Ночь двадцать восьмого сентября две тысячи шестнадцатого года. Полицейский участок. Токио.
- Я не могу до него дозвониться, - отчаянно произносит Пеян, ещё несколько раз поднося телефон к уху в надежде, что гудки сменятся голосом Коко. - Тринадцать раз уже набрал. Следователь отключает звонок, ведь трубку все равно никто не поднимет. Телефон Коко оставил в машине, и ему сейчас точно не до него, но кто-то из коллег вряд ли об этом узнает. Пеян выглядывает из-за угла, презрительно косясь на человека в камере временного содержания. За решётчатой перегородкой сидит один из тех подростков, которых Вакаса приказал найти и доставить в отдел. - И че нам делать с этим Рюгуджи? - Хаяши задает вполне уместный в данной ситуации вопрос. - Вызывай Баджи, - предлагает Па, зевая и прикрывая рот рукой. Ночные дежурства всегда давались ему тяжело. Особенно такие, в которые приходится работать. - С хрена ли? - Вака всегда говорил, что если детективов нет на месте, то все вопросы решает комиссар. Вот пусть и решает.***
Ночь. Дом Инуи.
Становитесь ли вы счастливыми, когда получаете то, что давно хотели? Может быть. Но по определению оно становится больше удовлетворением, нежели счастьем. А когда встречаете того, за кем давно скучали? Сюда эмоция счастья подходит больше, но ведь… Встреча после долгой разлуки - это ликвидация тоски. Очень сложно понять, что приносит счастье на самом деле. Нам всегда говорят, что счастье нужно искать в мелочах. Кто-нибудь хоть раз пробовал это делать? Спросите у человека, который говорит вам данную фразу: счастлив ли он сам? Он ответит либо отрицательно, либо соврёт. Счастливые люди никогда не станут задумываться откуда они черпают энергию и жизнерадостность. Им далеко не интересно, где это чувство зарождается и откуда берётся. Счастливые люди не размышляют о счастье под покровом ночи, смотря на звёзды. Они не думают, что им нужно сделать для того, чтобы стать ещё счастливее. Счастливые люди просто живут. Им нравится жить. Что же такое «счастье»? И как его найти? - Я никогда не думал, что всё будет…так. Коко посильнее натягивает на плечи плед, забравшись с ногами на диван и пытаясь найти удобную позу. Материал пледа неприятно колет кожу - предложенную Сейшу одежду Хаджиме так и не надел, оставшись лишь в своих брюках, которые хоть немного успели высохнуть. Инуи сидит в другом углу дивана, положив руку на спинку и лениво устроив голову в сгибе локтя. Хаджиме, запрокинув голову на подлокотник, следит за бликами от пламени, бегающими по потолку. Тепло от камина не доходит до парней, огонь пылает, скорее, для создания уютной обстановки. Дождь за окном стучит по стеклу бойким ритмом, но непогода будто бы в другой вселенной. Отдельно от этой гостиной, камина, детектива и доктора. - Как «так»? - Сейшу переводит взгляд от пёстрых языков пламени к брюнету. - Так, как сейчас. Понятнее не стало, но Сейшу приблизительно догадывается, о чём сейчас говорит Коко. О настоящем, разумеется. Инуи наблюдает за Коконоем, видя, как в сбившемся ритме, поднимается и опускается, не прикрытая пледом, грудь. Хаджиме дышит неровно. "Хаджиме чем-то взволнован," - понимает Сейшу. Редко можно застать Коконоя не с ухмылкой на лице, а с сосредоточенной мимикой и напряженным взглядом, направленным в одну точку. Так он размышляет, делает выводы или строит новые планки в голове. Блондин не разделяет его волнения и тревоги, но хотел бы как-то успокоить и помочь. - Хочешь, обнимемся? - говорит он, слегка подняв голову. Коко медленно приподнимается, опираясь на локти. Почти в полной темноте, нарушаемой лишь светом от огня в камине, его черные