Безглазая Учиха

      Милая и по-своему очаровательная Учиха Изуми то ли обладала не убиваемым оптимизмом, то ли страдала одной из тех редких форм идиотии, которая не позволяла замечать людям всё то дерьмо, что ежедневно творилось вокруг. Высокомерная и заносчивая Учиха Шимай на дух не переносила на редкость добрую и невероятно красивую представительницу своего клана, которая помимо удачной внешности и врождённой скромности, обладала талантом и незаурядным умом. Возможно, если бы Матсуоко не ставила в пример своей младшей сестре девочку, что была любимицей всего клана, то всё было бы по-другому. Возможно, они бы даже стали подругами после ночи нападения Кьюби.       Шимай и Изуми. Девочки из клана Учиха. Совершенные противоположности, которые никогда не находили точек соприкосновения сколько бы не сталкивала их судьба. Всё, что принадлежало Изуми, начиная от образа мыслей, манеры поведения, стиля одежды и, самое главное, нерушимой веры в клан было чуждо и даже противно Шимай, которая не доверяла никому, кроме, может быть, Химуры и Цубаки, которые не раз и не два спасали ей жизнь. Доверие к своему клану безвозвратно исчезло ещё в раннем детстве. Те, кто ради блага большинства способны жертвовать жизнями детей не достойны доверия. Учиха. К ним не стоит поворачиваться спиной и тем более смотреть в глаза. Всегда следует помнить о предательстве. Истина, которую в Шимай заложил отец.       Пока Изуми трещала о всякой девчачьей чепухе, вскользь пытаясь выведать информацию о тайно обожаемом Итачи, Шимай размышляла о том, как будет выживать в свои скорые шестнадцать, когда оставит службу. Шиноби имели особые привилегии, в виде почти бесплатного жилья и постоянной работы со стабильным заработком, что, несомненно, упрощало жизнь в тяжёлое послевоенное время. До совершеннолетия оставались считанные месяцы, а у Шимай не было никаких значимых идей. Первое время она ещё могла тайно пожить у Тойды, который недавно сдал экзамен на звание чунина и получил служебное жильё в виде однокомнатной тесной квартирке, но что делать дальше она не знала. Без денег в Конохе не выжить, а покинуть её пределы она не могла ни при каких обстоятельствах. Клан не позволит ей уйти. Сомнительно, что ей вообще позволят жить вне стен квартала Учиха.       — Я так рада, что ты согласилась прогуляться со мной, — не отставшая от неё ни на шаг Изуми заправила за ухо прядь и смущённо улыбнулась. — Обычно ты всегда так занята, тебя редко встретишь на улицах нашего квартала. Слышала, Итачи недавно вернулся с миссии раненым. Случайно не знаешь, как он себя чувствует? Говорят, его зацепило кунаем. Наверное, работа в АНБУ невероятно сложная, но Итачи это подходит. Как думаешь? Просто Итачи не такой, как мы… Ну знаешь, он... Он невероятный. Нет никого похожего на него. Я н-наверное слишком много болтаю, — девочка нервно рассмеялась, в компании угрюмой Шимай она чувствовала себя неуютно. — Я не кажусь тебе навязчивой, сэмпай? Мне часто говорят, что я...       Шимай стиснула зубы, приказывая себе терпеть. Ужасно хотелось ответить, да так, чтобы эта несносная болтушка обиделась и наконец-то заткнулась, но вероятность того, что обиженная Изуми может отказаться идти с ней на рынок, заставила Шимай почти вежливо произнести:       — Всё в порядке. Не переживай об этом. Но я ничего не слышала о сыне Фугаку-сана. Он действительно был ранен?       — Да, хоть и говорят, что рана несерьёзная. Я так переживаю за него. Он никогда не щадит себя. Итачи - идеальный шиноби нашей деревни, нам всем до него очень далеко. Он действительно заслуживает звание гения.        