Sunspots

Впервые после нападения на кофейню Гарри увидел сон. Он снова оказался в утешительных объятиях библиотеки Риддлов, спрятанный в том же углу между двумя книжными полками. Туда, куда он раньше приходил каждую ночь. Он был в пижаме, как обычно, и было так же темно и тихо, как всегда. Но, несмотря на это, что-то ощущалось по-другому. Совсем по-другому. Первое, что он заметил, в этот раз он чувствовал запахи. Книг, чернил и костра в камине. Библиотека никогда еще не пахла так богато, так реально. Если подумать, Гарри не помнил, чтобы она вообще когда-либо пахла чем-нибудь. Он сделал шаг вперед, к золотому сиянию камина сразу за книжными полками, от которого света хватало только для того, чтоб видеть лишь руки перед собой. Его босые ноги мягко коснулись ковровой дорожки, и он мог это слышать, и мог слышать свой вздох. Вздох не был новым — он и раньше слышал собственный голос. Но сейчас он впервые услышал свое присутствие в комнате. Его пальцы ударились о деревянную полку, а ногти заскребли по коже книжного корешка. Он высвободил одну из книг из-под натиска остальных. Было слишком темно, чтобы нормально читать вдали от огня камина, но не слишком темно, чтобы сказать, что впервые внутри книги был виден текст. Дыхание Гарри сбилось, и он на мгновение задержал его, затем медленно выдохнул. Что-то произошло. Теперь все точно было так, как никогда раньше. Сердце бешено колотилось в груди, он вернул книгу на полку и направился к передней части библиотеки. Это было недалеко, так как он всегда появлялся близко к очагу, где собирались Риддлы, но каждый шаг казался вечностью. Услышат ли Риддлы его приближение? Увидят ли они его наконец? Выглянув из-за края полки, он посмотрел на расставленные кресла перед потрескивающим камином. Четверо мужчин сосредоточенно склонили головы над своими книгами, и — ах, вот он. Пятый сидел на полу, прислонившись к чужим ногам. Это был Четвёртый, сидящий у ног Второго, что вошло в их привычку с тех пор, как Второй начал обращаться с ним как с любимым питомцем. Ирония в том, что Второй считал, будто Четвёртый заслужил это из-за многолетнего проклятия Империус. Правда была незаметна для всех, кроме Гарри и Первого. Гарри придумал систему имён для Риддлов много лет назад, чтобы держать их в голове. От первого до пятого, по порядку их создания. Он хотел бы дать им имена получше, но они никогда не давали повода придумать что-либо более подходящее. Но единственным из Риддлов, на которого стоило обратить внимание сейчас, был Первый, поскольку он все еще держал под проклятием Империус остальных. Это делало их вполне предсказуемыми. Они были его преданными учеными, и не более того. Но и до этого Первый всегда был любимцем Гарри. Вытянув шею, чтобы лучше видеть, как все читают, Гарри сделал несколько шагов ближе к группе. Пять склоненных голов над пятью разными книгами. Редко можно увидеть их всех одновременно. Обычно Первый отсылал тех, с кем ему не хотелось иметь дела, но, кажется, сейчас он заставил их всех над чем-то работать. Гарри помедлил, его рука задержалась на краю полки. Сколько раз он обдумывал этот момент? Что, если он им не понравится? Было нелепо беспокоиться об этом. Риддлы не любили даже друг друга, так что, конечно, он им не понравится. Он был посторонним. Была большая вероятность, что они нападут на него, как только увидят. Или, ну, был хороший шанс, что Первый немедленно оглушит его, а затем задаст ряд вопросов, остальные будут наблюдать. Но все в порядке. Гарри расскажет ему все, что он захочет узнать. Но что, если Первый решит, что он недостоин, и изгонит его из своей группы? Что, если он отошлет Гарри прочь, проводить остаток своей сонной жизни, прячась в стеллажах, задерживаясь в самых темных уголках библиотеки? Вряд ли он сможет это вынести. Он хотел было отступить, но недолго. Он ждал этого момента всю свою жизнь, и, наконец, время