Суперинфекция (англ. superinfection) — процесс, в результате которого клетка, изначально зараженная одним вирусом, коинфицируется через какое-то время другим штаммом вируса или другим вирусом. Вирусные суперинфекции могут привести к появлению резистентных (не поддающихся лечению) штаммов вирусов.
— Нерушимый обет… — задумчиво протянул Палочник, лениво перебирая отросшие волосы на голове Гарри, удобно устроившейся на его острой коленке. — Вот хитрый ублюдок. — Это не имеет никакого смысла, — возразил Гарри. — Нарушение Нерушимого обета убьет меня. Он всерьез думает, что я боюсь смерти? Да я о ней мечтаю! — Он это знает, — отмахнулся монстр. — Как и то, что твои обещания — пустой звук, и ты при первой же возможности попробуешь повеситься или сбежать — что, в сущности, одно и то же. — Я дал слово, и… — возмутился Гарри. — Ты не умеешь врать, глупый мальчишка, — Палочник предостерегающе прихватил его волосы. — И то, что мой телесный осколок пускает на тебя слюни, еще не делает его совсем уж идиотом. И если ты опять его разозлишь… Думаю, у него найдется еще пара грязных мыслишек, как держать тебя в узде. И это еще не говоря о самом очевидном. — Самом очевидном? — юноша приподнял голову. — Это каком? — Стереть твою память до основания, — кратко ответил монстр. — Придется заново учить тебя пользоваться столовыми приборами и говорить связными предложениями, пользоваться палочкой… зато ты гарантированно намертво привяжешься к своему новому папочке. Какие-то несколько лет и снова почти полноценный член общества. Правда, думаю, в постель он тебя потащит куда раньше. — Мордред, — застонал Гарри. — Ты и в молодости был таким… эээ… — Сексуально-активным? — невинно спросил Палочник. — Нет. Меня вообще мало интересовала эта сторона жизни, знаешь ли. Может, на осколка так повлияло перерождение и новое тело, а может — дело исключительно в тебе, но я бы не рассчитывал на то, что ему быстро наскучит. Впрочем, есть еще одна простая причина — ваши постельные шалости это единственное занятие, при котором вы пребываете хоть в каком-то подобии гармонии и на уже утвержденных ролях. Если бы ты хотя бы попытался быть с ним более милым и вежливым… — Не заслужил он вежливости, — огрызнулся Поттер — Не после всего, что натворил. — Да при чем тут он? — недовольно прошипел Палочник. — Это тебе стоит уже оставить глупую мальчишескую браваду в прошлом, Гарри. Ты проиграл, он выиграл. Он никогда не даст тебе умереть, и в этом я ему помогу — уж будь уверен. Дамблдор, старый идиот, набил твою юную башку всем, чем угодно, кроме простой истины — за жизнь стоит бороться, а не жертвовать собой в угоду чужим идеалам, или, тем более, стремиться мучеником взойти на их погребальный костер. — Быть игрушкой в руках врага — это та жизнь, за которую мне стоит бороться? — Не хочешь быть игрушкой — докажи ему, что ты не просто капризный ребенок с промытыми мозгами, — отрезал его ночной кошмар. — Перетерпи эту идиотскую свадьбу, принеси обет, не веди себя как ягненок на заклание в постели, перестань уже лелеять мысль, что когда-нибудь избавишься от нас обоих — и увидишь, что небо не рухнет на землю, Дамблдор не восстанет из могилы, чтобы проклясть тебя за слабость, а поводок будет удлиняться до тех пор, пока ты и вовсе не перестанешь его замечать. — Но я буду знать о его существовании, — горько ответил Гарри. — Буду знать, что несвободен. — Ты говоришь это мне, обреченному делить тело с глупым упрямым мальчишкой? — насмешливо спросил монстр. — Я в ловушке, как и ты. Как и телесный осколок, сходящий по тебе с ума. Никто из нас не свободен, Гарри Поттер, и все потому, что ты не помер от Авады Кедавры, как полагалось приличному воспитанному ребенку. Смело можешь винить себя еще и в этом. Гарри только фыркнул в ответ.***
