Радиотерапи́я, лучевая терапия, радиационная терапия, радиационная онкология — лечение ионизирующей радиацией (рентгеновским, гамма-излучением, бета-излучением, нейтронным излучением, пучками элементарных частиц из медицинского ускорителя). Целью лучевой терапии является уничтожение клеток, из которых состоит патологический очаг.
— Мы поженимся через две недели, — абсолютно буднично, за завтраком, сказал Волдеморт. — Хм, я надеюсь, что ты уже арендовал Собор Святого Павла или Вестминстерское Аббатство, а мое платье будет стоить не меньше тысячи галлеонов, — съязвил Гарри. — Или в платье будешь ты? Я пока еще не совсем разобрался, кто из нас большая, а кто маленькая ложечка… — Ты хотел пышную свадьбу? — Если бы Поттер не знал Лорда так хорошо, то подумал бы, что тот выглядит искренне расстроенным. — Мне придется тебя разочаровать, приглашен только узкий круг людей. У тебя будет прекрасная парадная мантия, но если хочешь платье и фату — все еще можно переиграть. А кто из нас кто, ты сможешь убедиться, как только доешь свой завтрак. — Я искренне удивлен, что ты не собираешься заявить о том, что трахаешь Гарри Поттера всему магическому миру. Иначе зачем это все? — Для всего мира Гарри Поттер мертв, радость, а я не настолько тщеславен, как ты думаешь, — пожал плечами мужчина. — Многое изменилось… и я хочу оградить нас от досужих сплетен. Что касается мотивов — считай это желанием официально подтвердить право собственности. — Подтвердить для кого? — с иронией спросил Поттер. — Том, я твой крестраж, но я не кольцо или чаша, я все еще человек. Тебе стоит хотя бы попытаться сдерживать свои собственнические наклонности, или… — Или что? — Волдеморт встал и обошел стол, положил руки на плечи Гарри, мягко сжимая. — Радость, я более чем склонен сдерживать свои, так сказать, наклонности, иначе ты не сидел бы тут, такой разговорчивый и дерзкий. Мне было бы куда спокойнее, — он наклонился к уху юноши, переходя на шепот, — видеть тебя скрытым от чужих глаз, абсолютно беспомощным, зависимым и нуждающимся во мне, как в твоем единственном хозяине и господине. Ты даже не представляешь, что бы я хотел сделать с тобой, мальчишка. — Я имел несчастье ощущать на себе некоторые… методы, — ответил Поттер, невозмутимо продолжая разрезать говяжью сосиску на тарелке на мелкие кусочки. — И не сомневаюсь, что ты еще нисколько не исчерпал запасы своей изобретательности. — Даже наполовину, дорогой, — мурлыкнул Лорд. — Но так уж вышло, что мне небезразличны твои чувства ко мне, поэтому я готов пренебречь некоторыми своими желаниями в угоду твоих, — он нежно потерся щекой о щеку Гарри. — Так что не смей говорить мне, что я не пытаюсь сдерживаться. Мы проведем эту мордредову свадьбу, и ты будешь вести себя как подобает, выглядеть счастливым и думать о том, что тебе очень, очень повезло. — Ладно, — спокойно согласился юноша, отправляя в рот кусочек сосиски. — Буду улыбаться во все тридцать два зуба и рыдать от счастья. Ты же этого хочешь? — Достаточно просто не создавать проблем, — ответил Волдеморт. — Почему тебя вообще так расстраивает эта свадьба? — Птму шт я… — Поттер сбросил с себя руки мужчины и, дожевывая кусок тоста, встал напротив него, очень прямо. Лорд залюбовался этой гордой, самоуверенной позой, но вместе с тем пришло и раздражение — как быстро этот мальчишка сбросил с себя подаренную изоляцией покорность, когда он готов был буквально на что угодно, только бы выйти из темноты и тишины. Мелькнула мысль, что не стоило откликаться на первую же мольбу, дождаться момента, когда он готов будет носки ботинок Волдеморта целовать за возможность выйти из дома. Видимо, выражение лица мужчины выдало его, потому что Гарри продолжил только полностью прожевав, и взгляд у него был уже куда менее вызывающим: — Потому что я всегда хотел жениться на хорошенькой девчонке, а не выходить замуж за убийцу своих родителей, еще и в четыре раза старше себя, — горько рассмеялся юноша. — Но не беспокойся, Том, я уже давно смирился с мыслью, что жизнь совсем не похожа на мои школьные мечты. И я не