***
Тойда отчаянно краснел и старался смотреть куда угодно только не на Шимай, которая мысленно проклинала мстительную сенсей, заставившую её прийти на миссию в купленной вчера одежде. Цубаки отреагировал на преображение своей сокомандницы с присущим ему спокойствием: — Тебе очень идёт, Шимай. Только вот… — Выглядишь ты, как шлюха! — не выдержал Химура. — Ты можешь прикрыться. Откуда у тебя такие сиськи? Это хенге? Сто пудов хенге! За ночь сиськи не вырастают до размеров арбузов. — Химура, ты идиот? Если ты забыл, то я тебе напомню. Мой пол женский, что автоматически предусматривает у меня наличие груди и вагины. Твои проблемы, что ты раньше не замечал мои «арбузы». — Не говори такие грязные вещи посреди улицы, идиотка! Цубаки, ну хоть ты ей скажи! Как мы будем охранять товар от разбойников вместе с этой разряженной цацей? — Так же, как и всегда. Хьюга, как ирьёнин и сенсор, по центру, замаскированный под одного из рабочих. Я и Шимай возглавляем колонну, ты Тойда плетёшься сзади. Рабочая схема. А теперь вперёд. На всё про всё два дня. Потом рысцой обратно в Коноху. Вы ещё спасибо скажите сенсею за такую плёвую миссию ранга С. Обожаю лёгкие деньги!***
— А я говорил тебе: одеваться скромней, — как бы, между прочим, бросил Тойда, ковыряясь в носу. Шимай уныло плелась позади, одёргивая короткую юбку из плотной ткани. Ботинки на широком устойчивом каблуке с непривычки натёрли ноги. Цубаки предлагал залечить раны и не мучиться, но Шимай упорно отказывалась, не желая давать Химуре лишний повод поизмываться над «учиховской принцессой». По словам Одзаки, макияж размазался лишь местами, и это несмотря на то, что его накладывали утром прямо перед отбытием. Три часа безостановочного бега до Конохи, а она всё ещё выглядела как кукла с витрины. Короткий тёмно-синий жилет с гербом Учиха на спине, накинутый поверх водолазки с длинным рукавом, смотрелся так же выигрышно, как и в примерочной, когда под низом находился поддерживающий бюстгальтер, а не эластичные бинты. Объёмную грудь невозможно спрятать, когда на тебе обтягивающая одежда, и Химура не уставал напоминать Шимай об этом каждые пять минут, с тех пор как Одзаки покинула их у ворот Конохи, убежав вперёд на встречу своему новому любовнику, который охранял главный вход в резиденцию Хокаге. — А то скачет со своими титько-дзюцу, а потом гадает, чего это к ней всякие стрёмные кабеля подкатывают. Не, ну ты видел того абортыша? Где он и где наша учиховская принцесска? А когда он к ней подошёл, как она растерялась, м? Покраснела вся, аки дочь дворянина. Поди ещё растаяла от его сальных комплементиков, а Учиха? Честно слово, я чуть не блеванул. — Тебе не надоело? Просто признай, что Шимай красивая, и заткнись. Ведёшь себя, как ребёнок. — Кто? Шимай?! — Тойда праведно возмутился на слова уставшего Хьюги: —Вульгарщина! Я люблю девушек постарше и поскромней. — То-то ты тому ублюдку рожу просто так разукрасил, еле тебя оттащили. Повезло, что хозяин не стал устраивать сцен. — А нечего на нашу принцессу засматриваться. Ей только недавно пятнадцать стукнуло, она ещё совсем ребёнок! Этому кабеляре лишь бы свой пиструн пристроить. Шимай для меня, словно младшая сестрёнка. Вот как сестру можно считать красивой или, раздери меня ёкай, привлекательной? — В гробу я видела такого братика, — проворчала молчавшая всё это время Шимай. — Тебе повезло, что в этот раз ты вернулся в Коноху на своих двоих, иначе бы я всю дорогу тащила тебя за ноги по земле лицом вниз. — Может всё-таки прикроешься? — спустя пару метров взмолился Химура и, стащив с себя куртку, протянул её девушке. — Все так и пялятся на тебя. Им что, тут мёдом намазано? Никогда ног не видели? — Я не возьму твою вонючую куртку. Она вся потом пропахала. Ты её вообще стираешь? — Шимай брезгливо сморщила нос и прошла вперёд, обгоняя своих товарищей. — Тц. Зачем куртку-то стирать? Я понимаю ещё трусы там носки, но вот куртку-то зачем? Она ведь и должна быть грязной. Скажи ещё, что штаны нужно стирать чаще, чем раз в месяц. Изнеженная какая! Тогда возьми у Цубаки. — Как будто бы его куртка