глаза больше прежнего напоминают бескрайнюю пустошь. - Хочу. Мало кому известно, что объятия - самое эффективное и действенное лекарство от печали, тревог и одиночества. Но Сейшу ведь доктор - он знает. Инуи плавно, практически невесомо, пододвигается ближе, устраиваясь между ног детектива, и ложится ему на грудь, запустив руки под спину. Хаджиме теперь не видит его лица, даже в очертаниях, только светлую макушку. Снова опускает голову на подлокотник дивана, а рукой дотрагивается до мягких блондинистых волос, запуская в них длинные пальцы. В такой позе лежать, на самом деле, страшно неудобно, и Коко вряд ли сможет заснуть, но оно того стоит. В этой комнате, в тишине, время замедляется и теряет свой привычный ход. Секунды тянутся бесконечной негой, превращая пространство в туман. Коко, по-прежнему, следит за отблесками пламени на ровном потолке, поглаживая Сейшу по волосам. Наверное, все, кто оказывается в этом доме, начинают размышлять о своих чувствах. Не так давно Сейшу переваривал бурю красочных эмоций, после допроса в кабинете Коко. Теперь, сам Хаджиме думает о высокоградусном коктейле, смешанном из мыслей о Сейшу, прошлом, расследовании, настоящем… И в этом эмоциональном напитке, как кусочек лайма на ребре бокала, их недавний поцелуй. Мысли бегут по венам, попадая в сердце через малый круг. Вновь выталкиваются новым ударом и начинают своё сумбурное движение заново. В молчании от них не спрячешься, под одеялом, как в детстве, от выдуманных монстров, - тоже. Мысли - хуже самых страшных чудовищ, они внутри нас. Хаджиме накрывает лоб рукой, отчего плед окончательно спадает с плеч. Другой ладонью чувствует пушистые волосы блондина. - Ты ведь тоже без меня не можешь, - сквозь пелену отчаяния, тихо говорит Коко. Сейшу не отвечает, да и Хаджиме, в принципе, ничего от него не ждёт. - Знаешь, иногда, я думаю: что ты во мне нашёл? Я же нихера хорошего не сделал. Ни в жизни, ни тебе, - Хаджиме глубоко вздыхает, подкладывая руку под голову. - Да хуй с ними, с остальными. Мне и сейчас, на них плевать. Я… К тебе всегда был груб. Незаслуженно. А ты за мной таскался везде, помнишь? Заботился типа, присматривал, чтоб я херни не натворил. Коко горько улыбается своим словам, а в уголках глаз становится неприятно, от появляющейся соленой влаги. - Если бы я мог вернуться в прошлое, я бы никогда так не поступал, - продолжает он, осевшим голосом. - Я бы, блять, не дал тебе уйти. Да похуй, если бы ты и ушёл, я нашёл бы тебя. Нашёл бы и отхреначил хорошенько за то, что бросил, - детектив прикрывает глаза, заставляя щиплющие капельки исчезнуть, и с досадой продолжает: - Но я не искал. Даже не пытался. Один из самых поганых моих поступков, - я тебя отпустил. Сейшу все так же молчит. Может, даёт детективу высказаться? Или ему просто нечего ответить? Коко не знает. - Когда ты пропал, я сначала злился. Потом думал завести кота, назвать его Инупи, и разговаривать с ним, иногда. Одиноко без тебя было, в общем. Потом решил завести бабу, затем, ещё одну, и ещё… И только года через два, или может, три, понял: я, блять, снова ищу замену. Весь пиздец и парадокс в том, что тебе замену я найти не смог. Хаджиме замолчал. Он не ждал никакой реакции от Сейшу, или осуждения. Ему просто легче от того, что он смог в этом признаться. - Жизнь та ещё сучка, правда? - спрашивает Хаджиме в тишину. - Восемь ебаных лет. Многое изменилось. Ты, Сейшу… Ты очень изменился. Коко приподнимается, чтобы взглянуть на блондина. Тот лежит недвижимо, так же обнимая детектива. Дышит ровно, едва уловимо. - То, что случилось между нами сегодня, с моей стороны было искренне, - приглушенно