***
Шимай с ненавистью столкнула поднос с едой. Миловидная медсестра испуганно подскочила, нервно сжимая в руках ложку. Уже почти месяц медицинский персонал госпиталя пытался обходить стороной палату 702, где обитала маленькая и хрупкая на вид девочка, пугающая всякого входящего до чёртиков. Учиха Шимай никогда не улыбалась, выражалась, как очерствевший за время бесконечных миссий грубый вояка, и часто выходила из себя, пытаясь навредить окружающим. Новенькая в больнице, Нагахиро Сара, уже третья по счёту медсестра, пытавшаяся найти подход к непростому ребенку. — Я могу поесть сама, черти вас задери! — Шимай, прошу не выражайся, ты же девочка. Доктор сказал, что тебе опасно перенапрягаться, — ласково произнесла Сара, быстро убирая остатки еды с одеяла. — Ты не обожглась, дорогая? Тебе не понравилось? Может мне принести что-то другое? — Я хочу поесть сама, — чеканя каждое слово, ответила девочка, слабо сжимая пальцы правой руки. — Но тебе ещё рано, солнышко. Ты и ложки-то удержать не сможешь, только зря испачкаешься. Давай, я принесу твой любимый суп? Тёплые улыбки и добрые слова медсестёр только раздражали маленькую пациентку, вызывая неконтролируемое желание вцепиться в ухоженные причёски и повыдёргивать оттуда волосы. Неужели они думают, что она не слышит, как они за дверьми шепчутся и обсуждают её? Не скрываясь, называют потомком сумасшедших Учиха. Лживые взрослые. Девочка тихо рыкнула и, вскинув руку, ударила по вазе с цветами, которую Нагахиро принесла сегодня утром, утверждая, что камелии собственными руками сорвала мать Шимай прямо в саду, расположенного около их дома. Очередная ложь. У них никогда не было сада. У слабой здоровьем госпожи Учиха аллергия на цветы. Прозрачное стекло разбилось о стену, осколки разлетелись в стороны. Медсестра испуганно отошла к двери. — Убирайся! Выйди вон! Оставь меня! — Шимай, успокойся! Ты поранишь себя! — Сара высунулась в коридор, привлекая внимание стоявшей на посту коллеги. — Скорее позовите Хьюга-сенсея, у его пациентки снова припадок. Вбежавшие медсёстры по заученной схеме прижали отчаянно дрыгающееся детское тело к кровати. Девочка истошно закричала, призывая на помощь. Одна из медсестёр дёрнулась, когда крепкие маленькие зубы прокусили кожу на ее руке. В ответ она отвесила орущему ребёнку пощёчину. — Не смей бить меня, шлюха! — Вы ещё долго? Может затолкать ей что-нибудь в рот, чтобы она заткнулась уже наконец? Как же меня достали её истерики. — Её рот надо бы промыть с мылом, — прошипела укушенная медсестра, болезненно заламывая детские руки. — Маленькая учиховская дрянь. — Сейчас. Секунду. Лекарство только принесли, — проворчала пожилая медсестра, набирая шприц. — Кто вообще притащил сюда вазу? Я же просила убрать всё, до чего она может дотянуться. — Простите, я… Я подумала цветы поднимут ей настроение… — проговорила Сара, вжимаясь в стену. — Стойте! Что вы снова здесь устроили? Все на выход. Шимай притихла, услышав слегка запыхавшийся, но от этого не менее властный голос доктора Хьюга. Мужчина указал, отступившим медсёстрам, на открытую дверь. Одна из них, та самая которая готовила шприц с лекарством, неуверенно замерла у дверей и тихо спросила: — Хьюга-сенсей, её состояние нестабильно. Она представляет опасность не только для себя, но и окружающих. Может всё-таки вколем ей успокоительное? — Она всего лишь ребёнок. — В прошлый раз этот ребёнок опрокинул на вас утку с мочой. Хьюга молча закрыл дверь перед носом медсестры и сел около кровати пациентки, которая пыталась, опираясь пятками о поверхность матраца, подползти повыше и придать телу потерянное полусидячее положение. Мужчина терпеливо дождался, когда девочка устроится на кровати. Подняв с пола подушку, он, наученный неприятным опытом, сначала спросил разрешения и только после кивка подоткнул её под спину девочки. — Что случилось на этот раз, Шимай? Ты решила запугать всех медсестёр в госпитале? Медсестёр из моего отделения, отказывающихся с тобой работать, тебе мало? — Вам нужно лучше их дрессировать, — равнодушно бросила девочка и потёрлась красной щекой о плечо. — Болит? Шимай отрицательно мотнула головой и тяжело вздохнула, уставившись прямо перед собой. — Не беспокойся, сегодняшние медсёстры будут наказаны. Но для начала, я хотел бы услышать причину твоего поведения. — Я хочу есть сама, — прозвучало не так круто, как она хотела, скорее надрывно и жалко. Шимай задрала подбородок и быстро-быстро заморгала, сдерживая набежавшие слёзы. Нет, она не расплачется, только не перед доктором, который так много сделал для неё. Она должна показать ему всю свою храбрость и