Мир с другого ракурса

      Все еще не до конца веря намерениям Харуки, я сидела неподалеку от Рей. Она никак не могла успокоиться. Это было даже странно, потому что именно Рей всегда первая приходила в чувство и сподвигала нас на действия в тяжелые моменты. Наверное, волнения так истерзали ее, что сейчас все, накопившееся у нее в душе, бурлящим и неукротимым водопадом вырывалось наружу.       Девочки всеми силами успокаивали ее, как только сами смогли прийти в себя. Мамору быстро, переживая, что за время его отсутствия произойдет что-нибудь импульсивное, сбегал на кухню и принес воды. Если Мичиру терпеливо сидела на диване и с плохо скрытым осуждением ждала, когда Рей успокоится, то Харука теряла терпение с каждой секундой. Если бы она, а не я, была кошкой, то я уверена, что ее хвост бы уже давно громко отбивал пульс по полу.       Ласки девочек, уговоры и успокаивающие слова не помогали, Рей просто истерично выла. Я не вмешивалась. Просто еще сама не решила, насколько сильна моя обида. Как принцесса и друг я итак долг выполнила — дальше же будем наблюдать за ее поведением. Если проклятие не выйдет снять, то я сама ее прокляну.       Внезапно Харука сорвалась с места и снова устремилась к Рей. Девочки заметались: хотелось броситься, как мышам, врассыпную, но и оставлять подругу вновь совесть не позволяла. Я вскочила на лапы, давая понять, что в случае чего вновь заступлюсь за своего воина.       — Хватит реветь! — Харука схватила ее за грудки, притягивая к своему резкому от гнева лицу красные и слезливые глаза Рей. — У меня нет времени с тобой нянчиться. Надо попытаться разбить твою работу, пока нашу принцессу книгой с полки не раздавило.       Стиснув зубы, подавляя от страха рвущиеся сухие всхлипы, Рей закивала. Уран отпустила ее, села на корточки и с напором посмотрела на нее.       — Как. Ты. Проводила. Ритуал, — раздельно, словно говоря со слабоумной, произнесла она.       — Я, я начертила талисман, вызвала огонь, сожгла талисман, табличку с именем Усаги и, наверное, — встретив сощуренный взгляд старшей воительницы при этом «наверное», Рей тут же уверенно и быстро поправилась — сожгла цветок сухой «мимозы стыдливой», а… еще бросила кольцо с сапфиром. Все!       Харука опустила подбородок на ладонь, потирая его, и с досадой воскликнула:       — Не то! Это база, привлечение внимания всевышних, возведение условий и образа жертвы, но не сама суть проклятия, — заметив непонимающий взгляд Минако, Харука вздохнула и пояснила. — Если опошлять, то она сделала пустой суп без главного ингредиента, — она снова посмотрела на Рей. — Ты что-нибудь говорила или думала, связанное с принцессой? Что-то вроде условия или обещания?       Рей замерла, затихла, силясь вспомнить. Я с интересом смотрела на нее. Что же она могла сказать сгоряча тогда? А еще интересна была причина, по которой Харука так упорно допытывалась до этого. Она явно знала, что делает. И почему старшим Сейлорам всегда известно больше? Ладно бы они делились информацией, но так мы все время оказываемся в менее выигрышном положении, выглядим глупцами.       — Если я правильно помню, то сказала что-то похожее на «побудь тварью, раз таких хороших и заботливых, как Мамору, людей не понимаешь и не слышишь», — Рей настороженно повернулась ко мне. Она правильно опасалась: я уже начала подумывать над тем, что заслуженная казнь могла бы послужить неплохим уроком остальным. Да и по взгляду Луны, которая все это время была лишь обеспокоенным наблюдателем, я поняла, что наши с ней мысли схожи. — Но я сказала это, когда огонь уже гас, он даже цвет уже сменил.       — Понятно, — Харука с досадой хлопнула себя по лбу ладонью. Она выглядела утомленной. Она встала и повернулась ко мне. — Что ж, принцесса, я предлагала легкий способ — убить ее, но вы сами отказались. Теперь уж вам придется хорошенько потрудиться.       Ага! Значит она знает как снять проклятие. Мне хотелось подпрыгнуть до потолка и от души рассмеяться. В последний раз такое предвкушение я чувствовала перед началом экзамена: вроде еще не свободен и понимаешь, что предстоит труд, но отдых уже маячит за горизонтом.       