Ана́мнез (от греч. ἀνάμνησις — «воспоминание») — совокупность сведений, получаемых при медицинском обследовании путём расспроса самого обследуемого и знающих его лиц.
Память Гарри похожа на изорванное полотно — сплошь прорехи и заплатки. Том помнит за двоих — каждое «знакомство», каждый первый их поцелуй, секс, ссору и примирение. Помнит и каждый раз, когда Гарри забывал. То, к чему они пришли сейчас, не было запланировано. Расскажи Темному Лорду кто-нибудь ещё лет пять назад, что все дойдет до этого — дом, садик, празднование дня рождения Избранного в узком кругу Пожирателей, безумец был бы убит на месте. Все началось с того, что один раз Волдеморт просто не сдержался.***
— Зачем ты приходишь ко мне? — насмешливо спросил парень. — Ещё не надоело? Волдеморт промолчал. Он и сам не знал ответа. В последнее время визиты в камеру Избранного превратились из мстительного наслаждения в острую необходимость. Стычки между ними становились все реже, хоть Гарри и неизменно старался вывести Волдеморта из себя — надеялся, что не отличающийся сдержанностью Темный Лорд убьет его. — Во всей магической Британии больше не осталось никого, над кем бы мог поиздеваться? — продолжил Гарри. — Так займись своими псами, ты совсем их распустил. Тогда Избранного ещё держали в Малфой-Мэноре. Ближнему кругу вменялась забота о Гарри — ценный пленник должен быть здоров, накормлен и не слишком вымотан. — Кто? — отрывисто спросил Волдеморт. — Хочешь, чтобы я сдавал тебе твоих же слуг? — усмехнулся Гарри и моментально стал серьезным, тихо признавшись: — Крэбб. Не простил мне смерть сына, вероятно, а может, просто от рождения не очень умный. — И чем он тебе так досаждает? — О, ты не хочешь знать. Просто пусть его больше ко мне не пускают. Пожалуйста. Волдеморт оторопел от первой искренней просьбы со стороны Гарри. А потом — от своей реакции на нее. Прошедшая от кончиков пальцев до кончиков ушей волна теплоты показалась настолько же неестественной, как если бы он смог дышать под водой без магии. Вечером он вызвал Крэбба к себе и прочитал его не особо-то и скрываемые мысли. Грязные фантазии, которые Пожиратель не стеснялся озвучивать мальчишке — часами. Никак физически не вредя ему, впрочем, и один из верных слуг может быть и заслужил небольшое развлечение… Он не стал убивать Пожирателя на глазах у Гарри, лишь вскользь намекнул, что Крэбб больше его не побеспокоит. И получил мирное «Спасибо» в ответ. И что-то невообразимым образом изменилось. Волдеморт начал с книг, десятками притаскивая их к Избранному в камеру, пока Гарри не пожаловался, что Том его явно с кем-то перепутал — он такой неистовой жаждой знаний никогда не отличался, и быть казненным под горой непрочитанных книг желанием не горит. Небольшой настольный квиддич был принят гораздо более благосклонно. Через несколько недель они уже играли в волшебные шахматы — вместе. Почти всегда вничью. На лице Гарри все чаще стала мелькать искренняя улыбка. Волдеморт чувствовал себя несчастным и раздраженным, если пропускал хотя бы один совместный вечер. Это было очень странным и неестественным взаимодействием, но хрупкий мир между ними держался три месяца. До дня рождения Гарри. Волдеморт напомнил о нем сам. Черт знает, почему он вообще помнил эту дату. Его день рождения в середине зимы, Гарри родился в середине лета. Все логично и правильно. — Хочешь что-то особенное? — спросил он, посылая пешку на новую клетку. — Книззла или новую метлу. — И куда я на ней полечу? — с иронией спросил Гарри, отвечая на ход. — Если будешь хорошо себя вести, то полеты можно устроить, — пожал плечами Волдеморт. — Тебе вовсе не обязательно сидеть взаперти вечность, все зависит от тебя. — Боюсь даже предположить, что я буду должен за такой невероятный подарок, — саркастически сказал Гарри. — За метлу — достаточно и простого «спасибо». За полеты… определенная гарантия послушания. — А за свободу тех, кто сейчас сходит с ума в камерах Азкабана? — резко спросил Гарри. — За них ты не расплатишься, боюсь, — ухмыльнулся Волдеморт. — Даже Меткой. Гарри резко встал, опрокидывая шахматную доску. Фигурки рассыпались по полу. Королева возмущённо отряхнулась и погрозила Гарри крошечным кулачком, но он уже вступил в собственную битву. — И ты всерьез думаешь, что я буду летать кругами над Малфой-Мэнором, пока мои друзья гниют в тюрьме? Буду делать вид, что все в порядке?! — Ты и так живёшь не в пример в лучших условиях, — Волдеморт обвел взглядом комфортабельную камеру. — Не вижу смысла отказываться от большего. Их ситуацию это нисколько не облегчит. Они государственные преступники, Гарри. — Я тоже! — заорал Гарри. — Хватит играть в благие намерения, мы оба знаем, что единственная причина, по которой я ещё жив — это хоркрукс! — Не единственная, — твердо сказал Волдеморт. — Ты нужен мне. Ты все меняешь, я… чувствую себя совсем по-другому с тобой. Нам необязательно враждовать, Гарри. — Господи, — истерически засмеялся Гарри. — Это что, признание в чувствах от великого и ужасного лорда Волдеморта? Не обманывайся, Том. Тебе нравится проводить время со своим хоркруксом, а у меня просто нет других развлечений. Если хочешь знать, был бы у меня выбор, я предпочел бы общество слизней, на них и смотреть приятнее, и… — Закрой рот, — прошипел Волдеморт, вбивая Гарри в стену одним ударом, сжимая горло длинными паучьими пальцами. — Ты забываешься, мальчишка. — Меня тошнит от твоей рожи, отъебись, — полузадушенно прохрипел Гарри и плюнул Волдеморту в лицо. Темный Лорд и сам не осознал, когда он перешёл эту грань. Ярость стучала в ушах, требуя выплеска, плоть под пальцами билась и пульсировала жизнью, в голове внезапно всплыли мерзкие фантазии покойного Крэбба… …и Волдеморт впился в губы Гарри жадным поцелуем.***