истеричная дамочка, чтобы сбегать из-под венца. Просто хотел узнать твои мотивы. Знаешь… — Гарри скрестил руки на груди в неосознанном защитном жесте. — Я вполне могу понять, почему я до сих пор жив — хоркрукс, все дела, но до сих пор так и не понял, как мы до всего этого дошли, — он кивнул на накрытый стол. — Совместный завтрак. Скорая свадьба. Ты даришь мне подарки и при любом удобном случае трахаешь, как в последний раз… Что произошло, что я сделал не так? Чем я дал тебе повод… — Гарри, нервно хихикнув, подытожил: — Может, ты уже и говорил мне, а я все забыл. Он ожидал от Волдеморта агрессии или насмешки, но в льдистых глазах промелькнула растерянность, удивительным образом смягчающая черты этого надменного лица. — Если ты надеешься на ответ, то у меня его нет. Я не лгу тебе, — раздраженно сказал мужчина, в ответ на недоверчивый взгляд Поттера. — Сначала мне просто нравилось проводить с тобой время. Потом я осознал, что когда ты при этом не корчишься от боли и не проклинаешь меня — это еще приятнее. Во мне что-то зрело, что-то менялось, и когда ты отверг мои чувства — я не сдержался и взял тебя в первый раз. Если бы ты тогда не вел себя как чертов эгоист и позволил мне себя любить — все было бы иначе. — Нет, Том, — Гарри покачал головой. — Если бы я просто позволил, тебе было бы мало. Ты захотел бы моей ответной любви. Ты захотел бы заполучить меня всего, без остатка. Лорд Волдеморт никогда не ограничивался полумерами. — Лорд Волдеморт никогда прежде не сталкивался с любовью, — криво улыбнулся Том. — Но мы никогда не узнаем, что было бы, поступи мы так или иначе. Дамблдор так бравировал способностью любить, так жалел меня, неспособное познать это светлое чувство дитя Амортенции… Я познал. И если мне приходится жить с этой любовью, сейчас и отныне, то я не собираюсь оставаться в этом аду один. — Тогда скажи, — немного помолчав, спросил Поттер. — Если бы у тебя появился шанс все изменить, больше не чувствовать… того, что чувствуешь ко мне сейчас, ты бы им воспользовался? — Нет, — твердо ответил Волдеморт. — Мне пора. До вечера дом в твоем распоряжении. — Послушай, — Гарри поймал собравшегося уйти мужчину за руку, тот удивленно обернулся. — Это же нелогично, — затараторил он, не обращая внимания на разгоревшуюся боль в шраме. — Если для тебя любовь — это ад, то можно просто от нее избавиться, наверняка есть способы. Какая-нибудь противоположность амортенции, например. Черт, был бы жив Слизнорт, он наверняка бы знал. — И что бы это дало? — холодно спросил Лорд, подняв изящную бровь и слегка наклонив голову. — Ну, ты бы перестал меня любить и был бы свободен, — пожал плечами Гарри. — А ты? Что было бы с тобой? — еще более вкрадчиво осведомился мужчина. — Безболезненная смерть или вечный сон, в награду за приятно проведенное время? Или, может, ты думаешь, что я просто тебя отпущу? — Не знаю, — честно ответил Поттер. — Но… — он внезапно замолк, поняв, что океан в глазах Тома не просто штормил — надвигалось настоящее цунами. — «Но это лучше, чем так» — ты это хотел сказать, радость? — мурлыкнул Волдеморт. — Вроде того, — Гарри глубоко вдохнул и прямо посмотрел в глаза мужчины. — Тебя мучает моя невзаимность и будет только хуже, потому что я вряд ли научусь играть в сладкую парочку и изображать любовь более убедительно, чем сейчас. Я просто пытаюсь не дать тебе совершить ошибку. На какой-то момент юноше показалось, что сейчас Волдеморт убьет его на месте, но тот только посмотрел внимательным, без капли нежности, взглядом и небрежно проронил: — Поговорим об этом позже. И Гарри остался один.***
