Малигниза́ция (лат. malignus — вредный, гибельный; синоним — озлокачествление) — приобретение клетками нормальной или патологически изменённой ткани организма (в том числе доброкачественной опухоли) свойств злокачественной опухоли. В основе малигнизации лежат нарушения процессов дифференцировки и пролиферации клеток. Малигнизация является следствием накопления мутаций и утратой механизма репарации ДНК в клетках.
— Что ты на меня пялишься? — буркнул Гарри, просыпаясь от пристального взгляда Волдеморта — тот лежал на боку, подперев голову, и напоминал собой прекрасное мраморное изваяние — одеяло не прикрывает рельефного торса, безупречное лицо застыло в недвижимой маске. — Хоть сегодня дай поспать. — Мне интересно, — глухо сказал Том, не отводя глаз. — Ты хотя бы иногда осознаешь, насколько тебе повезло? — Да, я просто везунчик, — саркастически ответил Поттер, отворачиваясь и накрываясь одеялом с головой. — Сорвал джекпот. — Я мог убить тебя — продолжил мужчина. — Не в прямом смысле, нет — просто превратить в пускающее слюни животное, или погрузить в вечный сон. Мог свести с ума пытками и кошмарами, стереть твою личность до основания, заставить быть преданным и послушным зверьком на поводке, выпрашивающим крохи моего внимания. Ты можешь себе представить это, Гарри? Я могу. Как ты лижешь мои ботинки, виляя растянутой задницей. — Держу пари, у тебя встал, — голос у Гарри чуть подрагивал, как и его закутанные в одеяло плечи. — Хватит. — Я мог бы до одури пичкать тебя афродизиаками и не давать к себе прикасаться, — прошептал Том, откидывая одеяло и склоняясь над юношей. — Водил бы везде за собой, чтобы абсолютно все вокруг слышали и видели, как ты умоляешь себя трахнуть, трешься об меня и с огромным энтузиазмом отсасываешь, насаживаясь на огромный дилдо… — Хватит! — закричал Поттер, пытаясь вылезти из-под мужчины, бешено брыкаясь. — Я не могу это больше слушать, хватит! Пожалуйста, прекрати! — Я могу сделать с тобой все, что угодно, — Волдеморт оседлал Гарри и крепко прижал его руки к кровати. Глаза полыхнули алым. — Все, что угодно, ты понимаешь это? Тебе некуда бежать, никто никогда не сможет тебе помочь. Ты — моя вечная и единственная цель, радость. Я — твое прошлое, настоящее и будущее, никого другого у тебя никогда не будет. Я мог бы превратить твою жизнь в кромешный, нескончаемый ад. О нет, — предупредил он возможный ответ Гарри. — Я знаю, о чем ты думаешь — что ты в нем уже сейчас, но ты ошибаешься. Все могло быть гораздо, гораздо хуже. Ты осознаешь это? — он качнул бедрами, слегка проехавшись по паху юноши под собой. — Д-да, Том, — зрачки Гарри панически расширились, практически закрывая собой изумрудную радужку. — Я осознаю. Правда. Что ты хочешь, чтобы я рассыпался в благодарностях за то, что ты позволяешь мне сохранить остатки самоуважения? — Я хочу, чтобы ты ясно и четко понимал то, что сегодня произойдет, — серьезно сказал Том. — Всю важность этого дня. — Я понимаю только то, что тебе этот брак нужен куда больше, чем мне, — поднял бровь Поттер, выравнивая дыхание. — Потому что если бы тебя устроила безотказная игрушка, ты бы ее получил, не так ли? Но тебе нужен я. Нужна взаимность. Игра в отношения. — Я никогда и не отрицал этого, дорогой. — Тогда зачем тебе взбрело в голову меня запугивать? Боишься, что сбегу из-под венца, настолько не уверен в собственной власти? — Гарри усмехнулся. — Я не в силах дать тебе все, что ты хочешь, но и от обговоренного не отказываюсь. Свадьба, секс, игра по твоим долбаным правилам. Я мог бы отказаться от всего этого, вынудить тебя свести меня с ума, довольствоваться лишь оберткой от желаемой конфетки. Но я уступил тебе, дал нам шанс на будущее. Ты осознаешь, насколько повезло тебе? — Ты такой милый, когда выпускаешь когти, — усмехнулся Том. — Я нахожу это очаровательным, всегда находил — с первой встречи. Самой первой, я имею в виду — даже младенцем ты умудрялся глядеть на меня с вызовом. — Ты болен, — восхитился юноша. — Абсолютно. Каждый раз поражаюсь, насколько. — Тобой, мой хороший, — Волдеморт запустил руку между ног Гарри, бесцеремонно ощупывая, и хохотнул. — Не одного меня заводят наши маленькие перепалки, верно?***
