***
Такой момент настал через полторы недели — Гезрас, снявший две комнаты в самой, на не очень знающий взгляд Лис, дорогой таверне из тех, что она вообще видела, позвал ее на разговор. Затянутые темно-синей тканью стены. Резная мебель темного дерева — большой, широкий стол на гнутых ножках, два стула, большая кровать с балдахином в цвет стен. В комнате явно постоянно убирали, ни привычного для таверн тяжелого запаха многодневного путешествия — конского и человеческого пота, грязи, мокрой шерсти, ни пыльного, спертого духа запустения не было, мягко пахло лавандой, которой наверняка перекладывали стопки стираного постельного белья, мятой и снова ставшим привычным запахом специй. Гезрас сидел за столом вполоборота к двери, перекатывая в длинных пальцах молочно-белый шарик, будто собранный из тонких игл. Лис склонила голову к плечу, закрывая за спиной дверь на один оборот замка — четкий металлический щелчок. Свет факелов с улицы, пробравшийся через стекло и тонкую щелочку между плотными темными портьерами, яркой рыжей полосой лег на чужие медные волосы, на белый воротник рубашки. Молочно-белая сфера хрустнула в сжавшихся длинных пальцах — и потекла через них мягким жидким светом, заструилась по столу, собираясь в лужицу и тут же начиная растекаться тонкими ручейками, переплетающимися в паучью сеть. Ведьмачка ощутила слабую, едва заметную вибрацию Силы, быструю и прерывистую, но не успела уловить структуру заклинания, вложенного в артефакт — свет оплел стены, особенно густо — дверь и окно, и будто впитался в них, оставляя едва заметное подрагивание магии. Очень, очень дорогой артефакт. Полное заглушение того, что происходит в зоне его действия — наверняка обязательно замкнутое пространство — и создание для окружающих вместо полной тишины легкой звуковой иллюзии — тихих, невнятных голосов, едва заметных звуков вроде легкого скрипа ножек стула по полу. — Помнишь того идиота, с которым ты имела близкое знакомство в конце осени? Лис скривилась, присела на второй стул. — Забудешь его. — Я знаю, кто его информатор, — медленно произнес ведьмак, — более того, я знаю людей, которым весьма досаждает его доброе здравие. И они с удовольствием найдут того, кто избавит их от этой проблемы. Ведьмачка рассматривала ткань на стене, пытаясь быстро осознать суть второго «подарка». Гезрас внимательно следил за ее реакцией. Коты — известные по всему Континенту наемные убийцы и шпионы. Профессионалы. И если она не готова учиться тому, что приносит каравану и каждому Коту огромную прибыль — ему больше нечему ее учить. Монстров сражать она кое-как умеет, выжить, как показала практика, сможет. Конь есть, ее стальной и серебряный мечи Гезрас привез с собой, доспех слажен интересно, но отнюдь не мастерами, работающими с ведьмаками Школы Кота — сможет поправить на деньги с заказов на чудовищ. Если она откажется, медальон останется при ней и приглашение зимовать в караване — тоже. Он расскажет ей, как найти Дын Марв. Но его ученицей она уже не будет. Останется молодым и свободным Котом. — И как высоко эти люди готовы оценить такую услугу? — медленно поинтересовалась Лис. Глава Школы Кота усмехнулся. — Достаточно высоко. Я знаю их, они платят по счетам честно. И знаю, где их найти. Но ты должна будешь сделать это сама. Сама найти их, взять заказ, выполнить его и забрать деньги. Лис выдержала паузу, прежде чем ответить. — Но прежде я хотела бы задать несколько вопросов, учитель. Гезрас откинулся на спинку стула. — Действие заклинания кончится через два часа. Можешь начинать. У него тоже было к ней несколько вопросов. Но прежде пришлось отвечать самому — а точнее, корректировать возможные планы выполнения заказа. — Яд не подойдет. Он алхимик. — На лезвии или дротике? — На лезвии, — промедлив, ответил Кот, — киданию дротиков нужно какое-то время учиться. Да и покупать их, как понимаешь, лучше было на другом конце Континента. — Неужели тут нет никого, кто готов продать дротики и молчать об этом за определенную сумму? — подняла бровь Лис. — Есть. Но помни, котенок, что всегда может найтись тот, кто предложит больше. В