К несчастью, Изуми становилась жутко надоедливой, когда речь заходила об Итачи, о котором она желала знать всё на свете, потому что, как и большинство девочек, обучавшихся в Академии, была влюблена в этого неразговорчивого зацикленного на клане засранца. Отчего-то Изуми вбила себе в голову, что Шимай, часто посещающая дом главы клана на правах дальнего родственника, являлась лучшим другом её тайного возлюбленного, что естественно было неправдой. Они с Итачи терпеть друг друга не могли, по крайне мере так считала Шимай до недавнего совершенно непонятного ей поцелуя, балансирующего на грани нападения. Если задуматься, то особых причин для вражды между ними никогда не существовало, просто встречаясь с Итачи Шимай хотелось любыми способами задеть его. Эта его меланхолия. Постоянная задумчивость. Сочащаяся из него вежливость. Великолепные манеры. Безупречная осанка. Лицо, лишённое эмоций. Навыки ведения боя, доведённые до совершенства. Всё что делало его «Учиха Итачи» выглядело неестественно, но в то же время удивительно правильно, он больше напоминал идеальную марионетку своего отца, чем тринадцатилетнего мальчика. Шимай не интересовал его безупречный образ «Наследника древнего и великого клана Учиха», за которым скрывался настоящий Итачи. Обычный мальчик, который, если верить словам болтушки Изуми, как и все дети любил данго. Что уж говорить, Итачи не интересовал Шимай и не мог интересовать, но отчего-то, время от времени, ей нестерпимо хотелось задеть его, чтобы идеальный образ «Принца клана Учиха» пошёл рябью, дал наконец хотя бы маленькую трещину. Пройти мимо и не бросить в его сторону колкий взгляд или язвительное слово, выше её сил. И всё это ради одной цели. Чтобы наследник клана непременно побежал ябедничать на неё Шисуи, который не сможет не отчитать её за проявленное «дружелюбие» к его верному кохаю.       Сереброволосая макушка, мелькнувшая среди пёстрой толпы, заставила Шимай забыть о раздражающей Изуми и ещё более раздражающем Итачи. Она сильнее сжала лямку тряпичной сумки, наполненной продуктами, крутанулась на месте и ускорила шаг. А вот и «он». Причина, по которой куноичи, известная всей деревне, как бесталантная дочь Учиха Маширо, или по-другому «настоящая учиховская дрянь», при чём так о ней говорили не только жители Конохи, но соклановцы, перестала выходить одна за пределы родного квартала. Чёртов Хатаке Какаши.       — Доброе утро, одзё-сан. Вы сегодня как всегда обворожительны.       В это прекрасное утро, освещённое лучами ласкового солнца, удача решила оставить Учиха Шимай, которой и в принципе-то по жизни никогда особо не везло. Сегодня, впрочем, как и всегда, ей не удалось избежать неприятной встречи, даже прикрытие в виде случайно подцепленной Изуми не помогло. Девушки почти успели перейти на другую улицу, но Хатаке материализовался перед ними, словно из воздуха, почтительно поклонился и с интересом посмотрел на вскрикнувшую от испуга Изуми.       — Сегодня вы не выгуливаете своего пса?       — Отойди. Ты мешаешь мне пройти, — прошипела Шимай, избегая внимательного взляда Хатаке.       — Может, вам помочь донести сумки, одзё-сан? Кажется… квартал Учиха в другой стороне или я что-то путаю? Сегодня такое яркое солнце. Вам, наверное, голову напекло, от того-то вы на местности совсем не ориентируетесь. Простите, но я просто не мог пройти мимо, когда заметил, что вы свернули немного не туда. Где же ваш зонтик, одзё-сан? Вам непременно нужно спрятаться под ним, чтобы не опалить чувствительную кожу.       