Гарри Поттер бывал в совершенно разных домах волшебников — веселился в сумасбродной «Норе», задыхался от пыльных остатков былого великолепия дома на площади Гриммо, сходил с ума от тоски в роскошном Малфой-Мэноре (правда, ясно запомнил он только не менее впечатляющий подвал). Этот дом (Гарри не знал, как его стоит называть — Волдеморт-Мэнор? Дом Реддла? Змеиное гнездо?) не был похож ни на один из них. Аккуратная, сдержанная, почти уютная обстановка, никаких тебе здоровенных бальных залов или столов на двадцать человек — правда, может, они просто были скрыты от глаз Гарри, для которого весь третий этаж был под замком (и приставленный к нему Дойли, молодой и чрезвычайно энергичный эльф поклялся, что не смог бы открыть его, даже если бы Повелитель не потребовал не пускать туда Поттера под угрозой смерти). Не было доступа и в подвал. Зато в полном распоряжении юноши была кухня, столовая, библиотека, зимний сад, гостиная, комнаты общего назначения — все, за исключением кабинета Волдеморта. Где-то в этом доме была дверь в иллюзорный сад, в котором он играл со своей собакой и ждал с работы Тома. Где-то была дверь в комнату без окон, где он неделями лежал в полной неподвижности, каждое мгновение ожидая, что дверь распахнется и его уединение будет нарушено очередным молчаливым равнодушным изнасилованием от Волдеморта. В «своей» спальне, откуда он в первую же ночь перебрался в постель хозяина дома, Гарри нашел мольберт, краски, холсты и альбомы, флейту, на которой учился играть… Даже магловский фотоаппарат, выпрошенный у Тома на один из дней рождения. Там же и снимки — Нарцисса, Драко, Том в дурацком колпаке… Фотоаппарат полетел на пол, развалился на куски пластика под яростными ударами ботинка парня. Следом полетели порванные фотографии. Дойли моментально кинулся убирать мусор и Гарри почувствовал легкий укол вины за свой срыв. — Прости, Дойли, — покаялся Поттер. — Ненавижу эту штуку. — Это плохая вещь, хозяин Гарри? — испуганно спросил эльф, в нерешительности прижимая к себе осколки фотоаппарата. — Опасная? — Не опасная, ничего такого, — помотал головой Гарри. — Просто навевает дурные воспоминания.***
«Гермиона бы точно продала душу за эту библиотеку», — с тоской подумал Поттер, разглядывая многочисленные полки с книгами — несколько тысяч штук, не меньше. Взгляд уцепился за «Расширь свои возможности. Беспалочковая магия для начинающих», и Гарри осенило — вот оно! И Волдеморт и Дамблдор превосходно владели беспалочковой магией, неужели он не сможет освоить хотя бы Алохомору или Акцио? Рука потянулась к фолианту, уверенно схватилась за корешок… Бах! Гарри отбросило на пол, словно от удара током. Прямо в воздухе начали появляться написанные красивым почерком Тома строки: «Ценю твою жажду знаний, любовь моя, однако в руках недоучки некоторые умения чреваты большими проблемами. Три нижние полки первой секции в твоем полном распоряжении, остальное — только после того, как ты наверстаешь школьную программу и сдашь ЖАБА по всем предметам, причем мне лично, а я очень, очень требовательный экзаменатор. С искренней заботой о тебе, твой Том». — Да что б тебя кентавры драли, Реддл, — со вкусом выругался Поттер. Выражения еще цветистее выдал, когда увидел, что первая секция сплошь состояла из школьных учебников — начиная с первого курса, и любимого Гермионой «внеклассного чтения» — огромные талмуды со скучными названиями. — Как я буду изучать магию без палочки, дракклов ты выродок?! Считавший себя маглом несколько лет, Гарри не был даже уверен, что помнит программу СОВ, а седьмой курс он и вовсе провел в охоте за хоркруксами. Пару часов юноша тупо пялился в «Историю магии» — просто чтобы убедиться, что волшебный мир не стерся из памяти окончательно. Когда Дойли поинтересовался, не желает ли хозяин отобедать, он с большим облегчением отложил учебник и не без удовольствия умял все предложенные эльфом блюда — впрочем, с сожалением отказавшись от ревеневого пудинга, для которого уже не осталось места в желудке. Следовало разведать обстановку не только внутри, но и снаружи. Поттер вышел на улицу и с наслаждением вдохнул свежий весенний воздух. Спустился с крыльца, сделал несколько шагов и уткнулся в замаячивший впереди сверкающий барьер — нисколько не отдалившийся со вчерашнего дня. «Видимо, разбитая губа Тома не добавила мне очков, — с сарказмом подумал Гарри, поднимая с земли камешек и швыряя в барьер. — Ну и пожалуйста». Камешек, спокойно пролетев сияющую линию, приземлился на той стороне. Вот это уже было интересно. Юноша