Двадцать восьмое сентября. Полицейский участок. Токио.
Отчеты, протоколы, сводки, статистики, графики, таблицы, диаграммы… Если для обычных людей алкоголь, наркотики и никотин - это медленная смерть, то для Кейске Баджи она определяется всеми перечисленными «обязанностями». Не то, чтобы они скучны. Они, мать вашу, непонятны. За годы службы в полиции Баджи натренировал мимику лица создавать сосредоточенность и умный вид, но на деле, честно говоря, рассказывать здесь не о чем. Гуманитарный склад ума - ничего необычного. Зато, он с отличием сдал нормативы, а это тоже, знаете ли, многого стоит. Но, несмотря на проблемы с вычитанием статистики, за качество отчетов Кейске никто не ругал, потому что придраться там не к чему. Заслуга курсантов, которые прилагаются к должности комиссара, как трубочка к стакану колы в Макдональдсе. Комиссар - то же самое, что командир в армии. Только гоняет не солдатов, а студентов полицейской академии. Вводит их в рабочие будни; сопровождает при задержаниях, обучая всем тонкостям; показывает, как правильно держать оружие; зачеты принимает в стрельбе по мишеням. Нудно, с одной стороны, но попадаются способные ребята. Редко, но метко - в случае с Чифую Мацуно. Чифую, на первый взгляд, казался мальчиком спокойным, но со сверстниками и одногруппниками в обиду себя не давал. Кейске некоторое время присматривался издалека, потом ближе. Потом ещё ближе. И окончательно убедился, в тихом омуте, действительно, водятся самые невероятные, привлекательные, полюбившиеся для самого Кейске, черти. И, по мере сближения с мальчиком, Баджи как-то перестал обращать внимание на остальных курсантов. Ну, сидят и сидят, ходят и ходят. Зачем время на них тратить, если есть дела поинтереснее. Поэтому, сейчас, с уходом Чифу из отдела, и его возвращением в академию, Кейске стало скучно. Не интересуют протоколы, сводки и вся прочая, не интересовавшая и до этого, ерунда. Правоохранительный бред. Тоска по постоянному отсутствию возлюбленного - мир через розовые очки. В реальности все по другому. В реальности на замену Чифую пришёл страх. Скользкий, тошнотворный, скребущий ногтями по стеклу, и преследующий абсолютно везде. Даже в собственном кабинете было неспокойно, и в квартире тоже. Хоть Баджи и не ладит с логикой, но он не настолько глуп, чтобы не догадаться к чему все ведёт. Такемичи, Казутора. Кейске не имеет ни малейшего понятия, чем руководствуется убийца, но знает - очередь дойдёт и до него. Ожидание смерти - хуже самой смерти. Понятие верное, но смерти Баджи не боится. Умирать не страшно. Страшно за тех, кто останется жить дальше. Страшно за Чифую. Мацуно не понимает, почему в последние несколько дней Баджи не разрешает ему оставаться у себя с ночёвкой. В последний раз они виделись, когда Чифую забирал свои вещи из кабинета. Да, это было вчера или, может, пару дней назад, но для них - это слишком много. Кейске отговаривается от встречи, от ночевки и от любых контактов. Кейске ждёт. Он хочет, чтобы в его последние минуты Мацуно не было рядом. Чтобы не видел, не сохранил в памяти этот момент, а после - не прокручивал его в сознании миллионы раз. И чтобы не стал жертвой безумного убийцы по случайности. Но, честно сказать, отстранение блондина от себя не помогает. Баджи только больше нервничает. И тишина в, опустевшем из-за отсутствия Чифую, кабинете нарушается громким постукиванием шариковой ручки по столу. Кейске не может сосредоточиться над отчетом (что было трудно и без этой ситуации), неотрывно смотрит в неизвестную точку, подперев кулаком щеку, безжалостно отбивая ритм ручкой. За дверью шумит общий зал, но тишина внутри кабинета кажется давящей