пришло. Первая встреча должна пройти идеально. Гарри много-много раз думал о том, как он представится. Ему нужно было произвести хорошее первое впечатление, независимо от того, нападут они на него или нет. Но вдруг он зацепился ногой за край коврика, отчего зашаркал по полу, и сразу пять голов метнулись в его сторону. Гарри замер, у него перехватило дыхание. Прекрасные, аристократические черты лица с красными пятнами на темных радужках. Аккуратно уложенные волосы разделены на боковой пробор мягкой контролируемой волной. Роскошные, хорошо сидящие черные мантии. Они были бы одинаковыми, если б не разница в возрасте. Но Гарри всегда мог их различить. Четвёртый ахнул и вскочил на ноги. Он проскользнул между стульями Второго и Первого и поспешил к Гарри. Было похоже, что он был… рад его видеть. На самом деле он улыбался, но затем, не дойдя до него, Четвёртый запнулся. Наблюдать за тем, как Четвёртый сражается с проклятием Империус, было невероятно. Выражение его лица быстро сменялось с удивления на замешательство и ярость. Прошло всего несколько секунд, прежде чем проклятие заметно разрушилось. Это был цвет бьющегося стекла — раскаленный добела, быстрый и острый, разрывающий воздух вокруг него. Он обернулся, и Гарри услышал ярость в его голосе. — Кто из вас сделал это? Первый встал со своего места и подошел к Четвёртому, полностью игнорируя Гарри, и кивнул в сторону Второго, который сидел спокойно и неподвижно. — Он. — Ну конечно, — буркнул Четвёртый и потянулся за палочкой, но Первый поймал его за руку. — Нет. Позволь мне. — У нас гость, брат, — терпеливо ответил Первый, прежде чем перевести взгляд на Гарри. Он улыбался, но в его глазах была хищная настороженность. — Здравствуй, Гарри. Как приятно, наконец, увидеть тебя снова. Гарри изо всех сил пытался вдохнуть полной грудью. — Снова? — наконец удалось ему, его голос скрипел. Он в замешательстве посмотрел на остальных. Второй, Третий и Пятый по-прежнему сидели с безмятежным выражением лиц, как будто и не случилось ничего необычного, но это и неудивительно. Никто не велел им реагировать. Четвёртый нахмурился, глядя на них какое-то время, затем сузил глаза на Первого, прежде чем сосредоточить своё внимание на Гарри. Его тон смягчился, как будто он говорил с ребенком. — Да, снова. Как долго ты отсутствовал? Мы думали, что ты умер. Несмотря на потрясение, Гарри не мог не заметить, насколько экспрессивным и открытым был Четвёртый. Столько лет под контролем Империуса Второго, вероятно, исказили его разум, лишив самообладания и самоконтроля. Он был совершенно не похож на Первого, что только подкрепляло мнение Гарри о том, что Первый — лучший из Риддлов. — Я приходил сюда каждую ночь, сколько себя помню. Наверное, с рождения, — медленно ответил Гарри. — Но никто из вас меня никогда не замечал. Первый смотрел на него. — Кажется, тебе было девять, когда я видел тебя в последний раз, — сказал он, и Гарри похолодел. Девять? Именно тогда Амелия Боунс сказала, что он исчез. — Насколько я помню, ты предвкушал наши предстоящие уроки окклюменции. — Верно! — Вмешался Четвёртый. — Он думал, что это помешает нам понять, когда он лжет. Гарри машинально отошел от Первого и Четвёртого, в поисках комфорта на своем обычном месте у очага. Он прислонился к стене, тонкая ткань пижамы прижималась к теплому кирпичу. — Этого не может быть, — сказал он. — Я провел здесь каждую ночь своей жизни, за редкими исключениями, сидел здесь и пытался привлечь ваше внимание. Мы никогда не разговаривали раньше. Я бы знал. В камине треснуло полено, и от жара вылетело несколько искр. Это было единственное движение, единственный звук, пока Риддлы смотрели на него. Боже, они смотрели на него. Ну наконец-то. Желание расхохотаться было слишком соблазнительным, но он стиснул зубы и попытался встретиться с их пристальными взглядами. — Сколько тебе сейчас лет? — спросил Четвёртый. — Двадцать. Но