Инкубационный период — один из периодов, начальный, инфекционного заболевания (в том числе паразитарного), отрезок времени от момента заражения до проявления симптомов болезни (продромального периода).
Малфой-Мэнор, за два года до основных событий. На следующий день после дня рождения Гарри. Гарри Поттер всегда хотел научиться рисовать. В детстве он доставал из мусорки огрызки цветных карандашей Дадли и часами рисовал на старых газетах. Когда, в конце концов, карандаши источились до такой степени, что их уже невозможно было удержать в пальцах, Гарри украл у дяди Вернона шариковую ручку и прятал ее за плинтусом в чулане, как величайшее сокровище. Потом он пошел в школу, и Дурсли были вынуждены купить ему свои собственные ручки, карандаши и тетрадки. Гарри был безмерно счастлив, даже получая наказания за рисование на уроках. Потом начался Хогвартс, и рисование как-то само по себе отошло на второй план. Новый мир, обретенные друзья и враги, чудеса и потери так плотно наполнили его жизнь, что исчезла сама потребность в воображении — реальность превосходила все фантазии. Теперь, в мире, ограниченном камерой в подвале Малфой-Мэнора, ему ничего не хотелось так, как рисовать. У Гарри не осталось ничего, кроме воспоминаний и смутного страха, что и их он может лишиться, поэтому образы его прошлого, настоящего мира украшали все доступное пространство — он рисовал драконов и русалок на полях принесенных Волдемортом книг, выцарапывал заклинания на полу, чертил знак Даров Смерти. Это все безмерно бесило Темного Лорда, что было дополнительным плюсом. Но тот, по неясным мотивам сменив тактику устрашения и наказаний на подобие заботы, щедро одарил его красками, карандашами, бумагой и прочими, невиданными Гарри до этого принадлежностями для рисования. Избранный не мог не признать, что это было действительно чудесным подарком на день рождения. Если забыть — от кого он, разумеется. «Если когда-нибудь выйду отсюда — к хренам Аврорат, к хренам Министерство, пускай все катятся к черту, — мечтал Гарри, ухмыляясь. — Буду художником. Уже вижу заголовки газет: "Как научиться рисовать в плену у Волдеморта. Эксклюзивное интервью Риты Скитер со спятившим Избранным"». Гарри как раз раскрашивал золотой краской очередной снитч, когда Волдеморт вошел в камеру и запер за собой дверь. Избранный привычно улыбнулся ему — с недавних пор это стало получаться легко и непринужденно, будто бы зашедшему в гости старому другу. По пальцам можно было пересчитать те дни, в которые Волдеморт не приходил к нему — будто бы у него нет других дел, кроме как мучить Гарри своим присутствием. Впрочем, последние месяцы стали вполне выносимыми. Играть в шахматы и беседовать куда приятнее, чем корчиться от боли. — Здравствуй, — приветливо сказал Гарри. Волдеморт ничего не ответил, смерив его долгим нечитаемым взглядом. Что-то шло не так. Это что-то витало в воздухе, заставляло Гарри нервничать. Смотреть, не отрываясь, в ответ, ожидая следующего шага Темного Лорда, который не заставил себя ждать. Он медленно вытащил палочку из рукава мантии, направил на парня, Гарри невольно сжался, ожидая Круциатуса…***
Заклинание заставляет мальчишку отлететь к стене, плотно приковывая его руки над головой трансфигурированной цепью. Волдеморт медленно подходит к своей жертве и морщится, наступая босой ногой в разлитую по полу золотистую краску. Проводит длинными пальцами по столу, собирая густую мерцающую субстанцию, затем размазывает ее по щекам Избранного, шокировано дернувшегося, будто в ожидании боли. От удара о стену, верно, слегка прикусил губу или язык — уголки рта окрашены кровью. — Мой золотой мальчик, — комментирует Темный Лорд. — Золото и кровь — истинный гриффиндорец. — Что-то случилось… Том? — Гарри пытается получить хотя бы крошечную долю контроля над ситуацией. Поначалу Волдеморт частенько приходил к нему взбешенным, от всей души вымещая на пленнике гнев на вспыхивающие тут и там бунты. С течением времени то ли восстания сошли на нет, то ли Темный Лорд избрал себе другой объект в качестве груши для битья. Гарри не хочет думать об этом, слишком страшно услышать из уст Волдеморта знакомые имена. — Том… — задумчиво повторяет мужчина. — Дамблдор называл меня так в насмешку — чтобы я не смел забывать о том, что он знает, кто