***
Оскар исчез на утро, впрочем ни капли не удивив этим двух оруженосцев, зато их умудрился поразить оставшийся в лагере Ричард. Тот ходил потерянный, недовольный и явно не знал куда прибиться, но всё же при всей своей дружбе с Феншо и неприязни к Ворону и к ним, он не ушёл. — Чудеса, неужели даже настолько условное нахождение в обществе моего дорогого дяди так резко заставляет умнеть? — маркиза сидела на траве у палатки и пыталась собрать ещё немного влажные волосы в хвост. — Горбатого, могила исправит, хотя признаю, что даже я не могу подозревать Окделла, — Эстебан по примеру подруги и сеньора переоделся в лёгкую белую рубашку и чёрные штаны, всё-таки в условиях Варастийской жары, кэналлийские наряды были очень кстати, — Он слишком простодушен для того, чтобы строить коварные планы мести или пытаться нам досадить. Но, понять поросёнка, может только поросёнок, хотя было бы не плохо если бы он потерялся где-нибудь в степи и ызарги решили попробовать его на зуб. — Какой ты жестокий, — Алва-младшая негромко рассмеялась, представляя себе носящегося среди пустынных степей, орущего Окделла, — Он нам своим визгом всех бириссцев распугает. — Это такой план, выставить против них Понси и поросёнка, — откровенно насмехаясь объяснил маркиз, — Они сначала устыдятся от взгляда первого, а потом сбегут лишь бы не слышать визг второго. — Либо прикончат обоих. — Так мы в любом случае в выигрыше. — Надёжней плана и не придумаешь, не забудь с дядей поделиться. Он оценит, — Виктория утащила у друга фляжку с настоем, успешно уворачиваясь от подзатыльника. — Меня больше интересует правда ли Ворон собрался казнить Феншо, когда он вернётся? — вопросительно вздёрнул бровь Эстебан возвращая напиток себе. — Нет, что ты, он же не настолько жесток. Проучит, это да, лишит звания, но не более того. Дядя и сам в юношестве был горазд на неповиновение начальству и отчаянные выходки, скорее он накажет тех, кто прозевал уход трех сотен всадников! — Виктории откровенно говоря не верилось, что Первый Маршал и впрямь будет карать за глупую выходку по сути ещё юнца. И всё же весь день Ворон будто бы и не замечал исчезновения части армии, почти сонно щурился на солнце и будто бы спал на ходу, чем немало поражал собственных оруженосцев. Впрочем похоже это давали о себе знать ночные возлияния в компании Эмиля и Бонифация на которые даже Виктория уже неодобрительно закатывала глаза. День тянулся кажется невыносимо долго, полуденная жара не позволяла выползти из палатки, поэтому друзья украли среднего Савиньяка и засев в шатре соберано перекидывались в карты. Казалось время замирало и наступление такого же томного, но чуть менее душного вечера никто не заметил, маркиза чувствовала себя измотанной, то ли долгим ожиданием уже хоть каких-нибудь действий, то ли тоской по Тино и Арно, то ли каким-то чересчур палящим, даже для привыкшей к кэналлийскому климату Аврелии, солнцем. — Я к себе, если что разбудишь, может быть хоть эта ночь что-нибудь изменит, — Виктория покинула палатку, оставляя друга с Эмилем. В чём-то она была готова понять Оскара, в нём кипела жажда бурной деятельности и он не верил в то, что ожидание иногда важнее молниеносного нападения. Сейчас тоже хотелось сделать уже хоть что-то, а не просто ехать в неизвестность, но она верила дяде, она верила Первому Маршалу чьим оруженосцем была, потому что иначе и быть не могло. Рассматривать разные варианты развития событий, это одно, а вот предавать своего полководца, другое.***
Эстебан до темноты просидел в компании Эмиля, счёт карточным партиям уже был потерян, да и интерес к ним тоже. Попытка допросить генерала о планах Ворона не увенчались успехом, зато средний из Савиньяков был щедр на рассказы о друге, которым маркиз внимал с невероятным трепетом. Он делился историями из первых совместных походах и о юношестве до Лаик которое проходило в Алвасете. — Как ты дослужился до генерала, если физически не способен держать язык за зубами? -Рокэ насмешливо вздёрнул брови, входя в палатку. — Эмиль не рассказывал мне ничего предосудительного, монсеньор, — встрепенулся Эстебан оборачиваясь на Первого Маршала. — Я удивился если бы было иначе, — Ворон