говорит Коко, снова переводя взгляд в потолок. - Не так, что «я поцеловал тебя, потому что ищу замену» или «потому что мне похер, кого целовать». Я хотел поцеловать Сейшу Инуи и… Я это сделал. И, может быть, тебе и нахуй не нужны были мои извинения, но они нужны были мне самому. Я многое понял. Сейшу, я хочу стать хорошим. Хотя бы, ради тебя. С каждым сказанным словом, пусть и оставленным без ответа, Хаджиме чувствует невероятное облегчение. Он, наконец-то, говорит о своих чувствах без притворств и гримас. Наконец-то, показывает истинное нутро, не боясь быть непонятым. Наконец-то, он - это он. - Прошлое не изменить, оно так и останется поганым, - глубоко выдохнув, Хаджиме продолжает свой монолог. - Ну, хрен с ним, Инупи, у нас ведь есть настоящее, и будет будущее. Я подумал, если в моем настоящем и будущем будешь ты, хотя бы, как друг… Да, я понимаю, друзья из нас хуевые выходят, - Коко сбивается, растягиваясь в безмятежной улыбке. - Если ты просто будешь в моей жизни, то я стану самым счастливым придурком. Хаджиме опирается на локоть свободной руки и приподнимается. - Сейшу Инуи, ты будешь в моём… то есть, в нашем настоящем и будущем? Сейшу молчит. Блондинистые локоны упали на лицо, прикрывая его от света пламени и взгляда Коконоя. - Сейшу? Хаджиме аккуратно цепляет упавшие локоны пальцами, открывая взору закрытые глаза блондина. - Ты спишь, - заключает Коко, в перемешку с тяжелым выдохом. Детектив возвращается в прежнюю позу, слушая умиротворенное дыхание блондина и треск древесины в камине. Нежно поглаживает Сейшу по голове и плечам, отчего-то глупо улыбаясь самому себе. Так, всё-таки, откуда берётся счастье? Может, оно там, где мы чувствуем себя самим собой? Где нам не нужно притворяться, играть определённые роли и вставать на нежеланные позиции. Счастье рядом с теми, кто принимает нас в любом виде, со всеми недостатками, изъянами, как внешними, так и внутренними. С теми, кто оберегает наше сердце, защищает его от осколков реальности и бед. Счастье в душевной теплоте, света которой, хватает на двоих. Счастье преследует нас всегда, главное - научиться его видеть. Оно постоянно рядом. - Ты спишь, а я… - почти шёпотом говорит Коко, прикрывая глаза. - А я счастлив.***
Полицейский участок.
- Ты, типа, байкер? - скалится худощавый паренёк, тыча пальцем на татуировку дракона. Кен Рюгуджи слышит подобные вопросы, наверное, чаще, чем собственное имя. Выбритые виски и чёрные волосы, собранные в аккуратную косичку - разве, это стандартная причёска всех байкеров? Мужчина устало вздыхает и откидывается спиной на шершавую стену изолятора. В камере освещения нет. Мутный свет горит лишь в коридоре, создавая тень прутьев решётки, падающих на пол. Кену никогда не приходилось бывать в подобном месте. Даже в подростковые годы, когда одним из развлечений были драки, потасовки, разборки… Глупости - так кажется теперь. Те, кто назывался лучшими друзьями, повзрослели, разъехались кто куда. По началу поздравляли друг друга с днём рождения, и со всеми сопутствующими календарными праздниками, а потом - и это сошло на «нет». Рюгуджи не будет скрывать, он вспомнил о школьных товарищах, только сегодня. За исключением, конечно же, Сано, который является братом жены Кена. Майки, в отличие от остальных, со всеми праздниками поздравлял исправно, только ни разу не попал по датам. Например, на рождество прислал открытку из Нидерландов с подписью «С днём основания государства, любимые», а на день рождения второго сына Кена и Эмы поздравил семью Рюгуджи с "Новым Годом". В общем, Манджиро отталкивается исключительно от собственных канонов, путешествует