***
Деревню Лис услышала задолго до того, как смогла увидеть — тракт шел мимо, несколько крыш были видны через редкий лесочек. Рассеянно вслушиваясь в далекое коровье мычание и заунывную песню, тянувшуюся с поля, она придержала поводья — Буран послушно сбавил шаг. Заезжать куда-то резона не было — стоял белый день, запас еды у нее был, искать в этой глуши работу целенаправленно после другой такой же глуши у Синих гор желания не было никакого. Но само ощущение, что где-то неподалеку люди, заставило напрячься и снова вспомнить липкий холод, ползущий по позвоночнику, и то, как тело рвалось вперед, пытаясь перегрызть горло своей смерти. Больше не было глубокого, всеобъемлющего спокойствия, транса, нападавшего на нее в пути — Лис вся обратилась в слух, сжала коленями бока коня, одновременно пытаясь вспомнить, в какой момент она в прошлый раз, перед Полосками перешагнула черту — и стараясь не думать об этом вовсе. Ей казалось, что если она еще хоть чуть-чуть об этом подумает, вспомнит чуть детальнее, что тогда чувствовала — это случится вновь. Высокое, истеричное блеяние заставило ее дернуться всем телом — Буран недовольно всхрапнул и встал, как вкопанный, опустив тяжелую черную голову. Лис мотнула головой, чувствуя, как тяжело стучит в ушах пульс, как неожиданно жарко стало спине. Чумазый мальчишка с хворостиной остановился, не дойдя до пыльной полоски тракта, и недовольно смотрел на огромного черного коня. Лис со спины Бурана рассматривала мальчишку, слишком остро ощущая, как двигаются ее собственные глаза, как расширяются и сужаются зрачки, фокусируясь то на хворостине, то на пятне пыли на круглом лице, то на потрепанном вороте рубашки. Меньше одного вдоха, меньше одного удара сердца — она замерла, закаменев, замереть было лучше, чем броситься вперед, если она двинется — все повторится. Мальчишка недовольно сдул челку и невозмутимо перешел пыльную дорогу поперек, прямо перед мордой Бурана — возможно, даже хотел потрепать коня по носу, но взглянул на наездника еще раз и воздержался. Так же спокойно, буднично даже он вывел из придорожных кустов серую мелкую козу за веревку, обвязанную вокруг ее шеи под застывшим взглядом Лис. — Езжайте! — звонко возвестил мальчишка, блестя карими глазами, — они вообще редко отвязываются, только Ромашка, дура, все на дорогу прется, — он дернул козу за веревку, в последний раз взглянул на большого черного коня и скрылся в редком лесочке. Лис закрыла глаза. Сделала два медленных вдоха, пытаясь замедлить сердцебиение. Она все еще слышала шаги мальчишки и козы, слышала песню, которую пели на поле, слышала людей в деревне. Попробовала двинуть рукой. Дернула поводья. Буран недовольно повел мощной спиной, качнул головой, но сделал шаг — и неторопливо пошел вперед. Лис, чтобы не упасть, пришлось шевелиться — и ступор начал проходить.***
Толпа людей. Вокруг была просто толпа людей — после стольких дней в одиночестве это казалось странным и диким, от резких запахов людей и живности мутило, от равномерного гула разговоров звенело в висках. Очередь к городским воротам двигалась чудовищно медленно. Лис тоскливо думала о том, что зря она не дождалась ночи и не полезла через какую-нибудь дыру в стене — в городской стене Горс-Велена, огромной, высоченной, каменной, наверняка хоть где-нибудь есть дыра, в которую она сможет пролезть. Ей казалось, что на нее смотрели абсолютно все в очереди — даже с учетом того, что видела она, в основном, макушки и спины лошадей. Она давила желание втянуть голову в плечи каждый раз, когда какая-нибудь статная матрона осеняла себя знаком Вечного Огня — Лис понимала, что с большой вероятностью гудение толпы вокруг нее состоит из обсуждения чьих-нибудь детей, налогов, цен и хозяйства, но иррационально казалось, что на нее косятся со всех сторон, что сейчас кто-нибудь ткнет пальцем и спросит, какого черта