— Нет. Нет, блядь, нет! — Что тут происходит? — Том ворвался в комнату, где Астория с несчастным видом что-то доказывала взбешенному Гарри. — Это ты мне объясни, что происходит! — Поттер был похож на разъяренного кота, даже волосы, казалось, вздыбились. — Что она тут делает? Мало того, что принесла кучу женских тряпок, так еще… Эй! — Гарри в один прыжок очутился перед Асторией, закрывая ее от угрожающе поднятой Волдемортом палочки. — Не трогай ее! — Оставь нас, — коротко приказал Волдеморт. Миссис Малфой пискнула «Милорд», делая подобие книксена и со скоростью пули умчалась из комнаты. — И по какому же поводу у нас очередная истерика, позволь спросить? — куда более миролюбивым тоном осведомился Том. — Она спросила меня, желаю ли я удалить с тела все волосы, или оставить немного в паху! — Неприемлемо, — покачал головой мужчина. — Такого рода вопросы следовало задавать мне, — и ухмыльнулся, видя как жених вот-вот лопнет от гнева. — Я шучу, радость. Меня более чем устраивает твое тело в том виде, в котором оно находится сейчас, и ты мог просто вежливо отказаться, необязательно было сразу орать на бедную девушку. Гарри растерялся, сам не понимая, что на него нашло. — Я, кажется, совсем разучился общаться с людьми, — пожаловался он. — Пойду извинюсь. — Стой, — остановил его Волдеморт. — А что за «женские тряпки», которыми ты так недоволен? Юноша кивнул в сторону неопределенной кучи чего-то белоснежного и кружевного, раскиданного на кресле. Том подошел и выудил один из предметов, тщательно и задумчиво разглядывая, на его лице появилось мечтательное выражение. — Это твое нижнее белье, сладкий, — восхищенно сказал он, сжимая тончайшую батистовую ткань. — Чулки и панталоны. — Ч-ч-чулки? — Гарри побледнел, словно Том предложил ему надеть шкуру свежеубитого фестрала. — Панталоны? Исключено. — Почему? — удивился Волдеморт. — Они отличного качества, посмотри сам. Вообще я не должен был видеть твое нижнее белье до первой брачной ночи, но рад, что миссис Малфой восприняла мою просьбу о традиционной церемонии столь…внимательно. — Это — женская одежда, — стиснул зубы юноша. — Ты обещал, что я не буду похож на твою мордредову невесту. — Ты будешь похож на моего мордредова жениха, — по виду Тома можно было сделать вывод, что он подходит к границам своего терпения. — Это традиционное нижнее белье, одеваемое под парадную мантию, и оно — мужское. Гарри вспомнил, как выглядела мантия Рона на Святочном балу и подумал, что не удивился бы, если под такое и впрямь полагается носить весь этот рюшечный ужас. — Не знаю… — с сомнением протянул он. — Почему я не могу быть в обычном белье? — Никто кроме тебя этого не увидит, — мягко увещевал Волдеморт. — Не спорь по мелочам, дорогой. — Если это такая мелочь, то почему бы вообще от нее не отказаться? — Ты предпочитаешь пойти без белья? — поднял бровь Том. — Нет, я не это имел в ви… — Гарри, — раздраженно сказал мужчина. — Сейчас я верну сюда миссис Малфой, и либо ты без капризов наденешь все, что она для тебя приготовила, либо у меня возникнут глубокие сомнения в ее компетентности, со всеми вытекающими последствиями. Ты меня понял? — Хорошо, хорошо, — поднял руки Гарри. — Куда же без угроз. Если кружевные трусы на моей заднице доставят тебе такую радость… — Доставят, не сомневайся, — ухмыльнулся Том и щелчком пальцев вызвал домовика. — Скажи миссис Малфой, что ее маленький перерыв окончен, — приказал он и с явным комфортом устроился в одном из кресел, вальяжно положив ногу на ногу. — Ты что, собираешься остаться здесь? — ошарашенно спросил Поттер. — Разве тебе самому не нужно готовиться? — Я справлюсь за несколько минут, не волнуйся. А вот тебе явно не помешает помощь. Кроме того, могу ли я пропустить такое зрелище?***