проверил заряжены ли пистолеты и подхватил свою шпагу, — Собирайтесь, юноша, у нас есть неотложные дела. — Я разбужу Викторию, — подскочил Колиньяр предвкушая столь долгожданные приключения. — Нет, — кэналлиец направился прочь из палатки, кивая Эмилю, — Сегодня без неё, это приказ. Тройка покинула шатёр Первого Марашал и направилась к оврагу на краю которого был разбит лагерь. Палатка подруги манила, но суровый взгляд синих глаз заставлял беспрекословно подчиняться и следовать за дором. В ночной темноте их ждали кэналлийцы под предводительством Хорхе Дьегаррона и адуаны, держащие под уздцы коней, включая Моро и Ренара. — Монсеньор, дозвольте доложить, — голос Клауса юноша узнал сразу, — Все, жабу их соловей! Можно ехать. — Жан там? — В голосе Ворона скользила энергия и сталь. — А где ж еще. Караулит в лучшем виде. — Сколько их? — Как и думали, три «лапы». Свеженькие, отожравшиеся… Эстебан начал понимать к чему Первый Маршал в ночи так резко поднял всех, но о том, почему Виктория осталась в лагере ему приходилось только гадать. — А что наши? — Дрыхнуть собрались. В рощице у ручья. Нашли место, жабу их соловей! — Успеем? — Запросто, — заверил таможенник, — Туда на рысях часа три, не более, а седуны раньше, чем под утро, не полезут, знаю я их. — За нами следят? — Следили, трое. Больше не следят. — Ты? — Двоих- я, третьего- Лово. — Хорошо, — Рокэ ловко вскочил в седло, — Нам предстоит крайне занимательная прогулка под звездами, юноша. От насмешливого холода в голосе Ворона Колиньяру стало откровенно не по себе. Кони мчались по тёмной, пустынной Варасте, неся своих всадников прочь от лагеря, навстречу врагам. Эстебан понимал, что там в оглушающей тишине степи их ждут бириссцы и что похоже пока они готовят ловушку Феншо и его подчинённым, на них самих уже накинул свою сеть Рокэ. Значит впереди его ждёт первый бой, а потому Алва и оставил свою племянницу в лагере. Маркиз понимал, что подобное Вик вполне может принять за ужасное предательство, потому как его Первый Маршал с собой взял, а её нет и видит Леворукий, встречаться со злой подругой Эстебан не хотел. — Не усните, юноша, — одёрнул его Ворон чуть придерживая Моро и постепенно замедляясь, значит они близко. — Я задумался, — маркиз слегка натянул поводья и Ренар последовал вровень со своим дором. — Сочувствую, — Эстебану не нужно было видеть лица соберано, чтобы знать, что на его лице возникла та самая неприятная усмешка. Всё таки держать своего оруженосца в узде Рокэ умел великолепно. Теперь они скакали неторопясь и тишину степи нарушала лишь беседа кэналлийца с Коннером. Последний рассказывал полководцу о каком-то изгнанном в горы бириссцами народе, Колиньяр заинтересованно прислушивался и откровенно не понимал к чему дору информация о мелком поселении скотоводов. Впереди перед ними замаячила тёмная и будто бы живая стена скрывающая от взглядов отряда звёзды, разговор стих и Ренар остановился вровень с Моро. Эстебан не знал чего ему ждать, пусть и понимал что задумал Ворон. Внутри всё трепетало, первая битва, первая пролитая кровь и первый повод для гордости. Сейчас он должен будет показать всё чему научился в Лаик и в особняке Алва и не подвести монсеньора. Первый Маршал спрыгнул с коня и юноше показалось, будто бы он обратился в огромного чёрного кота, столь мягкой и осторожной была его поступь. Кэналлийцы последовали примеру своего соберано, за ними же спешились адуаны, обнажая шпаги и готовясь к битве. — Юноша, — герцог говорил очень тихо, почти шептал, — Ваше дело- лошади. Оставайтесь с Ариамом и Фарабундо и не вздумайте соваться вперед. Полагаю что к чему вы поняли. Приглядите за Моро. — Но монсеньор… Оспаривать свои решения Вороне не позволил, заставив оруженосца заткнуться одним ледяным взглядом, — Не дай Леворукий, я увижу вас там. Будете казнены вместе с Феншо, за неумение повиноваться приказам. Эстебан замер рядом с Ренаром и пристыженно опустил голову. Что ж похоже он ошибся, вовсе не первая битва, зато первое унижение от дора которого он буквально готов превозносить. Больно и обидно, как пощёчина, столь же до отвратительного резко. Хотелось чисто из принципа последовать за Рокэ, пролить первую