и физически ощутимой. Давит не сверху, как невидимые слои атмосферы, описанные в учебнике по географии. Давит с разных сторон. На грудь. А между рёбрами завязывается клубком, пожирающего страха, который, кажется, ещё далёким, но быстро настигающим. Наверное, так люди и сходят с ума. Запираются в четырёх стенах, находя в их границах безопасность и покой. Будто, комната - кокон защитит их. Но Кейске не из таких. Если и суждено чему-то быть - пусть будет. Баджи так и сверлит глазами невидимую точку, полностью расфокусировав зрение. Но когда раздаётся характерный щелк дверной ручки, молниеносно обращает взгляд в ее сторону, не меняя позы и не поворачивая головы. Дверь открывается, и в проходе появляется уже знакомая фигура старшего детектива. Хаджиме выглядит не менее напряженным, чем сам Кейске. Будто два бойцовских пса - отдай команду и они порвут друг друга на ленточки. В руках у него Баджи замечает черно-красную пачку и зажигалку. - Покурим? - прикрыв дверь, спрашивает Коко. Баджи кивает, указывая на стул, стоящий у рабочего стола. Коконой подходит молча. Так же без слов садится, закуривает, выдыхая в пространство небольшую серую дымку, и передаёт сигареты комиссару. Оба хмурые, мрачные. Потому что оба знают, о чем сейчас пойдёт разговор. Для Коконоя пустая камера, в которой должен был находиться Рюгуджи, стала новым триггером. Как пуля сорок пятого калибра в случае с Наото. Картинка о Кейске Баджи сложилась в голове крохотными пазлами, с ребристыми краями и сложным рисунком. Складывалась долго, но все же получилась четкой, незамыленной, яркой. - Говори, чего хотел, - пресно говорит Баджи, протягивая пачку обратно Коконою, и держа между губами сигарету. - Ты ж, блять, просто так не припрешься. Пару дней назад Коко слышал похожую фразу от Наото. Неужели, даже коллеги считают его настолько корыстным? Воздух в комнате кажется сухим, приправленным напряжением, агрессией и табачным дымом. Хаджиме пристально смотрит в глаза Баджи, сквозь эту негативную смесь. Его глаза чернее, чем глаза комиссара. Опаснее. - Ты освободил Рюгуджи, - не вопрос, а утверждение. - Ты знаком с ним, Ханагаки и всеми остальными. Кейске не возражает. Кратко дёргает уголком губ, взглядом говоря «дальше что?». - Хината, сестра Наото и жена погибшего Ханагаки, сказала, что на том снимке пацанам примерно по семнадцать, - не разрывая зрительного контакта, говорит Коко. - Ты тоже должен был быть на нем, но - тебя нет. Первый год в школе полиции. Было не до друзей, ты усердно учился. Баджи отводит взгляд вниз, не выдерживая напористости в глазах детектива. - Ты очень хорошо справлялся со своей ролью в полиции. Заметал за Такемичи, и всеми, кто ещё успел попасть в поле зрения правоохранительных органов. Им всем повезло иметь такого друга. Хаджиме наклоняется чуть ниже, чтобы снова заглянуть в лицо Кейске, который пусто улыбается, снова расфокусировав взгляд. - Ты всем помогал. Даже Наото, помнишь? Первый день, когда появилось это дело. Четырнадцатого сентября. Ты сказал: «Все за одного», так? Коко снова откидывается на спинку стула, потому что всё-таки привлёк к себе внимание. Теперь, Баджи нахмуренно оглядывает его фигуру, и спрашивает: - Если и так, что с этого? - Ничего, Баджи, просто… - Хаджиме невозмутимо ведёт плечом, переводя взгляд в карие глаза. - Кто теперь поможет тебе? Жертвуя собой ради других, ты остаешься жертвой ситуации. Банально, печально. Жертвовать собой - очень тонкое занятие. И перед тем, как вступиться за кого-то, задай себе вопрос: а вступился бы этот «кто-то» за тебя? В похожей обстановке, или совсем в другой. Смог бы этот человек прикрыть тебя собой? Этот