по миру и живет, вроде как, прекрасной жизнью. Кен и Эма тоже живут свой век вполне спокойно. Воспитывают замечательных сыновей, всегда держатся вместе и хранят тепло в семейном очаге. И зачем его выдернули посреди ночи из собственного дома, Кен не понимает. В коридоре, ведущем к изоляторам, эхом раздаются твёрдые быстрые шаги, отчего двое следователей, наблюдавших за задержанными, напряжённо поворачиваются на звук. Кен, следуя их примеру, тоже слегка продвигается на окрашенной скамейке, стараясь выглянуть в сторону коридора. - Съебались отсюда, оба! - раздаётся прежде, чем в проёме появляется высокая фигура темноволосого полицейского. Чёрные волосы, спадающие с широких плеч, нахмуренные брови и сверкающие яростью глаза. Что-то знакомое в этих чертах замечает Кен, но рассмотреть досконально не получается - освещение и ракурс не позволяют. Па и Пеян, как по команде, подрываются с мест и скрываются в том коридоре, откуда пришёл высокий мужчина. Пришедший полицейский долго звенит ключами в связке, и эти действия очень не понятны Кену. Рюгуджи напрягается, все-таки такая обстановка впервые в его жизни. Наконец, темноволосый заканчивает звенящие махинации и, зацепив один из ключей, направляется к камере. Вблизи ещё труднее рассмотреть его лицо, потому что, и без того убогий, свет падает со спины. Мужчина несколько раз проворачивает ключ в замке, и со скрипом открывает дверь. Сидящий с Кеном парнишка, радостно подрывается с места, надеясь выйти из сырого изолятора, но его тормозят грубым и резким «сиди, блять». Полицейский оборачивается в сторону Рюгуджи, улыбаясь и обнажая острые клыки. - Баджи?***
Ближе к рассвету. У дома Рюгуджи.
Рассвет был туманным и холодным. Небо окрашено светло-синим, а вдали, у горизонта, видны пурпурно-розовые облака. Тихо. Только редкий шум машин разрывает эту тишину свистом. Город просыпается. Кейске кутается в кителе, подпирая бёдрами капот своей машины. Неловкая пауза молчания. За все время, пока Баджи вёз Кена к его дому, таких пауз было, наверное, около сорока, но Кейске не считал. Действительно, о чем могут общаться двое школьных друзей, которые давно повзрослели и стали совсем разными? Баджи объяснил, за что Кена задержали, всю ситуацию с Такемичи, Казуторой. Тот, оказывается, был не в курсе. Не удивительно, у Дракена взрослая жизнь и свои заботы. Может быть, даже хорошо, что его не касается весь этот кошмар. Пока. - Тебе, кстати, идёт форма, - говорит Рюгуджи, становясь рядом с комиссаром. - Почему именно полиция? Кейске хмыкает, прикрывая глаза. Хочется спать. - Ради таких вот, блять, ситуаций. Только, я думал, что первым за решётку попадёт Казутора. - Да… - пока ещё не отошедший от новостей, Кен грустно и задумчиво качает головой. - До сих пор придерживаешься своего правила? Как оно там… Все за одного? - Ага, только, выходит так, что я один за всех, - Баджи вмиг становится серьезнее. - То старался прикрывать Мичи с его подпольными казино, чтобы полиция ими не интересовалась. Теперь вот, тебя вытащил. Детективы и начальник, конечно, повыебываются, но я все улажу. Не в первый раз. - И кто убирает всех наших ребят? - замерев взглядом на одном из пушистых облаков, спрашивает Кен. - Я не знаю, Дракен. Я, блять, нихрена не знаю, - Баджи носком ботинка шаркает по асфальту. Нервничает. - Но мне с каждым днём становится страшнее. Рюгуджи прыскает с усмешкой, подпихивая Кейске в бок локтем: - Ты? Боишься? Да ладно, ты же с ебанцой. Мне кажется, бояться должны тебя. - Я не сказал, что боюсь за себя, идиот, - Баджи ответно толкает Дракена. - Мне есть о ком переживать.***
Утро. Дом Инуи.