ты сказал, что видел меня, когда мне было девять... Видимо, столько мне было, когда кто-то заблокировал мою магию. Она вернулась ко мне только около недели назад. — Заблокировал твою магию? — Первый сузил глаза. — Ты знаешь, кто это сделал? Гарри пожал плечами. — Не знаю, но Министерство подозревает Сириуса Блэка. Есть идеи, кто это? — Нет, но мы определенно знакомы с семейством Блэков, — ответил Четвёртый. Он выглядел так, будто хотел еще что-то сказать, но вместо этого призвал свою палочку. Внезапным движением Второй сорвался со стула, будто его дернул гигантский крюк. Он упал на пол и остался там. Ни Третий, ни Пятый не отреагировали, но Первый нахмурился, когда занял свое место. — Не хочешь сесть? — спросил Четвёртый у Гарри, указывая на пустой стул Второго. — О. Конечно. — Гарри взглянул на Второго, который просто перекатился на спину, а затем к Первому, который наблюдал, как Гарри сел рядом с ним. Они были достаточно близко, чтоб Гарри мог сосчитать его ресницы, стоило немного наклониться. Его пронзил легкий трепет. — Привет, Первый. Всю свою жизнь он был одержим Первым. Для него были важны все Риддлы, но Первый был особенным. Он был младшим, что делало его самым легким в общении — хоть это и было почти невозможно, поскольку Риддлы настолько несовместимы, насколько это вообще возможно. Но это все равно заставляло Гарри болеть за него. И он одержал победу над другими, доказал, что является самым могущественным. И с тех пор Гарри каждую ночь наблюдал за тем, как Первый сталкивался с изоляцией, вызванной его победой. Это было своего рода очаровательным. Но он не был достаточно силен, чтобы понять, что Гарри был там же, таким же изолированным все это время. — Первый? — спросил он. — Почему я Первый? — Потому что ты первый крестраж. А потом, позже, потому что ты… победил. — Гарри понизил голос перед последним словом и застенчиво улыбнулся. — Игра слов. Мило, — усмехнулся Первый, но его глаза зажглись от удовольствия. — Полагаю, я бы предпочел «Первый» «Дневнику». — Хм? — Гарри ничего не понял. — Почему я должен называть тебя так? — Это не имеет значения. Гарри взглянул на Четвёртого в поисках разъяснения и ахнул. Четвёртый отвел Второго от остальных и теперь стоял на коленях на полу. Второй лежал на спине рядом с ним, безмолвно корчась от боли, а Четвёртый палочкой сдирал кожу с внутренней стороны его руки. Увидеть физическое насилие между Риддлами можно было очень, очень редко, особенно в последние несколько лет, и от этого зрелища у Гарри скрутило желудок. Первый сжал губы, выглядя совершенно невеселым. Поерзав в кресле, он наклонился к камину, якобы скрывая Четвёртого из виду. — Ты обращался к Целителю по поводу возобновления доступа к магии? Вопрос удивил Гарри. Он не ожидал, что кому-то из них это будет небезразлично. — О да. Несколько дней назад меня выписали из больницы Святого Мунго. — И что они сказали? — Ничего полезного. Ко мне приходила женщина из министерства, и я разговаривал со многими врачами, но никто толком не знает, что произошло. У них есть только теории. Что-то заперло мою магию, и сильный выброс, который у меня произошёл, заставил ее вернуться. Думаю, моя магия сработала и спасла мне жизнь. Первый свободно переплел пальцы возле рта, внимательно наблюдая за Гарри. — Есть какие-нибудь оценки твоих магических способностей? Я очень надеюсь, что они не были каким-то образом повреждены. — Нет, вообще-то… — на лице Гарри появилась медленная ухмылка. — Видимо, я силён. Я сотворил в своей больничной палате кое-какое серьезное волшебство, и люди продолжают говорить об этом так, будто это было впечатляюще. Гарри практически чувствовал, как Первый скользит по нему взглядом, вглядываясь в каждую черточку его лица с открытым интересом. Что-то в выражении его лица заставило желудок Гарри немного сжаться. Первый хотел использовать его. Это было очевидно. Четвёртый