привкусом боли, щуря малахитовые глаза и стискивая дрожащие руки. — Расскажи, Трисс, не стесняйся. Ты же все еще думаешь, что я ловко обвела всех вокруг пальца, а ты самая умная и заметила. Вот только не удивляйся потом, что я и буду вести себя, как чудовище, которым ты меня считаешь. Зачем стесняться существа без души и сердца, да, госпожа чародейка? Можно говорить что угодно! В конце концов, это твой дом! Лисица уже почти кричала, зажмурившись и стиснув кулачки. — Так докажи, что ты не чудовище, — Гезрас аккуратно подошел, протянул ей клинок. — О, знакомый способ, — процедила Лисица, ударила по лезвию ладонью, провела вдоль — но только оцарапала о бритвенно-острую кромку ладонь, — так ведь это может быть иллюзия, Гезрас из Лейды. Я читала бестиарий, там написано, что чудовища, которым вы меня считаете, хороши в иллюзиях. Трисс, у тебя было Око? Сходи за ним. Дайте мне, черт возьми, хотя бы крохотный шанс убедить вас, что я по крайней мере не виксена. Хотя тебя, Трисс, переубеждать бесполезно. Зачем делать что-то для существа без души и сердца? Зачем его слушать? Теперь голос девочки вопрошал тихо, она остановившимся стеклянным взглядом сверлила точку где-то у него на груди, не моргая, скривив губы в горькую усмешку. Чародейка за его спиной прерывисто дышала — не то от страха, не то от обиды. Лис тоже дышала прерывисто, попыталась сглотнуть комок в горле. Что-то в ее словах болезненно цепляло ведьмака — он всмотрелся в ее лицо. Бледная кожа, серебряные волосы, хмуро сдвинутые брови, но губы дрожат от сдерживаемых слез. По ее словам можно сделать вывод, что девочка была беспризорницей. — Да лучше бы я умерла три года назад где-то в глубинке Темерии, чем вот так. Трисс, не забудь спросить еще раз Геральта, зачем он притащил домой монстра. Лисица отчаянно грубила, пытаясь уколоть чародейку как можно больнее, пытаясь перевести боль в злость. Получалось плохо — из уголка малахитового глаза скользнула к носу слезинка. — Да провалитесь вы. Девочка отвернулась к окну — резко, порывисто. Заскрежетал за спиной о ножны меч — она не обернулась, но втянула голову в плечи, сжалась. На узкое плечо легла аккуратно чужая ладонь, легонько сжала. — Caelm, luned. Caelm. Плечики задрожали, Лисица шмыгнула носом. Гезрас обернулся к Трисс — чародейка с беспокойством смотрела на него. — Я не чудовище, — совсем жалко, дрожащим голосом проговорила девочка, не оборачиваясь, — и не монстр. — Я знаю, дитя. Тише. Трисс поймала снова взгляд горящих в полумраке звериных глаз — и тихонько вышла. — Почему она меня так ненавидит? — ломко спросила Лисица, глядя на улицу и не пытаясь вытереть мокрые щеки, — почему пытается убедить всех подряд, что я лгу? — Ш-ш-ш-ш. Caemm a me. Лисица обернулась, тут же обхватила чужую грудь тонкими ручками, пряча лицо. Гезрас был спокоен — ни одна виксена не станет мимикрировать под обиженного на весь мир ребенка, которого считают чудовищем. Они слишком горды для этого и слишком сильны. Они пугают, мороча голову, а не давят на жалость. Вплел пальцы в мягкие серебряные волосы, беззастенчиво руша сложную прическу, гладя ребенка по голове. Девочка справлялась со слезами, нервно дыша и шмыгая носом. — Squaess'me. Меня вывело из себя, что она снова принялась за свое. Лисица говорила на Старшей Речи легко — и ведьмак с удовольствием перешел на знакомый язык, с которым было связано много воспоминаний. — Это не в первый раз? — Нет. Она меня как осмотрела в Каэр Морхене — сразу побежала говорить Весемиру, что со мной что-то не так. Попыталась убедить в этом Геральта и вообще всех. Койон тогда красиво ее обломал. — Он зимовал с вами? — Угу. Три зимы. — Ты правда его Предназначение? — ведьмак продолжал мягко поглаживать девочку по голове, она слегка сжала пальцы на боках бархатистой куртки, подняла личико, снизу вверх заглядывая в звериные глаза. — Он так написал в письме. Оказывается, я зря психанула и эта песня просто первая, которую он от меня услышал. От Предназначения не сбежишь, написал. А я и не хочу убегать. — Вот нашел же себе мой котенок проблем на все места, — покачал головой Гезрас, остановив ладонь на ее затылке. — Твой котенок? Ты — главный Кот, получается? — Лисица с любопытством вгляделась в его лицо еще блестящими от прошедших слез глазами, — я как-то думала, что ты старше… — Поверь мне, дитя, я очень стар. — Старше Весемира? — Где-то на полвека. — А почему… — девочка осеклась, когда он чуть повернул голову, отняв руку от ее макушки и