вопрос не имеет возможности содержать ответ «может быть». Никаких сомнений здесь быть не должно. Действует одно, твёрдое, безукоснительное «да». Баджи себе такой вопрос никогда не задавал. И теперь, что ответить детективу, он не знает. - Никто, - отвечает за него Коко. - Мне не в чем тебя обвинять, это твоя жизнь, твоё прошлое. И то, что ты пытался скрыть никак не влияет на продвижение и раскрытие дела. Ты не знаешь, кто убивает всех изображенных на снимке, - Баджи резко поднимает на Коконоя взгляд, а Хаджиме снисходительно разъясняет свою уверенность: - Потому что, если бы ты знал, Кейске, я бы узнал об этом тоже, просто наблюдая за тобой. Так и работает наблюдение, когда умеешь его использовать в правильном русле. Приглядывать за повседневной жизнью объекта - не бесполезно. Можно увидеть реакции на конфликты, стрессовые ситуации, обыденные предметы. Это учитывается в общей картине и в конечном пазле. Наблюдать нужно уметь. - Надеюсь ты понимаешь, к чему всё идет? - с сожалением спрашивает Коко. Баджи удрученно кивает, делая глубокий вздох. Отчаяние - принятие неизбежного. Словно находиться на тонущем корабле, но не бежать в панике на поиски шлюпки или спасательного круга, а оставаться на палубе и наслаждаться последним бокалом виски, как по факту, так и в жизни. Именно так принятие описывают в полнометражках и романах, на самом деле - это бред. Принимающий и осознающий скорую смерть, вероятно, чертов псих. Отчаянные, как Баджи, смерти не боятся, они лишь хотят, чтобы она была моментальной. Реальность коварна и, на самом деле, Баджи стоит на палубе, пьёт свой последний бокал, принимает неизбежное, но думает, блять, о спасательном круге. - Тебе нельзя оставаться одному, - заключает Коко, оглядываясь по сторонам, ища обо что потушить бы сигарету. - Чем чаще ты будешь оставаться один, тем быстрее тебя уберут. С Чифую - тоже нельзя. Ханагаки убили в собственном доме, где находились и жена, и дворецкий. Казутору - у двери его квартиры. - В чем связь? - подает голос Баджи, передавая детективу пустой стакан, чтобы он использовал его в качестве пепельницы. - Им похер, где ты и кто с тобой. Они, найдут способ убить и остаться незамеченными. - "Они"? - Они, - кивает детектив. - Я уверен, что действует не один человек. Организация или... Хаджиме заостряет внимание на одной точке, прикусывая пирсинг. Металлический шарик со скрежетом перекатывается в тисках зажатых зубов, раздражая слух комиссара. - Это заказные убийства. Сука, почему я сразу не догадался? - Коко досадно скидывает бычок в стакан, задаваясь унизительным вопросом. - Один человек, но разными руками. Кейске встрепенулся, подкатываясь на офисном стуле ближе к столу, и опираясь на оный локтями. - Нужно искать не убийц, а заказчика, потому что руки без мозга не работают, - Хаджиме укладывает подбородок на сцепленные в замок руки и снова прикусывает пирсинг. - Я постараюсь вспомнить, с кем у нас раньше могли быть разногласия, если дело всё-таки в прошлом, - говорит комиссар, немного оживившись. Может, и правда, всё получится? Никто больше не умрет, а Коко сможет найти истинного виновного во всем этом кошмаре? Надежды рождаются в первую очередь, а умирают, как всегда, последними. Зачастую, вместе с телом. Но этот факт никогда не мешает человеку питать мечту о хорошем исходе. Всё должно быть хорошо, хотя бы в мыслях. - Я помогу тебе, Баджи. Я не дам тебе умереть, - откровенно признается Хаджиме, с бессмертной надеждой во взгляде, и заметив ехидную улыбку Кейске, добавляет: - Бесплатно, если что. - С чего такие благородные порывы? - прыскает Баджи, горько усмехаясь. - Я просто хочу быть хорошим. Хаджиме