подошел к барьеру вплотную, снял с ноги ботинок и, за шнурки, аккуратно качнул им. Ботинок спокойно прошел сквозь препятствие и… не вернулся обратно, повиснув на той стороне, будто за стеклом. Гарри, чертыхнувшись, потянул за шнурки, но это не произвело никакого эффекта — их будто пригвоздили к воздуху. Барьер пропускал наружу, но не пускал внутрь — это было совершенно нелогично, если держишь пленника. Можно было предположить ошибку в заклятиях, если бы речь шла не о Волдеморте. Тем не менее, прежде всего следовало проверить теорию на чем-то органическом. Но не на домовиках же? Поттер сбегал на кухню и выпросил у Дойли яблоко и длинную ленту. Сделав из этого подобие йо-йо, он размахнулся и бросил плод как можно дальше, а когда яблоко мирно упало на землю — потянул ленту на себя. Теперь у него был не только застрявший в воздухе ботинок, но и яблоко. У Волдеморта не останется никаких сомнений, чем он тут занимался, и его вряд ли из спальни-то выпустят в ближайшее время. «Да что я теряю, мордред побери?!» — разозлился Гарри сам на себя и решительно шагнул за барьер.***
— Хозяин Гарри, — тревожно позвал его тонкий голосок Дойли. — Очнитесь, пожалуйста. Гарри вяло открыл глаза и к его рту тотчас прижали склянку с неизвестным зельем. Юноша отмахнулся, но эльф настойчиво потряс флакончиком перед его лицом: — Выпейте, хозяин. Повелитель приказал Дойли дать вам это, когда вас ударит барьер. — Что? — застонал Гарри. — Я не понимаю, Дойли. И не хочу ничего пить. — Хозяин Гарри! — заныл домовик. — Повелитель сказал, что когда он уйдет, то вы тут же пойдете на улицу и вскоре потеряете сознание — тогда Дойли должен дать вам это зелье. А если будете сопротивляться — заставить прочитать это, — и Дойли протянул Гарри небольшой свиток. Похоже, у Тома были записки для него на все случаи жизни. «Эти чары моего собственного изобретения, мой хороший, даже не пытайся их обхитрить. Как уже показал опыт — у тебя развивается головная боль от столкновения с ними, поэтому будь хорошим мальчиком и прими зелье. Впрочем, твой отказ я восприму как недовольство домовиком и с удовольствием куплю тебе нового, после того, как голова этого окончательно догниет на колышке, к которому я тебя прикую за попытку побега. С искренней заботой о тебе, твой Том». — Давай сюда, — ошарашенно сказал Гарри, выхватывая у Дойли склянку и залпом выпивая. Голова и правда перестала раскалываться довольно быстро. — И много он тебе таких поручений надавал? — Дойли не может сказать, хозяин Гарри, — застенчиво опустил глаза эльф. — Повелитель приказал заботиться о юном хозяине. Даже ценой жизни. Юноша с тоской вспомнил Добби — смелого, благородного Добби, без раздумий отдавшего за него свою жизнь, пополнившего многочисленное кладбище умерших за Гарри Поттера. Гарри никогда не расплатится с их призраками. Он всех подвел и это всегда будет его преследовать. — Хозяин Гарри, прикажете подать ужин? — с искренним беспокойством спросил Дойли. Поттер с непониманием посмотрел в окно — вечерело. Скоро вернется Волдеморт.***
Но он не вернулся. Мысль об одиночестве в темноте вызывала у Гарри знакомую панику, в прошлый раз, когда Том задержался, ему удалось уснуть только при включенном ночнике. «Мордред, — с досадой подумал Поттер. — Скажи мне кто лет 10 назад, что я буду бояться засыпать без Волдеморта под боком, я бы отправил его в Святого Мунго». Кроме того, ему наверняка влетит за попытку выйти за барьер, поэтому юношу наверняка ждет не самое приятное пробуждение. Гарри залез в кровать с увесистым томом пресловутой «Истории магии» и продолжил чтение, отчаянно борясь со сном. Он понял, что сон победил, когда увидел знакомый пейзаж — клубящийся по стылой ночной земле туман, каменный алтарь, неестественно скрючившегося на валуне Палочника, недовольно зыркнувшего на юношу алыми глазами. — Я не разговариваю с идиотами, Поттер. — Больно надо, — фыркнул Гарри и привычно разлегся на алтаре, закидывая руки за голову и смотря в звездное небо. — Можно подумать, я хочу слушать твою болтовню и упреки. Почему я на этот-то