Том абсолютно проигнорировал вызов в глазах Гарри, когда юноша вышел из ванной и скинул с себя халат, не смущаясь присутствия Астории. Тонкая ткань панталон собиралась в воздушные, объемные складки на стройных бедрах, оканчиваясь чуть выше колен украшенными кружевами оборками, далее шли облегающие плотные шелковые чулки. При всей целомудренности и невинности одеяния, мужчина почувствовал, как у него учащается пульс. — Чулок нужно пристегнуть к тесьме панталон, иначе будет спадать, — засуетилась Астория, потянулась к бедру Гарри, но затылком почувствовала, что лучше ей сейчас отойти в сторону — и не зря. В два шага преодолев расстояние между ними, Том мягко опустился на одно колено перед женихом и жадно схватил его за обтянутую чулком лодыжку. — Я сам, — прошипел он, нащупывая пресловутую пуговку. — Вот бы кто-нибудь из нас был бы волшебником, — саркастически прокомментировал Гарри. — И мог бы одевать людей одним взмахом палочки. Сколько времени бы сэкономили. — Ты куда-то торопишься? — поднял на него взгляд Волдеморт, справляясь с застежкой на другой ноге. — Не терпится уже стать твоим мужем, — ухмыльнулся Гарри и ойкнул от внезапного укуса в бедро, чувствительного даже через тонкую ткань. Он возмущенно посмотрел на все еще стоявшего перед ним на коленях Тома, но тот одарил его абсолютно невинным взглядом и слегка облизал губы, что невольно навело Гарри на воспоминания о… Мысленно он дал себе оплеуху — нашел о чем и ком думать в этот самый кошмарный день своей жизни. — Мы скоро закончим, — затараторила Астория. — Осталось только подогнать посадку мантии, прическа, немного косметики… — Никакой косметики, — шарахнулся от нее Поттер. — Никакой косметики, Астория, — миролюбиво подтвердил Волдеморт, поднимаясь с колен и ласково тормоша шевелюру Гарри. — И я сомневаюсь, что тебе удастся сделать хоть что-то с его волосами. — Я профессионал, — обиделась девушка. — И зря вы отказываетесь от макияжа, я всего лишь слегка бы подчеркнула его невероятный цвет глаз. — Если ты сделаешь его еще хотя бы чуточку красивее, мне будет очень неловко перед нашими гостями, — мурлыкнул Том. — Простите? — подняла бровь Астория. — Он имеет в виду, что не удержится и трахнет меня на глазах у всех, — объяснил Гарри. — Мы же не хотим этого? — П-полагаю, что нет, — лицо миссис Малфой сейчас посоперничало бы цветом с гриффиндорским знаменем. — Вот и славно, — Том довольно улыбнулся. — Полагаю, теперь, когда все вопросы исчерпаны, я могу вас оставить и заняться собственным нарядом. — Давно пора, — фыркнул Гарри. — Не хочу быть единственным клоуном на этой долбаной свадьбе.***
Гарри глубоко вдохнул, преодолевая приступ паники. Людей собралось не так уж и много, но для него, годами не видящего никого кроме пары человек, разношерстная толпа казалась пугающим многоголовым монстром, взирающим на него десятками любопытных глаз. Он знал — где-то там Рон и Гермиона, но не нашел в себе сил поискать их взглядом. — Нервничаешь? — шепнул Том ему на ухо, наклонившись. — Смотри только на меня. Это было нелегко. Гарри никогда не отрицал, что до всех трансформаций Волдеморт был красив, но сейчас этого слова было недостаточно, чтобы описать его. Нет, сейчас Том был прекрасен. Он будто родился для всего этого — роскоши церемониальной мантии, украшенной серебром и затейливой вышивкой, вздохов восхищения, великолепия со вкусом украшенного зала. Ни одного волоска не выбилось из идеальной волны темных локонов, в ледяных глазах — ни капли волнения. Это его триумф, его долгожданная и окончательная победа — самая главная из всех. Гарри же, смотря на него, видел свое полное и окончательное поражение. И больше всего он сейчас ненавидел себя за то, что горечь во рту от происходящего кошмара невообразимым образом сочеталась в нем с