отодвигает от себя стакан с пеплом и поднимается, намереваясь покинуть кабинет. Многое сейчас нужно обдумать, переварить и впитать заново. Перезагрузка. Нужна перезагрузка. - Коко, - окликивает Баджи, когда Хаджиме открывает дверь. Коко оборачивается, вопросительно выгибая бровь. - Не лезь к Рюгуджи. Он все равно ничего не знает. Пусть хотя бы у кого-нибудь будет спокойная жизнь. Без всего этого дерьма. Прищурив глаза, детектив странно улыбается, очерчивая круг носком кроссовка и разворачиваясь обратно к выходу. Будто заигрывающий школьник. - Обещаю, Баджи-сан, - показывая язык, Коко передразнивает манеру общения Чифую с комиссаром. - Только и вы пообещайте, больше не приносить никому не нужных жертв.***
Хаджиме направляется к своему кабинету, погрузившись в паутину раздумий. Три трупа. Ацуши к делу можно не приплетать, потому что его убийца уже найден. Заказчик убрал двоих, Ханемию и Ханагаки, с помощью двух разных убийц. Скорее всего, так называемые, организации здесь тоже замешаны. Коко сразу вспоминает про старые связи с преступными группировками. Они появились без упоминания заказных убийств, конечно же, - Хаджиме просто помогал за круглую сумму некоторым, торгующим нелегальными веществами, людям избежать уголовной ответственности. Наверное, стоит навестить старых знакомых и узнать побольше о криминальных организациях Токио. Не чужие люди - помощь за помощь. На ходу достав из кармана телефон, Коко роется в контактах, открывая дверь в свой кабинет и заходя внутрь. Зрачками отметает неподходящие имена в телефонной книге, некоторые тут же удаляет, потому что «нахер я вообще это сохранил». И так, не отвлекаясь от занятия, мелкими неторопливыми шагами плетётся к рабочему столу. - Хаджиме-сан, я вытерла пыль у вас в кабинете! - звонко, резко, оглушающе, и откуда-то из-за спины. - Твою мать! Коко не то, что вздрагивает - он подпрыгивает на месте, роняя из рук телефон. Сенджу, стоящая за его спиной, тоже пугается такой реакции. Хлопает округлившимися глазами, приоткрыв рот. - Какого хера ты здесь делаешь? - грубо спрашивает, вмиг отошедший от испуга, Хаджиме, поднимая несчастный сотовый. - П-пыль протирала, - еле слышно бормочет девушка. Коко недовольно цокает, проводя пальцем по трещине, появившейся на экране. Огибает стол и усаживается за оный на дорогое, кожаное офисное кресло. - Это я понял, - откладывая телефон, Коко предвзято смотрит на студентку. - Я имею ввиду в целом, что ты здесь забыла? - Ну, как… Вы мой наставник. Я учиться хочу, - Сенджу неуверенно скользит зелёными радужками по полу, избегая взгляда детектива. - Так Вакаса сказал. Хаджиме ещё раз окидывает девушку взглядом, подпирая рукой щеку. Ну, не убивать же тягу к знаниям у ребёнка, думает он. Будет кому поручить всю грязную работу с документами, отпечатками и прочей скучной чушью, которой раньше он терроризировал Чифую. Да и, усмехается про себя детектив, она вряд ли продержится больше двух дней. - Как тебя зовут? - спрашивает Коко, сгребая со стола большую стопку бумаг. - Сенджу Акаши. - Значит так, Сенджу Акаши, меня можешь называть просто «Коко», без формальностей по типу «-сан», - на последнем слове Хаджиме морщит нос, и выдвигает громадную кипу бумаг перед собой. - Вот, твоя работа. Разбери по датам. В протоколах, где текст не чёткий - переписать, перепечатать. Когда закончишь, отнеси Вакасе на подпись, потом в статистический отдел, чтобы поставить треугольную печать на каждом протоколе, а после этого - спусти в архив. Ясно? Акаши мрачнела с каждым произнесенным словом, и по окончанию триады заданий осталась с самым недовольным на свете лицом. - Нудятина, - бурчит девушка, подходя