Сейшу следит за кипящей водой в чайнике, поправляя на плечах длинный бордовый халат. Мышцы во всем теле болезненно потягивает из-за неудобной позы для сна, но Коконою, наверное, хуже. Хаджиме сидит за столом, оперевшись на него лбом и свесив руки. Поза великого мученика. Ночью он толком не спал, постоянно просыпаясь и проверяя, на месте ли Сейшу. Будто бы он мог куда-то пропасть из собственного дома. Или, быть может, Хаджиме мучал вопрос: слышал ли блондин, что-нибудь из его ночных откровений? Если бы слышал, то сейчас обязательно бы съехидничал, но он молчит. Молчит, смотрит на кипящую воду и страшно бесит Коконоя. - Чай? - одним словом спрашивает Сейшу, щёлкая кнопкой на чайнике. - Без сахара, - так же немногословно отвечает брюнет. - Я помню. Вообще, это странно. Пытаться забыть, но до сих пор помнить, что Коко пьёт чай исключительно без сахара и с двойной порцией заварки, и до ужаса ненавидит кофе. - Всё ещё не любишь сладкое? - интересуется Сейшу, чтобы разбавить тишину. Хаджиме поднимает голову, подкладывая одну руку под подбородок. Тянет довольную улыбку, наблюдает за Сейшу, ходящим по кухне из стороны в сторону, и его халатом, развивающимся от быстрых шагов. - Из сладкого предпочитаю тебя, - с наглым видом выдаёт Коко, не снимая улыбки с лица. Инуи резко останавливается, движение его халата тоже прекращается. Он исподлобья смотрит на брюнета и, закатив глаза, продолжает хождение по кухне, отвечая: - Думал, дальше шуток про свой ствол, ты, не зайдёшь. - Никак не можешь забыть про мой ствол? - с ещё большим ехидством тянет Коконой. - Нет, - твёрдо отвечает Сейшу, останавливаясь у стола, напротив Коко. - «Нет» - значит, не можешь? Коко выпрямляется, откидываясь на спинку стула. Ждёт следующего хода от оппонента. Хитро щурит глаза, и ни на секунду не перестаёт ухмыляться. - Придурок, - бурчит Инуи, забирая с тумбочки чашки с чаем и устраивая их на столе. «Самый счастливый придурок», - Коко оставляет эту фразу на языке, рядом с пирсингом. А вслух произносит: - Пропускаешь ход? Сейшу опирается двумя руками на стол, нависая над чашкой, отдающей горячий пар. - Игра давно окончена, - говорит он, прищуриваясь подобно Коконою. - И ты проиграл. - У нас один-один. Сейшу смеряет пристальным взглядом самодовольный вид детектива, и снова отходит к кухонной тумбе. Зачем? Сам не понимает, просто прямо под этим наглейшим взглядом, находиться невозможно. Инуи думает, как бы создать видимость занятости: снимает с настенного магнита нож, затем крепит его обратно; берет из плетеной корзинки яблоко, крутит его в руках, возвращает на место; просто водит ладонью по гладкой поверхности тумбы. А спину будто бы что-то прожигает, его взгляд ощущается физически, пробираясь под полушёлковый халат и кожу, разъедая нутро. В мыслях крутятся воспоминания вчерашнего дня из собственного кабинета. И да, он еле сдерживался, чтобы не сдаться, но ведь не сдался. Хотел, но не сделал, потому что Коко отдалился. Коко сам не дал ему проиграть, а сейчас, почему-то, списывает всё на поражение. Немыслимая логика, или оправдание собственного проигрыша. - Я не проиграл, - не оборачиваясь, заявляет Сейшу. И в следующую секунду вздрагивает, когда знакомые, горячие ладони проходятся по спине, по рёбрам и затем, устраиваются на талии и груди, притягивая к, не менее горячему, телу. Теперь, кожу на спине жжет не от взгляда, а от Него. Коко прижимается всем телом, развязно целуя в