абсолютно иррациональным щекочущим чувством предвкушения. Когда-то, в одной из полузабытых реальностей, он был бы безумно счастлив назвать Тома своим мужем. Он потеребил на пальце кольцо в виде Уробороса. Реддл сказал, что именно с ним он когда-то сделал Гарри предложение — и тот сказал «да». Какая чушь. Скоро уже невозможно будет отличить, когда Том врет ему, а когда — сам верит в свою ложь. Палочник говорит, что через десятки лет это уже будет неважно — разница исчезнет и для самого Гарри. Десятки лет. То, что сейчас произойдет, обречет его на годы и годы ада, пусть этот ад во многих аспектах неотличим от рая. Если закрыть глаза и сердце, жить бездумно и бесцельно… Он уже жил так, потеряв память. Это было счастливое время. Самое счастливое в его жизни, пожалуй… — Что будет, если я не смогу? — спросил он Тома накануне. — Если передумаю в последний момент? Ты снова запихнешь меня в ту комнату? — Нет, радость, — ответил мужчина, вычерчивая пальцами узоры на его обнаженной спине. — Только в этом случае я аннулирую все договоренности между нами. Это будет справедливо, не правда ли? Гарри, перевернулся на живот, встречаясь с ледяным взглядом на застывшем в нечитаемом выражении лице. — И что тогда? — Хочешь узнать, перевесит ли вред пользу, — усмехнулся Том. — Или просто соскучился по грязным разговорчикам? — Хочу узнать, до каких пределов ты еще можешь дойти, — в тон ему ответил Гарри. — Предела нет. Завтра мы поженимся. Будешь ли ты на собственной свадьбе безвольным и безучастным телом или сохранишь чувство собственного достоинства — решать тебе. Меня устроят оба варианта. — Не боишься, что тебя будут презирать твои же слуги? — Они поддержат меня, даже если я потащу тебя к алтарю на цепи и надену кольцо на твой сломанный пальчик, Гарри, — сверкнувшие алым глаза насмешливо сощурились. — А вот твои друзья… Что они подумают, увидев тебя настолько жалким? Том был прав. Ради Рона и Гермионы он не может вести себя как слабак, пусть даже больше всего на свете сейчас хочется выбежать из этого шумного и ослепляющего своим великолепием зала. Пускай они думают, что у него есть план, или что он перешел на сторону Волдеморта, что угодно — только пусть его не жалеют. Астория постаралась не на шутку, сделав из их с Томом появления настоящее шоу — изящный орнамент на дубовых стенах ожил, пуская наружу сначала ростки, а потом выпустил множество темно-синих бутонов. Раскрываясь, цветы показывали сливочно-белую сердцевину идеально попадая своей гаммой в цвета их нарядов. По залу пронесся восхищенный гул… — Кто придет на нашу свадьбу? — Ближний круг. Мероприятие будет весьма приватным, не беспокойся. — Это невозможно, — покачал головой Гарри. — Ты не можешь просто вытащить на свет похороненного всеми Гарри Поттера и объявить его своим мужем. Это какой-то бред. Ты прилюдно сыграешь свадьбу с бывшим смертельным врагом. Тебя сочтут сумасшедшим. — В этом и прелесть, любимый, — усмехнулся Том. — Все они знают, что ты — моя единственная слабость. Когда они увидят, как ты сидишь рядом, с колечком на пальце… Они поймут, что для лорда Волдеморта нет ничего невозможного. — Для тебя это всего лишь публичная демонстрация трофеев? — Для меня это публичная демонстрация того, что я всегда получаю то, что хочу. Гарри закатил глаза, вспоминая. Самомнение Тома, его уверенность в собственной правоте и исключительности… Это было бы смешно, если бы не ударяло раз за разом по самому Гарри. Чего только стоит та издевательская дуэль, которую он устроил на кладбище, после своего возрождения? Ему мало было просто казнить его — нет, ему нужны были зрители, увлекательный спектакль — чтобы никто не усомнился в победе над Избранным. Сейчас изменился мотив, изменились декорации, но сам смысл действа остался прежним. Он даже вообразить не мог, что Нежелательное лицо номер один в итоге удостоится такой казни. Роскошной. Гуманной. Он шагнул в