раз? — Что из «я не разговариваю с идиотами, Поттер» тебе показалось неясным, мальчишка? — холодно ответил вопросом на вопрос Палочник. — Да брось, — удивился Гарри. — Не мог же я не попробовать преодолеть барьер, он и сам это знал. Кроме того, с каких пор ты обижаешься, что я вывожу его из себя? — К дракклу барьер, — раздраженно сказал монстр, расплетаясь из паукообразного клубка во что-то более-менее человекоподобное, вставая на ноги. — Ему нравится твоя изобретательность, поэтому максимум, что ты получил бы — боль в заднице. Но твоя утренняя выходка… — То, что я спросил, не пытался ли он меня разлюбить? — пожал плечами юноша. — Ну, это закономерный вопрос. Будь такое возможно, решило бы много проблем. — Каких проблем? — прошипел Палочник. — Чьих? Лорд Волдеморт давно и прочно спятил — даже задолго до того, как отколоть меня. Телесный же осколок — плод многочисленных издевательств над самой человеческой природой, всесильная и, благодаря тебе, бессмертная — не таращь глаза, мальчишка, дело не только в хоркруксе — тварь. Ты — единственное живое существо, которое мешает ему сорваться в хаос жестокости и геноцида. Сидишь на ящике Пандоры и мотаешь ножками, гребаный ты эгоист. — Я — эгоист? — изумился Гарри. — Ты же сам говорил… — Твоя глупая жертвенность никак не противоречит твоему слепому эгоизму, мальчишка, — отрезал монстр. — Тыкаешь палкой в раненного тигра и упиваешься своей стойкостью. Он уничтожит тебя, а меня переселит в Распределяющую шляпу, и тогда я всем первокурсникам буду долго и обстоятельно рассказывать, каким ты был кретином. — Так ты за свою шкуру боишься? — рассмеялся юноша. — Что придется переехать из моей головы в какое-нибудь менее интересное место? — Я боюсь за свое наследие. За то, что мир запомнит мое имя как то, чей носитель проиграл собственному безумию, — прошипел Палочник. — И боюсь за тебя, глупого мальчишку с суицидальными наклонностями. — Мне очень приятно, — с иронией сказал Гарри. — Однако что я могу сделать? — Перестать разбивать ему сердце, Поттер. Если этот его мелкий вонючий кусок гниющей тьмы, в котором он взрастил любовь к тебе, можно так назвать.***
Волдеморт не появился наутро, весь следующий день тоже прошел без него. На вопрос, знает ли Дойли, где шляется хозяин поместья, эльф только позеленел от страха, и сказал, что Повелитель не обсуждает с ним такие вещи. Гарри слонялся по дому, потом вытащил на крыльцо массивное кресло из гостиной и удобно устроился с учебником. С тоской вспоминал полет на новой метле, безумно желая снова вернуться на поле — только, разумеется, без последующего, как в тот раз, продолжения. Юноша сгорал от стыда, вспоминая, что проснулся на чужой половине кровати, уткнувшийся в подушку Тома. «Он отлично тебя выдрессировал, — мрачно подумал Гарри. — И дня не можешь провести без сиятельного присутствия». По правде говоря, опыт каких бы то ни было романтических отношений у Поттера стремился к нулю — за исключением навязанных иллюзиями романов с Томом. Он вспомнил Чжоу, Джинни, чувство порхающих в животе бабочек, которое поселялось в нем, когда он брал их за руку или целовал, но картинка мгновенно затмевалась до боли красивым, порочным образом Реддла. Нависающего над ним, бесцеремонно втрахивающего в кровать, жадно ловящего любой вздох или жест юноши под собой. Гарри помнил Рона и Гермиону, Римуса и Тонкс, мистера и миссис Уизли… Да даже Дурслей! Он чуть не расхохотался, представив дядю Вернона, с серьезным лицом привязывающего тетю Петунию к кровати. Хотя что он мог знать об их постельных играх… Рон и Гермиона часто ссорились, Люпин был весьма холоден к Тонкс поначалу, а мать Рона часто была недовольна его отцом. Но все они были друг с другом по своей воле и делили все горести и радости на двоих. Одно Поттер знал точно — нельзя говорить о любви и делать то, что делает с ним Волдеморт. Но знал и другое — он единственный человек, которому Том вообще когда-либо признавался в любви. Чувстве, которое он презирал и считал наибольшей слабостью. Из-за которого наверняка считал себя как никогда уязвимым. Волдеморт, самый сильный волшебник из ныне живущих, держащий в руках судьбу магического мира, ощущает себя отвергнутым и ранимым, впервые в жизни почувствовав к другому человеку что-то, кроме ненависти и презрения — и получив их в ответ. Юноша почувствовал, как его начинает мелко трясти от осознания, что на кону не только его бесполезная жизнь проигравшего Избранного, или немногочисленных выживших соратников. Палочник был прав — Гарри играет с огнем.***