и забирая бумаги. - Если тебе мало, то будет ещё одно задание, - преспокойно говорит детектив. - Спустишься в оружейную, получишь пятнадцать… Нет, пятьдесят картонных мишеней, будешь обучаться стрельбе. - Сама? - Сама, - ядовито улыбаясь, кивает Коко. - Это будет наше с тобой пари. Если пробьёшь центр у всех пятидесяти, останешься в отделе убийств. Если нет, то… До свидания, Сенджу. Хаджиме откидывается на спинку стула, складывая руки в замок на груди. - Ну? Согласна? Сенджу в себе уверена, и вовсе не дурна, как может казаться на первый взгляд. - Какие сроки? - Сутки, - Коко переводит взгляд на настенные часы. - То есть, до пятнадцати часов завтрашнего дня.***
До конца рабочего дня Сенджу так и не явилась в кабинет, поэтому Коко мысленно праздновал победу и радовался слившемуся с его плеч студенту. Отдел пустеет, остаются лишь дежурные. Коко не закрывает кабинет, уверенный в том, что курсантка ещё где-то в участке выполняет невыполнимые задания. Бросает грустный взгляд на закрытую дверь в кабинет комиссара. На ней виднеется небольшая наклейка котёнка, что Чифую когда-то в шутку приклеил, найдя оную в детской шоколадке. Хаджиме разочарованно вздыхает. Сегодня он всё-таки созвонился с одной из знакомых группировок, узнал информацию о том, что вроде бы есть банда, занимающаяся заказными убийствами. Но это «вроде бы» не внушает уверенности в услышанной информации. - То ли плащи, то ли пальто, - бурчит Хаджиме, садясь в свою машину. Его знакомый, Мочи, сказал, что примета этой организации - красные плащи, или красные пальто. Где-то Хаджиме уже слышал о красном пальто… Хаджиме безумно ненавидит неведение. Неведение тесно связано с ложью, они буквально держатся за руки, идя вдвоём против правды. Пока ложь одурманивает рассудок, неведение проникает в сознание, запуская отравленные иглы прямо в мозг. Затем, они вдвоём запутывают обманутое наивное создание плотными веревками, сплетенными из неправдивых слов и пустых обещаний, раскрашенных яркими красками для привлечения внимания, напоминает тухлое яйцо с пасхальными наклейками. И ложь Хаджиме тоже ненавидит. Он привык узнавать правду, всегда. Докапываться до сути самыми разными способами, перебирать лживую гниль голыми руками и рыться, рыться, рыться… Лишь бы узнать, лишь бы найти нить правды. Коко очень не любит, когда ему врут. А когда появляются сомнения, что близкие говорят неправду, он просто выходит из себя. Как сейчас. Сосредоточен на дороге, крепко сжимая руль одной рукой, другой держа сигарету, то поднося ее ко рту, чтобы затянуться, то устраивая рядом со второй рукой. Конец рабочего дня - время встречать Сейшу с работы. И сегодня он готов разговаривать с Инуи на другой ноте. Неведение в данном случае - жизнь Сейшу все эти восемь лет, пока Хаджиме не было рядом с ним. А вот, где в словах блондина была ложь, стоило бы разобраться. До места назначения Коко доезжает быстро, буквально за минут двадцать. На такой скорости по токийским дорогам, наверное, еще никто не ездил. Сейшу уже ожидает его снаружи здания морга, бродя короткими шагами туда сюда, обдавая окрестности гулким стуком каблуков по бетонной поверхности асфальта. Остановив авто, Хаджиме выходит из машины, молча огибает оную со стороны капота, и открывает пассажирскую дверь. С совершенно безразличным выражением лица, не проронив ни звука, ждёт, пока Инуи сообразит, что нужно присесть. Сейшу сразу замечает, что в поведении детектива что-то не так. У Хаджиме даже черты лица меняются, когда он злится: скулы заостряются, а под пронзительными глазами залегают мрачные тени. Глядя на такое лицо, сказать что-либо побоишься. Нападет ведь, и разорвёт