после двухдневной миссии не воняет, — не оборачиваясь крикнула Шимай, уверенно двигаясь к резиденции Хокаге. На самом деле она и сама устала от заинтересованных взглядов прохожих, в которых больше не скользило призрение или отторжение, скорее непривычная симпатия и дружелюбие, только вот даже перед лицом смерти Шимай ни за что не призналась бы в этом. — Странно, — Тойда в несколько широких шагов нагнал её, оставив Цубаки далеко позади, — а я думал все клановые шиноби пахнут цветами и сладостями. Кто-то присвистнул, преграждая им путь. Шиноби-джоунин в обтягивающем зелёном комбинезоне удивлённо уставился на Хатаке, который остановился в метре от Шимай. После того случая как она использовала на нём гендзюцу, Шимай старалась не пересекаться с ним, малодушно сбегая каждый раз стоило её взгляду зацепиться за сереброволосую макушку. Семь лет она успешно игнорировала его существование, чтобы так нелепо встретиться нос к носу на центральной улице Конохи именно в этот день. Судьба и правда непредсказуемо жестока. — Эй, слышь, я тебе сейчас твой свисток-то расколупаю, одноглазый! Чего застыл? Никогда девушек не видел? — Таких красивых нет. Не знал, что у тебя есть собака на привязи, одзё-сан, — Какаши склонил голову набок и сощурил глаз. Он держал руки в карманах чёрных штанов и вёл себя расслаблено и приветливо, словно напротив него не стоял разъярённый Тойда.— Кусается? Хруст костей носа, ломающихся под тяжестью удара — звук к которому Шимай успела привыкнуть за столько лет ученичества под крылом вспыльчивой Нэтсуми, которая часто била учеников, если считала, что придуманная ими маскировка не соответствовала её завышенным требованиям. Какаши отлетел на землю, поднимая столб пыли. Через считанные секунду на сцену ворвался отставший от ребят Цубаки, который, пропустив весь первый акт, не стал разбираться что к чему и накинулся на свою команду. — Кто из вас двоих это сделал? Шимай, я знаю, что Химура допекал тебя всю дорогу, но это не повод бросаться на прохожих. Простите её, Хатаке-сан, Майто-сан, — Цубаки быстро поклонился и недобро посмотрел на своих товарищей: — Живей. Извинитесь и пойдём. Нэтсуми-сенсей не будет нас ждать. Хотите, чтобы она снова весь гонорар прибрала к своим рукам и спустила в ближайшем кабаке? — Ерунда. Не нужно извинений. Всё равно бьёт как девчонка, — Хатаке поднялся на ноги, вся его тканевая маска стала тёмной от крови. — Гай, ты когда-нибудь видел такой слабый удар? И эта собака защищает вас, одзё-сан? — «Как девчонка»? Видимо ты не распробовал? Всыпать ещё, мудозвон? — Да, успокойся, Химура, — зашипела Шимай, одёргивая вспыльчиво товарища за рукав куртки. — Только дети и дебилы ведутся на провокацию. За потасовку с джоунинами перед экзаменом на чунина тебя никто не похвалит, дубина-переросток. — Да плевать мне на экзамен. Видишь, жилет-то только у одного. Трое против двоих, да мы их в труху раскатаем. Ты только в позу посексапильней встань и сиськами вот так тряхни. Ауч, Цубаки, да ты прикалываешься? После двух точных тычков по танкецу, Тойда беспомощно замахал повисшими верхними конечностями. — Да сколько можно? Кайфоломщик! — Извините ещё раз. Мои товарищи по команде не знают границ приличия. Позвольте, осмотреть ваш нос. Не беспокойтесь, я ирьёнин. — Да, давай вылизывай ему зад! Он чуть нашу принцессу не обесчестил, а ты пляшешь вокруг этого обмудка. — Не нужно. Моя боль проходит сама собой, когда я сморю на прекрасную одзё-сан, — Какаши медленно обвёл взглядом фигуру Шимай, на пару секунд дольше задержавшись в стратегически важных местах. Щёки Шимай моментально вспыхнули от такой наглости. Бить дважды в тоже место невероятно подло. Хатаке пошатнулся, но не упал, зажимая рукой нос. Цубаки не оборачиваясь, схватил Шимай за руку и потащил сквозь толпу, следом за ними двинулся Химура, который не затыкался даже на бегу: — А я тебе говорил, Учиха, что нужно одеваться скромнее, чтобы всякие одноглазые извращенцы не глазели на твои сиськи. Клёво ты его приложил, Цубаки, но мой удар всё равно был круче! — Убежали засранцы. Хулиганьё! — Майто Гай, совершенно обескураженный данным происшествием, погрозил ребятам кулаком и обратился к своему другу, который застыв смотрел вслед юной куноичи. — Да и ты хорош, Какаши! Чего к малолеткам прицепился? Только подумать, великий и ужасный Хатаке получил по морде от каких-то сопляков. Кому скажи, не поверят! — Красивая, да? — Чего? Видимо сильно тебя треснули. — Возможно, — Какаши равнодушно пожал плечами, достал из штанов маленькую книжку и двинулся вверх по улице, вполуха слушая возмущения Гая.***