готовность бороться. Когда месяц назад ей сняли повязку первое, что она увидела были блеклые бесцветные глаза Хьюга. Они смотрели внимательно с долей некоторого уважения. Без жалости и притворной нежности. Так словно она была кем-то значимым и важным, а не просто искалеченным ребёнком. Тогда ей понравился этот прямой взгляд, он стал для неё некотором роде точкой опоры, которую она не хотела терять. — Хорошо. Но ты даже сидеть сама не можешь уверена, что удержишь ложку? — Я тренировалась. Доктор Хьюга молча протянул ей поднятую с пола вилку. Шимай неуклюже ухватилась за прибор, зажимая его в кулак. Она слишком резко опустила руку, воткнула зубцы в одеяло, затем как можно осторожнее поднесла трясущуюся конечность ко рту, но отяжелевшая рука на половине пути рухнули на матрац, вызывая волну злости. — Неплохо. Координация движений ужасна, но всё же прогресс налицо, учитывая то, что несколько дней назад ты едва могла оторвать руку от одеяла. — Вчера на массаже мне сказали, что я никогда не смогу пользоваться левой рукой, — Шимай закусила губу, ей не хотелось слышать ответ на следующий вопрос, но всё же она должна спросить. — Скажите, только честно, я смогу ходить? — Для начала ты должна научиться сидеть без опоры, поддерживать корпус в вертикальном положении за счёт мышц спины и живота, а для этого тебе нужна помощь со стороны взрослых. Реабилитация — трудный и долгий процесс, требующий высокого уровня самоотдачи как от персонала, так и от самого пациента. Медсёстры стремятся облегчить тебе жизнь, не стоит воспринимать их заботу в штыки. — Но дома мне никто не будет помогать. — С чего ты это взяла? — Если бы они хотели помочь, то были бы рядом, — девочка устремила взгляд на пол, там, где в лепестках растоптанных цветов, сверкали хрупкие осколки вазы, — но их здесь нет. Значит, я должна научиться справляться сама. Доктору нечего было ответить на слова маленькой пациентки. Шимай удивительно чётко улавливала любую ложь и недосказанность. Ему больших усилий стоило завоевать её доверие, и он не собирался лишаться его, обещая то, чего никогда не будет. Маширо Учиха никак не реагировал на ежедневно предоставляемые отчёты о состоянии здоровья дочери. Попытки связаться с матерью также потерпели неудачу. Когда Хьюга взял на себя смелость явиться в дом Учиха, его без всяких разговоров выставила за дверь старшая дочь. Глава клана Учиха — единственный, кто интересовался судьбой несчастной пациентки. Шимай нужна была ещё не одна операция, чтобы она смогла встать на ноги и научиться, как раньше, держать в руках столовые приборы. В идеале ей необходимо пересадить чакра каналы кого-то из членов семьи, тогда появился бы шанс на использование чакры, несмотря на её нестабильную циркуляцию. К сожалению, данная операция относилась к запретным и незавершенным техникам клана Хьюга. Чтобы воспользоваться ей нужно было специальное разрешение, которое молодой доктор никогда не получит от главы клана. — Нобору, я ведь никогда не смогу ходить? — Сколько можно говорить? Для тебя я Хьюга-сенсей, пустая ты башка. Шимай-тян, старших нужно уважать, — Хьюга покачал головой и щёлкнул девочку по лбу. — Вы не ответили на мой вопрос, док, — обиженно произнесла Шимай, потирая лоб. — Если ты позволишь мне и медсестрам помочь тебе, то мы сделаем всё возможное, чтобы ты встала на ноги. Большего обещать не могу. Главное - верь в собственные силы. Ты смогла выжить там, уверен, всё это что-нибудь да значит. Девочка слабо кивнула и шмыгнула носом. Хьюга осторожно коснулся маленького вздрагивающего плечика. — Снова льёшь слёзы. А кто обещал не плакать? — по-доброму пожурил её Хьюга, утирая слёзы носовым платком. — Я плохой шиноби, да? — Нет. Ты лучший шиноби в Конохе. Я ещё не видел ни одного взрослого, способного выдержать то, что выдержала ты. Но, знаешь, если ты перестанешь понапрасну обижать Сару, то станешь ещё лучше. Ты можешь мне это пообещать? — Да.***