к чертям. Поэтому, Сейшу тоже молчит. Не нарывается. Присаживается на переднее пассажирское и вздрагивает из-за оглушающего хлопка двери. Хаджиме возвращается на водительское сидение и резко трогает машину с места, отчего двигатель болезненно завывает. - Восемь лет назад ты пропал, потому что вступил в преступную группировку? - без прелюдий, без предлогов спрашивает Коко. Сейшу переводит на него непонимающий взгляд. Хотя, нет. Больше шокированный. Шокированный резкостью, прямолинейностью и глупостью этого вопроса. - Чего? - переспрашивает блондин, немного нахмурив брови. Что, вообще, за бред сейчас выдал Коконой? - Не прикидывайся тапком, - нервно оскаливается детектив, ударив ребром ладони по рулю. - Организация, которая носит красные пальто. Ты в ней состоял или состоишь до сих пор. Это уже утверждение. Коко в своей логике уверен, может быть, на восемьдесят процентов. - Ты себя, вообще, слышишь? - Сейшу постепенно напрягается. - Что за херню ты несёшь? - Херню? - огрызается Коко. С силой давит на педаль тормоза, сводя автомобиль на обочину. После полной остановки, поворачивается к Сейшу всем корпусом, одной рукой опираясь на руль. - Тогда, кто тот человек в красном пальто, который приходил с тобой к врачу? Детектив слегка натягивает уголок губ, выражая «давай, выкрутись из этого, Инупи». - К какому врачу? - сначала не понимает Инуи, а после, до него доходит. - Откуда, ты, знаешь? - Я всегда узнаю правду, Сейшу. Всегда. Инуи оседает, опуская взгляд на панель коробки передач, что разделяет его и детектива. Подобно Коконою, садится в пол оборота, пытаясь справиться с давящей внутри досадой. Хаджиме знает обо всем. Лез в прошлое, копался. Сейшу понимает - поэтому Коко и извинялся. Не сам додумался до сути, ему рассказали. Ткнули в его сущность. Сейшу поднимает взгляд, на напряжённое лицо детектива. На улице уже почти стемнело, и в салон начинает пробираться осенний холодок. От этого на душе ещё мрачнее. И Коко, с его пожирающими нутро глазами, здесь совсем не кстати. Под этим взглядом внутренности сворачиваются в спираль, переставая выполнять свои физиологические обязанности. Сердце бьется медленнее, дышать тяжело, а в венах стынет кровь. - Это был мой знакомый из универа, который и посоветовал мне этого врача, - глухо говорит Инуи, облизывая пересохшие губы. - Вместо того, чтобы придумывать идиотские обвинения, лучше бы подумал над действительно важными вещами. - Например? - уже почти расслабившимся тоном, спрашивает Коко. Сейшу коротко и прерывисто выдыхает, пытаясь успокоить накатывающее волнение и погрести его под железобетонным спокойствием. Плохо получается. Он скользит глазами по родными чертам лица напротив, все больше погружающегося в темноту. И затемняется, кажется, не только на улице. Внутри тоже наступает закат. - Что между нами? - не вложив в этот вопрос никаких эмоций, проговаривает Инуи. - А что между нами? - эхом откликается Коко, дергая бровью и перенося руку с руля на разделяющую их панель. - Все нормально же. - Нормально? - с отчаянной усмешкой. - Обжиматься, целоваться, лезть в штаны, а потом вести себя, как ни в чем не бывало - нормально? На самом деле, никто из них не понимает, что происходит. Но Сейшу хочет услышать разъяснения и ответы от Коко, а Коко - от Сейшу. Ждут несуществующего. - Будто бы ты против всего этого, - хмыкает Коко, отводя взгляд. - А если против? - То есть, если я сейчас снова тебя поцелую, ты оттолкнёшь? На этот вопрос Сейшу затрудняется ответить. Он бы закатил глаза, отвернулся и недовольно цокнул, если бы Коко говорил с обыденной язвительностью, но детектив, как никогда, серьёзен. Оба замирают, слушая