Sunspots

Ситуация с Томом оставалась неловкой следующие несколько ночей. Считая, что имеет право на извинения или, по крайней мере, на какое-то прояснение ситуации, Гарри ждал, пока Том заговорит первым. В результате они оба читали молча несколько вечеров подряд. Это не было чем-то неслыханным, поскольку каждый вечер они погружались в уютную рутину тихой учебы, но сейчас в этом не было ничего уютного. Напряжение было ощутимым. Гарри не мог этого вынести. Просто не мог. Он начал действовать, вызывая книги, к которым, как Том считал, он не был готов. Это не вызвало заметного отклика, поэтому он изучил их. Гарри еще не знал многих необходимых заклинаний перевода, но схемы и иллюстрации были поучительны. Остальные, на английском, были еще лучше. Так много кусочков пазла, над которыми он работал столько лет, встали на свои места. Столько пробелов в его понимании высших Искусств было заполнено. Он впитывал все, запоминая каждое имя, которое когда-либо слышал от Тома в ритуальном кругу. Он выучил новые заклинания, выучил наизусть алхимические таблицы и изучил карты с подробным описанием дальнейших астральных планов — от адских пейзажей до небесных колец и всего, что между ними. За несколько напряженных ночей он перешел от удивления к знанию. И все же молчание было невыносимым. Когда он, наконец, сдался и пробормотал извинения, Том вел себя так, словно понятия не имел, о чем говорил Гарри. Будто он совершенно не знал, что Гарри был так расстроен, и решил, что тот сосредоточился на учебе, чтобы лучше помочь в поисках Волдеморта и Камня. Это казалось… очень манипулятивным, но опять же, Гарри знал, чего от него ожидать. Манипуляция была названием игры, и Гарри потерял много очков, позволив себе повестить на нее. И поэтому он согласился с тем, что восстановление этих воспоминаний потребует некоторой работы, чего он и так ожидал. Однако понимание того, что другие люди помнят о нем то, чего не мог помнить он сам, становилось немного надоевшим. Каждый раз, когда он видел Деллу Лестрейндж в холле, он вспоминал, что у неё есть какая-то устрашающая часть его личной информации. По крайней мере, казалось, что у неё были хорошие намерения. И, честно говоря, у Тома тоже. По крайней мере, так Гарри любил думать. Но после этого долгого молчания его начали одолевать сомнения. Единственная польза от этого заключалась в том, чтобы основательно убедиться, что теперь он может читать все, что захочет, и Том не станет его останавливать. Он был вполне уверен, что скоро никто не сможет помешать ему вновь делать то, что ему нравится. *** — Поттер. У меня есть вопрос. — Теодор сел рядом с Гарри за его столик в одной из частных комнат Слизерина. — Что ты хотел этим сказать? — Он бросил Гарри блокнот по теории Темных Искусств на стол и открыл его на странице, помеченной отдельным листом бумаги. — Я обдумывал это все утро и до сих пор не могу понять, чего именно ты пытался добиться, хотя это и кажется довольно серьезным. — О Боже. Это одна из моих тирад, не так ли? В свою защиту скажу, что я был ребенком, когда это писал. Гарри съёжился, придвигая блокнот ближе. Верх страницы был проиллюстрирован наброском человека в черной мантии с широко раскинутыми руками, окруженного довольно большим змееподобным чудовищем. За ним скрывался очень важный титул, и именно поэтому Теодор об этом заговорил. — Прочитай мне, ладно? — взмолился Гарри, моргая глазами. Теодор вздохнул, но подумал, что тоже может прочесть. — «Руководство для идиотов-магглов по краже магии». — Какое-то время он молча смотрел на Гарри. — По крайней мере, это весело. Немного света посреди экзистенциального ужаса. —...Верно. Посмотрим здесь. — Теодор выпрямился и начал читать. — «Он всегда говорит о бездне. Ну не так часто. Но этого было достаточно, чтобы понять, что это Самое Основное Правило Магии (разбор этих правил см. в зеленой тетради №12.1993+)». — «Зеленая тетрадь №12.1993+» была двенадцатой зеленой тетрадью, которую я заполнил в 1993 году, и я продолжил заполнять ее позже 1993 года, отсюда и плюс, — объяснил Гарри. — Хм, полагаю, в этом есть смысл. — Теодор продолжил читать. — «Бездна — это то место, откуда берется темная магия…» Ах, Гарри, извини за замечание, но на самом деле это не доказанный факт. Существуют десятки различных теорий о происхождении любой формы магии. — Ну да, так и есть. Прости. Теодор закатил глаза, понимая, что это совершенно невозможно узнать наверняка. — «Итак, простые магглы должны найти свои собственные способы доступа к бездне, поскольку мы не приспособлены для этого естественным образом. Не упоминаются случаи, когда это делал маггл. Но, потратив отвратительное количество времени на чтение всевозможных абсолютно дерьмовых маггловских оккультных текстов, я заметил закономерность. Эта бездна, эта исходная точка упоминается во многих основных системах верований, окрашенных в различные (обычно более дружественные) символы. Это может быть заглавная буква Б — Бог или что-то близкое к этому. Итак, похоже, что лучший вариант — стать очень, очень религиозным. Верно?» — Неверно! — вмешался Гарри. Теодор одарил его болезненным взглядом. — «Неверно. И реинкарнация кажется самым многообещающим путем, не так ли? Чтобы развить душу и подняться на более высокий уровень сознания, где я смогу