Поттер мирно ужинал, когда Волдеморт вошел в столовую — на ходу сбрасывая змеиную шкуру и преображаясь в красавца-Тома. Гарри не знал, в чем смысл и дальше поддерживать иллюзию, когда все карты вскрыты — боится, что любовника стошнит в процессе? Скучает по прежнему телу? Юноша молча уставился на мужчину, не зная, как отреагировать на его присутствие — «Где тебя носило?», «Жаль, что ты вернулся, я-то думал, что тебя убили», «Мне сразу снимать штаны и ложиться на стол, или вначале можно доужинать?», «Я скучал по тебе»… что полагается говорить в такой ситуации? — За мной, Поттер, — прорычал Волдеморт, развеяв сомнения Гарри. Тот бросил беспомощный взгляд на Дойли, но послушно встал и поплелся за мужчиной, с тревогой ожидая, что на этот раз с ним собираются сделать. Внезапно нахлынул ужас при мысли, что он снова окажется в темноте и тишине, один, как позабытый в чулане предмет. Лорд привел его в небольшую гостиную у своего кабинета и жестом приказал сесть на широкий, оббитый кожей диван. — Слушай, если ты злишься по поводу ботинка в барьере, то я могу объяснить… — виновато начал Гарри. — А так же зависшее в воздухе яблоко? — ядовито спросил Волдеморт. — Ты выпил зелье от головной боли? — Да, спасибо, — неловко ответил юноша. — Мне просто было скучно, тебя не было два дня… — Ты же не думал, что я буду безвылазно сидеть подле тебя? — изящно выгнул бровь Том. — У меня полно дел и помимо. — Естественно, не думал, — вспыхнул Поттер, чувствуя себя неимоверно глупо. — Как будто мне так нравится твое общество. — Что же, — загадочно сказал Волдеморт, доставая из складок мантии небольшой пузырек с прозрачной жидкостью. — Кажется, я могу это исправить. — Это еще что? — Гарри вжался в кресло. — Ничего я не буду пить. — А это и не для тебя, — пояснил мужчина. — Наш вчерашний разговор… подтолкнул меня к определенным выводам. — Это к каким же? — с подозрением спросил юноша. — Ты был прав, — спокойно сказал Лорд, вертя в руках пузырек. — Наши отношения — фарс, и мы никогда не должны были прийти к такому. Ты никогда не ответишь на мои чувства, а я не смогу тебя отпустить. Мы закончим это, здесь и сейчас. — Каким образом? — Это что-то вроде противоядия от любовных зелий, только с измененным составом. Малопопулярный рецепт, но в Мунго его используют, если человек так страдает от неразделенной любви, что хочет наложить на себя руки. Я выпью его — и мы оба будем свободны от обязательств друг перед другом. Надеюсь, ты понимаешь, что это значит для тебя? — Том… — Гарри внезапно прошиб холодный пот. Он не был готов к такому. Не сейчас. Не после всего, через что он прошел. Они прошли. — Что? — по-птичьи наклонил голову Волдеморт. — Ты что-то хотел сказать, радость? — Н-нет… Может быть… Ты точно уверен? «Да что со мной такое?! — разозлился Поттер. — Наконец-то появился шанс закончить все это, а я собираюсь его отговаривать?» — А ты уверен, Гар-р-ри? — бархатным тоном спросил Том и обвел взглядом гостиную. — Ведь все, что угодно, лучше чем это. — Я… — Впрочем, твое мнение не играет никакой роли, — усмехнулся Волдеморт, откупорил флакончик и залпом выпил на глазах у Гарри.***