том числе — тебе. — И как тогда выбирать? Того, кто предложил первее, или того, кто больше? — А еще помни, что кому-то могут предложить больше уже за тебя. Выбирай по совокупности цены и безопасности, в первую очередь, своей. Итак, яд на лезвии. Какой? Где купишь ингредиенты? Где будешь варить? Как будешь это скрывать? За выстраиванием плана почти закончилось время, в течение которого работала магическая заглушка. Когда-нибудь она сможет планировать выполнение заказа сама — но с первым точно необходимо было помочь. Слишком много всего надо учесть сразу. — Запомнила? Лис еще раз обвела взглядом лист, на котором была набросана последовательность действий, и кивнула. Гезрас взял бумагу, приподнял над столом. — Создаешь сферу Квена вокруг кисти. Сверху — вторую. Сжигаешь Игни. И так три раза. После потренируешься на том, что тебе даст человек заказчика. Ведьмачка снова кивнула, наблюдая над проводимыми манипуляциями. Трижды пережженный пепел аккуратно осел на серебряном блюде — когда заглушка исчезнет, он разлетится по ветру. — А теперь — мой вопрос к тебе. Ты согласилась на заказ. Неужели готова? Лис коротко взглянула в темные, почти карие кошачьи глаза. — Кто откажется отомстить, еще и за деньги? — Следующий заказ может не быть местью, — проговорил Кот, — или чем-то еще. Только заказом. — Мой старший брат был наемным убийцей, — напомнила Лис, — и я знала об этом. Некоторым людям бывает крайне удобна чья-то смерть, а необходимых навыков у них нет. А Школа Кота, насколько я помню, специализируется на такого рода проблемах. — Ты помнишь верно. Даже странно, что четыре года прожила с Волками с такими мыслями, — ведьмак повернул голову, — иди. Завтра узнаешь, где тебя хотят видеть.***
Ночь темно-синим бархатным одеялом опустилась на улицу. На то, чтобы отследить перемещения — точнее, отсутсвие перемещений — алхимика по городу, Лис потребовалось больше недели. Алхимик тихо жил в доме, который выглядел так, словно давно заброшен, на самой-самой окраине. В части окон не было стекол. В комнатах почти не горел свет — только едва-едва пробивались ночами через плотные, тяжелые и пыльные портьеры искорки света от свеч. Но он точно был там — сосредоточившись и сидя на широком карнизе полуразрушенного дома рядом, со стороны тени, спиной вжавшись в холодный старый камень, Лис могла слышать, как он поднимается по лестницам и ходит по комнате. У алхимика не было посетителей. Сам он никуда не выходил. Он скрывался. Неделю она слушала и запоминала. Ходила тенью по улицам, сидела в самом углу таверен — и слышала, как говорят, что колдунов и алхимиков жечь будут, что те, кто шел с погибшим Вильгефорцем, сейчас идут на виселицу. Алхимик тоже это знал. В доме стояло три охранных амулета, но только один из них был по-настоящему опасен — на нем висело атакующее заклинание неизвестного ей характера. Другие два — обычные дешевые сигналки, которые вопят, если фиксируют живое крупнее собаки в заданном радиусе. Обезвредить их не заняло много времени — Лис аккуратно сливала Силу в медальон, разряжая накопители охранных амулетов. Глазки — красно-рыжие опалы — были специально зачарованы под накопители по ее же, возможно, чертежам, оставленным в караване — распознать чародея по работе она, ясное дело, не могла, но крохотные камушки вмещали в себя удивительно много кипучей силы Огня. Алхимик скрывался и ждал кого-то. Но Лис нанесла ему визит раньше. Быстрой, юркой тенью бесшумно разбежалась — и перепрыгнула узкую улицу на уровне второго этажа, с широкого карниза соседнего дома приземлившись на балкончик без оградки. Без проблем проскользнула в незастекленное окно, шагнула в пыльную темноту, моргнула, расширяя зрачки до предела — так, что чернота затопила золотистую радужку. Кошка действовала безотказно, капюшон скрывал уши и цвет волос, тканевая маска прятала лицо до глаз. За эту неделю она успела на аванс подправить у мастера-гнома, сотрудничавшего с Котами, свой новый доспех — тот долго цокал языком на придумку сделать пластины из хитина эндриаг, сказал, что на эдакие идеи только ведьмаки и способны, и подогнал