кровь, доказать что он не мальчик на побегушках, который способен только преданно следовать за ним и слушать мудрые речи. Но что-то маркизу подсказывало, что кэналлиец не шутит и если он сунется следом, его расстреляют сразу по возвращению в лагерь и не поморщатся. И всё же в душе Колиньяра затрепетала горькая обида. Моро положил тяжёлую голову на плечо юноши и всхрапнул, начав рыть копытом землю. — Я тоже надеюсь, что всё будет нормально, — Эстебан погладил мориска по морде и придержал под уздцы. Через несколько минут душная тишина взорвалась треском, дующий в лицо слабый ветерок услужливо принес кислую пороховую гарь и крики. Похоже Алва совсем сошёл с ума, палить в ночи, а если попадёт в своих или что хуже попадут в него. От этой мысли по спине Колиньяра побежал холодный пот, нет, конечно нет, дор не может пострадать, он же непобедимый Первый Маршал, это просто бред. Похоже одному из варастийцев пришла в голову та же мысль и он её озвучил. -Развылся, -огрызнулся другой, — ты не собака, Ворон — не покойник. Ничего с ним не станется, заговоренный он, за ним сам Леворукий приглядывает, не иначе. И вообще помолчал бы, слушать мешаешь. Что правда, то правда, если Эмиль не приукрасил в своих рассказах, то его сеньора и правда хранит Повелитель Кошек. — А чего слушать, — огрызнулся первый, — тихо все. Или мы их, или они нас. — Ой, сейчас как вдарю! «Они нас»?! Думай, что говоришь, чучело. Чучело обиделось и замолкло, а Эстебан снова задумался, тишина пугала и восхищала. Насколько же точно и слаженно действует отряд под командованием Рокэ раз уж им хватило одного выстрела и вновь степь накрыла тяжёлая и давящая тишина. Обида никуда не делась, но голос разума подсказывал что если бы нападение происходило днём, соберано взял бы и его, и Викторию. Но сейчас, в ночи, они просто не были готовы сражаться. Понятно что мучильня давала свои плоды, но не перебудить всех, не схватить пулю или не быть нанизанным на чужой клинок самому, да ещё и первым в кромешной тьме расправиться с противниками, это было куда сложнее. Ворон взял с собой его, потому что понимал, что Викторию ни один приказ не остановит и пригрозить казнью ей не получится. И в бой не потянул, потому что ему ни к чему помимо бириссцев, следить ещё и за оруженосцем, или упаси Леворукий за двумя. И всё же недовольство тем насколько резко его одёрнули, брало своё. Прежде чем ночную тьму разрезал знакомы голос, маркиз уже успел потерять счёт времени. -Эй, -раздалось из чащи, — Вы тут? -Тут, -откликнулся то ли Ариам, то ли Фарабундо, — Чего орешь-то? — А того ору, что господин маршал требуют коня и оруженосца. — Побили этих, что ли? — А то! Взяли, прости Создатель, тепленькими, словно с бабы. — А бабой Фенша наша оказалась? Эстебан скривился от подобных оборотов и закатил глаза, благо в темноте этого никто не увидел. Хотя такое сравнение запомнил и пообещал себе пересказать его Вик, как только они помирятся, а в предстоящей ссоре он не сомневался. -Она, родимая. Седуны токмо на нее нацелились, а тут мы… Сударь, — Клаус, а это юыл именно он, ловко отдал честь, — Поторопитесь, а то господин маршал гневаться будет. Ага, как же, гневаться он будет. В юношеской голове вскипела обида и желание высказать Ворону всё что он думает о таких вылазках и его приказах. — Куда идти? — сжав зубы, уточнил маркиз. -А как сквозь кусты продеретесь, так и поймете. Тут недалеко, да и костры горят, не промахнетесь. Эстебан кивнул и отвязав морисков, направился сквозь усыпанные росой ветви, что с успехом заменило умывание и заставило юношу взбодриться. Ренар послушано следовал за хозяином. Итак, бириссцы разбиты, а Рокэ жив и здоров. Кэналлиец прав — что Ворону сделается? Тропка была узкой, над головой сплетались ветки — всаднику пришлось бы пригнуться к самой шее лошади. Моро настороженно косил глазом, всем своим видом показывая, что дорога ему не нравится, а при виде масляно блеснувшей, в свете вновь появившихся звёзд, лужи и вовсе встал, не желая делать ни шагу. Эстебан сначала ничего не понял, потом увидел неловко вывернутую ногу в странном сапоге без каблука, а затем лежащего на земле седого человека. Его горло было перерезано, темно-алая