Мир с другого ракурса

      Весь оставшийся день мы провели в попытках обучить меня базовым навыкам кошки. У меня пухла голова от попыток контролировать сразу четыре конечности. Конечно, я и раньше ходила на четвереньках, когда играла с младшим братом, например. Но теперь ноги были другие — гибкие, пружинистые и выгнутые в обратную сторону. Сидеть с такими лапами-подлокотниками было удобно, у меня словно были опоры по бокам, но ходить утомительно. Мелкие шажки, как у мыши, отнимали много сил, а еще была большая угроза того, что лапы просто разъедутся в стороны — чертов ламинат.       — Хватит тыгыдыкать, спрячь когти — так тебя первая же собака сожрет. Хватит смотреть на лапы, так ты даже не поймешь, кто на тебя сел. Ну и чего ты на шпагат растянулась, мы с Мамору и без этого знали, что у кошек есть растяжка, — эти и другие колкости она неустанно отпускала.       — Лу-уна, — не выдерживала я и начинала скулить, — почему ты такая злая? Мне неудобно и сложно, а еще я устала!       — Устала она! — начинала возмущаться хранительница. — Настоящая кошка должна весь день в перерывах между сном патрулировать всю квартиру, а потом еще и терпеть тисканье от уставших после работы хозяев! А она устала! А раньше еще и крысы были, и письма надо было доставлять — и твои кстати тоже!       Мне оставалось только вздохнуть на это. Жалости от Луны не дождешься, она наслаждается моментом. Может, это она меня прокляла? Мамору не защищал меня, от чего обида во мне начала снова копиться. Он весь день сидел в кресле и наблюдал за нами. Я не могла понять о чем он думал. Лицо было напряженным, он скрестил руки на уровне рта и сгорбился. Глаза были темными и обремененными, словно в них висело предгрозовое небо. Меня это очень сильно тревожило. Вдруг он понимает, что не сможет любить меня в обличии кошки? А может, вчерашний разговор все же поселил в нем сомнения и он подумывает о расставании?       — Иди, сядь к нему на колени или потрись о руку. Неужели не видишь, что ему нелегко? — Луна мотнула в его сторону головой.       — Я не кошка, чтобы такое делать, — фыркнула я, мне показалось, что моя подруга шутит.       — Нет, ты не кошка, — задумчиво проговорила она, — ты дурочка.       Не удосужившись выслушать моего ответа, она, гордо взмахнув хвостом, запрыгнула на кресло и пробралась на колени Мамору. Он словно очнулся и по привычке погладил по спине Луну, которая выгнулась. Лицо его стало мягче, хотя что-то во мне говорило, что он больше старается быть спокойным.       — Вы не голодные? — он перевел взгляд на меня, и угол его рта дернулся вниз. — Усаги, у тебя получается уже хорошо передвигаться. Скоро лучше Луны будешь.       Интересно: кошки могут улыбаться? Их настроение я обычно читала по глазам. Да и стоит ли мне улыбаться? Даже если он и пытался меня приободрить, то выходило у него это нелепо.       — Я хочу спать, — тихо сказала я.       На улице действительно уже смеркалось, да и меня весь день манила мысль растянуться под лучом солнца и подремать, но Луна не давала отдохнуть. Мамору кивнул и пошел расстилать кровать. Луна развалилась на диване — у нее весь дом — сплошное спальное место.       В окно постучали. Я резко обернулась, задние лапы напряглись. А, это Ами — ее время дежурить, значит Рей ушла. Я все время чувствовала их присутствие, не знаю только: как кошка или как принцесса Серенити? Надеюсь, что ночь пройдет спокойно, не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал.       Мамору вернулся, улыбнулся Сейлор Меркурию и взял меня на руки. Когда поднимают за живот, дышать невозможно. Как ребенка он отнес меня в кровать и положил на подушку. Не раздеваясь, он рухнул на кровать и погасил бра. Какое-то безразличие сквозило в его действиях или усталость.       Он тяжело дышал и болезненно жмурился. Я видела это в темноте, глаза словно сами бросали свет на все вокруг. Сердце щемило от того, что я видела его таким. Почему ты не говоришь мне, что у тебя на душе, мы же можем говорить? А может, просто он видит то, чего не вижу я? Например, что я не хочу услышать, или он не хочет меня перегружать проблемами. Но кто же тогда из нас двоих больший эгоист: я, которая не хочет слышать, или он, который пытается один тянуть все невзгоды?       — Усаги, ты как? — а голос совсем нормальный.       — Не знаю. Странно себя чувствую. Я же все-таки кошка, я… — он не дал мне закончить и прижал к груди, обнимая, как мягкую игрушку. Жарко. Но кому-то из нас это точно необходимо, поэтому можно потерпеть.