С кроватью случилось что-то странное — она перевернулась из горизонтального положения в вертикальное так, что Гарри повис ногами вниз, удерживаемый только ставшим жестким одеялом. С подушкой тоже творилось неладное — она неудобно впивалась в шею, ее шероховатая поверхность удивительно напоминала каменную… камень… Гарри Поттер открыл глаза и понял, что странное случилось не с кроватью, а с ним самим. Он висел, плотно привязанный к каменной статуе, а до боли знакомый пейзаж вокруг не внушал никаких надежд на светлое будущее. — Ты узнаешь это место, Гар-р-ри? — раздался вкрадчивый голос поблизости, и из тумана появился лорд Волдеморт… Том, только глаза у него отсвечивали красным, а лицо уже начало немного приобретать змееподобные черты, как в воспоминаниях Дамблдора. — Семейное кладбище Реддлов, где мы впервые встретились во плоти. — Мы же только что были дома… — задушенно просипел Гарри. — Дом неподалеку, — махнул рукой Лорд. — Это поместье принадлежало моему отцу, и я решил, что оно как ничто подойдет для нашего семейного гнездышка. Разбил парк, построил поле для квиддича… Забавно, что теперь это все нам не понадобится. — Зелье… оно подействовало? — Разумеется, — ощерился Волдеморт. — Почему я не поступил так раньше? Ты — помеха, Гарри, и всегда был только помехой. Я провозился с тобой больше пяти лет, и ради чего? Мне следовало убить тебя еще тогда, в лесу. — Следовало, — горько ответил Гарри. — Тогда у тебя не осталось бы ни единого хоркрукса, и мы бы победили. — Но теперь этого не произойдет, радость, — усмехнулся Лорд, подходя ближе. — Я обезоружил тебя тогда, помнишь? Ты знаешь, что это значит? Вначале я не понимал, почему Бузинная палочка начала слушаться меня должным образом. А потом просмотрел воспоминания младшего Малфоя об убийстве Дамблдора — и понял. Твои воспоминания же только внесли ясность, как и подобранный Воскрешающий камень, брошенный тобой в лесу. Как и твоя мантия. — Дары смерти, — прошептал юноша. — Да, — с наслаждением сказал Волдеморт. — Все три Дара. Я бессмертен, Поттер, и несчастный огрызок в тебе мне больше без надобности. Остается лишь один вопрос… — он почти ласково коснулся безвольно висящей руки юноши. — Какой? — Что я могу сделать, чтобы хоть немного удовлетворить свою ненависть к тебе? — прошипел мужчина. — Отомстить за то, что ты со мной сделал? — Что Я с тобой сделал?! Как ты сме… — в гневе заорал Поттер, но его тут же заставила замолчать сильная пощечина, следом — вторая. Из рассеченной тяжелым перстнем губы хлынула кровь. — Не смей открывать рот без разрешения, мальчишка, — холодно сказал Лорд и, глядя в его глаза, Гарри уверился, что зелье действительно подействовало. Том никогда не смотрел на него так. Это был Волдеморт из его прошлого, во всей своей всепоглощающей ненависти. — Вначале я думал, что стоит трахнуть тебя напоследок, — он провел пальцем по губам юноши, размазывая кровь. — Но неохота мараться. — Раньше тебя не смущала моя кровь, — ухмыльнулся Гарри, чувствуя, как внутри разливается горькая пустота. — Меня смущает не кровь, — брезгливо ответил Волдеморт. — А ты. Как я мог хотеть этого, да еще и с тобой? Впрочем, хватит разговоров, у нас остались незаконченные дела, — он провел волшебной палочкой над ладонью, и на ней образовалась небольшая жемчужина. — Знаешь, что это, Гарри? — Мой хоркрукс. Который ты, — подчеркнул Гарри, — заставил меня сделать, чтобы провести со мной вечность. — Опрометчиво, правда? — мягко спросил мужчина. — Теперь мне гораздо сложнее тебя убить. Хоркрукс непросто уничтожить, ты использовал яд василиска, верно? К счастью, я знаю способ проще. Яд акромантула, смешанный с капелькой крови владельца души подействует не хуже, а у Слизнорта как раз были большие запасы. Он провел волшебной палочкой вдоль предплечья Гарри и юноша издал крик боли. Острое чувство дежавю пришло следом, когда Волдеморт подставил небольшую пробирку с зеленой жижей к ране. Содержимое пузырька окрасилось в бордовый. — Готов снова стать смертным, любовь моя? — мурлыкнул Лорд и погрузил жемчужину в пробирку. Гарри думал, что уничтожение частицы души не пройдет для него незаметно, но не почувствовал ничего, когда жидкость на глазах начала превращаться в нечто, напоминающее густую болотную грязь. Волдеморт перевернул пробирку — и на землю упала лишь жалкая горстка праха. — Вот и все. Всего лишь пыль под ногами, — удовлетворенно улыбнулся мужчина. Между нами еще остались незаконченные дела, Поттер: я с гордостью сообщаю, что теперь мое правление