Он вскоре проснулся от странного ощущения изменившейся обстановки вокруг, и верно — Волдеморт лежал рядом и сверлил его практически немигающим взглядом. У Гарри тут же образовался комок в горле — он заснул до возвращения Лорда, и черт знает как тот на это отреагирует. — Прости, — шепнул мужчина. — Я разбудил тебя? — Н-ничего страшного, — ответил Гарри. — Извини, что не дождался тебя. — Ничего страшного, — в тон ему усмехнулся Волдеморт. — Ты такой спокойный и хорошенький, когда спишь, что не удержаться, — он каким-то совершенно кошачьим жестом боднул юношу лбом по плечу, потираясь и чуть ли не урча, тут же собственническим жестом обнимая и загребая под себя. — Такой теплый и мягкий. «Точно как Палочник, — подумал Гарри. — Тот тоже вечно об меня греется». — Завидую своему осколку, — шепнул Лорд, пробираясь рукой под пижамные штаны юноши. — От него ты не можешь отгородиться своей холодностью и презрением, он всегда с тобой и в тебе, когда мне приходится удерживать без конца вытекающую сквозь пальцы воду, едва утоляющую жажду. — Поселил бы в себя мой хоркрукс, — угрюмо сказал Поттер, стараясь абстрагироваться от откровенно тискающего его мужчины. — Были бы квиты. — Если это попытка выяснить, где запрятан твой милый осколочек, — ухмыльнулся Волдеморт, — То она тщетна. Никто, кроме меня этого не знает — и не узнает. — Это было подло. — Это было необходимо, — возразил мужчина. — И не потребовалось бы, если бы не твое настойчивое желание от меня уйти, — он впился поцелуем в шею Гарри, опаляя его жарким прерывистым дыханием, одновременно аккуратно проникая средним пальцем внутрь юноши. — Я полагаю, наше соглашение уже в силе, радость? — О да, — саркастически ответил Гарри. — Мне же надо расплатиться за возможность целый день бродить по дому на своих двоих, не знаю, как я от такой щедр… ммм… — его рот плотно зажала ладонь Волдеморта. — Я не знаю, что мне больше нравится — кляп или заклятие немоты, — задумчиво сказал он. — Кляп, пожалуй, идет тебе куда больше — особенно, знаешь, если взять удлиненную версию, чтобы тебе казалось, что я одновременно имею тебя в обе дырки. Но с ним неудобно целоваться, что существенный минус… Мне даже легилименция не нужна, чтобы узнать, о чем ты сейчас думаешь, — хохотнул он, глядя в мечущие молнии глаза Гарри. — Я читал о практиках создания своего телесного дубля, абсолютной копии… Было бы интересно попробовать, радость? Гарри протестующе замычал, мотая головой. Волдеморт размеренно входил в него уже двумя пальцами, каждый раз задевая простату, и юноша обреченно понял, что и у него самого уже ощутимый стояк. Захотелось, чтобы мужчина уже просто заткнулся и трахнул его — только не продолжать слушать эту смущающую и пугающую чушь, только не чувствовать эти пробегающие по коже мурашки от бархатного шепота Тома, только чтобы все поскорее закончилось. — …одновременно с моим осколком — как ты там его зовешь? — тебе бы это точно понравилось, у вас же особые отношения, — ворковал Волдеморт. — Я видел в твоей памяти, что у него некоторые… хм, анатомические проблемы, но вырастить новую часть тела — не проблема, любовь моя. Хватка на миг ослабла, и Гарри воспользовался этим, просунув между губами язык и легонько лизнув чужую ладонь. Лорд отдернул руку с таким ошеломленным видом, что юноша чуть не расхохотался, но тут же вернул ее на место, слегка проникая пальцами в рот Гарри, которые тот тут же принялся слегка посасывать, уже зная, что у Тома особый фетиш на ласки такого рода. Зрачки мужчины расширились