она тут стоит рядом с приличными людьми. Буран толкнул ее тяжелой головой в плечо — Лис рассеянно погладила его по носу, пытаясь собрать, рассортировать и разложить по полочкам все свои эмоции в душной толкотне, отделить рациональные мысли от необоснованных опасений. В любом случае они с Бураном выделялись. Высоченная фигура неясного пола и расы, натянувшая на самый нос глубокий капюшон куртки, и огромный черный конь, груженый тяжелыми сумками. На торговцев или горожан, возвращающихся домой, она не походила совсем. Стражник на входе в ворота тоже так считал — хотя, кажется, ни разу не поднял глаза за все время их разговора. — Имя, — говорил он утвердительно, хрипло, делая большие паузы между словами и проговаривая ответы Лис почти по буквам, пока плохо очиненное перо скрипело по чему-то, напоминающему журнал бухгалтерского учета. — Шонноха, — так же медленно отвечала Лис, глядя поверх его головы в шлеме куда-то в стену. Стражник странно зафыркал, будто смеялся в усы и пытался это скрыть. Его сослуживец, досматривавший сумки очень нервной пожилой пары — женщина в благообразном чепце сжала ладони будто в просьбе, мужчина в сбившейся набок жилетке ходил вокруг стражника, щелкая пряжками сумок, — недоуменно обернулся. — Две «эн» в середине, — размеренно подсказала Лис. — Место рождения. — Вызима, — все так же медленно отозвалась она и прикусила кончик языка — вовремя одернула себя, не сказала на Старшей речи, избежала лишних вопросов. — Цель прибытия в Горс-Велен. — Устроюсь на баржу и доплыву до Новиграда. — Цель прибытия, а не твои ближайшие планы, — перо остановилось на листе, дописав, наконец, «Вызима» — почему-то со строчной буквы. Лис закатила глаза. — Поиск работы. — Лицензию от цеха имеем. Лис под капюшоном задрала брови. Буран недовольно фыркнул и мотнул головой, заскользили в ее ладони поводья — досматривавший стражник резко указал старикам обратно на дорогу и подошел к ее коню. Их не пропустили. Потерявшийся в гуле толпы всхлип заставил Лис дернуть ухом. — Не имеем, — скучным тоном ответила она. Второй стражник остановился, протянув руки к коню, но не касаясь его — Лис почти физически ощутила, как его взгляд уперся ей в спину. — Какого рода работа, — невозмутимо продолжил задавать вопросы утвердительным тоном стражник, дописывающий в журнал «лицензии нет». — Ведьмачья работа, — в тон ему отозвалась Лис. — Капюшон сними, — вмешался второй стражник, отходя, наконец, от коня. Лис глубоко вдохнула, повела плечами — капюшон снимать чертовски не хотелось. По спине и ребрам проскользнул неприятный холодок. У второго стражника глаза в прорезях шлема были серые. И очень, очень удивленные — Лис показалось, что для такой реакции у нее должно было быть две головы, и то не факт, что он впечатлился бы сильнее. — Януш, — севшим голосом позвал он напарника, — это эльф. — Ве-дьма-чья, — Януш неторопливо дописал слово и, судя по звуку, переместил перо в другое место на листе и снова заскрипел, — э-льф… Эльфы — туда, — махнув ей рукой куда-то в сторону неприметной двери, он передал ее лист второму, удивленному стражнику, — следующий… «Туда» оказалось тесной комнатушкой, где стоял широкий деревянный стол и стул, на котором сидел еще один стражник. Лис осталась стоять, оглядела внимательно глухие каменные стены, делая вид, что вовсе не волнуется, пока удивленный стражник передавал ее лист скучавшему в этой комнате. Скучавший был без шлема, но симпатичности ему это не прибавляло — явно уставший сидеть столько времени под узким окном, и вообще целиком уставший, стражник смотрел на нее со смесью уныния и легкой неприязни. Вопросы задавались те же, в том же порядке и тем же скучно-утвердительным тоном. Лис снова размеренно назвала свое имя, город, цель прибытия, безропотно сняла медальон, зная, что за стеной удивленный стражник разворачивает и пристально