вернулся на свое место, сияя. — Конечно, ты сильный. В конце концов, ты один из нас. — Могущественный, — усмехнулся Первый. Он бросил на Четвёртого испепеляющий взгляд, прежде чем повернуться на своем месте, чтоб отправить Второго прочь. По мановению руки Второй исчез с изуродованной рукой и всем остальным. — Ему нужно обучение, прежде чем его можно будет считать могущественным. — Очевидно, я предполагал, что у него есть естественная связь со своей магией. Он нуждается в обучении, да. Но сила воли? Уверен, у него она уже есть в избытке, — парировал Четвёртый. Гарри уже слышал этот аргумент раньше, весь спор о том, что на самом деле определяет силу мага. Но кое-что еще, что только что сказал Четвёртый, заставило его задуматься. — Что ты имеешь в виду, говоря, что я один из вас? Ничто не могло успокоить Гарри при виде полных губ Четвёртого, изогнувшихся в чеширской ухмылке. Он выглядел так, словно хотел его съесть. — Ты не помнишь, — почти промурлыкал Четвёртый. Он встал и с небрежной грацией подошел к месту Гарри, возвышаясь над ним. Упершись руками в подлокотники кресла, он наклонился вперед. — Да ты крестраж, Гарри. Так же как и мы. Гарри пробила дрожь. Четвёртый сказал это так тихо, опускаясь вниз, чтобы пробормотать это над его головой, и Гарри потребовалось мгновение, чтоб понять, что он говорил на парселтанге. А затем прохладные тонкие пальцы скользнули по подбородку Гарри, перебирая его волосы. Сердце Гарри почти остановилось, и он закрыл глаза, наклоняясь к прикосновению, совершенно не заботясь о том, что только что делали эти руки. Четвёртый тихонько рассмеялся, и по костям Гарри прошла вибрация. — Ты хоть знаешь, что это значит? — спросил Четвёртый. — Нет, — ответил Гарри, тая, и Четвёртый одобрительно хмыкнул, услышав ответный парселтанг. Рука соскользнула вниз и легла ему на шею, и Гарри почувствовал себя так, словно он умер и каким-то образом попал на небеса. Через мгновение, пока он наслаждался контактом, осознавая, что они могут видеть, слышать и прикасаться к нему, любопытство сумело прорваться, побудив Гарри продолжить. — Ну, это не имеет никакого смысла. Как крестраж может существовать внутри другого человека? Четвёртый сел на подлокотник рядом с Гарри и обхватил его лицо ладонями, глядя на него сверху вниз с открытым обожанием. — Ты особенный случай. Беспрецедентный. Вопрос в том, являешься ли ты даже технически Гарри Поттером или нет, остается спорным. Наша душа могла полностью завладеть тобой, или слиться с твоей, или что-то еще в этом роде. — Он провел пальцем по шраму Гарри. — Наши эксперименты никогда не были окончательными. Гарри не особенно нравилась эта мысль, но ему очень нравилось, когда его обнимали и смотрели на него так, словно он был кем-то, кем дорожили. Никто никогда не держал его так. Никогда. Он провел большую часть жизни в погоне за фантазией именно об этом моменте. Он отказался быть отвергнутым миром за то, что он другой, отказался заявить, кем он был, и вместо этого потребовал, чтобы на него смотрели, черт возьми, просто чтобы на него смотрели так, как Четвёртый сейчас смотрел на него. Так что, если он был частью Волдеморта? Или даже всем Волдемортом? Это не изменило того факта, что все, через что Гарри прошел в своей жизни, сформировало его личность. Он пережил то, что пережил, и никакие кризисы идентичности не могли отнять у него этого. Он Гарри. Просто Гарри. Не Мальчик-Который-Выжил. Не Гарри Поттер — он даже не знал этого имени. Не Волдеморт, хотя он мог бы разделить личность с Гарри, если бы это было необходимо. Судя по тому, что понял Гарри, Волдеморт был умен и способен. Если то, что он поселился в теле Гарри, означало, что он изменил базовую личность тела или что-то в этом роде, что ж, это даёт Гарри огромное преимущество. И Гарри с радостью воспользуется любой предоставленной ему выгодой, потому что он собирался совершить великие