Это не было хорошо и приятно, для Гарри так точно. Волдеморт и не пытался сделать это хоть сколько-нибудь похожим на занятие любовью. Он просто брал и наслаждался — паникой осознавания в глазах мальчишки, его внезапными мольбами и упрашиваниями (надо же, а ведь казалось, что и вовсе не умеет умолять), сопротивлением и криками. Впервые попробовал на вкус слезы Избранного. Мальчишку растили готовым к пыткам и смерти, но к этому он готов не был. Просто не ожидал, не мог представить. Даже от злейшего врага. Волдеморт равнодушно отметил, что Избранный наверняка был девственником — вряд ли у него оставалось время на любовные приключения между охотой за хоркруксами. Тем лучше. Он старался обойтись без явных физических повреждений, но и психологических оказалось с лихвой. Когда Волдеморт закончил, Гарри выглядел абсолютно сломанным — дрожащий, перепуганный, внезапно ставший будто бы меньше и младше. Волдеморт просто сидел рядом и смотрел, запоминал, анализировал ощущения… Было…странно. Невероятно, эйфорически хорошо, но вместе с этим… Не то, что он хотел, не то, что было нужно. Не так. Мальчишка издал последний судорожный всхлип и упрямо сжал губы. Прямо и открыто посмотрел на Волдеморта. В потемневших зелёных глазах плескалась чистая ненависть. — Я рад, что ты больше не считаешь нужным сдерживаться, Том. Теперь тебя гораздо проще ненавидеть. Спасибо. Волдеморт вздохнул. Ненавистное магловское имя — Гарри использовал его, когда хотел задеть сильнее. Они снова вернулись в исходную точку, и теперь будет гораздо сложнее все исправить и повернуть на нужное русло. Он, конечно, прекрасно провел время, но минусов больше, чем плюсов. Но все ещё можно исправить. Он достал палочку. — Обливиэйт.***
На день рождения подарил альбомы и краски — видел, как Гарри рисует на полях старинных книг, приводя Волдеморта в ужас от такого небрежного обращения. Забывший и ссору, и последующие события, Гарри искренне обрадовался. Снова стало тепло. Но чего-то не доставало. На следующий день не смог удержаться и повторил недавний опыт — без какой-либо провокации со стороны Гарри, просто зашёл в камеру и пустил в мальчишку Сковывающее. Непонимание и страх на лице, все эти «Что ты делаешь?!» и «Не надо, пожалуйста, пожалуйста, прошу тебя!». Жаль, Империусу Избранный ловко сопротивлялся, Волдеморт бы многое отдал за послушно отсасывающего коленнопреклоненного мальчишку, преданно заглядывающего ему в глаза, но пришлось обойтись. Не так и не то. Новый Обливиэйт, приветливый Гарри на следующий день. К Волдеморту пришло раздражение — впервые в жизни он не понимал, чего хочет. Пока Гарри со смехом не обмолвился как-то, что молодой Том был редкостным красавчиком. Он сто раз пожалел, что Реддл жил полвека назад, пока не узнал, кто это на самом деле, потому что не отказался бы от такого однокурсника. В следующий раз Волдеморт пришел в образе Реддла. Очаровательно улыбался, флиртовал. Гарри подыгрывал… пока юный Том не попытался его поцеловать. Тот раз вышел особенно жестоким, у Волдеморта окончательно испортилось настроение и он не приходил к Гарри несколько дней. Когда пришел — застал мальчишку отвечающим невпопад, запутавшимся, нервным. Чертов Обливиэйт. Стирать недавние воспоминания так часто — опасно, слишком много провалов в памяти, которые нечем заполнить. Волдеморта осенило — им с Гарри нужно было новое прошлое, на котором получится выстроить новое будущее. Их будущее. Его эксперименты помогли понять, чего он хочет — взаимности. Ни принуждения, ни взаимовыгодного сотрудничества. Любви. Подчистую Обливиэйтом почти два десятка лет жизни без повреждений не стереть — Избранный забудет, как держать ложку и деградирует до состояния младенца. Но совместная работа гениального легилимента и не менее выдающегося зельевара… Лишенный магии, воспоминаний о волшебном мире, наделённый новыми — достаточно отрывочными, потому и реалистичными. Слегка заторможенный, зато послушный и искренний. Гарри Поттер. Полностью его, для того чтобы начать их историю с чистого листа. Избранный открывает глаза в больничной палате и видит перед собой приветливо улыбающегося Тома. Улыбается в ответ. Происходит импринтинг. — Добро пожаловать в реальный мир, Гарри. Меня зовут Том — и я твой лечащий врач.