начерченный на полу круг как на эшафот. Том встал напротив него. — Помнишь, что сейчас произойдет? — спросил Реддл. — Ничего не бойся. Гарри хмыкнул. Бояться он разучился давным-давно. Еще в те времена когда скажи ему кто-то, что он будет стоять напротив смотрящего на него с искренней тревогой Волдеморта, озабоченного тем, чтобы он не боялся… Мордред, когда этот мир успел стать таким сложным? — Начинай уже скорее, — буркнул он, получив в ответ довольную ухмылку. Том достал из кобуры палочку — не бузинную, тисовую — свою старую. Гарри молча смотрел, как на красивом сосредоточенном лице отражалось свечение от проступающих вокруг них в воздухе затейливых рун, постепенно складывающихся в плотный купол из искрящейся магией вязи. На свадьбе Билла и Флер ничего подобного не было, но Реддл предупредил его заранее… — Мы пройдем через определенного рода ритуал. — Надеюсь, нам не придется приносить в жертву козла и совокупляться в его крови? — не удержался от иронии Гарри. — Откуда ты такого понабрался? — поморщился Том. — Нет, от тебя потребуется только одно — следовать моим указаниям. Безоговорочно. Если я скажу замереть — ты замрешь. Если бежать — побежишь. Ты понял меня? «Я беру тебя с собой при одном условии: ты должен подчиняться любым приказаниям, которые я тебе отдам, причем немедленно и без вопросов. Ты должен полностью это осознать, Гарри» — в голове забытым воспоминанием прошелестел голос Дамблдора. Он поморщился от невольной ассоциации и подкинутых памятью картин того, что последовало за теми словами. — А если прикажешь откусить тебе член? — почти игриво уточнил Гарри. — Значит, ты это сделаешь. Гарри с тоской посмотрел на двигающийся от произносимых заклинаний над вышитым воротником кадык. У Тома на шее кожа тонкая и нежная. Он мог бы наброситься — и разорвать его горло зубами. Или…взгляд упал на древко еще одной волшебной палочки в кобуре Тома. Его собственной — 11 дюймов, остролист, перо феникса в сердцевине. Сколько лет он ее не видел… — Для ритуала тебе потребуется палочка. Я могу рассчитывать на твою сознательность, радость? — Ты…дашь мне палочку? — не поверил Гарри. — Серьезно? Какую? — Разумеется, твою. — Она сломана. Та, что была при мне — принадлежала Малфою. Том снисходительно посмотрел на него одним из своих «я-рассчитываю-как-минимум-на-спасибо» взглядов: — Обломки нашлись в сумочке у твоей грязнокровной подружки. Ты не знал, что с помощью Бузинной палочки можно починить что угодно? «Почему мозги себе не починил?» — вертелось на языке у Гарри, но он лишь состроил на лице нечто, наиболее близкое к восхищению. — Надеюсь, мы друг друга поняли, но я уточню отдельно — палочку ты получишь только на время ритуала. Если ты воспользуешься ею без разрешения… — Я не настолько дурак, чтобы нападать на тебя в набитом Пожирателями доме, — возразил Гарри. — Кроме того, ты обещал, что вернешь мне ее, насовсем. — Безусловно, я это сделаю. Но не раньше, чем буду полностью уверен в твоем здравомыслии и увижу, что ты тоже заинтересован в наших отношениях и старательно выполняешь свою часть соглашения. — Я не могу дать тебе больше, чем даю сейчас, Том. — Значит, моя роль — обеспечить тебе достаточную мотивацию, чтобы хотя бы попытаться. Конечно, он мог стараться сильнее. Не огрызаться, не отворачиваться от поцелуев, отвечать на признания в любви. Быть нежным и милым — и Волдеморт вознаградит за это с лихвой. Но что тогда останется от самого Гарри? Что от него еще осталось?***