дела. Теперь он знал кое-что. Он знал, что, став великим, он победит Риддлов. Победит Первого. — Я просто Гарри, — сказал он через мгновение. Глаза Четвёртого сфокусировались, словно ловя каждое слово, и Гарри бросил взгляд через плечо на Первого, который внимательно слушал. — Мне все равно, Гарри Поттер ли я, но я — продукт прожитой жизни, сделанных мной выборов. Независимо от того, завладела ли твоя душа моей или нет, я все еще… я. — Видишь? — сказал Четвёртый, глядя мимо Гарри. — Сила воли. Первый усмехнулся, но в его выражении лица было что-то похожее на одобрение, и Гарри тоже усмехнулся, прежде чем спросить. — Но как? Как я стал крестражем? Неужели Волдеморт сделал это намеренно? — Возможно. — Четвёртый откинулся назад, оставаясь на подлокотнике Гарри, и продолжил гладить его. Гарри откликнулся на контакт. — У меня есть несколько теорий, — ответил Первый отрывистым и нетерпеливым голосом. — Однако, не получая информации из внешнего мира, я не могу их подтвердить. — О. — Гарри встретился с ним взглядом. — Хорошо, я дам тебе любую информацию, которую смогу найти. Нерешительно Гарри протянул руку и коснулся ноги Четвёртого, а затем вцепился пальцами в тяжелую ткань мантии, когда рука продолжила уверенное движение вниз по его затылку. Он наклонился, прижимаясь к боку Четвёртого. Обычно, когда Гарри пытался коснуться любого из Риддлов, он проходил сквозь них. Но сейчас, спустя столько лет, он обнимался с одним из них. — А ты можешь читать книги здесь? — спросил Первый. Гарри кивнул. — Раньше они казались мне чистым листом бумаги, но теперь это не так. — Ты должен попробовать почитать сейчас какую-то, — пробормотал Четвёртый. Он перестал гладить Гарри и поднял руку, чтобы вызвать книгу, а затем дал ее ему. — Вот. Гарри не пропустил, как Первый цокнул языком в ответ на выбор Четвёртого, и в тот момент, когда он коснулся прохладной кожаной обложки книги, он почувствовал дрожь того, что могло быть только ответом магии, пробежавшим сквозь его пальцы, вверх по рукам, плечам и голове. Он удивленно вздохнул и открыл первую страницу. Четвёртый понимающе улыбнулся. — Что ты видишь? — Титульную страницу. — Гарри провел пальцем по толстому готическому шрифту. — Тут написано «Le Dragon Noire» с гравюрой дракона на дереве, поедающего солнце. — Он знал все об этой книге. Первый часто говорил о ней. Первый подошел и вырвал её из рук Гарри, прежде чем заменить другой книгой. «Почерневший принцепс: проложить путь к власти». — Это гораздо более подходящее чтение для твоего текущего уровня, — пояснил он. Гарри хотел возразить, но «Le Dragon Noire» был на французском языке и представлял собой чрезвычайно продвинутую магию. Другая книга выглядела как учебник по темным искусствам. — Я много раз слышал, как вы спорите об этой книге, чтоб иметь общее представление, о чем она. Но я не умею читать по-французски. — Ты выучишь заклинания перевода, — сказал Четвёртый, продолжая медленно ласкать шею Гарри. — Наш преданный маленький ученик. Или... не такой уж и маленький сейчас. Гарри оторвал взгляд от страницы, которую он открыл наугад, где было сравнение преимуществ выполнения какого-то ритуала в полдень или в полночь. Он не упустил из виду, как Четвёртый смотрел на него. Гарри боялся что-либо предполагать. Но в его взгляде что-то большее, чем Гарри когда-либо мог надеяться. — Значит, вы хотите меня учить? — осмелился спросить Гарри. — Во-первых, мне нужно понять, что с тобой случилось, — перебил Первый. — Ты говоришь, что что-то заперло твою магию. Что именно ты имеешь в виду? Гарри оторвался от многообещающего взгляда Четвёртого, чтобы поговорить с Первым. — Я имею в виду, что даже не знал, что магия существует за пределами этой библиотеки. Я думал, вы пятеро из другого мира или что-то в этом роде. Вы говорили о вещах, которые, казалось, имели большой смысл, но это просто не сработало для меня. Неспешные