Шимай с облегчением стянула с себя обувь, мечтательно представляя, как навечно закинет эти адские кожаные ходули под кровать. Она нерешительно замерла напротив зеркала, висевшего над комодом. Нэтсуми-сенсей запрещала ей смотреть на своё отражения целых два дня, утверждая, что только восхищённые взгляды окружающих позволят ученице постигнуть силу женской красоты. Куртка Цубаки и повязанная вокруг талии куртка Тойды полностью скрывали фигуру, а натянутый на макушку капюшон не позволял разглядеть лица. Шимай избавилась от защитного слоя, в который её так заботливо укутали парни после встречи с Хатаке. Представшая перед ней обычная миловидная девушка вызывала смешанные чувства. Та, что смотрела на неё тёмными уставшими глазами не могла быть Шимай. Она выглядела почти как Матсуоко, если бы та вдруг перестала носить кимоно. Перекрытые тональным кремом мешки под глазами и густые торчащие во все стороны непослушные волосы, собранные в высокий хвост — единственное, что во всём этом выдуманном образе принадлежало «старой» Шимай. Рука сама потянулась к подсумку, доставая кунай, который быстро справился с ненавистными рукавами и узкой горловиной. — А так тоже неплохо, — задумчиво проговорила Шимай, разглядывая изуродованную шрамами кожу на груди. — Такой вырез точно не назовёшь «соблазнительным», — рука стянула резинку, грубо рванув её вверх. — Чёрт. Зачем она меня так намалевала? Как это теперь смыть? Устало потерев глаза и размазав по лицу тушь, Шимай решила, что умоется только после того, как отоспится. Справа тихо скрипнула половица. Машинально схватив неизвестного противника, который подкрался к ней сбоку, она прижала его к стене. Остриё куная уткнулось в шею, скрытую широким воротом. — Какого чёрта ты здесь забыл?! Сейчас только семь утра! Сердце болезненно колотилось, готовое в любой момент разорваться. Всё внутри звенело от выброшенного в кровь адреналина. Шимай никак не ожидала встретить в маленьком узком коридорчике своего дома Итачи. Его глаза с активированным шаринганом неотрывно следили за каждым её движением. — Всё в порядке? Шисуи выглянул в коридор, и Итачи осторожно повернул голову в его сторону. — В полном, — спокойно ответил парень. — Всегда забываю про этот… комод слева. — Про этот что ли? — как ни в чём не бывало спросил Шисуи и пнул деревянный комод, словно с другой стороны этого самого комода сейчас никто не зажимал в углу его друга. — Эту громадину сложно не заметить. Ты видимо сегодня совсем устал. Ну и загонял же я тебя на тренировке. До дома-то хоть дойдёшь? Итачи наложил на её брата гендзюцу, используя лишь шаринган. Шисуи, считавшийся одним из сильнейший шиноби клана, не ощутил искажения реальности. Шимай было сложно не восхититься такой тонкой манипуляцией чакры в головном мозге. Что-то внутри захотело вмешаться в иллюзию, подсмотреть её содержимое и бросить вызов Итачи, если он окажется достаточно сильным противником. Она так давно не пользовалась своей способностью проникать в гендзюцу, что едва удержала себя в руках. — Не беспокойся. Просто я слишком долго использовал шаринган. Тебе и самому следует отдохнуть, выглядишь не очень. — Пожалуй, ты прав. Шимай должна скоро вернуться. Она никогда не бывает тихой, но, знаешь я буду сильно скучать по ней. После её ухода дом станет совсем пустым. — Думаешь, она не останется? Шисуи посмотрел в конец коридора туда, где располагались сёдзи, ведущие в комнату отца. Два года назад Учиха Маширо изъявил желание перебраться в храм Нака и посвятить отведённые ему дни служению. Шимай догадывалась, что за чтением молитв