Шимай даже на секунду не сомневалась в том, что Хатаке, заставший её врасплох своим внезапным появлением, сейчас откровенно веселился за её счёт. Эти раздражающие едва подавляемые нотки не начавшегося смеха в тягучем наигранно скучающем голосе выдавали его с головой. При каждой их встрече она едва сдерживала желание сорвать с Хатаке плотную маску, скрывающую половину его лица. Ей хотелось лицезреть его самодовольную лукавую ухмылку, а не догадываться о ней по хитрому прищуру его правого глаза.       — Сэмпай, вы его знаете? — удивлённо прошептала Изуми, обеспокоенно сжимая руку своей чрезвычайно напряжённой спутницы.       С того самого дня, как первая команда случайно столкнулась на центральной улице с Хатаке, он начал буквально преследовать Шимай. Даже когда она гуляла с Тойдой или Цубаки, он, завидев их компашку издалека, обязательно проходил мимо и до того, как ребята успевали что-либо понять, преувеличенно вежливо здоровался с Шимай, словно она была дочерью самого Даймё. От его вскользь брошенного восхищённого взгляда и глубокого заискивающего голоса, произносящего не блещущие оригинальностью комплименты, Шимай против воли становилось жарко и жутко неуютно. Хуже было только, когда она натыкалась на него в полном одиночестве. Тогда Хатаке, словно благородный самурай, считал свои долгом молчаливо сопроводить «свою одзё-сан» до места назначения, держась на почтительном расстоянии. Он никак не отвечал на колкие замечания Шимай и совершенно игнорировал её дикое смущение, в тайне наслаждаясь им.       — Не имею не малейшего понятия кто этот чудила. Очевидно, какой-то извращенец.       — Одзё-сан! — Хатаке театрально схватился за грудь и отступил на шаг, словно кто-то бросил в него острый кунай. — В-вы же знаете… Ваш… Ваш покорный слуга, сколько бы не был очарован красотой одзё-сан, никогда не посмел бы и пальцем прикоснуться к вам. Позволите ли вы, моя прекрасная одзё-сан, сопроводить вас и вашу подругу?       Хатаке откровенно веселился, смотря с высоты своего роста на то, как покрасневшая от его слов Шимай в панике искала пути отступления, одновременно пытаясь увернуться от жутко заинтересованной Изуми, которая не переставала шептать ей на ухо наиглупейшие в мире вопросы. Раньше он никогда не спрашивал разрешения, чтобы незаметно для остальных, но слишком очевидно для Шимай, следовать за ней до самого квартала Учиха. Громкий возглас Саске, прорвавшийся сквозь шум переполненной улицы, стал для неё самым настоящим спасением:       — Онэ-сан!       Запыхавшийся Саске остановился между Шимай и Какаши, и, совершенно игнорируя всех присутствующих кроме своей онэ-сан, восторженно заговорил:       — Я сегодня получил высший бал за метание кунаев! Тот приём, который ты мне показала действительно работает, онэ-сан! Учитель даже похвалил меня! — Саске лучась счастьем запрыгал перед Шимай, но внезапно остановился, вспомнив о чём-то: — Сегодня на тренировке я поранился, — мальчик продемонстрировал пластырь на локте, — Очень болит.       — Ты, как всегда, Саске-кун, — Шимай мягко улубнулась, присела на корточки и обеспокоенно осмотрела не такую уж и серьёзную рану. — Нужно быть осторожней.       — Если онэ-сан меня поцелует, мне будет не так больно, — хитро произнёс Саске, бросив быстрый взгляд на неизвестного ему долговязого шиноби, который подозрительно близко стоял к его онэ-сан.       Шимай подняла глаза на застывшего Хатаке, который с каким-то маниакальным интересом наблюдал за всей этой сценой, словно видел перед собой нечто совершенно невероятное. Чувствуя непривычное в данной ситуации смущение, Шимай нежно чмокнула порозовевшую щеку Саске, после чего разлохматила волосы довольного мальчишки, который не упустил момента обернуться и высокомерно посмотреть на Хатаке.       — Кто сегодня забирал тебя из Академии? — спросила Шимай, вставая на ноги. Она была готова хоть прямо сейчас взять Саске за руку и, бросив Изуми, исчезнуть из поля зрения Хатаке, который, как назло, не двигался с места, видимо, совершенно не чувствуя себя здесь лишним. — Микото-сан?       — Какаши-сэмпай?       Появившийся следом за Саске Итачи поздоровался с девушками и Хатаке, который, заслышав своё имя, встрепенулся, словно бы скинул с себя цепи гипноза, и медленно кивнул. В миг покрасневшее лицо Изуми озарила застенчивая улыбка. Шимай, которая до этого улыбалась Саске, скривилась так словно напротив стоял не известный всем своей красотой гений клана Учиха, а вонючий мешок с дерьмом.       — Итачи-кун, — с придыханием произнесла Изуми, заставляя Шимай передёрнуть плечами. Данный жест не укрылся от зоркого глаза Хатаке, который заинтересованно хмыкнул, впервые наблюдая в глазах своего кохая что-то отдалённое похожее на сожаление.       — Снова клянчишь поцелуи? — устало произнёс Итачи.       — Когда я вырасту, то сделаю онэ-сан своей женой, — важно заявил Саске и сердито посмотрел на тихо рассмеявшегося незнакомого ему шиноби.       — Думаю, мне пора, — кашлянув, произнёс Какаши и озадаченно почесал затылок. — Рад был встретиться, Итачи. Ещё увидимся, — перед тем как исчезнуть в облаке пыли, он подмигнул Шимай, ясно давая понять кому конкретно была адресована последняя фраза. Шимай уже предвкушала его издёвки по поводу того, что её замуж зовёт семилетний карапуз.       — Онэ-сан, кто это был?       — Понятия не имею.       Саске, верящий всему, что скажет любимая онэ-сан, вполне удовлетворил такой ответ, а вот Итачи, словно не веря её словам, пристально посмотрел на девушку, но встретившись с ней взглядом тут же вежливо отвёл глаза.       — Онэ-сан, ты идёшь домой? Можно я помогу тебе донести сумку?       — Конечно. Ты настоящее золотце, Саске-кун. Не знаю, что бы я без тебя делала.       Мальчишка с готовностью закинул себе на плечо сумку и, сжав ладонь Шимай, потащил её вперёд, оставляя Итачи и удивительно молчаливую Изуми позади.       — Разве это был не известный Копирующий Шиноби Шаринган Какаши? — осторожно спросила Изуми, улучив момент, когда запыхавшийся Саске закончил перечислять достоинства и недостатки ниндзюцу, о которых он недавно узнал на уроке.       — Он и вправду выглядит пугающе. Что ему было нужно от тебя, сэмпай?       — Откуда мне знать? — лениво ответила Шимай, возвращая всё своё внимание Саске.       — А ещё этот… — Саске закусил губу, сдерживая ругательство. — Этот Узумаки! Он снова пытался сорвать урок, онэ-сан. Кстати, вон он идёт. Представляешь, у него самые низкие оценки в классе, а ещё…       На противоположной стороне улицы бодро вышагивал ребёнок одного с Саске возраста. Копна золотистых волос. Яркие голубые глаза. Широкая солнечная улыбка. Только бы идиот не узнал в мальчишке Намикадзе Минато. Шимай почувствовала, как в груди закололо, словно кто-то разом всыпал в дыхательные пути стакан булавок. Мальчишка заговорил со старухой, которая торговала яблоками. В ответ она стала кричать и махать на него руками. Даже отсюда Шимай слышала громкое: «обормот», «голодранец» и «маленький демон». А мальчишка только и делал что виновато улыбался, склоняя голову всё ниже и ниже. Раскрасневшаяся и окончательно задохнувшаяся от крика старуха в конце концов кинула ему яблоко, приказав «проваливать отсюда». Раскланявшись в благодарностях, мальчишка скрылся в толпе прохожих.       — Онэ-сан?       — Да, Саске-кун?       — Тебе больно?       Шимай наконец-то посмотрела на Саске, который выглядел растерянным и напуганным. В его глазах читалось искреннее беспокойство и желание помочь.       — С чего ты взял?       — Тогда почему ты плачешь, онэ-сан?       Шимай попыталась сморгнуть появившуюся на ресницах влагу, но горло сдавил сухой спазм. Из глаз градом потекли самые настоящие слёзы. Шимай испуганно склонила голову, скрывая лицо за прядями. Она так давно не плакала, что, кажется, разучилась сдерживать слёзы.       — Просто вспомнилось кое-что… грустное. Итачи, не мог бы ты проводить Саске вместо меня? Я… совсем из головы вылетело. Матсуоко просила купить яблок.       — Сэмпай?       Изуми, почувствовавшая в голосе девушки слёзы, осторожно прикоснулась к её плечу. Шимай забрала у Саске сумку с продуктами и неожиданно для всех сорвалась с места. Она стремительным шагом пересекла улицу, расталкивая прохожих, и остановилась напротив старухи, которая испуганно вылупила на неё пожелтевшие глаза. Минуту назад эта ополоумевшая мегара кричала на ребёнка, а сейчас дрожала перед представителем великого клана Учиха. По щекам Шимай всё ещё катились слёзы, но её потемневший взгляд не обещал ничего кроме скорой расправы.       — Твоё счастье, старуха, что Хокаге запретил мне использовать гендзюцу на жителях Конохи, иначе бы я сделала всё, чтобы смерть показалась тебе раем. Сколько?       — Для вас бесплатно, госпожа шиноби, — залепетала женщина, испуганно отступая назад.       Кошелёк с деньгами плюхнулся поверх яблок. Шимай утёрла слёзы и, перекинув руку через стойку, схватила старуху за ворот платья:       — Я хочу, чтобы ты давала яблоки бывшему здесь мальчишке, каждый… Ты слышишь меня, ёбаная рухлядь? Каждый раз, когда он будет проходить мимо твоего ларька. И если я хотя бы мельком увижу, как твой поганый рот открывается, чтобы обозвать его, ты заткнёшься навсегда. Усекла, драная сука? И не смей об этом никому говорить, если не хочешь, чтобы кто-то из твоих детей или внуков сдох раньше тебя.       — Д-да, госпожа шиноби. П-простите, госпожа шиноби. Я не знала, госпожа шиноби.       — Онэ-сан?!       Встревоженный голос Саске, удержал Шимай от желания пару раз приложить уродливое морщинистое лицо о стойку. Она не должна подавать ему плохой пример, по крайней мере для Саске она должна оставаться «хорошей». Отпустив перепуганную старуху, Шимай поняла, что ларёк окружили прохожие, которые с осуждением смотрели на неё и шептались о сумасшедших Учиха.       — Давай-ка вернёмся к твоему брату, — она схватила Саске за руку и отвела к Итачи, который пытался прорваться к ним сквозь плотное кольцо зрителей.       — Что случилось? — Изуми встревоженно оглядывалась и держалась поближе к невозмутимому наследнику клана Учиха, очевидно, что раньше она никогда не испытывала на своей шкуре презрение толпы.       — Пыталась продать мне гнилые яблоки, — громко произнесла Шимай, чтобы стоявшие вокруг зеваки услышали её. — Прости, я сегодня не смогу с тобой потренироваться Саске-кун. Появились неотложные дела, но завтра мы обязательно отработаем тот бросок с перехватом.       — Обещаешь? Ты теперь так редко приходишь к нам в гости, онэ-сан. Ока-сан переживает за тебя.       — Когда твоя онэ-сан тебя обманывала? Просто сейчас у меня очень много дел. Передай, Микото-сан, что со мной всё в порядке. Я обязательно навещу её в ближайшее время.       