дыхание друг друга и смотря в глаза. Секунда. Вдох. Две. Выдох. Три. Вдох. На четвёртой секунде и на выдохе, губы сталкиваются с чужими, жадно вжимаясь и чувствуя каждый миллиметр. Никаких преград и сопротивлений, Коко знает, что Сейшу ни за что не оттолкнёт. Решительно захватывает нижнюю губу блондина, прикусывая ее, а затем, мягко проходится языком. Щеки вспыхивают жаром, и Сейшу просто не может остановиться. Отвечает на требовательный, страстный поцелуй, наслаждаясь манящим горьким привкусом. Руками дотрагивается до шеи, ведёт по плечам, в нетерпении разминая, упиваясь теплотой брюнета. Личный сорт наркотиков, вызывающий привыкание быстрее, чем героин - поцелуи с Сейшу. С каждой секундой все напористее, Коко растворяется в этой приторной томной неге, совсем не замечая, что собственные руки поднимаются от колен блондина выше, по бёдрам, снова дотрагиваясь там. Как утром. Сейшу зачарован. Из головы вылетает абсолютно всё, он даже имя своё, наверное с трудом вспомнит, но вкус этих губ способен расписать на сотню страниц. Как и мягкость, и нежную теплоту проколотого языка, и даже, сводящий контроль, шарик в нем. Нет ничего нормального, и нет ничего ненормального. Хочешь знать, что между вами, Сейшу? Вы магниты разных полюсов. Поэтому, вы постоянно притягиваетесь. Поэтому, ты сейчас не смог оттолкнуть. Инуи на ощупь находит рычаг для опущения спинки сидения Коко, отчего та откидывается назад на максимум. Коленом опирается на коробку передач, давя на плечи детектива и укладывая его на сидение. Осторожно перебирается вслед за ним, не разрывая поцелуй, сильнее сжимая уже припухшие губы. Едва не цепляется каблуками за руль, но всё же устраивается на бёдрах детектива, вставая коленями по разные их стороны. Коко недовольно мычит в поцелуй, но Сейшу не даёт отстраниться и разорвать его. Пробирается ладонью в чёрные смолянистые волосы, притягивая к себе за затылок. Поцелуй тоже напоминает своеобразную игру. Страстную, тягучую, обжигающую и вызывающую острую необходимость её не заканчивать. Они борются за инициативу, сплетаясь языками в бесконечно пылающем танце, мокром, возбуждающем. Кислорода мало. Хаджиме тонет в приторных чувствах, бьющихся в груди. Сминает ладонями упругие бедра, спрятанные от чужих касаний под плотной тканью брюк. Темнота вокруг, запотевшие окна авто, и свет фар от проезжающих мимо машин. Ни один прохожий не догадывается, что внутри затонированного чёрного автомобиля сейчас разгорается настоящий пожар. Лишь бы сами они не обожглись. Пальцы дрожат, и Сейшу раздражается, когда проигрывает в борьбе мелким пуговицам на рубашке Коконоя. Долго возится с ними, в итоге рывком оголяет грудь Хаджиме, отправив пару ненавистных пластмассовых кругляшков в прощальный полёт. И Коко не отстаёт, коротко вздохнув, чтобы с новой силой сладко слиться с чужими губами, стягивает с плеч блондина пиджак. Дела с пуговицами на его рубашке у Хаджиме обстоят лучше. Медленно, сосредоточенно, расстегивает одну за одной, а затем проходится подушечками пальцев по напряженным мышцам, заводя руки за спину Сейшу, кожей впитывая весь жар и страстное тепло. Губы немеют от долгих грубых поцелуев. Сейшу сильно прикусывает нижнюю губу детектива, вызвав этим болезненный стон. Спускается рукой ниже по телу, задевая пальцами портупею, и останавливается на ремне. Помогает второй рукой, ловко расстегивая оный. Движения отточенные, уверенные, и внутренняя дрожь совсем не мешает справиться с ширинкой и пуговицей на узких брюках. - Инупи, ты не обнаглел? - с трудом говорит Хаджиме, чуть отстраняя поцелуй, когда чувствует касания через ткань белья. - Заткнись, - полушёпотом обрывает