показывая на свое ухо, — ого! Какое оно милое! — Que? — хохотнул полуэльф, — милое ухо? Дитя, ты точно не падала с крыши? — Падала. И с лестницы еще. И с кровати падаю постоянно, потому что ворочаюсь и пинаюсь во сне. Можно? Я чуть-чуть совсем, ты и не заметишь, честно, — Лисица протянула к уху руку. Ведьмак закатил глаза и чуть наклонил голову. Эта девчонка определенно решила свести его с ума за один несчастный день. Дернет — отлуплю ремнем, подумал он. Прямо здесь. И Койону скажу, что на перестрел к его сумасшедшей девке не подойду. А Трисс — что никакое это не чудовище, а просто взбалмошная девчонка. Тонкие холодные пальчики слегка коснулись заостренного краешка уха, осторожно погладили, проводя по изгибу, свойственному только полукровкам — у чистокровных seidhe уши длиннее, острее и устроены по-другому. Мягкие подушечки чуть сжали ухо с двух сторон, массируя короткими круговыми движениями — полуэльф непроизвольно дернул исследуемой частью тела. Мышцы, крепящиеся к ушам, полукровками наследовались от эльфов, пусть и в усеченном варианте. По затылку пробежались мурашки. Девочка тут же чуть отдернула руку — прикосновение исчезло. — Неприятно? Прости, я не хотела. Холодные пальцы чуть коснулись виска, извиняясь. Кот фыркнул. Девочка пахла чистой водой, горьковатыми травами, вяжущими ягодами и лавандой. И едва ощутимо — чем-то теплым, живым. — Нормально. Обычно не даю кому-то трогать уши. Слава Деве Полей, что мутации его поколения Котов все же были не до конца косячными, и краснеть он разучился еще в соплячестве. Было бы очень стыдно. — Понимаю. Я знаю кроме тебя всего одного полуэльфа, магика, — Лисица спокойно уложила ладони ему на плечи, — Сайкассес, если не ошибаюсь. Тоже рыжий, кстати. — Полукровки все рыжие или русые. Чистокровные эльфы — брюнеты и блондины. — Интересно. — Да ни черта подобного. — А мне нравится рыжий цвет волос. У меня два брата — рыжие. — А ты — белая, — ведьмак щелкнул ее по носу — девочка смешно поморщилась, — почему? — Седая. Не знаю. Годам к десяти поседела. Брюнеткой была, — Лисица уткнулась носом в воротник его темной куртки, чуть приподняв личико. — Так тебя Белый Волк подобрал? — Угу. В лесу нашел, я в капкан попалась. — Лисенок в капкане. Иронично. — Ну тебя, — маленькие кулачки слегка стукнули крепкие плечи, ведьмак хмыкнул, — я схватила сдуру книгу, в которую был портал засунут. Вот и провалилась в лес. — Отчего ж тебя брату не вернули? — Умер он, — пробубнила Лисица, — вот как раз тогда. — Не куксись, Chon, — ведьмак ткнул ее пальцем в висок, убрал руку в карман, — и закрой глазки на минуточку. Лисица коротко взглянула на хитрую ухмылку, растянувшую губы Кота, послушно зажмурилась. Теплое сильное тело спереди отстранилось, девчушка опустила руки и голову. Тихо звякнул металл. — У меня для тебя подарочек. Шеи коснулась прохлада металла. Лисица распахнула глаза, потрогала цепочку, повисшую на шее — тоненькую, с крохотными звеньями — и нашарила упавшее под рубашку колечко, надетое на нее. Вытянула — колечко оказалось простым и плоским, полированным, без узоров на внешней грани. Узкая полоска прохладного металла. — Что это? — Колечко. Не видишь, что ли? — Чье? И что там написано? — Лисица повертела колечко в пальцах, рассматривая внутреннюю грань. Кот наклонился. Кольцо, которое ему отдал Койон, он не рассматривал — что рассматривать в кусочке стали, которое дают солдатам, чтобы их жены в случае смерти могли получить жалованье? — Ой, — едва слышно проговорила девчушка, наконец, повернув колечко нужной стороной, — Койон из Повисса, ведьмак, семь, пятнадцать… К чему эти цифры? — Не знаю, — соврал Кот. Решение отдать кольцо ей возникло внезапно, и пока что он ошибки не чувствовал. — Это тоже он тебе отдал? — Лисица сжала кольцо на цепочке в кулачке, глядя снизу вверх с какой-то странной надеждой. — Да. Слушай. Если Койон не вернется к следующей Саовине, мы с тобой пойдем в одно место и там начнём задавать много вопросов, — Гезрас не хотел бы сейчас говорить девчонке, что ее ведьмак наплевал на все и вся и ушел на войну. Ни к чему ей это. Пусть думает, что он по-прежнему на Пути. Хотя кто видел Кота, который идет по Пути так, как надо? Кошки ходят поперек, сзади наперед или вовсе в стороне, в этом их природа. — Ладно. Хорошо. — Я должен идти. — Ты придешь еще? — Приду, Шонноль. — Шонноль? — Chonno'l. Лисенок. Лисица задумалась на мгновение и кивнула каким-то своим мыслям. — Хорошо. Мне нравится. Приходи, я буду ждать.