станет куда более эффективным, чем раньше — мне больше не придется думать о том, осудишь ли ты мои методы. Тратить на тебя время. Часть твоих дорогих друзей действительно живы и были подвергнуты амнистии — теперь в их сохранности нет нужды. Все вернулось на круги своя, верно, как ты и хотел? — Том… — опустошенно сказал Гарри. — Не надо. — Не надо что? — притворно-ласково спросил Волдеморт. — Не делай с собой… такое. Не становись монстром окончательно. — О, мой дорогой, — шепнул мужчина, запечатлевая на его губах целомудренный поцелуй. — Это ты сделал меня таким, своим безразличием и равнодушием. Но все в прошлом, — он безумно улыбнулся и поднял палочку. — Авада Кедавра! Последнее, что увидел Гарри — мрачное торжество в глазах Тома.***
Смерть пахла Томом и огневиски, а еще окутывала теплом, ласково перебирала волосы, нежно и бархатно звала за собой. — Гарри, очнись. Приди в себя. Все кончилось. Юноша приоткрыл глаза и увидел нависшего над собой Тома, на чьих коленях он лежал, плотно завернутый в плед. — Том… Ты… — Все хорошо, радость, — улыбнулся мужчина и поднес к губами Гарри бокал. — Выпей, это просто огневиски. Никаких зелий. — Ты же убил меня, — непонимающе сказал Поттер, делая глоток обжигающей жидкости. — Почему я тут? — А ты думал, смерть спасет тебя от меня? — изогнул бровь Том. — Даже не надейся. Гарри разозленно попытался выпутаться из пледа, но мужчина прижал его к себе еще крепче: — Тебе нужно еще немного покоя. — Какого, к дракклу, покоя?! Что происходит вообще? Ты выпил это противолюбовное зелье, а потом убил меня… — Воду, — невозмутимо поправил Том. — Что — воду? — не понял Гарри. — Я выпил воду. В склянке была вода. — Вода? — еще более несчастным тоном спросил Гарри. — Мерлин, Том, я жив или мертв?! Что происходит? Почему ты так со мной поступил, почему? — он почувствовал внезапное желание расплакаться как ребенок. Испытания последних лет, ненависть в глазах Тома на кладбище, смерть… Все это стало казаться слишком непосильным для него одного. Слезы, наконец, покатились по щекам, сразу нежно стираемые рукой Волдеморта. — Ты не можешь после всего, что было, просто сказать, что я тебе противен и убить меня, нет! — Как забавно, что еще недавно ты сетовал на то, что я не даю тебе себя убить, а не далее как вчера — предлагал разлюбить и был готов на что угодно, лишь бы не быть со мной, — проворковал мужчина. — Ты лицемер, Гарри Поттер. — Я… — Поттер почувствовал, как впервые в жизни срывается в настоящую истерику. — Я не знаю! Я ненавижу тебя, но не могу выкинуть из головы всякие образы… как мы жили вместе, спали в одной кровати, готовили домашнюю пасту… как я был в тебя влюблен… что ты со мной сделал, мордред, — всхлипнул Гарри. — Заставил получать удовольствие от изнасилований, скучать в твое отсутствие… Я не хочу, не хочу любить тебя, но не хочу, чтобы ты снова меня ненавидел, не хочу умирать, не хочу, чтобы ты становился тем монстром с кладбища, чтобы смотрел на меня с таким презрением… — Гарри, этого не было на самом деле, — убаюкивающе увещевал Том. — Всего лишь видение. Я применил легилименцию. — …Что? — Ты так разозлил меня вчера, что мне захотелось тебя слегка припугнуть. Показать тебе, чего ты так отчаянно желаешь, — хмыкнул Волдеморт. — Не существует никакого зелья, я просто выпил воду из пробирки и с помощью легилименции создал в твоей голове реалистичный кошмар. — Ты… — неверяще сказал Гарри. — Мы заключили сделку, что никаких больше ментальных воздействий! — Это обратимое воздействие, — пожал плечами Том. — Кроме того, ты пытался сбежать — не спорь, я знаю, зачем проверял барьер. Так что мы оба слегка нарушили сделку. Ничего страшного. — Слегка?! — заорал Поттер, бешено вырываясь из рук мужчины. — Я чуть не спятил и не сдох от боли, а ты говоришь, что просто решил меня проучить?! — Тшш, — успокаивающе сказал Волдеморт. — Зато теперь я точно убедился в том, что ты так тщательно отрицаешь. — И в чем же? — Тебе нравится заниматься со мной сексом и проводить время в моем обществе, — ухмыльнулся Том. — Остальное — дело времени.