Доктор Хьюга сидел за рабочим столом и тоскливо смотрел в окно. Вчера пришёл ответ Четвёртого Хокаге на его душераздирающее письмо о маленькой смелой куноичи, перенёсшей уже три безрезультатных операции. Ему не стоило писать Хокаге, который был занят куда более важными делами, чем проблемы ребёнка, ставшего жертвой военных действий. Нобору и его маленькой пациентке следовало благодарить небеса за то, что столь опрометчивый шаг сдвинул дело с мёртвой точки. Дата операции была запланирована на следующий месяц. Неизвестно как глава госпиталя и собственный клан воспримут дерзость самоуверенного ирьёнина, посмевшего обратиться за помощью к Четвёртому, проигнорировав мнение вышестоящих коллег. Прямые приказы Хокаге не обсуждаются, именно поэтому нынешнему главе клана Хьюга ничего не оставалось как дать разрешение на использование запрещённой техники, но даже в такой ситуации Хиаши Хьюга смог найти лазейку, чтобы отменить операцию. Теперь сложное хирургическое вмешательство, связанное с восстановлением чакра каналов, рассматривалось как засекреченный эксперимент, для осуществления которого требовалось разрешение клана Учиха и старейшин. Хьюга тяжело вздохнул и сжал голову руками, медленно массируя виски. Если со старейшинами проблем не возникнет, благодаря содействию Хокаге, то клан Учиха вызывал опасения. Сегодня они должны принять окончательное решение, от которого будет зависеть судьба Шимай. Иногда Нобору задавался вопросом: почему он так вцепился в этот случай? Но тут же находил ответ в тёмных глазах ребёнка, который самостоятельно сидел на кровати и пытался стоять на парализованных ногах, опираясь на руки медсетры. Она не сдавалась и каждый день терпела боль от занятий так ненавистной ей лечебной физкультурой, упорно складывала печати правой рукой, перебирала пальцами крупный бисер и пыталась есть палочками, которые постоянно выскальзывали и падали на пол. Разве он мог отступить, когда несчастный ребёнок не позволял себе и минуты отдыха? — Здравствуйте. Извините, что пришла так поздно. К вам можно, Хьюга-сенсей? Нобору оторвался от изучения свитка, торопливо подскакивая со стула. — Здравствуйте. Матсуоко-сан, если не ошибаюсь? Конечно, проходите. Присаживайтесь. Может быть, чаю? — Всё верно. Я - старшая сестра Шимай. Помните, мы с вами уже встречались? Извините, тогда я повела себя грубо. Спасибо за предложение, но от чая я откажусь. Я пришла передать ответ. Клан принял решение, — Матсуоко выдержала паузу и печально продолжила, сжимая длинные рукава кимоно: — Клан Учиха не даст своего разрешения на проведение операции. — Что же, вполне ожидаемо, — разочарованно проговорил Хьюга, опускаясь обратно на стул. — На такой случай я подумывал о разработке искусственной системы чакры каналов для Шимай. Процесс более длительный и несовершенный, но я уже провёл пробную операцию на предплечье у одного пациента и могу с уверенностью сказать, что они не так уж плохи, хотя не думаю, что… Скажу честно, искусственные материалы, которые я использую, не пригодны для высвобождения чакры, поэтому Шимай будет вынуждена отказаться от карьеры шиноби. Операция проводилась взрослому человеку с уже сформированными каналами. В вашем случае я не уверен в результате. Но попробовать стоит, это единственный шанс поставить её на ноги. Но я ничего не могу обещать. — Хьюга-сенсей, подождите! Матсуоко порывисто подалась вперёд, осмотрелась по сторонам и горячо заговорила, задыхаясь от волнения: — Если… Если клан не дал своё согласие, это не значит, что я согласна с ним… с ними. Вам ведь достаточно добровольного согласия кого-то одного из членов семьи? Вы можете взять мои чакра каналы, и никто об этом даже не узнает. Скажите, что это искусственные или пересаженные от погибшего шиноби. Я немного читала об этом. Руки же будет достаточно? Если нет, то возьмите ещё и из ноги, или можете забрать две моих руки, это уже не так важно. Просто помогите ей. Я знаю, вы можете это сделать. — Матсуоко-сан, успокойтесь и присядьте, — Нобору указал на стул, стоящий напротив стола, но девушка отрицательно покачала головой, прижимая руки к груди . — Я правильно вас понял? Вы предлагаете себя в качестве донора, несмотря на неодобрение вашего клана? Вы понимаете, что никогда не сможете пользоваться рукой должным образом? Возможно, навсегда лишитесь конечности. Вы станете инвалидом, говоря это я ни капли не преувеличиваю. — Да. Я осознаю всю серьёзность ситуации. Не думайте, что я приняла это решение, поддавшись сиюминутным эмоциям. Нет, я очень много думала об этом. Я читала все ваши отчёты о состоянии Шимай. Я не могу спокойно спать, думая о сестре. — Вы не боитесь пойти против клана? — Нет. Клан отказался от операции, только потому что вы затребовали донора. Мы не можем предоставить вам тело погибшего шиноби. Учиха, как и любой клан Конохи, ревностно охраняют свои секреты, а живой донор… Кто пойдёт на это в здравом уме? В тот день я должна была забрать её с собой, но я лишь молча смотрела, как он увёл её на верную смерть, словно животное на забой. Пожалуйста, не говорите, что и здесь я бессильна. — Понимаете ли вы что, возможно, не сможете больше быть шиноби? — Да. Но разве это так важно? Шимай — моя единственная сестра. Просто назовите дату операции, уверена, мой друг окажет нам поддержку.