рана казалась вторым ртом. Юноше прежде не приходилось видеть такую смерть, а потому лужа загустевшей крови, ухмыляющаяся рана, восковое чужое лицо потрясли его. Резко стало трудно дышать, казалось будто сейчас он упадёт рядом с бириссцем и больше никогда не встанет. Эстебан схватился за горло и зажмурился, с миром его связывали лишь поводья Моро в которые он крепко вцепился. Спас его сам мориск, резко дёргаясь и вынуждая последовать за собой. Пожалуй только из-за того что конь увёл его прочь с того места, Колиньяра и не стошнило, хотя эту картину он запомнит надолго. Кусты кончились, впереди лежала ложбинка, хорошая ложбинка у родника, но вода в нём была алой от обагрившей землю рядом с ним крови. И юноша снова замер, с ужасом уставился на мертвецов, чьи ноги были на берегу, а головы в воде. Он быстро отвернулся, с другой стороны зрелище было не менее впечатляющим, Ворон в испачканной чужой кровью рубашке, раздавал последние указания и увидев оруженосца, поманил его к себе. Моро тут же дёрнулся к хозяину и Эстебан не стал его держать. Стоило признать, что на миг обида исчезла, слишком уж впечатляюще выглядел Первый Маршал среди множества трупов. Чёрные волосы растрепались, а бандана заменяла повязку на голову у раненного Дьегаррона, синий взор снова был весел и на губах играла привычная довольная усмешка. Колиньяр загляделся и чуть не пропустил слова уже оседлавшего мориска и подъехавшего к нему дора. — Я рад что вам хватило благоразумия не соваться. — Вы были весьма убедительны, монсеньор, — скривил губы в едкой улыбке юноша. — А вы бы желали оказаться рядом с этими дикарями? — Рокэ вопросительно вскинул брови. — А зачем тогда вы взяли меня с собой? — ответил тем же Эстебан. — Чтобы вы не задавали таких глупых вопросов на утро. Да и надо же было кому-то приглядеть за лошадьми, — бессовестно ушёл от ответа Первый Маршал и когда оруженосец запрыгнул в седло, во главе отряда направился обратно в лагерь. — Могли бы взять Викторию, а теперь она ужасно обидится, что пропустила всё интересное, — констатировал факт Колиньяр, не отставая от своего дора. — Это было ради её блага, — Алва явно не собирался отчитываться перед юношей и быстро сменил тему, — Полагаю вы всё поняли, юноша? — По большей части. — Я слушаю. — Вы специально отпустили Феншо, знали что бириссцы последуют за лёгкой, глупой добычей… Лицо Рокэ окрасила усмешка, он явно был согласен с подобным оценочным суждением. — И вы послали следить за ними адуанов и Жака, а те в свою очередь предупредили вас, когда барсы подобрались слишком близко к лагерю генерала. — Верно, — одобрительно кивнул Первый Маршал и опустил ладонь на плечо юноши, — Вы увидели одну из масок смерти. Как вам? — Ужасно, — не стал лукавить Эстебан, чувствуя приятное тепло от сильной ладони, — Пугающе и отвратительно. — Поверьте, это ещё не самое страшное что вам предстоит увидеть в этом походе. Не стройте иллюзий на мой счёт, если прийдётся играть грязно, я буду и ни одни законы олларианства или эспратизма меня не остановят. — Я восхищаюсь вами и тем что вы делаете, — признался маркиз, поднимая взор на своего дора. — Это пройдёт, — покачал головой герцог, напоминая Колиньяру Вик.***
В лагерь они вернулись с рассветом, и первое с чем столкнулись сонный Эстебан и кажется вовсе не уставший Ворон, злая, обиженная и крайне взбешённая Виктория. Посмотрев в глаза подруги, юноша первым делом подумал трусливо спрятаться за спину Первого Маршала и проползти в палатку за ним. Вот пускай сеньор и объясняется с племянницей, а он как-нибудь попозже придёт вымаливать прощение. Он чувствовал себя нашкодившим щенком, которого сейчас будут громко и больно распекать. — Дядя, — процедила Алва-младшая, когда кэналлиец остановился перед ней, — Чего-то такого я и могла ожидать. Но ты, Эсти! Предатель. Маркиза обиженно скривила губы и продолжила пилить обоих злым взглядом, — Кто первый? — Ну, видимо я, — печально вздохнул юноша, принимая удар на себя, потому что у Ворона сейчас хватает дел, да и он сам потом с Вик поговорит, а вот ему было бы не плохо поскорее вымолить прощение. — Прекрасно, — кровожадно усмехнулась девушка и как-то юноше стало сильно