ровно-ровно, пластинка к пластинке, так, что ничего не терлось, шурша, кожа подкладки не скрипела, доспех сел на темно-синюю куртку с капюшоном Котов как вторая кожа, а ставшие слегка матовыми пластины больше не ловили, отражая, лучи света, только переливались от черного к темной синеве. Алхимик был медлителен и неповоротлив. Пламя свечи погасло — серебряный медальон сверкнул рыжевато-красными глазами, затрепетал на прочном кожаном шнурке, пропуская через себя Силу, вычерпавшую крохотное пламя. Сверкнул металл. Алхимик вскинул руку вверх — щеку обожгло болью, но Лис успела первее. На плохо беленой стене в темном углу расцвели черные в темноте брызги, тишину нарушил хрип — она одним взмахом обрезала нить на чужой шее, подхватила обжегший холодом металлический оберег, подняла с пола нож с каплями своей черной крови на нем. Пробежалась самыми кончиками пальцев по стене — маленькие огоньки оставили на месте капель, эманирующих ей, черные выжженные пятна, от которых теперь фонило только чистой, яростной Силой огненной стихии. И бесшумно взлетела по лестнице обратно наверх, на балкончик в непроглядной тени, оттуда — обратно на карниз, вниз по стене и тенями, окольными тропами и переулками — вперед, глубоко надвинув капюшон на глаза и на ходу вытерев и спрятав оба ножа. Щеку дергало болью все сильнее. Лис успела рассмотреть, чем ее поранили — маленький, но острый ножик для трав. Яд, если он и был, вряд ли причинит ей много вреда — скорее всего, алхимик не ожидал нападения, а просто шел, закончив работать с ингредиентами. Намотанная на лицо ткань тяжелела, пропитываясь темной кровью около разреза. В комнату она проникла, как и было оговорено с Гезрасом, через окно, находившееся с задней стороны здания. Ведьмак ждал и поднялся сразу, как увидел темную тень. Взял за подбородок, повертел туда-сюда — Лис прищурилась и тут же зашипела от боли. — Сиди и не шевелись, — Кот щелчком пальцев зажег свечу, указал ей на стул и закопался в свою сумку. Трогать глубокий порез она предусмотрительно не стала — ноющая дуга протянулась по щеке. Гезрас налил из флакона спирт на чистую тряпицу, пододвинул второй стул напротив и принялся аккуратно оттирать успевшую засохнуть кровь. — Сопротивлялся? — Он даже не понял, что происходит, — буркнула Лис, — руку вскинул. А там ножик для трав был зажат. Я его с собой забрала, все брызги и капли со стен и пола выжгла. — Мог тебя и без глаза оставить. Ничего у него не спросила? — поднял рыжую бровь Кот, проводя тряпицей ровно вдоль разреза. Лис зашипела снова. — А что должна была спросить? Гезрас недовольно цыкнул, снова взял ее за подбородок, поворачивая лицом к свету так, чтобы было видно раненую щеку. — Например, кого он ждал. Или на кого, по его мнению, работал. Кто еще работал вместе с ним и где они. И это — только для начала. Ничего, научишься, — он снова поднялся и щелкнул пряжкой своей сумки, — щеку лучше зашить, так шрам будет меньше заметен. Поверь, тебе не нужна узнаваемая отметина через все лицо. — Через все? — громко удивилась Лис и снова поморщилась от боли, чувствуя, как юркая капля крови скатывается к челюсти. — Почти от угла рта и кончается за два пальца от виска. От души он махнул ножичком, — задумчиво добавил ведьмак, — у меня есть тонкая игла и нитки, которые рассосутся сами. Из Махакама, тут таких не найдешь. — В Махакаме такое есть? — удивленно округлила глаза Лис. Гезрас усмехнулся. — В Махакаме есть и не такое. Сиди тихо.***
Лис с удивлением рассматривала почти заживший шов в крохотном зеркале — ровную тонкую полоску с почти незаметными стежками. Прошла неделя. Получив остальную плату за заказ, ведьмаки тут же уехали из Вызимы. Улыбаться все еще было больновато. — Ты говорил, что я еще научусь. — Не торопись, — отозвался Гезрас, — мы еще не доехали даже до каравана. — Я буду учиться задавать вопросы там? — Лис вернула ему зеркало и взялась за щетку для волос. Отросшее следовало бы снова подстричь — серые пряди торчали в разные стороны. — Нет. Там мы поймем, куда надо ехать дальше. Заодно я тебе объясню, зачем тебе учиться задавать вопросы и как это делать.