от возбуждения. — Мфофжет уфе фстафишь ме? — спросил Гарри невнятно, но Волдеморт отлично его понял и, издав слабый стон, забрался сверху, затем — заменил пальцы в заднице на член, а во рту — на язык, впившись в Гарри затяжным поцелуем, глотая его невольный всхлип от резкого проникновения и тут же глуша боль ласками. — Не больно? — заботливо спросил он, разрывая поцелуй, нависая над ним с чрезвычайно внимательным выражением лица. «Как будто ты остановишься, если я скажу, что да», — мысленно фыркнул Гарри, но боли и правда почти не было. Тело, в отличие от мозга, давно уже привыкло к вещам такого рода, уговаривало расслабиться и отдаться ощущениям, выключить мятежный разум хотя бы на время. — Нормально, — осторожно ответил юноша. — Эээ… сойдет. — Ты так воодушевляешь, радость, — ухмыльнулся Волдеморт, делая резкий толчок бедрами, одновременно сжимая член юноши, вырывая этим особо яркий стон. — Все гораздо слаще, когда ты осознаешь происходящее. — Это потому что ты гребанный насильник, — дружелюбно подсказал Гарри, нарвавшись на еще один толчок. — М-мы можем хотя бы не разговаривать во время… этого? — срывая дыхание, спросил он. — Все-таки настаиваешь на кляпе? — оскалился Лорд. — Я не позволю тебе убежать от происходящего в свой маленький безопасный уголок сознания, Гарри. Ты — мой и должен быть тут, со мной, полностью. Особенно, когда я трахаю тебя, — он наклонился к уху юноши и прошептал: — особенно, когда тебе самому это так нравится. — О, т-тогда… давай… поговорим, — с трудом произнес Гарри на выдохе, Волдеморт приподнял его бедра, закидывая колени Поттера себе на плечи, с новым углом проникновение стало особенно глубоким и чувствительным. Неторопливой стимуляции на члене отчаянно не хватало, Гарри потянулся было к нему своей рукой, но тут же получил по ней ощутимый шлепок. — Кого я убил? — Странный вопрос, — удивился Лорд, снижая темп. — Я должен был вести список? — Когда ты заставил меня сделать хоркрукс. Кого. Я. Убил? — с нажимом спросил Гарри. — Не имеет значения, — покачал головой Волдеморт. — Не время, — он наклонился к груди юноши, втянул в рот небольшой торчащий сосок, чуть прикусил. Гарри, сам шалея от своей смелости, прихватил его за шелковые густые кудри, потянул вверх и мужчина посмотрел на него, во взгляде недовольство крепко перемешалось с насмешливым восхищением: — Я не против, чтобы ты тянул меня за волосы, — усмехнулся он. — Но не от себя, а к себе, если ты понимаешь, о чем я. — Кого? — упорно повторил Гарри. — Зачем ты опять все портишь? — устало спросил Волдеморт, остановившись, но не выходя из Гарри. — Я скажу, даю слово. Но не сейчас, радость, — он ласково потерся щекой о грудь юноши, поцеловал одну, а затем другую, ключицу. — Это ранит тебя. Моя любовь, мой прекрасный мальчик. Моя душа. Я так хочу все исправить между нами, просто позволь мне. Позволь любить тебя. Он снова начал плавно двигаться в нем, и Гарри, оглушенный внезапной обволакивающей нежностью, не нашел в себе сил возразить снова, боясь порвать натянувшуюся было между ними струну и разбудить темное сумасшествие Тома. Юноша не мог не звать Волдеморта Томом когда он был таким, как сейчас — обжигающе ласковым, любящим, чарующим. Гарри ненавидел его — и себя — за это. Он инстинктивно расслабился, разрешая себе не думать, не анализировать, не сопротивляться, вспоминая слова Палочника — ему необязательно больше страдать, сражение безнадежно проиграно, на новом поле боя его главное оружие — умение вовремя отступить. Том чуть ускорился, постанывая в плечо Гарри, свободной рукой беспорядочно гладя и сжимая все, до чего мог дотянуться, будто пытаясь залезть ему