я. Помнил, как я ненавижу это мерзкое магловское имя и издевался надо мной. — Он вовсе не… — пытается возразить Гарри, но Волдеморт прижимает паучий указательный палец к его губам. — А почему зовешь меня так ты, Гарри Поттер? Пытаешься унизить? Нет, — палец, мягко поглаживая, размазывает кровь по губам мальчишки. — Дело в другом. Слишком горд, чтобы звать меня «Мой лорд», чтобы признать, наконец, во мне своего хозяина? Тоже нет, — он вздергивает подбородок молчаливого Избранного на себя. — Я знаю, в чем причина, мой милый хоркрукс. Ты просто пытаешься не забывать о том, что я тоже человек, а не монстр из твоих кошмаров. Это помогает тебе не сойти с ума. Верно, мой хороший? — Развяжи меня, — говорит Гарри, отводя взгляд в сторону. — Я не знаю, что тебя так взбесило сегодня, но я-то уж в этом точно не виноват. — Нет, — коротко говорит Волдеморт. — Мне нужно кое-что проверить. — Что? — у Гарри определенно плохое предчувствие. Волдеморт делает то, чего Гарри от него никогда не ожидал. Волдеморт делает то, что Гарри не видел и в худших своих кошмарах. Волдеморт делает то, что гораздо хуже всех круциатусов и избиений, что он пережил от его рук. Волдеморт целует его. Мягко касается безгубым ртом его губ. Проникает, пользуясь замешательством мальчишки, ледяным языком ему в рот, легко преодолевая все барьеры. Это очень, очень нежный поцелуй, хотя Гарри не особо уж есть, с чем сравнивать — поцелуи с Чжоу и Джинни уже почти стерлись из памяти. Пульс начинает бешено стучать в висках парня, он чувствует тошноту, пытается вырваться, его голову удерживают сильные пальцы, вжимая в стенку все плотнее. Наконец, Волдеморт отстраняется. Выжидающе смотрит, затаив дыхание, внимательно изучая реакцию мальчишки. В глазах Гарри неверие, отвращение, страх. Парень сплевывает на пол, пытаясь избавиться от чужого привкуса во рту. Волдеморт разочарованно выдыхает. — Что это, блядь, было? — кричит Гарри. — Мордред, до каких пределов ты еще можешь дойти?! Никогда — слышишь — никогда не делай так больше! — Что именно не так? — холодно спрашивает Волдеморт с искренним интересом. — Я пытался быть аккуратным. — Что именно не так?! — у Гарри начинается истерика. — Ты блядский Лорд Волдеморт! И ты спрашиваешь, почему я не в восторге от поцелуя с тобой? — О, значит ты в состоянии так называть меня, — спокойно говорит Темный Лорд, раздумывая о чем-то. Наконец, будто придя к какому-то решению, тянется к ремню брюк Гарри. — Что ты делаешь? — в голосе мальчишки тихая паника. — Собираюсь тебя трахнуть, — коротко отвечает Волдеморт, приспуская на Гарри брюки вместе с бельем. — Нет. Ты же шутишь? Скажи, что шутишь, — пораженно шепчет Избранный. — Нет, нет, нет. Ты не можешь. Нет. Нет! Он до крови стирает руки о цепь в попытках вырваться, подтягивается на ней и молотит ногами по воздуху, орет проклятия, зовет на помощь. Волдеморт отходит на пару шагов, молча наблюдая, дожидаясь, пока мальчишка выбьется из сил. Гарри всегда стойко терпел все, что с ним когда-либо делал Волдеморт, никогда не просил о снисхождении. Но сейчас вся невероятная сила духа будто вышла из него, словно воздух из шарика. Когда Темный Лорд подходит к нему снова, разрывает на нем футболку, оглаживает обнаженные бедра, мальчишка не выдерживает и начинает плакать как ребенок. — П-пожалуйста, не надо. Не делай этого. Пожалуйста, Том. — Тшшш, — успокаивающе говорит Волдеморт. — Мой хороший. Ладно, не буду. Гарри пораженно поднимает на него глаза — это что, действительно было такой извращенной попыткой напугать, сломать его? — Мы можем договориться, Гарри, — невозмутимо произносит Темный Лорд. — Я развяжу тебя, ты встанешь на колени, отсосешь мне — и я не трону тебя сзади. Обещаю. — Ч-что?! — Избранный снова будто бы приходит в себя, шипит как рассерженный кот, его лицо моментально краснеет. — Сам себе соси, долбаный ты извращенец, отпусти меня немедленно, или я никогда больше с тобой не заговорю! — Вся проблема в том, что ты не помнишь, как это было в прошлый раз. Не перебивай, — предупреждающе вскидывает он руку. — Видишь ли, Гарри, тебе было очень больно и неприятно, и мне это не понравилось, — объясняет Волдеморт, густо смачивая пальцы слюной. — Мне пришлось заставить тебя забыть. Но у нас есть все время мира, чтобы пробовать снова и