плечо, шею, останавливается над ухом и шепчет: - Значит, я требую реванш. Рука, что была устроена на груди блондина, продвигается выше, плавными касаниями очерчивая ключицы. Затем, едва ощутимо обвивает шею длинными пальцами. Второй рукой Коко спускается ниже, останавливаясь внизу живота, и рывком прижимает бёдра парня к своему паху. - Дашь мне… - снова обдаёт ухо горячим дыханием, выдерживая долгую паузу, завораживающе скользя губами по виску и щеке, и заканчивает: - Реванш? Сейшу будто бы электрическими разрядами прошибает, ноги подкашиваются, а в глазах мутнеет пеленой возбуждения. Блондин томно выдыхает, крепче прижимается спиной к детективу, сходя с ума от обжигающей близости. - Я жду ответа, Сейшу, - требовательно говорит Хаджиме, с легкой хрипотой в голосе. Рука начинает движение от живота ниже, цепляя резинку штанов, и оттягивая ее. Сейшу чувствует тёплые губы на шее, влажный язык с твёрдым шариком, оставляющий мокрые отметины. И под этим нестерпимым напором, чуть ли не скулит, закусив губу и слегка отираясь спиной и бёдрами о желанное тело. Правила созданы для того, чтобы их нарушать, да? Да и кто вообще придумывает правила в этой игре? Они сами. Значит, прямо сейчас Коко меняет правила. Плавно проскальзывает рукой под резинку пижамных штанов, чувствуя невероятный жар, подушечками пальцев проходится по гладкой ткани белья, ощущая затвердевшую плоть. Ухмыляется, не отрывая губ от бледной, но разгоряченной кожи. - Думаю, это, можно считать за выигрыш, - прыскает брюнет, убирая руки из штанов и с шеи, отходя от Инуи. По телу Сейшу мурашки пробежали, то ли от резкого пробирающего утреннего холода, то ли от осознания произошедшего. Он, будто бы в панике, оборачивается к выходу, но замечает только мелькнувшую в дверном проёме спину. - Жду тебя в машине, - громко оповещает Коко, совсем позабыв про остывающий на столе чай. Заходит в ванную, чтобы забрать оставленную там портупею и рубашку. Но минует их, опираясь двумя руками на край раковины, напряженный теснотой в собственных брюках. Себе не признаётся, да и Сейшу вовсе не обязательно знать, что сегодня утром у них была ничья.***
Полдень. Полицейский участок. Токио.
Сенджу, вообще-то, никогда не хотела работать в полиции, но ее старший брат, Такеоми, решил иначе. Буквально засунул её в академию, а теперь - привязал к своему отделу краж на практические занятия. Бесячий, очень бесячий старший брат. Сам Такеоми был начальником отдела краж, и очень тесно дружил с руководителем отдела убийств. Прямо сейчас оба начальника обсуждают раскрываемость своих отделов, а Сенджу, с заскучавшим видом, грызёт колпачок на шариковой ручке. Ей поручено записывать термины, алгоритмы планерки, но, кого мы обманываем, для неё это не интересно. Девушке по душе стрелялки всякие, драки… Одним словом - веселуха. Несколькими словами - то, что происходит в отделе убийств. - Сенджу, всё запомнила? - спрашивает Такеоми, завидев полуспящий вид младшей сестры. Девушка спохватывается, ища ручку на столе, позабыв, что между раздумьями воткнула ее в пучок волос, собранный на голове. Такеоми глубоко вздыхает, переводя взгляд на Имауши. Растерянный взгляд. Обречённый. Взгляд, выдающий умершие надежды отдела краж. - Ей с тобой скучно, - заключает Имауши. - Давай, хотя бы на пару месяцев, переведём её ко мне в отдел, подберу ей наставника. - Вака… - Вакаса-сама, можно? Такеоми был наглым образом перебит, внезапно