Сейшу. И возразить Коко не успевает, потому что свои губы вновь накрыты чужими, терпко и опьяняюще. Спутанные мысли, спутанные чувства. Переплетенные пальцы, сцепленные в замок и заведённые над темноволосой головой руки. Хаджиме дрожит всем телом, когда чувствует холодную мягкую ладонь, пробирающуюся под белье, и противоречащую с его жаром. Лёгкая, доводящая до звёздочек перед глазами, прохлада. Обволакивающая и окутывающая внизу. Сейшу плавно двигает рукой, губами сминая чужие губы, чувствуя вибрации от приглушённых стонов. Каждое движение руки блондина Коко ощущает, словно приятный горячий прилив, пробирающий до кончиков пальцев. Толкается бёдрами навстречу, желая ощутить это снова. Ещё. Ещё. И ещё. Инуи ускоряет темп, оторвавшись от зацелованных губ и горячо дыша в висок Коконоя. Под быстрыми движениями приливы становятся настолько частыми, что Хаджиме накрывает приятной волной. Он шумно дышит, стараясь подавлять стоны, прикрыв глаза. Расцепив сплетённые в замок руки, Сейшу перехватывает любопытную ладонь детектива, которая тянулась к его ширинке. Не сейчас. Сейчас Инуи ведёт игру. Сейшу крепко сжимает чужое запястье, ни на мгновение не прекращая быстрых, но одновременно нежных ласк. Отрывисто целует приоткрытые губы, в лунном свете замечая небольшие испаринки на лбу детектива. Ладонью чувствует, что внизу становится тверже. Тёплая, пробирающая до костей, волна накрывает Коко окончательно. Отдаётся приятными импульсами во всем теле, под громким стуком собственного пульса и тягучими вибрациями в паху. Хаджиме выгибается, закусив губу. Тяжелое, полухрипящее дыхание и шумный выдох через рот. Наклонив голову, Сейшу оглядывает свою испачканную руку и живот детектива в густых мутных капельках. Улыбается уголком губ, стараясь не обращать внимания на собственное возбуждение, застилающее сознание сладострастной пеленой. Скользит губами по горячей коже на виске брюнета, и томно шепчет на ухо: - Так, какой там у нас счёт, Коконой?***
Квартира Кейске Баджи.
В гостиной шумит телевизор, транслируя бессмысленные шоу о здоровье, анатомии и физиологии человеческого тела. Баджи слышит издалека, с кухни, и мысленно усмехается глупости сказанных в передаче слов, намыливая в мойке тарелку после ужина. Наверное, такие телепрограммы делают специально для того, чтобы над ними смеялись. Нет, ну кто в здравом уме будет всерьез это смотреть? Комические размышления прерываются настойчивым, тройным звонком во входную дверь. Кейске бросает взгляд на часы, половина одиннадцатого вечера. Кого могло принести в такое время? Баджи стряхивает воду с рук одним движением, остатки промакивая об футболку с большим вырезом на груди. Ещё звонок. - Да иду я, мать твою. Может это Чифую? Кейске доходит до двери, сразу же примыкая к глазку. За дверью стоит высокий парень в синем комбинезоне, и такого же цвета бейсболке. Курьер? - Кто? - одним словом спрашивает Баджи, рукой замирая на замке, уже намереваясь его открыть. - Служба доставки, - мило отзывается парень. - Кейске Баджи, верно? - Ну, - брюнет открывает замок на один оборот, все же осторожничая. - У нас тут для вас посылка от вашего хорошего друга. Кейске сразу вспоминает свой прошлый день рождения, когда Коконой прислал ему курьером ровно пятьдесят четыре надутых презерватива в огромной коробке. Вместо праздничных шариков. Видимо, опять какие-то приколы старшего детектива, думает Баджи, отворяя последний затвор. - И что привезла ваша служба доставки? Баджи не успевает открыть дверь, как в грудь, оголенную большим вырезом, упирается холодное дуло пистолета. Парнишка в кепке ядовито улыбается, блестя золотистыми глазами: - Наказание.