Мир с другого ракурса

      Голос Мамору. Он разбудил меня. Видимо, не слишком он хочет добиться моего прощения, раз так громко говорит, пока я сплю. Я приоткрыла глаз. Сегодня довольно странный рассвет, потому что все цвета в комнате какие-то непривычные: почему-то ярко вспыхивали голубые, зеленые и серые оттенки прямо выскакивали на меня, зато красная книга на полке была очень тусклой. Я видела непривычно много, то есть в поле моего зрения попадал не только Мамору, смотрящий в сторону двери, но и одновременно потолок и кусочек пола, словно я заглядывала себя за плечо.       Я недовольно выдохнула, потому что его благородие «принц Эндимион» вылили на себя половину флакона с туалетной водой. А еще он приготовил завтрак, все же делает шаги к примирению.       — Луна, — звал Мамору, — неужели, тебя как кошки и помощницы для принцессы Серенити мало? Может, отдадим ее Ами или Макото? Артемис ведь живет с Минако, пусть и она будет их хранительницей. Кстати, куда ушла Усаги? Я хотел поговорить с ней.       — Да никуда она не уходила, как наша королева драмы могла уйти без твоих извинений? — вкрадчивые шаги Луны, она как всегда не скромна на мое порицание. — И о ком ты говоришь? Кроме нас с Артемисом хранителей-котов больше нет.       К Мамору подошла кошка и повернула голову ко мне. Внезапно ее глаза расширились, зрачки превратились в бездну. Она выгнула спину и зашипела на меня, заворчав по-кошачьи.       Да что тут происходит? Я села и с удивлением посмотрела на них. Мамору настороженно переводил взгляд с Луны на меня. Моя хранительница была чудной: она то пятилась от меня и жалась к ногам моего парня, то нюхала воздух и снова начинала шипеть.       — Да что тут происходит? — мне стало жутко.       — Мамору, я не могу ничего понять. От нее пахнет Усаги, звони Сейлорам.       — О чем вы? Я — Усаги! Не время для розыгрышей.       Я встала… На четвереньки! Опустив растерянный взгляд, я увидела пушистые светлые и мягкие лапки. Дрожащей лапой (?) я коснулась, а вернее просто опустила ее на остренькое и такое же шерстяное лицо. Я хотела взвизгнуть, но вместо этого из моего широкого рта вырвался дикий мявк. Чем-то я задела спинку дивана — у меня хвост! Я бросилась в прихожую, где висело большое зеркало. Я попыталась пройти туда на задних ногах, но упала на четвереньки и запуталась в лапах.       Мир надо мной был таким огромным, Мамору был самым настоящим памятником, головы которого обычно из-за солнца и высоты не можешь увидеть. Зато Луну я из угла, в который забилась, видела так четко. Она вкрадчиво стала подходить ко мне, но неясный страх толкнул меня еще больше к стене. Что происходит?       — Ты говоришь, что ты Усаги? — Луна остановилась в человеческом шаге от меня, она чувствовала, что ближе я бы ее не подпустила. — От тебя действительно пахнет ею. Ответь…       Но вопроса ей не дал задать Мамору. Он подошел к углу, встал на колени и развел руки, как вчера, предлагая обняться.       — Усаги, иди ко мне.       Луна начала спорить с ним, говоря, что еще точно не известно: точно ли «эта кошка» наша Сейлор Мун. Но Мамору словно не слышал ее, он смотрел прямо на меня. А мне так было страшно, что я забыла про все свои обидки. Я забыла, что вчера запугивала его расставанием, что он должен мне извинения. Просто единственным местом, которое могло бы принести мне покой, оказались его руки. Такие большие сейчас, но от них так привычно пахло.       Неловко переставляя ноги, я медленно, вжавшись в пол под недоверчивым взглядом Луны, прошмыгнула к Мамору и упала на его руки. Он взял меня, как Луну обычно. Я оказалась прижатой к его теплой груди, какая же я маленькая, как высоко я от земли. Он почесал меня за ухом — приятно, но от этого страшнее становится, потому что он обращается со мной, как с кошкой.       Глаза заслезились. Плакать в этом пушистом теле неприятно, слезы заволакивают огромный глаз, а сорвавшись тут же впитываются в шерсть. Я зарылась в его чистую рубашку мордой и дрожала, а он поглаживал меня по боку.       — Мамору, отнеси меня к зеркалу, — жалостливо попросила я. Он медленно пошел, отчего у меня закружилась голова.       Рядом, я слышала, вышагивала Луна. Она запрыгнула на тумбочку перед зеркалом. Я медленно повернула голову. На руках у моего Мамору, лицо которого было таким же растерянным, как я себя чувствовала, сидела кошка, наверное, рыжая, потому что оттенок я отличала только желтый. Длинношерстная и маленькая, словно подросток. Глаза такие синие, каких у меня раньше не было. На груди у меня был белый месяц, наверное, остаток от броши Сейлор Мун. Я заскулила. Я кошка. Я кошка. Это не сон, я отчего-то обратилась в кошку.       — Усаги, — я посмотрела на него в зеркале, он стал решительнее, — я останусь сегодня дома. Мы должны понять, что с тобой случилось. Не бойся.       Я кивнула. В его руках я привстала на задние лапы и положила передние и морду на плечо. Так неудобно было, но мне хотелось, чтобы он меня обнял, так бы я почувствовала себя человеком, его девушкой, его принцессой Серенити. И он словно услышал мои мысли, потому что на мою спину опустилась его вторая рука.       Он снова пошел в зал. За его спиной семенила Луна с мобильником в зубах. Он сел на диван, на котором я по-свински оставила упаковки от сладостей. Я потерлась о его шею: «пожалуйста, не отпускай меня,» — хотела я сказать ему этим жестом. Отчего-то слова мне казались странными, я словно забыла, что ими общаться проще. Его рука оторвалась от моей спины. Через минуту я услышала, как он звонит поочередно всем Сейлорам, а в конце и работодателю, говоря, что на работу он сегодня не пойдет.       Мой милый, добрый Мамору. Как я была жестока. Ты первый поверил мне, ты остался ради меня, ты не бросил меня, хотя я кошкой стала. Я снова заплакала, только теперь слезы стирались о его шею. В ожидании друзей, он не выпускал меня из рук и неустанно гладил. Говорить мы оба не могли, может, от шока. Луна держалась от нас на расстоянии.