Не прерывая свой напевный шепот, Том достал из кармана уменьшенный драгоценный сверток. Развернул — и глянул на лицо мальчишки. Сквозь тщательно разыгрываемое равнодушие мелькнуло любопытство. Он не посвящал Гарри в детали ритуала, разумеется. Если все пройдет правильно, его мнение будет уже не важно. Если что-то пойдет не так… Он надеется, что успеет вытолкнуть жениха из очерченного круга. У Беллы есть инструкции на этот счет, она позаботится и о мальчишке, и о его собственном воскрешении. Родольфус же проследит, чтобы приказ сохранить жизнь Гарри любой ценой не был воспринят ревнивой Беллой чересчур… творчески. Но все пройдет правильно. Он — лорд Волдеморт. Он способен на то, о чем другие даже помыслить боятся. И сегодня он совершит невозможное. Аккуратно достав из свертка Воскрешающий камень, Том буквально воткнул его в накалившийся магией воздух между ним и Гарри. Следом последовала Бузинная палочка, перпендикулярно полу. Последней достал из свертка Мантию-невидимку. От внимания не ускользнуло, как при ее виде дернулся Гарри. — Что-то взятое взаймы, — пошутил Том. Мальчишка ему не ответил, лишь обжег ненавидящим взглядом. Мантия досталась ему от отца, так что крику потом не оберешься. Неважно, он не первый раз причиняет Гарри боль — и не последний, увы. Мерцающая ткань присоединилась к остальным Дарам. Дело оставалось за малым. — Вытяни левую руку, радость. Гарри подчинился неохотно. Видимо, вспомнил ритуал воскрешения и окровавленный обрубок кисти покойного Хвоста, глупыш. Тому всего лишь нужно его кольцо. Жалко разрушать такую драгоценную вещь, все-таки оно хранилось у Лестрейнджей веками, но что поделать. Том вздохнул, в последний раз взглянув на свернувшуюся на тонком пальце серебряную змейку и направил на нее палочку. — Redde primam materiam. Accipe primam formam. Revivesce! Последнее слово он почти выкрикнул. Уроборос стремительно увеличивался, трансформировался, под серебряными чешуйками выпирали мощные мышцы. Изумрудные глаза змеи сверкнули, ожидая приказа. Изумрудные глаза Гарри равнодушно созерцали пол под ногами. Сейчас Тому придется эту невозмутимость разрушить. — Ingurgita! Змея послушно раскрыла пасть. Один бросок — и камень очутился в бездонной пылающей утробе. Второй — та же участь постигла и палочку. Третий… — Стой! — отмер Гарри, попытался сорваться с места. — Не смей! Том еле успел наложить Коллошу, приклеив его ботинки: — Ты мешаешь ритуалу, Поттер! — прошипел он. — Не отвлекай ее, иначе сожрет нас обоих. В бессилии мальчишка ухватил Уробороса за туловище, вскрикнул от боли — должно быть, поранился об острые серебряные чешуйки. Не обращая на него никакого внимания, змея невозмутимо поглощала невесомую ткань мантии. — Останови ее, Том, — взмолился Гарри. — Пожалуйста. Попроси он так искренне о чем угодно другом — Том бы луну с неба ему достал. Но тут он бессилен. — Скоро все закончится, — пообещал он. — Я тебя ненавижу, — ответил Гарри, отворачиваясь. Последние сантиметры мантии, блеснув, исчезли меж острых клыков. Змея довольно зашипела. — Liquefe, — бросил Том. Плоть Уробороса на глазах начала раскаляться, покрываясь тоненькими трещинами. Кокон из рун становился все ярче и ярче, впитывая энергию пылающей змеи. Пришла пора приступать к заключительной части. Он взглянул на Гарри — у мальчишки опять глаза на мокром месте. Потерпи, мой хороший, становиться богами — непросто. — Ты готов к клятве? Жених молча кивнул. — Делай все в точности, как я говорю, — предупредил Том. — Без капризов и возражений. Ты пообещал. — Давай уже, — огрызнулся Гарри. — «Клятвой тысячи игл ты обязуешься, что…». Повторяй за мной. — Клятвой тысячи игл ты обязуешься, что… — повторил мальчишка, будто издеваясь. Хотя, почему «будто». — От первого лица, радость, — усмехнулся Том и Гарри хмыкнул в ответ. — Клятвой тысячи игл я обязуюсь, что… — «Словом, делом или магией не навредишь ни мне ни себе…». — Словом, делом или магией не наврежу ни себе ни тебе… — «Будешь мне верен и предан, даже попытки сбежать не предпримешь…». — Буду верен и предан тебе, не предприму даже попытки сбежать… — механическим голосом продекламировал Гарри, явно даже не вникая в смысл слов. Видимо, решил просто перетерпеть это как медицинскую процедуру. — «Не вступишь в заговор против меня, не будешь якшаться с моими врагами…». — Не вступлю в заговор