ласки Четвёртого прекратились. — Значит, последние девять лет ты был магглом? — Я провел всю свою жизнь как маггл. Первый покачал головой. — Вряд ли это так. В детстве я строил для тебя прочную магическую основу, прежде чем ты исчез, несмотря на то, что ты находился в маггловском приемном доме. Но очевидно, тот, кто вмешивался в твою магию, также вмешался и в твои воспоминания. — Наверное, да, — сказал Гарри и понял, что отчаянно хочет вернуть эти воспоминания. — Я действительно провел с тобой первые девять лет своей жизни? В смысле, пока я спал? — За исключением первого года, до того, как ты стал крестражем, — ответил Первый. Он наклонился ближе, его глаза сверкнули чем-то, что Гарри, вероятно, не узнал бы, если бы не знал его так хорошо. Это было открытое, почти отчаянное любопытство. — А ты узнал что-нибудь о моем физическом «я»? Гарри пришлось на мгновение обдумать свой ответ. — Я… кажется, я что-то слышал о Волдеморте. Либо это он, либо другой Темный Лорд. Кем бы он ни был, он пытался убить меня, когда мне был годик. Все слишком боятся произносить его имя, поэтому называют его Сами-Знаете-Кто. Но судя по тому, что о нем люди говорят, он не такой, как все вы. Он сосредоточен на причинении вреда магглам и магглорожденным, но я никогда не слышал, чтобы кто-то из вас говорил об этом. Но… каковы шансы, что два разных Темных Лорда что-то сделали со мной в детстве? Первый нахмурился. — Нулевые. Я никогда не потерплю присутствия еще одного Темного Лорда в Британии, и я очень сомневаюсь, что мой физический аналог тоже. — Но зачем Волдеморту пытаться меня убить? — У меня нет возможности это узнать. Ранее я несколько раз пытался восстановить твои воспоминания об этом событии, но вряд ли они принесли бы особую пользу. Ты знаешь, что случилось с этим предполагаемым Темным Лордом с тех пор? — Никто не знает. Многие люди говорили, что он умер, когда наслал на меня Смертельное проклятие. Никто не знает, как я это сделал, но я выжил, а он… нет. — Интересно, — мягко сказал Первый. — Мне нужно больше информации. Любой, которую сможешь найти. Четвёртый покачал головой. — Я не понимаю, как это возможно. Никто еще не выжил после прямого попадания Смертельного проклятия. — Я подумал, что… — Гарри замолчал, чувствуя себя довольно глупо из-за того, что выдвигает магические теории, когда он почти ничего не знал по этому вопросу. Но они оба сосредоточили на нем внимание, ожидая, что он продолжит. — Ну, а если это было не прямое попадание? Что, если между мной и им было что-то, что блокировало проклятие? Если мои родители действительно были волшебниками, то, возможно, они что-то сделали. Первый кивнул, глядя в сторону камина. — Жизнеспособная теория. Но очень немногие чары могли бы и защитить тебя, и отразить проклятие… Он замолчал в знакомой Гарри манере. Шестеренки явно крутились в его голове, и его не интересовали никакие посторонние догадки. Он, вероятно, позже будет сидеть часами, размышляя над этим. — Мне понадобится твоя помощь, чтобы понять, что именно произошло, — продолжил Первый. — Крайне важно, чтоб ты немедленно нашел Волдеморта. Наше существование гарантирует, что он выжил, значит, он где-то есть. Но в то же время у нас нет никакой возможности убедиться, что наши крестражи в безопасности. — Даже если я найду его, сомневаюсь, что он захочет дружеской беседы со мной. Учитывая, как он пытался меня убить и все такое. — Расскажи ему о нас. О тебе, — сказал Четвёртый резким от предвкушения голосом. — Он захочет поговорить с тобой, как только узнает. И есть большая вероятность, что ему понадобится твоя помощь в восстановлении тела, если он еще не выполнил эту задачу. Первый согласно кивнул, задумчиво глядя в камин. В библиотеке повисла тишина. И Третий, и Пятый явно не слушали, но Четвёртый все еще прижимался к Гарри, а Первый пребывал в глубоком раздумье. — Почему никто из вас никогда не