Behind blue eyes

- Боунс! Боунс! Можно тебя на минуту? – за прошедшие несколько дней Джим окончательно поправился в физическом и моральном плане и теперь деятельно расхаживал по мед. отсеку, мешая МакКою и остальным работать, приставая к доктору с расспросами о юном энсине. - Ну что тебе ещё?! – наконец вспылил тот, отбросив в сторону ни в чём не повинный гипошприц. С того трагического дня Леонард спал по часу в сутки, всё остальное время разрываясь между тремя пациентами, а те, будто сговорившись, соревновались, кто больше хлопот доставит и без того нервному врачу. Боунс всё чаще сравнивал себя с героем старой книги, самозабвенно сражавшимся с мельницами. Но у того хотя бы оруженосец был, а тут даже верная Чапел слегла с гриппом. Устало потерев покрасневшие глаза, МакКой повернулся к Кирку с таким выражением лица, что менее смелый предпочёл бы спастись бегством. - Послушай. Павел, он… Я ни разу не видел, чтобы он что-нибудь ел за это время, он постоянно смотрит в потолок и дрожит от любого шороха. И ты бы слышал, как он кричит по ночам, так жалобно… Сделай что-нибудь, чёрт возьми! Нельзя его просто пичкать химией и надеяться, что всё и так пройдёт, Боунс! – Джим потряс его за плечи, чуть не столкнувшись с ним лбами. Конечно, сам капитан не раз пытался хоть как-нибудь разговорить навигатора, но все его попытки заканчивались слезами и испугом Чехова и последующей матершиной МакКоя, вынужденного бежать к постели русского вундеркинда, чтобы вколоть ему лошадиную дозу успокоительного. - Чёрт возьми, Джим, я врач, а не психолог! Я и так делаю всё, что могу, и понятия не имею, как сделать для него еще лучше. Он никому не доверяет сейчас, ему страшно, стыдно, обидно и очень больно. Только представь, он, может, и не целовался толком никогда, а тут такое! – доктор сочувственно посмотрел на дверь палаты Павла. Судьба мальчишки беспокоила его в разы больше, чем он позволял себе показать, но Боунс понятия не имел, почему. Возможно, потому, что где-то далеко на Земле у него была дочь примерно такого же возраста, а может… Нет! Это определённо от недостатка сна. Доктор МакКой отогнал от себя странные и несколько дикие мысли и снова недовольно уставился на выжидательно смотрящего на него Джима. Капитан недобро оглядел его исподлобья и, чеканя каждое слово, произнёс: «Вы. Им. Займётесь. Это приказ.» Доктору ничего не оставалось, кроме как подчиниться и тотчас же отправиться в палату энсина, проклиная всех и вся и надеясь, что он хотя бы не сделает хуже, ведь на его взгляд он был самой отвратительной кандидатурой для такого тонкого дела. «Душа человеческая – потёмки» - процитировал Боунс слова бессмертного русского классика и, вздохнув, словно перед прыжком с обрыва, вошел в палату, где его главная проблема сидела на кровати, будто восковая кукла, пустым взглядом буравя противоположную стену. Только сейчас Боунс заметил, насколько Джим был прав в своих опасениях. Юный энсин выглядел измученным и вымотанным, он слабо дернулся при звуке открываемой двери, но увидев в её проёме знакомый силуэт, тут же успокоился и снова стал смотреть в стену. Павел ужасно исхудал, казалось, будто он скоро начнёт светиться, а кости вот-вот прорвут тонкую белую кожу. Под его обычно яркими, а теперь погасшими, словно лампочки, глазами залегли черные тени, придавая его лицу ещё более изможденный вид. Доктор МакКой тяжело вздохнул и подошел к его кровати, а пациент молча и безучастно протянул ему руку для укола, заранее зажмурившись. - Нет, Павел, я не за этим пришел. – голос Леонарда предательски дрожал. Он глаз не мог отвести от несчастного, в то же время желая быть от него