и проведением ритуальных праздников кроется нечто большее, но она предпочитала не совать нос в дела клана. Отец ускользнул из удушающе заботливых рук младшей дочери только благодаря содействию Фугаку, дом которого Шимай, после разговора с Шисуи старалась посещать как можно реже, прикрываясь бесконечными миссиями. Вскоре Фугаку надоело бегать за девчонкой, которая любыми способами избегала тренировок, а если вдруг и приходила, то вовсе открыто филонила. Он как будто бы оставил её в покое, смиряясь с тем, что она не будет служить в полиции Конохи. Младшая дочь Маширо не была глупой и прекрасно понимала, что стоит ей сунуться в храм, чтобы навестить «любимого» отца, как её тут же против воли втянут в кровавую игру, где она станет безвольной пешкой. Хочешь жить спокойно, держись подальше от Учиха и их тёмных делишек — правило возведённое в абсолют. Последние два года Шимай отлично притворялась глухой и слепой недостойной третьей дочерью, но мысль о том, что отец спокойно живёт где-то в храме Нака не давала ей спать. Возможно, стоило поддаться соблазну и просто убить его, когда он был беззащитен? — Уверен. Шимай не из тех, кто отказывается от своих слов. Шисуи слабо улыбнулся и исчез, плотно задвинув сёдзи. Шагов слышно не было, даже находясь дома он по привычке глушил их с помощью чакры. Шорох разворачиваемого футона, оповестил о том, что брат лёг спать. Шимай всё ещё прижимавшая Итачи к стене, начала мысленно отсчитывать секунды. На её взгляд пяти минут было вполне достаточно, чтобы уставший Шисуи, не заметивший гендзюцу, смог крепко заснуть. — Может быть, ты уже отпустишь меня? Итачи был ниже Шимай, но через год или два должен был стать таким же высоким, как Шисуи. Она находилась к нему настолько близко, что могла без проблем разглядеть опущенные короткие тёмные ресницы и бледно розовый румянец на щеках. Только сейчас до Шимай дошло, что упирающейся ей в бедро твёрдый предмет, не был кунаем, спрятанным в штанах Итачи. Благодаря смущающим лекциям Цубаки она и Тойда знали достаточно о различиях между мужским и женским организмами, об особенностях физиологии, а также сексе и методах контрацепции. Она прижималась к Итачи всем своим бюстом, его реакция была естественной и здоровой для тринадцатилетнего подростка. Но внутри Шимай вместо понимания ситуации, в которой наследник клана вовсе не был виноват, вспыхнула волна гнева, приправленная смущением от сегодняшних грязных взглядов незнакомцев. Рука крепче сжала кунай, а рот слегка приоткрылся, чтобы набрать побольше воздуха для подходящего громкого оскорбления. Итачи молниеносно уловил перемену её настроения и поднял лицо, смело и открыто встречаясь с разъярённым взглядом. Шимай восприняла его дерзкое поведение не иначе как вызов. Он даже не чувствовал за собой вины. Ей следовало проучить его. Воздух вокруг сгустился. Всё внутри свернулось в тугую пружину, когда в глазах напротив вспыхнул шаринган и три томоэ закружились в опасном танце. Он не даст ей и шанса навредить себе, но это не значит, что она не попытается. Итачи первый порывисто подался вперёд, хватая Шимай за запястье. Прежде, чем кунай со стуком упал на пол, лезвие задело бледную кожу, оставляя ярко красную полоску на шее. Тёплое дыхание коснулось Шимай, заставив тело вздрогнуть от осознания, что она не успеет увернуться. Мягкое прикосновение к губам, выбивающее из головы мысли о приёмах, позволяющих вывернуться из захвата. Шимай с ужасом осознала, что происходящее не отвлекающая иллюзия, порождённая шаринганом Итачи. Запах лаванды и чужого терпкого пота был слишком реален. — Шимай, это ты? — Я-я дома, аники! — растерянно выкрикнула Шимай, отталкивая Итачи и утирая губы. Они всё ещё стояли слишком близко. Шаринган изучал её покрасневшее лицо, заставляя все внутренности трепетать от непонятного волнения с привкусом страха. Итачи моргнул, возвращая глазам обычный цвет, прикоснулся к ране на шее, задумчиво нахмурился и спокойно вышел на улицу, словно ничего не произошло. Перед тем как сойти с энгавы, он едва успел увернуться от брошенного в его спину куная.