получить доступ к магии в этой жизни». — Неверно! — «Неверно. Ибо что есть бездна, как не сама Магия? Чистый потенциал, противоположный конкретному существованию, состояние Вселенной до ее возникновения. Зачем заботиться о вере или духовном развитии? Нет такой вещи, как линейный рост к чему-то столь неопределенному, как Магия». — Теодор заколебался, оторвавшись от страницы. — Видишь ли, Гарри, эта часть меня действительно смущает. Это похоже на дикий скачок в логике. Гарри рассмеялся. — Нет, это все основано на тирадах Темного Лорда. Он, э-э, любил много говорить об этом сам с собой. — Понимаю. Я продолжу. — «Я теряю ее из виду. Противоположность бытия? До или после? Без разницы! Хочу ли я использовать противоположные различия при работе с Магией? Ни за что! Если я ищу Магию, я не могу придерживаться левой или правой стороны созидания или разрушения, потому что все это производное. Магия не бывает ни добром, ни злом, ни чем-то средним. Нет никакого пути. Нет прошлого, нет будущего. Нет бытия, нет небытия. Есть только Магия, Бездна, и это всё и ещё не всё. Так что я уже есть я, и одновременно нет». — «И вот что, мои друзья-магглы. Чтобы украсть это право первородства, вам просто нужно… знать, что оно у вас уже есть». — Теодор снова сделал паузу, подняв взгляд от страницы к Гарри, который смущенно-насмешливо кивал, и закончил отрывок. — «В связи с чем возникает вопрос: если я уже являюсь и не являюсь Магией, что теперь?» — Действительно, что же теперь, — сказал Гарри, сияя. — Он закинул руку на спинку стула. — На самом деле, это полезно. Но не тогда, а сейчас. Я забыл, что он говорил о таких вещах. Так что, у тебя был вопрос по этому поводу? — Знаешь ли ты, насколько опасным в политическом смысле мог бы стать этот отрывок, если бы общественность узнала о нем? Раньше существовало очень реальное, очень опасное предположение, что магглорожденные на самом деле украли магию. Это был основной мотив для оправдания зверств, совершенных Темным Лордом против них. Учитывая, что ты потерял свою магию, а затем восстановил ее, это может… вызвать панику. Гарри пожал плечами. — Не похоже, чтобы это действительно помогало кому-то что-то украсть. Совсем не помогает, на самом деле. Я просто назвал это так, чтобы посмеяться. Может быть, когда-нибудь я найду способ превратить это в какую-нибудь литературу о темной магии. И я бы изменил название, конечно. — Ты должен изменить его сейчас, прежде чем это увидит не тот человек. Честно говоря, я не могу поверить, что ты позволяешь кому-то это читать. — Может быть, я хотел доверять тебе, Тео. Это было ошибкой? — Конечно, нет. — Но, честно говоря, осознавал ли Гарри, в каком шатком положении он оказался? Его слова были опасны. Все стремились получить любую информацию, которую только могли найти о его детстве и о том, чем он занимался до того, как восстановил свою магию. Теодор хотел задать ему дюжину вопросов, выяснить его мотивы. Вместо этого он спросил: — Ты когда-нибудь догадывался об этом? — ...Хм? — Быть и одновременно не быть этой волшебной бездной. Ты когда-нибудь с этим справлялся? Гарри фыркнул. — Не совсем. Я как бы зашел в тупик и решил, что это все чушь, потому что так оно и было. Я просто ходил кругами, пытаясь сохранить рассудок, а потом… немного потерял надежду. Но теперь это легко. Я во всем разобрался. — В чем именно? — Теодору казалось, что они говорят на совершенно разных языках. — Эм, подключаюсь к этой хрени вне всего. К месту, откуда исходит магия. Темная магия, по крайней мере. Может быть, и все волшебство. Я все еще пытаюсь понять, как Темный Лорд пришел к такому выводу. Я это выясню. Теодор усмехнулся. — Это только одна из десятков теорий… — Да, как я уже сказал, она правильная. — У тебя нет возможности это доказать. — Тео, прости, но любой достойный темный маг знает это. Помнишь чувство тошноты, которое ты испытал, когда мы с Габриэлем наложили то заклинание в гостиной тогда ночью? Это было вызвано тем, что мы оба привнесли крошечный вкус того, на что похожи наши собственные личные бездны. Наши собственные маленькие дыры в мире, через которые проливается магия. Мы оба это видели. Или, по крайней мере, я предполагаю, что Габриэль видел. Но я там был. Я был свидетелем этого. И это то, с чем тебе нужно смириться, если ты когда-нибудь захочешь применить Темную магию. В этом вся суть Темных Искусств — получить доступ к этому источнику силы. Заработать право вызывать его, когда захочешь. Теодор кивнул, стараясь скрыть нетерпение. Потому что это было именно оно. Нетерпение. Гарри просто… ужасно склонен к темным искусствам, а Теодор еще не мог этого понять. Он не мог быть таким человеком ни для Гарри, ни для своих родителей, ни для кого-либо еще. Он знал это, и это было нормально. И он работал над этим. — Знаешь, я должен взять одну из своих старых книг заклинаний, — сказал Гарри. — Возможно, тебе понравятся диаграммы. — Диаграммы? — Теодор действительно не ожидал такого уровня усилий. До сих пор он в основном видел бессвязные обличения и странные иллюстрации. Другая книга, детская, была практически нечитаема. По крайней мере, половина, казалось, была написана придуманным алфавитом. — Ну да, я должен был как-то записать движения палочки. Вот, я покажу тебе. — Он схватил чистый лист бумаги, нарисовал