под кожу, будто секс это все еще недостаточно глубоко, недостаточно интимно, недостаточно близко. Гарри комкал простыни в попытке хоть как-то удержаться на земле, в реальности, не улететь вслед за Томом, но срывался, подставляя шею жарким поцелуям, крепче обхватывая мужчину ногами, притягивая к себе. Он ненавидел его в этот момент, любил, боялся, презирал, жалел — все сразу, все в одном, выжигающем нервные окончания коктейле, разливающимся пульсирующим жаром внизу живота, вот-вот — и попадет в кровь. Волдеморт резко выскользнул из Гарри и перевернулся на спину, утягивая юношу за собой и помогая усесться сверху, насаживая на член до предела. Охнувший от ощущения наполненности Гарри чуть не упал на Тома, успев упереться ладонями в его грудь. Непривычная поза — обычно мужчина предпочитал трахать его, вжав в матрас, лицом к лицу или спиной к себе, теперь он чувствовал себя непривычно свободно и, что абсурдно, куда более унизительно от осознания, что он сам рефлекторно тут же начал двигаться — Том только слегка придерживал его за бедра одной рукой, второй — интенсивно лаская его член. — Отпусти себя, радость, — хрипло сказал пожирающий его глазами мужчина. — Отпусти себя. Нам же очень хорошо, правда? И Гарри отпустил, надеясь, что происходящее сотрется из памяти и он никогда не увидит себя со стороны в этот момент — стонущего, насаживающегося на член ненавистного ему человека, пока его собственный истекает предэякулятом. Он было почувствовал приближение оргазма, но Волдеморт ловко сжал кольцо из пальцев вокруг члена юноши, вырывая разочарованный стон. — Я не разрешал, — предупреждающе сказал Лорд. — Постарайся для меня еще, Гарри, любовь моя, — и предупреждая возможный взбрык, сильнее прижал его к своим бедрам, перенимая инициативу и задавая темп. Тело Гарри решило пренебречь правилами Волдеморта точно так же, как и обычно поступал сам юноша, поэтому не прошло и четверти минуты, как его все же накрыло бурным и ярким оргазмом, он сжался вокруг члена мужчины в себе, даже не заметив, как опять оказался прижатым к кровати с в бешеном темпе дотрахивающим его Лордом сверху. — …непослушный, — толчок. — …нетерпеливый… мальчишка… — простонал он и тяжело рухнул на Гарри так, что Поттер мог чувствовать его лихорадочное сердцебиение. — Куплю тебе эрекционное кольцо, — устало усмехнулся Лорд, скатываясь с Гарри и открывая глаза. — Что это? — с подозрением спросил Гарри. — Это такая штука для непослушных мальчиков, которые кончают без разрешения, — засмеялся Том, подув на растрепанные волосы юноши. — Ничего болезненного, радость, — предупреждающе сказал он. Это все было так… мило. Так, будто они снова были настоящей парой. Будто это не Избранный и Лорд Волдеморт сейчас валялись рядом на смятых простынях в посторгазменном блаженстве, а просто Гарри и Том. Вне политики, вне смертей, вне вражды. — На сегодня мои обязанности выполнены? — холодно спросил Гарри. — Или мой лорд желает чего-то еще? Том посмотрел на него, будто не совсем осознавая, где он и кто, из его взгляда медленно уходило блаженство, сменяясь знакомыми острыми льдинками. — Вполне, — выплюнул он, вставая и вытирая сперму с живота простыней. — Спокойной ночи, у меня еще остались дела. Кстати, Гарри… Это был профессор Слизнорт. — Что? Причем тут Слизнорт? — недоумевающе переспросил Поттер. — Я ответил на твой вопрос, — пожал плечами Волдеморт. — Quid pro quo. Через пару секунд до Гарри дошло, на какой именно вопрос он получил ответ. Он закрыл лицо руками, не в силах сдержать горячие злые слезы. Лорд, на мгновение замешкавшись, ушел, оставив Поттера одного в темноте, наедине с раздирающим чувством вины.