говорил обо мне? — выпалил Гарри. Вопрос горел внутри него, как крошечный уголь, обжигая болью и тоской. Несомненно, его присутствие в этом уединенном месте было достаточно значительным, чтобы оправдать разговор о его местонахождении. А теперь они ожидали, что он просто сбежит и выследит человека, который пытался его убить? Он не был против этого задания — вовсе нет, так как он тоже хотел получить ответы, — но все же. Им было все равно, когда он исчез? — О, но мы говорили! — воскликнул Четвёртый. — Я полагаю, ты слышал, как мы время от времени упоминали потерянный крестраж? Это был ты. Мертвый, потерянный, тот, кого мы пытались отследить, пока он выскальзывал из бренной оболочки. Мы думали, что не сможем вовремя тебя найти, но, похоже, ты преследовал нас все эти годы. — Четвёртый откинулся на спинку кресла, на мгновение задумавшись. — Твой дух не имел необходимой магии, чтобы позволить тебе полностью проявиться в этом пространстве. Какое ужасное существование. Ты, должно быть, был очень расстроен, что мы никогда не замечали тебя. — Немного, да, — нерешительно сказал Гарри. Несколько лет он откровенно ненавидел Риддлов, но не было нужды упоминать об этом. Гнев значительно угас, хотя в первые несколько лет после побега от Дурслей, он достиг апогея. — Вы все постоянно говорили о том, насколько вы сильны, но никогда не могли меня увидеть. — Он слегка рассмеялся. И Первый, и Четыре напряглись. — Однако мне это пошло на пользу. Учитывая, что магия существует на самом деле, все эти ночи, проведенные в шпионаже за вами, действительно окупились. Я записал все, что узнал, наблюдая за вами, так что я, наверное, лучше остальных подготовлен к Хогвартсу. Четвёртый посмотрел на Первого и улыбнулся. — Похоже, наша маленький осколочек души оказался таким же хорошим учеником, как мы и надеялись. Первый даже не взглянул на Четвёртого. Его внимание было полностью приковано к Гарри. — Когда ты собираешься начать обучение? — В этом семестре. Осталось всего несколько недель. — Отлично. Я думаю, тебя распределит на Слизерин, как и меня когда-то. Легкий укол беспокойства пронзил Гарри при мысли обо всем этом фиаско с Распределением и о том, что он не имеет права голоса, куда ему идти. Последнее, чего он хотел, это разочаровать Первого. — Я надеюсь на это. Итак, вы все обучали меня, когда я был маленьким? Можно ли как-то попытаться восстановить мои воспоминания об этом? Это можно сделать с помощью магии, верно? — Возможно. — Первый встал и подошёл к Гарри. Он наклонился и оказался лицом к лицу к нему, его плечо задело Четвёртого, а рука прижалась к груди Гарри. — Но я считаю, на сегодня тебе более чем достаточно пищи для размышления. Дыхание Гарри сбилось от внезапного прикосновения. Рука Первого впилась ему в грудь, как клеймо. Это твёрдое давление и твёрдый взгляд. Гарри внезапно ощутил бессмысленное желание спорить, настаивать, что он хочет остаться и поговорить еще. Чтобы схватить эту руку и потянуть Первого на себя, и… Нет, нет. Это было смешно. Риддлы были далеки от секса. Они слишком заняты своими мыслями, целями и магией. Они никогда, никогда не проявляли интереса ни к чему другому. Гарри точно бы заметил. Но рука Первого продолжала прижиматься к его груди, прямо над учащающимся сердцебиением. Близость была такой же возвышенной, как и нежные ласки Четвёртого, и Первый, казалось, осознавал эффект, который он производил. Он одарил Гарри улыбкой, кричащей о снисхождении, его голос понизился до тихого шепота. — До свидания, Гарри. С этими словами он толкнул Гарри в грудь, выбрасывая из сна. *** Гарри проснулся от удушья и сел на диване. Его сердце бешено колотилось, он слегка вспотел и… его член был мучительно тверд. Это происходило почти каждое утро, после снов, начиная с периода полового созревания, но теперь вместе с этим появилась панически-приподнятая-головокружительная радость. Смешок вырвался из