улыбающегося парня и назвал его «Тео». Небольшой пузырь речи показал, что он кричал: «Эпискей!» — Скажем, ты хочешь применить Эпискей. Я бы записал движения палочки вот так… — Он нарисовал широкий полукруг рядом с фигурой, а затем небольшой зигзаг. — Я довольно быстро понял, что существует очень много различных движений палочки, поэтому разбил их на основные формы. Немного сложно, когда он использовал палочку только в половине случаев, но все же. Это что-то вроде маленькой азбуки. Такую информацию было бы полезно иметь раньше. — Это очень умно. — Спасибо. — Гарри снова обратил внимание на блокнот и перелистнул несколько страниц вперед. — Ты продвинулся дальше этого? Здесь есть несколько ритуальных заметок, которыми я действительно горжусь. Те, что со звездами на полях, я видел несколько раз, поэтому знаю, что записал их правильно. О, подожди. Хм. — Он остановился у бросающегося в глаза пустого промежутка посреди толстых блоков текста, а затем перевернул страницу. — Хорошо, например вот этот. Теодор начал читать, а потом остановился. — Это то, что ты видел в исполнении Темного Лорда? — Конечно, — ответил Гарри, его голос стал немного хриплым. — Кажется, это был ритуал, направленный на то, чтобы разорвать ткань реальности, пропустив материю тварей и чумы для какой-то гнусной цели. — Эти существа пришли из той бездны, о которой ты упомянул? — Что? Нет. — Гарри рассмеялся. — Однако это было бы нехорошо. Они исходят из очень неприятных мест на каком-то адском плане. Видишь? Вот он говорит об этом. — С этими словами он постучал по ряду странных слов, написанных с заглавной буквы. — Вижу. Это… сработало? — Наверное. Конечно, тогда у меня не было магии, так что я ничего толком не мог увидеть. Но ветер трепал его волосы, и он был очень, очень доволен. Думаю, он что-то продал им, чтобы стать могущественнее. — Продал? Например что? — Я думаю, что он отказался от эмоций или, может быть, от каких-то воспоминаний из своей прошлой жизни. Не то чтобы он сказал это вслух, или я мог услышать это, но теперь, когда я могу прочитать все эти книги, я пытаюсь заполнить некоторые пробелы. Это хорошая жертва. — Зачем ему призывать что-то настолько опасное в свое убежище? Гарри усмехнулся, а затем просиял. — О, может быть, это докажет, что я говорю правду. У твоих родителей приличная библиотека, правда? Теодор знал, что когда Гарри сказал «приличная», он имел в виду «полная книг по запрещенной магии», поэтому кивнул. — Так я и думал. Хорошо, поищи имена, которые он называл, и скажи мне, совпадают ли они с этими. Это должна быть информация, которую я не мог получить где-то еще, правда? Где, черт возьми, я найду свой собственный каталог дУхов в такой короткий срок? Во Флориш и Блоттс? — Полагаю, ты мог узнать о них от Деллы. — Правда? — Гарри, казалось, был в восторге от такой перспективы. — Обязательно спрошу ее об этом как-нибудь. Тем не менее. Он вызывал этих гадов, потому что знал, что может их контролировать. Он Темный Лорд, не так ли? Это делает его опасным. Они, вероятно, были в ужасе, если вообще могут испытывать страх. Гарри рассмеялся, а Теодор удивился. Этому человеку явно пришлось пройти всевозможные исследования, когда он находился в больнице Святого Мунго. Он должен быть психически здоров — в противном случае «Ежедневный пророк» непременно разузнал бы об этом. И, честно говоря, Гарри говорил о вещах, подобных тем, о которых иногда упоминал отец Теодора, еще до того, как было окончательно установлено, что Теодор безнадёжен. Но ничто из этого не убедило Теодора. То, что ошеломило его, действительно въелось под кожу и осталось там, случилось позже, когда Теодор взялся за задание по арифмантике. Он был озадачен особенно сложной формулой, когда Гарри вырвал у него страницу и скопировал ее на запасной лист той ужасной разлинеенной маггловской бумаги, решив уравнение в процессе. Затем он вернул оба листа Теодору. — Это массив Вайзера, верно? Извини, я не мог смотреть, как ты ворчишь из-за него. Я могу решить его даже во сне. — Затем он рассмеялся, как будто отпустил особенно смешную шутку. — Как? Каким образом он практиковал арифмантику, что ты смог это запомнить? Гарри пожал плечами. — Если он писал что-то на полу каким-то предметом, а не просто магией, я мог это видеть. Он много писал на соли. Это нужно практически для любого Искусства, не так ли? — Он поднял руки, защищаясь, когда у Теодора отвисла челюсть. — Я не вру! Я предполагаю, что магически сотворенные вещи не являются магией. В противном случае я бы не смог увидеть ни стулья, ни книжные полки, ни что-то еще, понимаешь? Слушай, не я устанавливаю правила. Стул Теодора упал назад, ударившись об пол, когда он встал. — Мерлин, заткнись, — выдохнул он и притянул Гарри к себе для поцелуя. В равной степени искреннее желание и отчаяние заставили Теодора прижать Гарри к столу в кабинете. Как смеет этот гений так легко и снисходительно выставлять напоказ свои знания? Он даже не старался, он просто был хорош. Он был всем, чем хотел быть Теодор, и Гарри тоже сделает его таким. Все, что нужно было сделать Теодору, так это позволить ему. А если позволить ему означало, что Гарри тоже обхватит ногами талию Теодора и будет издавать подобные звуки? Что ж, причин для отказа было мало. *** Гарри все еще