не по себе. Они отошли подальше от чужих взглядов в шатёр Виктории и маркиз опустил голову, смиренно принимая злость подруги. — На тебе нет крови, — заметила Виктория, оглядев друга. — Я не сражался, дор не позволил, — постарался объясниться Эстебан. — Да, но взял с собой он тебя. Я конечно рада, что у вас было время для задушевных разговоров, но я считала тебя другом. А ты взял и бросил меня здесь! Вроде оруженосцами становились вдвоём, готовились тоже вдвоём, а как на вылазку, так один! Злости на тебя не хватает! — маркиза сложив руки на груди ходила перед Колиньяром и обиженно метала глазами молнии. — Мне правда жаль, я не хотел тебя оставлять, но твой дядя был против того, чтобы ты ехала. Он волновался, думал ты в битву полезешь и не спускал с меня глаз когда сообщил о том, что мы уезжаем. — Дядю я могу понять, его беспокойство и то, что без его ведома ничего в его лагере не происходит, но… Это не значит что я на вас не обижена, понял? — видимо первый пыл криков и обиды был впущен и Виктория крепко обняла друга, — Когда мне сказали что вы уехали, я чуть ли не Леворукому молиться начала о том, чтобы вы вернулись живыми и здоровыми. Ещё раз так сделаешь и я тебя тут где-нибудь под ближайшим деревом прикопаю. — Понял, — выдохнул облегчённо Эстебан и расплылся в довольной улыбке, когда подруга потребовала пересказать всё что там происходило, раз уж присутствовать ей не довелось. — А, ну о том, что Феншо стал наживкой я догадалась, — понимающе кивнула Виктория, — Бириссцы делали вид что их от силы человек тридцать, а оказалось в два раза больше и пока они думали что выманили нас, дядя выманил их и ударил в спину, расправившись безжалостно и радикально. — Представляю как себя сейчас чувствует Феншо, — зафырчал маркиз, утыкаясь подруге в плечо, — Пошёл за шерстью и вернулся стриженным. Это ли не позор? — Кто из наших пострадал? — Я видел только Дьегаррона, он ранен в голову, но в седле держался уверенно, так что думаю ничего серьёзного. — Да, он бывалый воин и не такое переживал, жаль если мы потеряли многих. — Бириссцы потеряли всяко больше. Интересно что дор задумал сделать с пленными? — Эстебану не дал договорить шум у палатки Ворона. Юноша и девушка вышли на улицу чтобы иметь возможность наблюдать крайне драматичную картину. Подле кэналлийца стояли Окделл и Феншо и кажется последний пытался оправдаться, -Господин Первый Маршал… — Монсеньор, — молодой генерал был страшно бледен, похоже даже того времени что они провели в дороге ему не хватило на то, чтобы прийти в себя после столь страшного конфуза, — Я прошу вас уделить мне минуту. Я желаю объясниться. — Нет, — безразлично покачал головой Рокэ, — Вы будете объясняться не со мной, а с Создателем, если, разумеется, он захочет вас выслушать. У вас есть время до полудня на завещание и личные письма, затем вами займется Его Преосвященство, после чего вы будете расстреляны. Тон Ворона снова бы холоден, кажется ему было плевать на то, что перед ним стоит уже кажется бывший генерал. Оскар не сказал ни слова, лишь отдал честь, развернувшись направился в свою палатку. — Монсеньор! — от волнения за друга похоже у Ричарда прорезался голос и он забыл, что приказы Проэмперадора не обсуждаются, — Это несправедливо. За что?! — Во- первых, юноша, вы не совершили ещё ничего выдающегося чтобы пытаться оспорить мои решения. А во-вторых, за пренебрежение приказом, которое могло повлечь фатальные последствия, — снизошёл до пояснения Ворон, даже не смотря на сына предателя, — Думаю, мы остановимся именно на этой формулировке. Вспомните о своём отце и научитесь делать выводы о том, что бывает если иметь людей, но не иметь достаточно мозгов для того, чтобы их вести. — Но не повлекло же, — прошептал совершенно раздавленный Окделл, пропуская мимо ушей оскорбления в сторону собственного отца. — Если б повлекло, расстрелять следовало меня, — отрезал Алва и кивнул Клаусу, — Позовите ко мне, Эмиля и Вейзеля. — Он ведь этого не сделает? Правда? — Виктория обернулась к другу, смотря на него удивлённо и неверяще. — Я не знаю, Вик, я не знаю, — Эстебану вдруг вспомнились ночные слова Рокэ о том, что если понадобится, он будет играть грязно.