рассматривает мечи и доспех. — Связи с партизанами имеем. — Не имеем. — Чем докажешь, — стражник устало поднял на нее глаза. Лис молча на него смотрела — чем она могла доказать? Косички она не носила. Беличьего хвоста ни на куртке, ни на поясе не наблюдалось. Запрещенного она ничего с собой не везла. Единственное, что сейчас заставляло ее проходить всю эту процедуру — острые уши. Она еще раз мысленно прокляла последовательно виксену, Трисс и себя саму — все же стоило прикрыться иллюзией, плевать на возможные охранки, многие горожане пользуются легкими артефактами для разных целей. — Ну. Лис нащупала в кармане значок — и практически безнадежно протянула его стражнику. Тот пристально его осмотрел, но брать не стал — вместо этого сдвинул ее медальон на край стола так, чтобы она могла его забрать, и снова уткнулся носом в лист. — От кого? — Спрашивайте у Вернона Роше, — капитан же сказал на него отсылаться — пусть тот день, заставивший ее сомневаться в самой себе и своей выдержке, хоть чем-то поможет. — Принято, — неожиданно резюмировал стражник, — жди результатов досмотра. — Что за бутыльки? — ждать долго не пришлось, удивленный стражник вошел снова, держа в руках перевязь с кармашками — стекло не звякало, но Лис уловила знакомый острый алхимический запах, смешанный с потертой кожей. — Эликсиры. Могу выпить прямо здесь любой на ваш выбор, — не оборачиваясь, отозвалась Лис. Стражник буркнул что-то отрицательное и вышел на улицу. Повинуясь жесту, Лис вышла за ним следом, на ходу надевая обратно медальон и капюшон. По ее внутренним ощущения прошло не меньше часа до того, как она, наконец, вошла в город, колеблясь между опустошенным спокойствием человека, прошедшего серьезную и выматывающую проверку, и детским желанием забиться куда-нибудь в угол и накрыться с головой, прячась от всего. Людей было много, все они были незнакомыми и очень шумными. Длинная широкая мостовая — главная улица города — была слишком беспощадно-открытой, бледное весеннее солнце пробивало ее насквозь, от стены к стене, не оставляя никакого темного уголка, не давая ни шанса куда-нибудь скрыться — по бокам громоздились прилавки, пестрели распахнутые ставни и занавески, колышущиеся на ветру. Снизу, спереди, с моря тянуло острой солью — город мешал ее запах с рыбой, хлебом, дымом, мокрыми тряпками. Шума волн было вовсе не слышно. Лис видела море на горизонте — широкая темная полоса, где-то далеко встречающаяся с бледным небом, — но не слышала его, будто ей мерещилось. Она помнила, что море шумело всегда. В голове царила прохладная, вязкая пустота — у нее был примерный план, что делать, но исполнять его, деловито переходя от пункта к пункту, Лис не стала. Какое-то время она бессмысленно шла вперед, ведя Бурана за собой и стараясь не смотреть на людей — чтобы не видеть, как они смотрят на нее. Стены домов по бокам от широкой улицы, казалось, сдвигались друг к другу, зажимая между собой. Лис чудом не пропустила ровную, недавно подновленную надпись «конюшня» на вывеске справа. После выматывающей проверки у ворот пристроить Бурана оказалось плевым делом, но все сумки перекочевали на ее плечи — и Лис впервые поняла, почему Геральт везде шлялся в доспехе много лет назад, когда только нашел ее и вез в Каэр Морхен. Ей всегда казалось, что это неудобно и даже несколько подозрительно — у Геральта броня была совсем другой, скрипела кожей, позванивала кольчужными колечками. Лис могла беспрепятственно надеть под куртку верхнюю часть доспеха, куртка была куплена именно с таким расчетом — что она и сделала в ближайшем узком проулке между домами, загородившись висящими на веревках простынями. В результате одна сумка немного уменьшилась, но она все еще напоминала навьюченного мула. Что с этим делать и куда идти ей было неясно. У нее был план, но прохладная серая вязкость усталости не давала о нем задуматься — и Лис просто шла вперед, тянула на себе свои сумки, глядя поверх голов на темную полоску моря. Полоска становилась все ближе, запах соли, рыбы и хлеба — все сильнее. Лис, не задумываясь, свернула, пошла на запах, аккуратно огибая нависающие над мостовой балконы, в которые рисковала влепиться лбом. На соленом ветру трепетали цветастые занавески, под тонкой кожаной подошвой сапог тихо перекатывались мелкие камушки. Огромный черно-белый пес, развалившийся на ступеньках чего-то крыльца, даже не поднял головы — только открыл глаза и ударил пару раз хвостом, повел вислым ухом. Маленькая старушка, закутанная в несколько слоев платков, деловито раскладывала по прилавку странный хлеб — не круглой буханкой, а длинный, толщиной с предплечье Лис. На подоконнике за прилавком стояло круглое деревянное блюдо, на котором исходил паром нарезанный плоский пирог с сыром — несколько пирогов, сложенные друг на друга. Лис замялась сбоку, не подходя к прилавку, склонила голову как можно ниже — чтобы ее глаза совсем нельзя было разглядеть. Старушка, закончив раскладывать странный хлеб, с неожиданной скоростью двинулась в ее сторону — Лис, груженая своими же сумками, не успела отшагнуть обратно в переулок. — Святое Пламя, — старушка потерла ушибленный локоть, задрала голову, — чего тебе, сынок? Выглядела она скорее удивленной, чем испуганной или недовольной, и Лис решилась спросить: — А что это? — Хлеб, — пожала плечами старушка, — с дочерью печем. Пироги еще. Подождешь чуть-чуть — с мясом будет, Ульяша принесет. Ты сумки-то поставь, — она махнула рукой куда-то рядом с прилавком, вернулась к подоконнику с пирогом, — только приехал? — Ага, — Лис послушно поставила сумки на землю, плечам тут же стало легче, и она с удовольствием прислонилась спиной к стене. С другой стороны улицы шел высокий каменный парапет, но справа, где-то в сотне шагов, она видела, спускалась лестница на набережную. — Насовсем али морем потом пойдешь? — старушка принялась красиво раскладывать пирог на белых тканых салфетках, бодро и резво вертясь от подоконника к прилавку. — Морем. В Новиград. — Святое Пламя, медом вам всем мазан тот Новиград, что ли. На кой ляд туда все едут, денежки родительские спускать на непотребства? — даже бурчала она как-то беззлобно, больше для проформы. Лис неожиданно для себя заулыбалась. Скорее, пытаться заработать на тех, кто приехал туда их спускать. — Работа у меня там. — Святые праведники, да молодому парню тут везде работа, — зафыркала старушка, вытирая руки. — Куда наставник направил — туда и еду, — честно сказала Лис. — Что ж за работа-то? — старушка весело поглядывала на нее из-под платка, не прекращая суетиться — начала раскладывать поровнее хлеб, поправлять салфетки. — Ведьмак я. Лис ждала какого-то особенного эффекта от этих слов — например, улетучивания дружелюбного тона. — О как, — с интересом проговорила старушка, оставляя в покое хлеб и салфетки и поворачиваясь к ней целиком, — ведьмак? Дай-кась погляжу хоть, никогда ведьмаков не видела. Еще мне бабка говорила, что вас нету больше, мол, ходили раньше, а теперь не досвистишься, самим надо учиться чудовищ рубать. Снимать капюшон второй раз за день не хотелось категорически, но улица была довольно безлюдна, по крайней мере, этот ее участок, а Лис уже один раз обманулась в своих ожиданиях насчет этой старушки — и решила попробовать обмануться во второй раз. — Святое Пламя, — в третий раз удивленно протянула старушка, — ты еще и эльф? Какие ж эльфы своего ребенка ведьмакам-то отдали? — В лесу потерялся, — сухо отрезала Лис, натягивая капюшон обратно. Старушка всплеснула руками, сложила их на животе, продолжая смотреть на нее — но теперь этот взгляд заставлял подобраться, будто Лис показала ей уязвимое место. — Батюшки, — снова взмахнула руками старушка, — ну хорошо, что хоть ведьмак нашел. Глазищи вон