продолжал думать о встрече с Теодором. Был один момент, который особенно зацепил его, — идея, которую он написал так много лет назад, что он уже являлся и не являлся бездной. В целом он немного застрял на размышлениях о своей связи с Темной магией, как Том и велел ему, но это придало ему уверенности. У него было хорошее предчувствие, что если он просто посмотрит этой бездне в глаза — потому что они у нее были, о, у нее определенно есть какие-то способы смотреть на него, и он замечал их каждый раз, когда дрейфовал в ее объятиях, — если он приблизится к ней со знанием того, что они уже есть одним целым... Ну тогда, может быть, все встанет на свои места. Все остальное работало отлично, так почему бы и нет? Но сначала ему нужно было разобраться с отработкой. Он не был уверен, о чем пойдет речь. Насколько он помнил, Квиррелл хотел, чтобы он загладил вину за то, что сорвал урок экспериментами с этим Ноксом, но… Разве не было еще чего-то? Он просто не мог вспомнить. Он пошел в кабинет профессора Квиррелла, который находился в комнате, примыкающей к классу Защиты. Дверь открылась в тот момент, когда его костяшки пальцев коснулись дерева, и он обнаружил внутри Квиррелла, сидящего за огромным столом. Офис казался маленьким, но только потому, что он был заполнен. Книжные полки тянулись вдоль двух стен, а сзади лежало множество карт. Маленькие светящиеся булавки отмечали разные пункты назначения, а в простых рамках хранились открытки и клочки бумаги. Это было довольно мило. Исследование преданного ученого и путешественника. Гарри не был уверен, что он ожидал увидеть, но точно не это. Голова уже болела. Было похоже, что что-то застряло внутри его черепа, где-то в пространстве за глазами, и пыталось пробиться наружу. Но это… Это случилось и в прошлый раз, когда они разговаривали, не так ли? — Здравствуйте, мистер Поттер, — сказал Квиррелл спокойно, без малейшего намека на заикание, и Гарри вдруг вспомнил, почему. — О, хорошо, это ваш обычный голос. — Гарри опустился на стул по другую сторону стола и вдохнул пьянящую ауру своего профессора. Немного концентрации, и эта великолепная, густая, как сироп, магия заставила исчезнуть все следы раскалывающейся головной боли, заменив ее гудящим предвкушением. Он хотел подобраться поближе, но мебель не совсем подходила для этих целей. — Не думаю, что у меня хватило бы терпения сидеть на отработке, ожидая, пока вы выплюнете каждое слово. Что-то мелькнуло в глазах Квиррелла. Что-то горячее и агрессивное. — Согласен, заикание довольно утомительно. Гарри усмехнулся, наклонившись вперед и упер локти в стол. Он так быстро забыл в прошлый раз. Последние несколько дней он даже сидел в классе Квиррелла и без вопросов переносил заикание. Теперь, когда они были только вдвоем, он понял, что имеет дело с еще одним вором памяти, совокупляющим его разум. По крайней мере, у этого хватило приличия время от времени отдавать воспоминания обратно. Но он не хотел развивать эту тему. Если Квиррелл не желал быть откровенным, это нормально. Не то чтобы Гарри вспомнит об этом позже. — Итак, что вы хотели, чтобы я сегодня делал? Оценивать эссе? — Я уже закончил, — сказал Квиррелл, пренебрежительно махнув рукой. — Я хотел бы поговорить. Это было именно то, на что Гарри надеялся. — Я бы тоже этого хотел, сэр. Было что-то устрашающее в магии профессора, от чего у Гарри загорелись глаза. Это было хорошо, однако. Что-то вроде истирания, которое ощущаешь на пляже, под слишком большим количеством песка и резким горячим ветром. Это бодрило и заставило Гарри задуматься, сможет ли он когда-нибудь привлечь профессора к игре в Утор. Квиррелл, скорее всего, сбил бы его с ног. — Вы размышляли ещё о своем превосходном Ноксе? — спросил Квиррелл, подавшись вперед. Как он должен в это сыграть? Было совершенно очевидно, что с этим человеком что-то происходит, но он по-прежнему оставался профессором. Его нанял Дамблдор, верно? Может быть, директор обзавелся хобби реабилитировать могущественных Темных магов, а этот был целиком в его кармане, как и профессор Вальфар. — Можно сказать и так. Я все еще беспокоюсь о случайном использовании… незаконной магии. Квиррелл кивнул. — Как я уже сказал, вы действительно должны быть осторожны. Кажется, у вас есть способности к этому. Я очень надеюсь, что вы готовы всю жизнь бороться против своей врожденной природы. Брови Гарри взлетели вверх. — Я постараюсь быть более осторожным, сэр. Отныне только безопасная, легальная магия. Это была наглая ложь, и Квиррелл, казалось, полностью это осознавал. Но Гарри никак не мог отказаться от Темных Искусств. Мало того, что он был хорош в них и привязан к настоящему, полноценному Темному Лорду, но темные искусства имели так много смысла. Конечно, нужно использовать силу чужой магии, чтобы получить больше силы. В противном случае она просто пропадет. — Однако я не могу не задаться вопросом, сэр, — начал Гарри, моргая, чтобы лучше рассмотреть ауру, растянувшуюся вокруг Квиррелла. Это было очень, очень приятно. Просто сидеть внутри нее — а именно этим он и занимался. Она было настолько плотной, что занимала большую часть комнаты, — было так приятно, так естественно. — Гипотетически… Если я не переусердствую, как в классе, кто-нибудь вообще может заметить? Если бы я продолжал