снова, — нежно говорит мужчина, задирая одну ногу Гарри на себя и поглаживая влажной рукой туго сжатое колечко мышц. — Пока я не пойму, как нужно с тобой обращаться. — Тебе придется стереть мне все воспоминания о своей уродливой роже, — шипит Гарри. — Ты изнасиловал меня, а потом просто стер память и решил попробовать еще раз? Это даже для тебя слишком мудачно, Том. Волдеморт морщится от грубости мальчишки. — Не заслужил долгой растяжки. Если расслабишься, то будет… терпимо, — он высвобождает из-под тяжелых складок мантии внушительный вставший член. — По твоему экспертн… — хочет съязвить Гарри, но захлебывается криком от внезапного резкого проникновения. — Тшшш, малыш, — Волдеморт задирает его повыше, подхватывая за поясницу, их глаза теперь на одном уровне. — Еще не передумал? Может, проще поработать ротиком? По щекам Гарри снова стекают слезы, но упрямо поджатые губы и мечущие молнии глаза говорят о том, что парень снова нашел в себе силы на подобие сопротивления. Волдеморт восхищается им. Такой сильный, такой чудесный, такой… Он слегка выходит из тела мальчишки и с тихим рыком загоняет член обратно, на всю длину. Ему хочется больше — больше слез, больше криков, больше Гарри. Его мальчик упорно молчит, лишь тихо вскрикивает, поэтому смелость шептать всякие нежности на ушко берет на себя сам Волдеморт. — В прошлый раз, под конец, — мурчит Темный Лорд, — ты был уже так хорошо растянут… Немного порван, правда. Может, зачаровать твою прекрасную попку так, чтобы она всегда возвращалась в исходное состояние — что бы в нее ни засунули? Трансфигурация — великая наука, Гарри, я могу изменять размер и форму своего члена как угодно… Ответь мне, Гарри… — Если бы ты не был так ценен для меня, — жарко выдыхает он, — я бы не стал убивать Крэбба. Позволил бы ему воплотить в жизнь всю ту грязь, что он тебе рассказывал. Может, еще бы кто-то присоединился, это было бы величайшей честью для моих людей — трахнуть Гарри Поттера. А потом ты бы на коленях ползал, умоляя спасти тебя от них… Ответь мне. — Гарри, Гарри, Гарри, — стонет, ускоряясь. — Просто не сопротивляйся, просто позволь мне любить тебя. Этого… — он задыхается от быстрого темпа, спина мальчишки уже вся расцарапана от постоянного трения о стену, кровь из раненных цепью запястий медленно стекает вниз, падая тяжелыми каплями на плечи и тело Избранного. — Этого будет достаточно… Этого… Не смей закрывать глаза! — шипит он и кусает обмякшего, готового потерять сознание Гарри за истерзанную им самим нижнюю губу. Мальчишка приоткрывает веки, взгляд мутноватый от боли, на бледном лице ярко выделяется шрам в виде молнии. Волдеморт восторженно и жадно впитывает чудесное зрелище, оно заполняет его и накрывает взрывной волной мощного оргазма. Мальчишка дергается от ощущения выбрасываемой толчками спермы внутри него. Волдеморту ужасно не хочется покидать эту прекрасную тесноту, он приподнимает и обнимает Гарри, принимая весь его вес на себя. Прижимает к груди, впитывая кровь и пот, дрожь и слезы. Впитывая свой драгоценный хоркрукс, воссоединяясь.***
— Выглядишь таким сломанным, — разочарованно говорит Волдеморт упорно молчащему то ли из упрямства, то ли из-за шока мальчишке. — Не разговариваешь со мной больше? Гарри продолжает рассматривать перевязанные бинтами руки, никак не реагируя на слова мужчины. — Это все было не обязательно, — буквально оправдывается Темный Лорд. — Я предлагал тебе более безболезненный способ, ты отказался. Не вынуждай меня перед тобой извиняться! — рычит он и в приступе бешенства залепляет мальчишке пощечину. — Иначе я устрою тебе куда более весомые поводы для обиды! — Еиналеж, — тихо говорит Гарри. — Что? — Еиналеж, зеркало, — поясняет он. — Показывает самые глубокие и самые отчаянные желания. Недостижимые желания. Ты смотрелся в него, Том? Всегда было интересно, что ты там увидишь, — он хохочет. — Может, новый нос? — Ты бредишь, и только поэтому я не накажу тебя, — говорит ему Волдеморт сквозь зубы. Он усыпляет мальчишку и тем же вечером посещает Отдел Тайн. Находит Зеркало и долго вглядывается в отражение. Возвращается в Мэнор невероятно злым, расшвыривая круциатусы направо и налево. Гарри получает новый Обливиэйт, а Волдеморт начинает работу над чарами изменения внешности. Круг начинает свой новый оборот.