какие. Это ж ты в Новиград когда плывешь? — она, как ни в чем не бывало, вернулась к прошлой теме и перекладыванию хлеба и салфеток. Лис показалось, что старушка пытается так скрыть нервозность. От резкого соленого воздуха щипало губы и глаза. — Как корабль найду, который туда уплывает. — Жить-то будешь где-то? Лис дернулась, расслышав сзади заполошное движение — шорох ткани, торопливые шаги, — и плавно сдвинулась в сторону, ближе к сумкам, лежащим на мостовой. Крепкая женщина с забранными под белый платок волосами, спешившая к ним, неожиданно аккуратно водрузила на прилавок огромный поднос сразу с тремя пирогами, утерла лоб предплечьем, весело покосилась на Лис. — Приезжего забалтываешь, мать? Надолго к нам, ведьмак? Голос у нее был звонкий и сильный — и куда более зоркие глаза, медальон, висящий на груди Лис, она разглядела. — На пару дней. — Вот так всегда, — женщина, отдуваясь, оперлась локтем о прилавок, — осенью прошлой тоже один такой терся в порту, мне Рив рассказал. Тож ведьмак с кошачьей мордой, в Новиград плыл. Ты ежели комнату еще не нашел, — она кивнула на сумки, — у нас с мужем в доме комната есть, сдаем недорого, тот твой брат, Рив сказал, приличный был, вежливый. Лис переспрашивать не стала — молча кивнула и подхватила сумки. Она была твердо уверена, что эта женщина, назвавшаяся Ульяшей, уж точно поменяет свое мнение, увидев ее уши — в отличие от своей подслеповатой матери. Она ошиблась в третий раз. Дом стоял на той же улице, в квартале от прилавка налево — каменные, чисто вымытые ступеньки на первый этаж, деревянная крепкая лестница сбоку дома — на второй, до стены дома рядом с лестницы можно рукой дотянуться. Маленькая, тесная прихожая, пахнущая тестом и стираной тканью, направо сразу — тяжелая дверь в хозяйскую комнату, балкон которой нависал над улицей за домом. Налево — маленькая комнатка с такой же тяжелой дверью, застеленная тонким цветастым покрывалом низкая кровать, маленький деревянный стол на тонких ножках, упирающийся в подоконник, ровно лежащий посередине комнаты половичок. Лис не торговалась — сдавали комнату и правда дешево. Пусть и напоминало это, скорее, полкомнаты. Она сгрузила свои сумки на пол, закрыв ими половичок, в странном оцепенении села на кровать — на кровати она не спала с начала прошлой осени, с тех пор, как они с Гезрасом приехали в караван. Такой маленькой комнаты у нее вовсе никогда, наверное, не было — по крайней мере, начиная с Каэр Морхена. Что было до Каэр Морхена, помнилось смутно. Стены не давили — этому мешало непривычно большое окно. Горс-Велен — богатый торговый город, вспомнила она. В маленькой комнате большое окно, прикрытое узрочатой белоснежной занавеской, давало очень много света — Лис, не особо раздумывая, отодвинула занавеску и замерла. В окно было видно море. Море до горизонта — темная гладь, то тут, то там прочерченная черными полосками волн и белыми — пены. Качались на волнах пришвартованные корабли слева — Лис перегнулась через стол и распахнула створки, потянув их на себя, соленый ветер ударил в лицо, и накрыл острые уши шум — очень давно не слышанный размеренный плеск волн, крики чаек. — Ведьмак! — Ульяша стукнула пару раз в дверь, — занят? Ты если не устал — помоги мне это добро таскать, скоро с доков пойдут, скупят все, а я пока бегаю — у меня вечно что-то да сгорит. На вот, — в открывшуюся дверь она просунула бумажный, вкусно пахнущий сверток, — держи. Помоги только эти подносы клятые дотащить. Лис отложила так и не вспомненный план на первый день в Горс-Велене с чистой совестью — в конце концов, она прошла ворота, пристроила Бурана в конюшню, а где жить и что есть нашли ее практически сами — не было особой причины отказать в помощи. С Ульяшиной матерью уже бойко и весело торговались какие-то люди — была еще и возможность узнать, когда какое-нибудь судно отходит в Новиград.