использовать свет от чьего-то Игниса, чтобы сделать Нокс сильнее, или, знаете, подобные вещи со всевозможными заклинаниями, кто-нибудь в конце концов заметил бы? Квиррелл одарил его снисходительной улыбкой. — Существует множество приспособлений, позволяющих обнаруживать магию во всех ее проявлениях. Однако они редко бывают кому-то полезны, и я не знаю, чтобы в этой школе существовали подобные предметы. Как бы то ни было, я бы посоветовал быть предельно осторожным. Многих людей Темные искусства беспокоят физически, и они заметят. Было что-то очень знакомое в этом человеке, но Гарри никак не мог понять, что именно. Очевидно, он был не из тех, кто водится с людьми, которых Гарри знал еще со своей маггловской жизни, и Гарри был почти уверен, что узнал бы его где угодно. Эти водянистые глаза и тонкие, почти лягушачьи губы были слишком характерны. — А теперь, у вас есть еще вопросы по этому поводу? — спросил Квиррелл. Он наклонился вперед, как будто с любопытством, сложив руки на столе недалеко от Гарри. — Дайте подумать… — медленно ответил Гарри, изо всех сил пытаясь придумать что-нибудь на ходу. На самом деле, было слегка трудно думать о чем-либо вообще. Ему хотелось забраться на стол Квиррелла и растянуться, чтобы насладиться пьянящей магией. Но это, вероятно, будет не слишком уместно, поэтому он придумал вопрос, который мог бы задать совершенно невежественный первокурсник. — На самом деле у меня есть вопрос. Я думаю, это немного сбивает с толку, когда говоришь о темной магии, а также о заклинании Нокс, поскольку оно создает настоящую тьму. Я имею в виду, так же это работает и для Люмоса? Физический свет на самом деле не основан на магии Света, не так ли? Квиррелл улыбнулся. — Это сложный вопрос, так как очень мало что известно о Светлых Искусствах. Прошу прощения, что вынужден дать вам неудовлетворительный ответ. А пока задумайтесь вот над чем. Рассмотрим существование света без ограничений. Чистый свет, без каких-либо других элементов. Какой образ вызывает это понятие? Гарри склонил голову в любопытстве, привлеченный пристальным взглядом профессора. — Я полагаю, это полностью белое пространство. — А теперь попробуйте представить себе сцену в этом абсолютно белом пространстве. Простой куб, возможно, опирающийся на твердую поверхность. Что изменилось? Гарри был почти уверен, что знает, к чему клонит профессор Квиррелл. Это напомнило ему Второго, который любил читать другим Риддлам длинные извилистые лекции. — Ах… Ну, там уже не так светло, а то бы я вообще ничего не увидел. У света должен быть источник. И из-за этого куб… будет отбрасывать тень? Квиррелл кивнул, явно довольный ответом, и он так сильно напомнил Гарри Риддлов, что у него зазвенело в ушах. — Именно. При существовании отдельного объекта свет не может быть абсолютным и, таким образом, демонстрирует новое качество: он отбрасывает тень. Это казалось не очень удачной метафорой. — Что такое твердая поверхность в этом случае? И, если уж на то пошло, что такое куб? Квиррелл нахмурился и задумчиво сузил глаза. — Такие разграничения значительно более продвинуты, хотя и имеют место быть. А пока примите во внимание тот факт, что существование чего-либо, кроме света, гарантирует присутствие тьмы, и что тьма занимает место, которое в противном случае было бы занято светом. Могли бы вы сказать, что присутствие чего-либо, кроме абсолютно белой пустоты, которую вы себе представляли, — это плохо? Гарри пожал плечами. — Нет, конечно нет. Хотя я не очень понимаю, как это относится к магии. — Как я уже сказал, некоторые вещи нужно испытать, чтобы полностью понять. А пока я рекомендую вам поразмыслить над этим вопросом, а остальное приложится. Мысленный образ этого куба задержался в голове Гарри, превратившись в шар, а затем и в его собственное тело. Тело, отбрасывающее тень. Тьма и свет, а он сам как нечто среднее. Профессор Квиррелл оторвал его от размышлений, сжав руки на руках Гарри. — О, — начал Гарри. Он вообще не заметил, как они соприкоснулись. Когда это случилось? — Простите, сэр. Разве я… — Он посмотрел на их соединенные руки и не почувствовал ни малейшего желания отойти. Даже после того, как Квиррелл отстранился, быстро, как будто его ужалили. Он скрестил руки на груди, глядя на Гарри сузившимися и ищущими глазами. Что бы он ни чувствовал, оно было достаточно сильным, чтобы отразиться на его магии. Полосы черного на черном, перемежающиеся вспышками красного и золотого. — Что происходит? — прошептал Гарри. Они ведь не хватались друг за друга в последний раз, когда разговаривали, верно? Он так не думал, но желание подойти поближе заставило его встать со стула, наклониться вперед и опереться локтями о широкий стол между ними. Квирреллу потребовалось некоторое время, чтобы ответить. Язык его тела был закрытым, руки все еще прижаты к груди, плечи выдвинуты вперед. — Я хотел бы открыть вам секрет. Казалось, он встал на ноги и расслабился в кресле. Гарри скользнул еще ближе, поднимаясь на цыпочки. Он подпер подбородок одной рукой, а другую опустил вперед. Он нависал над краем стола Квиррелла, призывно указывая на него пальцами. — Какой секрет? У него начало возникать подозрение, что он уже знал. Они были связаны очень реальным, очень волшебным образом. Гарри это чувствовал, чувствовал, как