его груди, и за ним последовал каскад веселья. Он схватился за одеяло и рассмеялся, откинувшись на подушку и отвернувшись к спинке дивана. Он уткнулся лицом в подушку и смеялся, смеялся. Боже, какое же огромное облегчение и счастье. Он сунул руку в пижамные штаны, сжал себя и снова не смог сдержать смех. Он говорил с ними, и они его слышали. И смотрели на него. И касались его. Их тела казались такими же реальными, как и все, кого Гарри когда-либо касался. Возможно, даже более. Риддлы такие же настоящие, как волшебство, и Гарри все еще едва мог осознать это, но он чувствовал, как эти пальцы перебирали его волосы, прикосновение ладони к его груди. Четвёртый был таким теплым, и они оба так внимательно слушали. Они разговаривали с ним и были с ним столь же проницательны и умны, как и друг с другом. Хотя, не совсем. К нему они были добрее, по крайней мере, из того, что Гарри помнил со времен, предшествовавших Империусу. Что, очевидно, означало, что они пытались успокоить его и вызвать чувство умиротворенности. Но сейчас то, что они прикасались к нему, было гораздо важнее, чем здоровая мера паранойи, которую он испытывал. В каком-то смысле было хлопотно возбуждаться от всего этого, но Гарри подумал о Четвёртом, шипящих крестражах, и снова полез под пижамные штаны. Это был далеко не первый раз, когда он прикасался к себе, думая о Риддлах, но теперь, когда он увидел, услышал и ощутил, все стало намного лучше. Он представил себе покрасневшие глаза Первого, его горячую твердую руку. Почти пряный, мужественный аромат Четвёртого. Идеальные, ухмыляющиеся губы, раскрасневшиеся от горячей крови. Стон вырвался из глубины его души, и он перекатился на спину. Он гладил себя, покачивая бедрами в такт, представляя, как Четвёртый обхватил его лицо ладонями, как смотрел Первый. Он продолжал дрочить, пока не начал стонать их имена, иногда упоминая Волдеморта, а затем представил, какой вкус будет у Четвёртого во рту после того, как он отсосёт у Первого, и Гарри излился в руку. Его глаза распахнулись, и он увидел в углу кресло Финна. Задыхаясь, он выдернул руку и сел, свернувшись клубочком на согнутых коленях. Что с ним не так? Что дало ему право думать о сексе, когда человек, о котором он заботился, был еще свеж в могиле? Соль скользнула по спинке дивана, вдыхая воздух рядом с наклоненной головой Гарри, затем скользнула языком по его уху. Он отодвинулся, но она продолжала щекотать его. — Гарри в порядке? — Нет, — ответил он. Неужели он серьезно только что мастурбировал перед ней? Это было... возмутительно неуместно, мягко говоря. — Может быть, ты голоден? Я нашла паука в холодильнике, если хочешь, поделюсь. Гарри задумался, что это может быть за холодильная камера, и предположил, что это ванная. Голая плитка, вероятно, казалась ей холодильником. Он встал с дивана, вымыл лицо и руки, не обращая внимания на паука, свисающего с потолочного светильника, а потом начал собирать все, что напоминало ему о Финне. Разбирать было особо нечего, и вскоре вся квартира была вычищена. Лекарства и бумажник были спрятаны в задней части кухонного ящика — на всякий случай, — а остальное лежало в стопке у входной двери. Кресло могло оставаться до тех пор, пока он не заменит его. Гарри оставался стойким на протяжении всего процесса, не позволяя противоречивым эмоциям овладеть им. Только когда он направлялся к мусорному контейнеру с тяжелым мусорным мешком, дрожь в руках стала слишком сильной, и ему пришлось сесть посреди парковки. Он услышал хруст стекла, когда мешок с мусором упал на землю. Гарри задохнулся, разорвал пакет и копался в нём, пока вокруг него не оказалось слишком много Финна. Он нашел стеклянную штуковину — маленькую фарфоровую лягушку, разбитую на полдюжины осколков. Гарри взял её в руки и прижал к груди, задыхаясь от горя, смятения и вины. В конце концов, он вернулся внутрь, все еще сжимая лягушку в руке.