как можно дальше, может даже в открытом космосе без скафандра. Доктор понятия не имел, что ему надо говорить и делать, и только взор навигатора, на секунду сфокусировавшийся на нём, побудил его к действию. «Послушай, капитан сказал, что ты отказываешься от еды. – Боунс пододвинул один из стульев и сел напротив, - Знаю, кормят у нас паршиво, всякая диетическая муть в основном, но Чехов, ты же хочешь отсюда выписаться, разве нет?» Доктор МакКой напрасно ждал ответа. Павел сидел, будто высеченный из камня, его лицо было неестественно бледно и как-то жутко спокойно, а глаза немигающе смотрели куда-то сквозь врача. Единственной его реакцией был мимолетный блик понимания во взгляде, какой-то болезненной и ужасно трудно дающейся попытки осознания того, что этот человек не желает ему зла. Леонард заметил эту перемену и облегченно выдохнул. По крайней мере его пациент воспринимал и анализировал всё, что ему говорили, а это было огромным прогрессом. - Хорошо, что ты меня понимаешь, Павел. Я тебя как врач прошу и как человек, которому на тебя не наплевать… - Леонард примолк, задумавшись, не позволил ли он себе излишнего. В конце концов он не мог предсказать, как воспалённое и искалеченное сознание навигатора может воспринять эту невинную фразу, да и сам Боунс не был полностью уверен в её невинности. Он мысленно обругал себя, приказывая сосредоточиться и взвешивать каждое слово, но Чехову, казалось, понравилось его замечание. Он склонил голову на плечо и несколько секунд не отводил от него взгляда своих тусклых глаз, внимательно изучая лицо доктора, прежде чем со слабым стоном отвернуться. Зрительный контакт все ещё был для него большим испытанием, но МакКою хватило и этого, чтобы убедиться, что при тонкой и кропотливой работе ему удастся выходить юношу, а главное, что тот, кажется, проявляет желание пойти с ним на контакт. Полчаса пролетели быстро. Леонарду все легче давалось общение с пока безответным, но внимательно слушавшим его энсином, Боунс рассказывал ему о буднях в Академии, о странных, забавных и иногда откровенно идиотских вещах, которые вытворял в то время на пару с Джимом, о своей прошлой жизни и семье, обо всем том, о чем он никогда бы не рассказал никому, просто по натуре своей не посчитав бы это хоть как-то интересным. Но Чехову нравилось и это было сейчас главным. Он всё чаще переводил взгляд со стены на доктора и тот готов был поклясться, что после истории о том, как Джим застрял в форточке девичьего общежития, на лице парнишки появилась бледная тень улыбки. - Знаешь, Павел, ты конечно снова откажешься, но я просто не могу не попробовать предложить тебе… - МакКой вынул из кармана большое ярко-красное яблоко, в свете больничных ламп казавшееся почти рубиновым. Он аккуратно положил фрукт на почтительное расстояние от себя, чуть пододвинув его к Павлу, но не пытаясь приблизиться к энсину. Доктор выжидательно смотрел на юношу, но потом, решив проверить внезапную догадку чуть отвернулся. Тонкая, бледная, чуть дрожащая рука быстро скользнула по одеялу. Не успел доктор и глазом моргнуть, как Чехов держал яблоко обеими руками, немного удивленно и даже чуть благодарно взирая на врача. Тот невольно улыбнулся ему и, пожелав приятного аппетита, вышел из палаты, думая о том, что сегодня он сделал наверно самый стоящий поступок за всю свою карьеру. Надо бы было доложить Джиму и выписать назначения, но Боунс решил подумать об этом завтра, а сегодня прочесть всю ту литературу по психологии, которая была доступна на корабле. Он всё ещё не знал, как именно нужно вести себя с юным Чеховым, но сердцем чувствовал, что действие ведет в верном направлении.