неотъемлемая часть его самого радовалась существенной части Квиррелла. Но он ждал, когда он это скажет. — Эта дыра, которую создал ваш Нокс… Скажите мне, вы внимательно ее рассмотрели? — Ага, — медленно ответил Гарри, задаваясь вопросом, какое это имеет отношение хоть к чему-либо. — Это первый шаг на пути к высшей Темной магии. Подобная пустота должна возникнуть внутри тела, чтобы призвать истинную силу. Это всепоглощающая сила, и, как только человек приветствует ее, ее влияние будет расти с каждым последующим использованием Темных Искусств. Гарри улыбнулся. Так что Квиррелл подумал, что может сменить тему, поделившись чем-то совершенно захватывающим. Гарри уже знал, что ему нужно найти способ привязать эту магию к своему телу, но формулировка оказалась полезной. Это могло бы объяснить, почему маги, такие как Габриэль и Делла, обладали видимой Темной магией, а новички, такие как Хорус и Анакси, — нет. Эту бездну нужно было сначала ввести в тело мага. Более того, ее следовало поприветствовать. — Благодарю вас, сэр. В этом есть большой смысл. На мгновение они замолчали, если не считать скрипа сиденья Квиррелла, когда он закинул одну ногу на другую, сцепив пальцы под подбородком. Тем временем Гарри чувствовал себя чертовым домашним котом, растянувшимся на столе в надежде, что ему почешут за ухом. Но он не собирался отпускать Квиррелла так легко. Он знал — о, он просто знал, — что Квиррелл тоже чувствовал это притяжение. — Ну и что? Это то, что вы считаете истинной силой? — Это, безусловно, один из путей, по которому могут пойти по-настоящему амбициозные люди. — Он мгновение рассматривал Гарри, затем наклонился вперед на своем кресле. — Позвольте мне продемонстрировать. Затем его магия, казалось, расширилась, прижимаясь ко всем четырем стенам в комнате, отчего у Гарри свело зубы. Когда он моргнул, чтобы посмотреть на магию вместо человека, он ничего не увидел. Кабинет был наполнен густой, твердой, черной магией. Как будто они были погружены в смоляную яму. Это было поразительно, пугающе хорошо. Из него вырвался тихий звук, совершенно непрошеный, и откуда-то совсем близко донесся тихий смех. — Хвастаетесь, — пробормотал Гарри. Он попытался подтянуть колени к столу в отчаянной попытке приблизиться, но все его тело обмякло и не реагировало. Бесполезно скользя ногами по полу, он вслепую схватился за что-то, за что можно было бы уцепиться. — Боже. Кто вы такой? Еще один смешок, за которым последовали очень приветливые руки, направляющие его вперед. Гарри полностью скользнул на стол, распластавшись на животе. — Я слышал упоминание о вашей способности к магическому зрению. — Голос Квиррелла был странно искажен, сложен и наполнен магией, как упавшее дерево, гниющее изнутри. — Что вы видите? — Ничего такого. Чёрное как смоль ничто. Ах, — выдохнул он, когда интенсивность стала еще сильнее. Магия пронеслось сквозь него, одновременно холодная и горячая, и Гарри потянулся вперед, вцепившись в мантию. — А… Том, я… Он хотел пробраться вперед, как клещ, в поисках тепла, исходящего от тела перед ним. Но затем что-то изменилось, вернувшись к управляемому уровню, который позволил Гарри снова видеть комнату. Он свисал с края стола, его лицо было почти на коленях Квиррелла. — Я знаю вас, не так ли? — пробормотал он, вся кровь ринулась ему в голову. — Вы Волдеморт. Вы должны им быть. Пауза. — И что привело вас к такому выводу? Гарри посмотрел на него снизу вверх, изучая его бледные, окруженные тенями глаза, то, как его голова стянута в этот абсурдный тюрбан, оттягивающий черты лица, как слишком тугой хвост. — Давайте, не прикидывайтесь дураком. Я уже чувствовал, как вы копаетесь в моих мыслях. Вы же знаете, что я искал вас. — Действительно, — пробормотал Волдеморт. — А также несколько других интересных сведений. И я вижу, что у вас теперь есть какие-то средства психической защиты. — Его голос стал напряженным, явно недовольным. О, верно. Амулет Хоруса. Гарри начал носить его в последнее время, после того, как они с Хорусом обсудили этот вопрос и решили, что он подвергается большому риску случайных попыток легилименции. — Да, это мне кажется важным. — Вполне. Скажите, мистер Поттер, вы не боитесь? — Не знаю. — Он уперся одной рукой в стул для поддержки, а другой провел по руке Волдеморта и поразился тому, насколько правильным было ощущение прикосновения. Но, конечно же, так и должно быть. Они были двумя частями одной души, не так ли? Они хотели соприкоснуться, соединиться. — Должен ли я бояться? Вы же знаете, кто я, да? В заимствованных глазах Волдеморта мелькнул собственнический блеск, и о, но Гарри жаждал этого, независимо от того, чье тело тот контролировал. — Я в курсе. Я также знаю, что готовит для меня мое капризное детское «я», если вы добьетесь успеха. Миллион мыслей одновременно пронеслись в голове Гарри. Прежде всего, что он не хотел быть врагом Волдеморта. Да, именно этот экземпляр Риддлов убил Поттеров, именно он вызвал все эти неприятности. Это был чудовищный фанатик-убийца, запятнавший имя «Лорд Волдеморт». Но он также был тем, кто создал Гарри, не так ли? Это что-то значило? Казалось, что да, но тот факт, что он был настоящим, прямо здесь, во плоти, мог несколько исказить восприятие Гарри. Его руки слишком дрожали из-за всей этой магии, чтобы