ворвавшимся в кабинет молодым человеком. - Научись стучать, Коконой! - прикрикивает Вакаса, хлопнув ладонью по столу. - Ладно, - Коко прикрывает за собой дверь, и трижды стучит по ней. - Научился. Такеоми наслышан о Коконое и его выходках, естественно, от друга. Наяву он редко его встречал, но представлял себе приблизительно аналогично реальности. - Если ты такой способный, умный, то вот тебе студент, - Имауши кивает в сторону Сенджу, у которой в глазах искорки сверкают от восхищения. - С сегодняшнего дня ты ее обучаешь. Коко проходит ближе, с прищуром оглядывая девчушку. - Максимум, чему я могу научить – прикуривать от утюга. «Она и этому рада будет», - думает про себя Такеоми. - Я че, вообще, пришёл-то, - говорит Коко, подозрительно косясь на Сенджу, пытающуюся вытащить ручку из волос. - У меня тут куча пропущенных от Хаяши, а его в отделе нет. Он на выезде где-то? Вакаса хмурится, глубоко вздыхая и откидываясь на спинку стула: - У него отсыпной с дежурства. Ты, видимо, не только стучать не умеешь, но ещё и звонки принимать. - Зато он умеет прикуривать от утюга, - с улыбкой вмешивается Сенджу, опираясь подбородком на ладони и принимая самый, что ни на есть, глупый вид. - Вот! - Вакаса указывает на Коко, смотря то на неё, то на Такеоми. - Они с ним похожи. Наверное, Коко в ее годы был ещё более несносным, думает Вакаса, но и в настоящем времени имеет тенденцию строить из себя дурака. - Хаяшида и Хаяши вчера взяли одного человека из твоего дела. До тебя не достучались, и передали его Баджи, насколько я знаю. Так что, спрашивай у него. - Понял, - кратко отвечает Коко, нахмурившись. Уже появляется неладное предчувствие. Стоило бы для начала проверить изоляторы, затем, навестить комиссара. Хаджиме разворачивается и следует к выходу, но его снова окрикивает начальник: - Куда ты? Студента забыл. Обрадовавшаяся девушка тут же вскакивает с места, роняя замученную скукой ручку на пол, и быстрыми шагами догоняет Коконоя, закатившего глаза и тяжело вздыхающего. Хаджиме выходит из кабинета, в крайнем раздражении не только от незваной обузы в виде курсанта, но ещё и от новых неполадок в деле. Есть и хорошее - если теория, давно построенная в голове, верна, то сегодня, с большой вероятностью, он разложит по полочкам всю подноготную комиссара. - А как вас по имени? - Сенджу еле успевает перебирать стройными ножками, за быстро шагающим детективом. Он уже минует общий зал, и сворачивает в крыло со следственными изоляторами. Не оборачиваясь, не реагируя. Полностью игнорирует существование Сенджу Акаши в этой вселенной. Девушка уже даже начинает чувствовать себя невидимой, или немой. Или этот детектив глухой, думает она. - Давайте хоть познакомимся, что ли, - с новой попыткой достучаться, выкрикивает девушка, быстро спускаясь по лестнице в подвал. И все-таки нагоняет детектива, пока тот возится с пропуском на входе в изолятор. - Я же теперь ваш студент, что мне делать-то? Хаджиме разворачивается, нахмурив брови. В этот момент, Сенджу знакомится с пустошью в чёрных радужках, отчего по спине пробегает неприятный холодок. - Хочешь знать, что тебе нужно делать? - серьёзным тоном спрашивает детектив. Опешив, Сенджу многократно кивает, надеясь на снисхождение. Коко слегка наклоняется к её лицу, и пустоты начинают поглощать замеревшую девушку. - Не путайся под ногами, - процеживает детектив, затем, разворачивается, щёлкает замком и скрывается за дверью изолятора.