против тебя, не буду як…яшкаться… — «Якшаться», — мягко поправил Том. — Не буду якшаться с твоими врагами, — послушно исправился жених. Какая прелесть, всегда бы был такой исполнительный. — «Если ты нарушишь клятву, наказанием тебе будет боль от тысячи игл — и только я смогу тебя от нее избавить.» Желваки ходуном заходили на скулах Гарри, на щеках выступили красные пятна гнева. Он тяжело сглотнул, прежде чем продолжить: — Если я нарушу клятву, наказанием мне будет боль от тысячи игл — и только ты сможешь меня от нее избавить, любимый. Том довольно улыбнулся и миролюбиво спросил: — Желаешь что-нибудь добавить? Он был уверен, что мальчишка скажет какую-нибудь колкость, но тот, подумав, ответил: — Пока смерть не разлучит нас, — он пожал плечами. — Так обычно говорят на свадьбах. Нормальных, я имею в виду. Том удивленно на него посмотрел, но решил уступить. Если у Гарри и была какая-то задняя мысль, то по окончании ритуала в присказке все равно не будет никакого смысла. — Да будет так, — мягко сказал он. Достал из кобуры палочку Гарри и положил ее в окровавленную, дрожащую от нетерпения протянутую ладонь. — Поднеси палочку к сердцу и скажи «Iusiurandum fidelitatis per acus mille». Не бойся, сосредоточься на клятве. Попробуй как будто бы вытянуть ее из себя. Гарри удалось с первого раза и Тома взяла гордость за мальчишку — не колдовать столько лет и тут же осилить незнакомые чары! На кончике палочки завис маленький прозрачный звездчатый икосаэдр с острыми хрустальными гранями, внутри плескалась прозрачная жидкость — чистое воплощение намерения. Гарри направил предмет прямо в подставленную ладонь Тома, который тут же сжал его, раздавливая словно спелый фрукт, испытывая практически оргазмическое удовольствие от ощущения проникающих в кровь обещаний жениха. — Я принимаю твою клятву, — сказал он, не удержавшись, слизывая с ладони остатки субстанции. Мальчишка вскрикнул от неожиданности, поднимая руку — на его собственной ладони проступали белоснежные очертания икосаэдра. — Они будут темнеть, если ты будешь приближен к тому, что клятва сочтет нарушением, — пояснил Том и посмотрел на останки забытого на время Уробороса. Едва тлеет. Пора. Купол, окончательно впитавший всю магию, что отдала змея, уже практически трещал от жара и сосредоточенной в нем силы. — Отдай палочку, — требовательно сказал он, протягивая ладонь. — Почему я не могу оставить ее себе? — возразил Гарри. — Я же теперь никак не смогу тебе навредить. — Потому что я не разрешаю, — парировал Том. — Обсудим позже, иначе тут все взорвется. Ну же! — слегка повысил он голос на сомневающегося жениха и тот, вздрогнув, неохотно протянул ему палочку, которую он тут же убрал обратно в кобуру. Потом, в ответ на многозначительный взгляд Гарри, снял с него приклеивающие к полу чары. Том вздохнул, сосредотачиваясь. Последний этап. Последний шаг — и он получит все, что когда-либо хотел. Бессмертие, власть, Гарри… Его вечный триумф, неоспоримая победа над самой Смертью. — Нарекаю тебя своим мужем. In aeternum ingredi. Магия вокруг них закрутилась, сжимаясь в плотное кольцо. На мгновение Том потерял ориентацию. Где-то почудился крик Гарри и он слепо зашарил руками в пространстве, нащупывая мальчишку, притягивая к себе. Безымянный палец левой руки обожгло нестерпимой болью, а крестраж-жемчужина в груди пульсировал, как сумасшедший. Все закончилось в единый момент. Он поднял глаза и увидел перед собой Гарри, бледного и встрепанного, рассматривающего буквально вплавленный в палец ободок кольца — черного, с золотистыми прожилками пламени. Точно такое же украшало и его руку. Его настоящую руку — больше никаких чар, он вернул себе прежнее, красивое, человеческое тело. Бессмертное, всесильное. Смеясь, он схватил Гарри за плечи, посмотрел в шокированные изумрудные глаза и впился в губы жарким, как и струящаяся по венам магия, поцелуем. Зал взорвался аплодисментами.