продолжать удерживать его. Гарри неохотно перебрался на стол и оперся на локти, и слава богу, но Волдеморт тут же положил руку ему на спину. Вес был успокаивающим присутствием между его лопатками, и он улыбнулся. — Удалось ли вам найти Философский камень? Казалось, вопрос застал его врасплох. Гарри не мог отвести взгляда, когда на его изможденных чертах лица промелькнула вспышка почти неистовой паники. Этот конкретный Риддл был гораздо более открытым эмоционально, чем остальные. Возможно, это как-то связано с пребыванием в теле. Гарри очень хотелось узнать больше. — Я продвигаюсь в этом вопросе, — в конце концов ответил Волдеморт. — Как вы узнали о нем? — Дамблдор сказал мне. — Правда? — Волдеморт, казалось, искренне удивился этому. Он сузил глаза. — Ах, преимущество быть Гарри Поттером. Он поделился какими-либо подробностями относительно его защиты? — Нет, но я думаю, что смогу узнать больше, когда научусь лучше пользоваться своим магическим зрением. Вот, смотрите. — Он потянулся к шее и снял амулет Хоруса. Казалось, лучше показать все сейчас, чем ждать, пока Волдеморт прорвется сквозь защиту амулета. — Вы сами можете убедиться. Рука Волдеморта тут же легла на затылок Гарри, затем он проскользнул в его разум. Было трудно уследить, но мимо проносились маленькие обрывки мыслей, чувств и вспышек воспоминаний. Постоянный поток мыслей рос относительно его способности расширять свое сознание, с возможностью отслеживания мощных магических сигналов до их источника. Но затем его мысли отклонились, проникая в личные дела. Он задержался на его независимых экспериментах с парселтангом, на грудах блокнотов и на инциденте в постели Теодора. Эта мысль расширилась, втягивая их обоих обратно в кабинет, и Гарри ощутил прилив презрения. Затем его мысли метнулись обратно к Риддлам, к Первому, к каждому маленькому наблюдению, что Гарри когда-либо делал о нем. — Чудесно, — сказал Волдеморт низким и задумчивым голосом. Он продолжал держать Гарри за шею, их лица едва разделяло дыхание. — Кто, Том чудесный? Да, согласен. — Очевидно же. Гарри было трудно собраться с мыслями. Волдеморт откинулся на спинку стула, но его рука задержалась. — Ты произвел на меня гораздо большее впечатление. — Ах, что? — Ты уже замечательный маг, Гарри. Могу я называть тебя Гарри? — Волдеморт продолжил, увидев ответный кивок. — Я восхищаюсь твоей стойкостью, что ты так долго изучал Риддлов. Это сослужит тебе хорошую службу, и, обладая этой магической чувствительностью, со временем ты превзойдешь способности Первого. Да, ты уже на пути к высотам, о которых он может мечтать только в своих самых смелых фантазиях. Это было чересчур, не так ли? Гарри не ожидал, что чудовище-убийца окажется таким льстецом. Тот факт, что он говорил через тело какого-то странного болезненного парня, ничуть не помогал, но больше привлекал внимание к тому факту, что Волдеморт обладал чужим телом и остро нуждался в своем собственном. — Ты любезен, чтобы завоевать меня, чтобы я помогал тебе вместо Тома? Это не обязательно, я знаю, что могу найти способ помочь вам обоим. Этот камень может сделать все что угодно, не так ли? — Это не имеет ничего общего с той частью моей юности, которая теперь привязана к моему старому дневнику, — пренебрежительно сказал Волдеморт, как будто это вообще не имело значения. — Независимо от его вмешательства, я нахожу тебя талантливым и интересным, и я хотел бы, чтобы мы остались в хороших отношениях. Насколько в дикой ситуации он оказался. Гарри вспомнил все причины, которые слышал о том, почему он не должен сотрудничать с Лордом Волдемортом, и не нашел ничего, что могло бы сравниться с головокружительным чувством того, что они вдвоем сговорились. Он был совершенно уверен, что если закроет глаза и позволит себе потрогать, то обнаружит, что их души вибрируют в унисон. Словно две натянутые струны, расходящиеся в совершенной гармонии по всей вселенной. Причин ненавидеть его было много. Бесчисленное множество. Абсурдно, насколько Гарри должен был быть настроен против этого человека. И все же. — Можно я посижу с тобой? — Волдеморт моргнул. — Прошу прощения? Забавно, как часто Гарри заставал его врасплох. — Трансфигурируй свой стул, чтобы я мог сесть рядом с тобой. Так у нас будет больше контакта. — Абсолютно нет. Тебе действительно стоит уйти. У меня очень много дел, которыми нужно заняться, и я уверен, что у тебя тоже. — Ничего особенного. Давай, пожалуйста? Я хочу почувствовать биение твоего сердца. Волдеморт уставился на него. Он смотрел своими совсем не красными глазами, тонкие губы скривились в болезненной гримасе. — Едва ли это мое сердцебиение. Гарри рассмеялся. — Справедливое замечание. Но ты знаешь все об этом камне, верно? Ты же знаешь, что я мог бы помочь тебе и Тому, если бы нашел его. Мы можем сделать для вас обоих новые тела. И тогда, возможно, вы могли бы как-то сосуществовать? — У меня нет привычки делиться тем, что принадлежит мне. Так вот, до этого момента Гарри не чувствовал ничего, даже отдаленно сравнимого с влечением. Квиррелл не был особо привлекательным хозяином. Но услышав эту фразу, увидев этот уровень собственности и чувствуя, как она обжигает их связь… Он покраснел, отводя взгляд. — О, Гарри, ты меня неправильно понял. Я говорю о вещах поважнее, чем живой