Шимай чмокнула Саске в лоб, попрощалась с Изуми и покинула рынок, демонстративно игнорируя присутствие Итачи. До дома Шимай шла, вспоминая Четвёртого Хокаге, который когда-то был так добр, что нашёл время навестить в больнице забытую семьёй девочку, жившую только потому, что он вытащил её из огня. После всего того, что Четвёртый сделал для неё она была просто обязана завтра же поговорить с его сыном, о существование которого до этого дня даже не подозревала.       — О, ты уже всё купила, Шимай? — удивлённо произнесла Матсуоко, отрываясь от готовки.       — Разочарована, что сегодня не встретишься с тем красавчиком, который торгует овощами? Сама же вчера сказала мне сходить на рынок.       — Не понимаю о чём ты. Снова несёшь какую-то чепуху, Шимай. Тебе солнце голову не напекло? Надеюсь, ты не забыла купить тофу? В жару ты всегда бываешь такой рассеянной.       Невозмутимая Матсуоко приняла из рук сестры сумку и начала неспешно разбирать продукты.       — Какая ты холодная, онэ-сан, а вот он, тот симпатичный торговец, прилавок которого стоит на углу рынка, чуть ли не впритык с улицей, которая ведёт прямо в наш квартал… Это, если ты вдруг забыла. Он спрашивал сегодня о тебе. На вот, просил передать.       Матсукоко напряглась и даже немного побледнела, но, когда увидела в руках сестры зелёное яблоко облегчённо выдохнула и слегка опустила плечи.       — А ты чего ожидала? Письмо?       — Между мной и Ято ничего нет. Не выдумывай.       — О, так его зовут «Ято».       Сжатые тонкие губы и строго сверкающие тёмные глаза старшей сестры, предупреждали Шимай заткнуться и не лезть не в своё дело       — Юи ведь никогда не был страстным любовником? — Шимай горько и даже немного зло улыбнулась. — Для остальных, возможно, да, но только не для тебя. Ками, хоть бы у него хер отсох. Мудила.       — Тебе следует закрыть свой рот, если ты не хочешь омрачить и это утро очередной пустой ссорой, — предупредительно произнесла Матсуоко ещё больше поджимая губы. — Ты живёшь в доме моего мужа, и я не позволю тебе оскорблять его в моём присутствии.        Шимай прикоснулась к мочке своего уха и почесала кожу чуть ниже, Матсуоко, от лица которой отлила вся кровь, схватилась за свою шею с той же стороны.       — Комары, какие-то совсем дикие стали, да?       — Да, комары, — рассеянно проговорила Матсуоко, почёсывая кожу. В её глазах отражался настоящий ужас.       — Тебе следует быть осторожней, онэ-сан, — прошептала Шимай, обнимая сестру, тело которой всё ещё напоминало ей ствол бездушного дерева, стоящего в тени прохладного леса. — Они разорвут тебя на части, если узнают.       Для Шимай не было секретом то, что сестра вела тайную любовную переписку с приезжим торговцем. Маленькая интрижка, длящаяся не больше трёх месяцев, на самом деле могла обернуться настоящим скандалом для семьи и несмываемым позором для замужней Матсуоко. Заметить это было сложно, и даже сначала не верилось, что сдержанная и благовоспитанная Матсуоко способна на что-то столь грязное, как супружеская измена, но сегодняшняя маленькая отметина на шее, аккуратно замазанная тоналкой поставила крест на всех сомнениях. Теперь Шимай стало ясно отчего сестра так часто ходит на рынок, и почему иногда подолгу не возвращается, оправдывая свою задержку тем, что долго стояла в очереди и никак не могла найти определённый товар. Как говорила Нэтсуми, если знать куда и как смотреть, то можно многое понять, просто наблюдая. Вот Шимай и наблюдала за всеми и всем, что творилось вокруг, особо ни во что не влезая и ничему не препятствуя. Только в последнее время она никак не могла понять в какие игры играли с ней Какаши и Итачи, и её наблюдения никак не помогали ей разобраться.