Харука взяла меня на руки и посадила на одном конце комнаты. Мамору за руку она отвела и поставила с другой стороны, почти у самых дверей, напротив меня. Всех остальных, даже Мичиру, она попросила выйти. Весь этот процесс вызывал у меня любопытство. Она вынула меч вновь. Мы с Мамору одновременно заметно напряглись от ее действия, но Харука усмехнулась и сказала:       — Не бойтесь, будущий правитель, я верна принцессе. Сейчас от вас требуется только молчание. Все остальное — моя забота. Своим мечом — вы, верно, об этом не слышали — я могу и раскалывать проклятия. Не полностью уничтожать, а делать в нем брешь. Обычно его раскалывают между подвергнутым и злонесущим, но в вашем случае конфликт больше причастен к вам двоим, чем к Рей, — она помолчала, словно давая нам время на осмысление, а после продолжила. — «Спасибо» можете сказать Рей — действие повергается противодействием. Как только я расколю проклятие, принцессы, она, скорее всего, вновь станет человеком. Но она должна будет с того момента внимательно относиться к Мамору, почти забыть о своих капризах, пытаться чувствовать его состояние. Стоит вам вновь вызвать в нем чувство одиночества, обиды, дать почувствовать ему себя ущемленным или непонятым — в отношении чувств и состояния — и вы снова обратитесь в кошку, все придется начинать с самого начала. И так до того мгновения пока меч сам не упадет.       Последняя фраза мне была непонятна, да и не так сильно тревожила, как факт того, что теперь я буду зависеть от каждого своего слова и настроения Мамору. Меня бросили в воду, в которой я не умею плавать. Когда ты в теле человека, то вокруг столько соблазнов, которые толкают тебя на пренебрежение желаниями других. Когда я кошка, у меня ничего и не остается, кроме наблюдения за Мамору с вытекающим невольным пониманием его. Но смогу ли я быть такой же внимательной в теле человека? Я ведь очень быстро вспыхиваю, да, первые дни я буду сдерживаться, стараться, но потом все пойдет по наклонной. Сколько же раз мы будем раскалывать проклятие… Как бы Мамору однажды не разочаровался во мне, ведь мое конечное превращение сопряжено с подвигом ради него. Надо будет приложить все усилия.       Харука посмотрела на нас, кивнула больше себе. Внезапно она замахнулась и вонзила меч в пол. Прямо посреди комнаты… Видимо, гостей в ближайший год ждать не придется. Сжав обеими руками рукоять, Харука зажмурилась и зашевелила безмолвно губами. Через минуту или две она раскрыла глаза и подозвала нас с Мамору, велев прикоснуться к оружию.       Лапкой я дотронулась до холодного клинка, Мамору перехватил навершие. В тот же момент комната начала стремительно уменьшаться так, что у меня закружилась голова. Я видела до страшного мало и до дурноты яркие и разноцветные предметы. Стало холодно, на спине что-то щекотало меня. Я передернула плечами. О боже! Руки гладкие, на них нет шерсти, и они свободно двигаются. Еще не веря своему счастью, я хотела опустить взгляд вниз, чтобы убедиться — я человек. Но в этот момент мне на плечи опустился плед, лежавший до этого на диване. Руки Мамору обхватили меня полно и по-человечески. Щекой он прижался к моему лицу и громко, счастливо и уверенно засмеялся. После этого мне даже не надо было смотреть на себя. По этим объятиям, по его реакции я точно знала — я человек.       Неловко и непривычно подняв руки, я накрыла его ладони, ощутив тепло его кожи всей поверхностью, вспомнив, что его пальцы такие неправильно тонкие для парня, хоть и короткие. Губы растянулись в давно забытой улыбке, а из глаз так бесстрашно хлынули слезы, лишенные мучений. Я обернулась, чтобы посмотреть на счастливое теплого оттенка лицо Мамору. Он почти зарылся в мои спутанные волосы, его глаза теперь были не пронзительно синими, но я так рада была увидеть в этих глазах, полнящихся облегчением, отражение чуть удивленной девушки, а не кошки.       Я еще не до конца понимала, что значит снова стать человеком, но мне было достаточно радости моего Мамору, быть снова половиной объятий, а не существом, для которого этот жест — исключительно укрытие. Его губы коснулись моей щеки, хаотично прижались к углу рта, как мы скучали по этому, как, оказывается, полно может чувствовать мир человек. Может, мы переждем снятие проклятия так? Просидим здесь до самого утра, а потом день и неделю, хоть год?       Рядом фыркнула Харука, за дверью тихо, как мыши ликовали девочки, но для меня не они были важны в этот момент. Теперь я сделаю его счастливым. Я постараюсь, ведь теперь я не кошка.