крестраж. Хотя ты и весьма ценен, но когда я говорю, что не буду делиться, я имею в виду всю Британию. Весь мир. Чушь собачья. Гарри это чувствовал. Он ощетинился. — О, и ты собираешься останавливаться на достигнутом? Разве ты не хотел бы править и астральными царствами? А как насчет внешних небесных колец? Если хочешь, я помогу тебе пробить эти ворота. — Он улыбнулся, когда зрачки Волдеморта расширились. — Это все еще слишком мелкое мышление, не так ли? Я прочитал все твои любимые книги, так что я полностью осведомлен обо всем, что ты можешь сделать. Ты хочешь сказать, что не желаешь, чтобы я был с тобой? Он заколебался. — Докажи, на что ты способен, и мы увидим. — Способен? — Теперь Гарри почувствовал по-настоящему праведный гнев. — Ну, на всякий случай, если ты еще не понял, все то время, пока ты ползал, цепляясь за любых существ, которых только мог найти, Том вкладывался в свою работу. Он намного, намного сильнее, чем все мы вместе взятые. Ты думаешь, что сможешь победить его? Думаешь, если бы ты посадил меня между вами двумя, я бы побежал к тебе? — Гарри рассмеялся. — Возможно, я смогу убедить его позволить тебе остаться. Может быть. Сначала тебе придется доказать, что ты способен. Волдеморт усмехнулся. — Ты сильно недооцениваешь знания, которые я получил с тех пор, как потерял свое физическое тело… — И под этим ты имеешь в виду то, что я убил тебя. Убит младенцем. — Это стоило сказать, даже когда рука поднялась и сжала его горло. — И я не боюсь ни одного волшебника, не говоря уже о безумной, забытой оболочке, которую я давно выбросил. — Ты сумасшедший, ты… ты гребаный мон… — Гарри задохнулся от хватки на горле, и глаза Волдеморта вспыхнули. — Скажи это. — Монстр, — выдохнул Гарри, падая вперед, когда Волдеморт отпустил его. — Все тебя ненавидят, понимаешь? Говорят, ты потерял из виду свою истинную цель. И теперь мир оставил тебя позади. — Полагаю, ты имеешь в виду мою политику, — резко ответил Волдеморт. Он скрестил руки на груди, словно сопротивляясь желанию снова прикоснуться к Гарри. — Будь уверен, я провел свое исследование. Гарри уставился на него. — Это прекрасно. Но ты все равно убил моих родителей. — О, Гарри. — Волдеморт фыркнул, качая головой. — Разве ты не знаешь, что с каждым мгновением твой профессор становится все ближе к смерти? Это смертное тело не приспособлено для такого напряжения. Ты зря теряешь время. Гарри нахмурился, неуверенно глядя на тело Квиррелла, которое казалось… ну, не в порядке. Легкая дрожь, что ли? — Тогда, я думаю, нам придется вернуться к этому вопросу в следующий раз, когда мы встретимся. Ты позволишь мне сохранить воспоминания? Волдеморт взглянул на амулет, лежавший на столе рядом с Гарри. — Нет. Мне нужно многое обдумать. Я хотел бы возобновить этот разговор с того места, где мы остановились, как только улажу некоторые дела. — Я так и думал. Что, если я пообещаю не рассказывать Тому? — Очень сомневаюсь, что это произойдет. — усмехнулся Волдеморт. — Ладно, ты прав. Если он спросит о тебе, мне придется что-то сказать. Но на днях я вам всем отомщу за то, что вы отымели мне мозги. Ты и Том, не говоря уже о Делле и тех, кто все испортил, когда я был маленьким. — Полезно иметь конкретные цели, не так ли? — Волдеморта это, казалось, забавляло. И это раздражало. — Да, сэр. Так и есть. Спасибо. Это было поучительно. Я с нетерпением жду возможности вспомнить об этом в следующий раз, когда мы встретимся, — Гарри сказал это с таким сарказмом, на какой только был способен, но это все равно не сделало его слова ложью. Он фыркнул и сел, кладя амулет обратно. Затем свесил ноги с края стола. — Действительно. Не стесняйся заходить, когда захочешь. — Очень забавно. — Гарри знал, что в тот момент, когда он выйдет через эту дверь, он забудет обо всем, и не было похоже на то, что он стал бы искать Квиррелла, чтобы поболтать. Может, если бы он написал себе записку и сунул ее в карман… А еще лучше, он мог бы просто спросить. — Как насчет того, чтобы послать мне сову по этому поводу? Или придумать отработку, или что-то в этом роде. — Я посмотрю, что можно сделать. Гарри соскользнул со стола и встал рядом с ним. Не вполне осознавая, что делает, он наклонился и провел рукой по груди Волдеморта. — Гарри. — Хм? Вот оно. Его сердцебиение. Немного слабое и трепетное. — Тебе пора. — ...Верно. Волдеморт вздохнул. Его рука поднялась и легла на руку Гарри. А потом комната содрогнулась, и Квиррелл задрожал рядом с ним. — П-п-пот-т… — Извините, профессор! — Гарри отпрыгнул назад, вырвав руку. Квиррелл действительно выглядел неважно. Совсем. Он задыхался, глаза закатились. — Я, эм. Должен ли я позвать… э-э, нет, наверное, нет? — Он подождал мгновение, пока Квиррелл перестал хрипеть, а затем выбежал из комнаты. Как бы он ни паниковал, он все еще пытался уловить момент, когда все это вылетит из его головы. Но оно задержалось, оставаясь с ним, даже когда он шел по коридору к Анакси, Хорусу и Ласло. Может быть, Волдеморт передумал, и на этот раз Гарри нужно все запомнить. Может быть, он... — О, вот он! — сказал Анакси. — Развлекаешься? Гарри рассмеялся. — О да, не то слово. — Что он заставил тебя делать? Писать строчки? Оценки? — Я… — Гарри замолчал, пытаясь вспомнить. — Знаешь, это так скучно, что я лучше не буду об этом говорить.